Прогрессоры с планеты Земля. Части 1-2

— Ну, началось. Теперь каждый станет тянуть одеяло на себя.

— Ничего, уважаемый, — сказал полковник — Мои парни готовы, как губка, впитать в себя всё, чему вы согласитесь нас научить. Во всяком случае, я уже обратил внимание на то, что в коллекции Всадника Иля есть любое оружие, которое только брали когда-то в руки Всадники, да, и не одни они.

Дед Викул заулыбался и кивая головой согласился:

— Это точно, полковник, Илька такой. Он как та сорока, всё, что блестит, так и норовит к себе утащить. Мы замаялись его барахло в контейнер таскать. Илька хотя и казак и окромя карабина вроде бы не должен никакого другого оружия признавать, а из лука стреляет не хуже иного самурая. Да, и в разные наряды он тоже большой любитель обряжаться. Так он ещё за моду взял обычаи чужие изучать. Говорит, что казак должен знать всё о других Всадниках. Илька, ты сколько языков всего знаешь? Шесть или десять?

Иль улыбнулся и ответил:

— Семнадцать, деда.

— О! — воскликнул дед Викул поднимая кверху палец — Семнадцать языков! Итить твою на кочаны. Это какую же надо башку иметь, чтобы на семнадцати языках кого-нибудь по матушке в степь послать? Одно слово, полиглот. Ну, что, казаки, всё обмозговали, или ещё что-нибудь осталось?

Атаман Головатый нахмурился, достал из нагрудного кармана своей рубахи плоский футляр с инфокристаллом и пристально посмотрев на молодого Всадника, сказал:

— Не всё ещё обговорено, старейшины. Иль, здесь письма того генеральского сынка, что порешил твоего Ворона, и его дружков о помиловании вместе с ходатайством председателя суда военного трибунала. В общем, такое дело, нас спрашивают, согласны ли мы их помиловать. Если согласны, то им всем заменят тридцать лет каторги тремя годами домашнего ареста. Суд аккурат в тот день состоялся, когда вы в Малую Степь поскакали. Сам понимаешь, парень, это твои обидчики, тебе и решать их судьбу. Не спеши, сынок, подумай, а завтра скажешь нам своё слово.

— А что тут думать, дядька Савелий, я не согласен и сейчас поясню почему. Что толку их миловать, если они после этого будут три года по домам сидеть и зубами скрежетать? Моё слово такое, помилую я их только в том случае, если они после того, как мы в Буераках для дядьки Клейна новую Школу прогрессоров построим, приедут и отучатся в ней два года. После этого пускай возвращаются в свою военную академию, заканчивают её и становятся офицерами. Только я буду тогда наверняка знать, пускай они и не станут Всадниками, но хотя бы будут знать, что лошадь ударить это то же самое, что ударить младенца в колыбели. Я правильно говорю, старейшины?

Все старейшины, включая полковника Сонга, дружно закивали головами, а туарег Моххамед аг-Дехтар прибавил:

— И тогда я лично займусь воспитанием этих сопляков и в их сердцах загорится огонь такой отваги, о которой они и не подозревали.

Полковник Сонг поднял руку и заявил:

— А я первым делом объясню им, что такое честь настоящего офицера и что им надлежит сделать, чтобы очистить свои имена от такого позора, как суд военного трибунала. Сломать человеку судьбу легко, парни, а вот для того, чтобы вытащить его из дерьма нужно хорошенько постараться. — сделав небольшую паузу он добавил — Над тем, чтобы он сам из него выбрался. — после ещё одной паузы он сказал улыбаясь — Хорошая неделя у меня задалась. Мне даже не терпится поскорее продолжить занятия, чтобы как можно быстрее приступить к настоящей работе. Стать настоящим Всадником, теперь моя самая главная задача, друзья мои.

Старейшины дружно поднялись с валунов и принялись по очереди поздравлять Иля с его первой в жизни серьёзной победой над обстоятельствами жизни и в первую очередь над собой. Дед Викул, обнимая и целуя его, отстранил парня от себя, крепко потряс его за плечи и, хлопнув ладонью по плечу, воскликнул:

— Я рад за тебя, внучек! В первую очередь потому, что ты не стал в позу обиженного, и постарался найти общий язык с Клейном. Мне Соломон рассказал, что ты пригрозил, будто постараешься ему хорошенько насолить. Запомни, Илька, на обиженных воду возят. — повернувшись к полковнику, он спросил его с улыбкой — Клейн, и как ты только сдержался?

Тот ответил:

— А мне и сдерживаться не пришлось, Вик. Я и сам разозлился на Сола до последней крайности. Ну, наговорил мне твой правнук всяких резких слов, но ты знаешь, тем не менее, сказано это было по делу. Когда Джонни доложил мне, чем Иль занялся в той деревеньке, в которую его определили на постой, я сразу же смекнул, как мне, точнее нам всем, пофартило и сразу же стал думать, как всё перестроить.

Все вместе они сошли с холма, вскочили в сёдла и шагом поехали к станице. Теперь все вопросы были обращены к полковнику Сонгу. Старейшин интересовало, чему именно и кого он собирается учить в своей Школе прогрессоров. Тот отвечал обстоятельно и подробно, рассказывая о тех задачах, которые стоят перед Управлением ускорения исторического прогресса и тут Иль впервые узнал, что в этом управлении нет единого мнения о том, как заниматься прогрессорской деятельностью и куда, в какую сторону тащить молодые миры. Тем не менее в нём уже сложились два лагеря, — в одном из которых собрались теоретики, которым требовалась информация, а в другом практики, которые мечтали поскорее начать внедрять в эти миры какие-нибудь новые идеи научно-технологического характера. Хотя Илю и хотелось высказаться по этому поводу, он сдержался и промолчал, так как хорошо знал, что деды очень не любят, когда молодёжь начинает встревать в их разговоры. Он просто ехал вместе с ними и думал, как бы сделать так, чтобы его дорожка не смогла пересечься с тропинкой Вадима Ивлева.

В какой-то мере ему было жаль этого парня, который хотя и был на полтора года старше него, ничего кроме бетонных городов, да, всяких курортов в своей жизни ничего не видел. Да, и учили его, по мнению Иля, не тому и для него даже капля дождя с неба, упавшая на нос, была неприятным событием, после которого он спешно доставал и кармана пакет с антисептическими салфетками и утирался. Вспомнив Вадима и суперсовременный дом генерала Ивлева, Иль невольно вспомнил киарцев и то, как они учились у Всадников простейшим вещам. Этот народ настолько обогнал не только землян, но и все остальные миры в своём развитии и создал такие технологии, что им уже не были нужны даже звездолёты, однако же они с каким-то детским восторгом переняли у них простейший приём, как превратить самую обычную траву, забрав из неё всё самое питательное и полезное на корм лошадям, в топливные брикеты, чтобы потом готовить на них пищу в примитивных кастрюлях и сковородках. Вот и говори после этого — прогресс. Уж, киарцы-то знали толк в прогрессе.

Старейшины не спеша въехали в станицу. На её центральной площади и отходящих от неё трёх улицах прямо на улице уже стояли накрытые столы и все ждали их, чтобы начать праздновать такое большое событие. Не каждый день в казачьих станицах приписывали горожан в казаки. Тем более таких, которые делом доказали, что на них можно положиться. Всех друзей и подруг Иля уже растащили по домам, показали где их оставят на ночлег и чем порадуют перед тем, как они снова ускачут в степь, в ролевой учебный лагерь станицы Наурская. Иль был уверен, что в его доме сегодня обязательно будет ночевать кто-то из курсантов и инструкторов. Был он уверен и в том, что какая-то из его подружек обязательно захочет провести ночь с ним и теперь, сдвинув на нос свою дворянскую шляпу, чесал затылок и думал о том, как бы ему объяснить ей, что мамка на них осерчает за это, возьмёт в руки нагайку, и быстро положит конец их идиллии. Ну, до этого пока что ещё нужно было дожить, а потому для начала он въехал во двор своего дома, спешился и повёл биомеха в большую конюшню. Из неё тут же выбежал Юрка и, забрав из его рук тонкую шелковую уздечку, весело крикнул:

— Илька, иди к столу, я сам о нём позабочусь!

Глава восьмая.

Иль и большой мустанг

Иль внимательно выслушал отца и с улыбкой возразил ему:

— Нет, па. Это всё хорошо для казачат, а для этих парней и девушек сейчас важно совсем другое. Поэтому извини, но мы сначала поведём с ними разговор об истории.

Иля тотчас поддержал станичный атаман, который сказал:

— Дело говоришь, Иль. Они давно уже не дети, чтобы подводить их к коню и говорить, зачем жеребцу яйца. Я посмотрел, как они обращаются с биомехами, и вижу, что ты уже научил хотя бы азам того, как Всадник должен обихаживать своего коня. Так что им нужно прежде всего объяснить, откуда всё пошло.

— Да, я же не спорю! — воскликнул отец Иля — Я только о том и говорю, что сначала их нужно познакомить с живыми конями, а уже потом ехать к Джеку за большими мустангами.

Иль не выдержал и воскликнул:

— Опять двадцать пять! Па, что ты всё время всё с ног на голову ставишь? Клейн нагнал в степь столько людей и техники, что они в три дня две с половиной сотни загонов соорудят для нас, и уж ты поверь, за тот месяц, что человек будет жить в таком загоне один на один с мустангом, он о нём всё узнает. К тому же не забывай, космодесантники народ основательный, они запустят туда летающие тарелки с телекамерами, и Всадники будут сидя дома видеть, как идёт общение и в любой момент подскажут, что нужно делать. Кроме того не забывай, что какое-то время уйдёт, чтобы мы присмотрелись к мустангам ранчо "Грейт Хорс". Лично я не собираюсь хватать себе любого. Сначала я хочу к ним присмотреться и выбрать себе того, к которому меня, как магнитом потянет. Для этого нам всем придётся по их прериям помотаться. Ты же знаешь, что глядя на экран трёхмерника, коня не познаешь. Его нужно вживую видеть.

— Ну, если так... — со вздохом сказал Виктор Шорников и задумчиво промолвил — Себе что ли мустанга взять, а то моему Серко скоро уже тридцать два года стукнет. Он у меня конь умный, покладистый, авось ревновать к молодому скакуну не станет. Тем более, что в степу столько загонов соорудят.

Иль ответил отцу с улыбкой:

— А что, здравая мысль. Серко пора уже на лёгкий труд переводить. Он в своей жизни немало побегал. Только па, ты сначала страховку себе в голову поставь, а то твой избранник как закатит тебе копытом в лоб, так ты и скопытишься.

Тот закивал головой и, соглашаясь, сказал:

— Это обязательно.

Трое Всадников уже подъехали к дому Шорниковых. Атаман двинулся дальше, а Виктор направил своего биомеха к воротам и тут же напоролся на сердитый окрик сына:

— Па, я это уже пятый день слышу! Вот прямо сейчас поезжай и сдайся деду Вунко. Это же всего два часа полежать в докторе. Что ты действительно, прямо, как маленький. Боишься что ли? Так это совсем не больно. Ты даже ничего не заметишь.

Отец виновато улыбнулся и поехал вслед за своим другом и родственником, а Иль въехал во двор. С момента их приезда в станицу прошло пять дней. Сделано за это время было вроде и немало, но он был недоволен. Правда, в Буераках уже выросло несколько деревенек, которые просто перенесли с Олимпа вместе с деревьями их окружавшими, а также спешно строились самые настоящие древние замки для курсантов и их преподавателей. С этим был полный порядок, а вот недоволен Иль был тем, что все пять дней никто не занимался с курсантами. Он спешился и тут услышал, как его мать громко крикнула:

— Жанка, ты что это творишь? Кто же так кур щиплет? Ты её сначала в кипяток сунь, да, не бойся, она уже безголовая. Вот, видишь, теперь перо легко выдёргивается. Учись, девонька, эта наука нехитрая, но в жизни нужная. Вот будешь на Селере графиней и никто из твоих поваришек-воришек тебя надуть не сможет. А потом я покажу тебе, как перо драть и перины, да, пуховые подушки делать и как сделать так, чтобы от них дурного запаха никогда не было, чтоб спать всю ночь, а не мучиться.

Иль почесал макушку и улыбнулся. Наверное, он всё-таки был неправ. Обучение уже шло полным ходом в каждом доме, где встали на постой курсанты и инструкторы. Это для него не было никаких секретов в домашнем хозяйстве, а вот для них каждый шаг по богатой казачьей хате сулил новое открытие. Дома Всадников, даже если это были летние шатры бедуинов или походные вигвамы индейцев, были полны всяких высокотехнологичных приспособлений, вроде стиральных машин, холодильников и трёхмерных телевизоров, облегчающих их быт. У некоторых в домах имелись и бытовые роботы, но из их жилищ не исчезло главное, жилой дух, домашний уют, тепло хозяйских рук и человечность. Они не были безжизненно стерильными, а потому чуждыми не только человеку, но и домашним животным. Почему-то в домах горожан, в их умных и таких заботливых квартирах кошки либо вообще не приживались, либо сходили с ума, зато по дому Иля важно расхаживал, словно барин, здоровенный, ленивый котяра Васька и зорко стерегли дом от мышей две серые, небольшие кошки, которые ловили на конюшне и крыс.

В саду, в большой резной беседке его дожидался полковник Сонг и цедил из глиняной кружки квас. Этот великан потребовал от Иля, чтобы он называл его просто Клейном, как друга, без всяких дядек и полковников. Увидев его, Иль велел Ворону топать в конюшню самому и, перемахнув через заборчик, чуть ли не бегом бросился к нему, хотя они и виделись незадолго до полудня, перед тем, как отец и атаман уговорили его смотаться в Буераки. Хотя это были и станичные земли, Никите Горепёкину было как-то неудобно заявляться туда без сопровождающего, чтобы люди не подумали, будто он прибыл к ним с какой-то ревизией. Иль там был за своего и с ним можно было засунуть нос даже в землянки. Влетев в беседку, Иль воскликнул:

— Привет, Клейн! Ну, как, вы собрались в дорогу? Завтра с утра выступаем?

Полковник хлебнул кваску и поинтересовался, хитро глядя на него поверх кружки:

— А почему не сегодня? Поужинаем, садимся верхи и помчались. Завтра к вечеру точно будем на ранчо "Грейт Хорс".

Иль улыбнулся и согласился:

— Можно и сегодня, Клейн. Думаю, что двадцать часов в седле сможет продержаться каждый. Ну, тогда я пошел собираться. Сбор в девять вечера под холмом совета.

В девять часов вечера три с половиной сотни Всадников верхом на биомехах собрались возле холма совета, надели очки ночного видения и во весь опор поскакали на юго-запад, в Долину Эллады, к ранчо "Грейт Хорс". Электронные глаза биомехов и без каких-либо приборов ночного видения могли видеть всё даже в кромешной тьме. К вечеру следующего дня они уже были довольно большом городке, называвшемся ранчо "Грейт Хорс", где переночевали, а утром наступившего вслед за этим дня собрались во Дворце Лошади. После нескольких часов совещания было решено, что перед инструкторами и курсантами Школы прогрессоров выступит старый ковбой Джек Стирлинг, хотя то же самое им мог рассказать и любой мальчишка лет двенадцати и сделал бы это ничуть не хуже. Во Дворце Лошади, который индейцы предпочитали называть Домом Великой Кобылицы, Матери Всех Лошадей Земли, единственном во всей Малой Степи действительно большом и величественном здании, на крыше располагалось нечто вроде холма совета, только побольше. Джек Стирлинг сел на большое деревянное кресло, старое и скрипучее, сложил руки на своей могучей груди и, с улыбкой глядя на мужчин и женщин, сидевших на своих сёдлах, начал свой рассказ так: