| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Безумие продолжалось, разрушения охватывали все новые и новые улицы. Пламя перекидывалось с дома на дом, тряслась земля, расползаясь под ногами. А люди и орки все стояли друг напротив друга, обмениваясь полными злобы взглядами. В душах защитников зрела ярость: пока они ждали от противников нападения, шаманы разрушали их родные стены, убивали жен и детей. Быть может, один из воинов среди хора испуганных голосов узнал голос своей возлюбленной или матери, а может быть, ему это померещилось — кто теперь скажет? Но что-то сломило волю этого человека, и он с бешеным воплем бросился на ненавистных врагов:
— Братцы, бей их!
— Стоять! Назад! — кричали командиры.
Но обезумевший солдат не послушал. С перекошенным от ярости лицом врезался в стену орочьего войска и тут же, пронзенный мечами, упал под лапы вулкорков.
— Всем стоять! Не двигаться! Нарушителей сам пристрелю! — заорал хмурый пожилой воин, вскидывая арбалет.
Тут старый шаман вытянул руки, и потекло с них мощное колдовство — невидимое, но густое, тяжелое, почти осязаемое. Могучим тараном ударило оно в человеческий щит, пробило в нем брешь, в которую устремились орочьи стрелы. Маги сплетали заклятия, швыряли их в Роба. Но волшба огибала его, разбивалась, словно волны о незыблемую скалу.
И тогда старший чародей, поняв, что удержать защиту над воинами уже невозможно, что орочья орда сейчас захлестнет средний город, на мгновение прикрыл глаза и отдал мысленный приказ. Рука его нашла и крепко стиснула руку стоящего рядом мага.
— Уверен? — уточнил тот.
— Выхода нет, — мрачно ответил старший.
Цепь мрака — старое, не применявшееся на практике заклятие. Говорили, его изобрел около семи веков назад какой-то сумасшедший галатец. Современной парганской магической науке была известна лишь схема этой волшбы, которую университетские профессоры преподносили как великолепный образчик древнего искусства, впрочем, не забывая упоминать, что применение чревато смертельными последствиями. Соединить и активировать Цепь было несложно, с этим справился бы любой волшебник, знакомый с теорией. Проблема заключалась в том, что огромное количество энергии, которое накапливалось этим заклятием, просто разрушало, разносило в клочья астральное тело чародея, замыкавшего цепь. В активирующую фразу требовалось вплести фрагмент, предохраняющий от магического отката. Но именно он и был утерян. Все попытки ученых восстановить его потерпели неудачу.
Сосед протянул руку следующему магу, соединяя силы перед последней атакой:
— Но почему не рассеивающие чары? Мы могли бы блокировать их магическую энергию минут на десять.
— Шаманов слишком много, и мы не знаем их возможностей. Лучше убить сразу.
— Ясно.
Больше никто не возражал. Их было десятеро — зрелых, опытных боевых волшебников, которые предпочли продать свои жизни как можно дороже. Маги передавали энергию по цепочке, от одного к другому. Сила множилась, росла, бурлила, стараясь вырваться наружу. Замыкающий, с трудом удерживая мощный поток, хрипло выговорил активирующую фразу, вплетая в нее разрушительное темное заклятие. Волшба черной молнией ринулась на щит, который два шамана все еще поддерживали над орочьими воинами, и расколола его на множество частиц. Старший чародей, не выдержав магического отката, упал замертво. Но энергия, не вычерпанная одним заклятием, продолжала бурлить, ее подхватил следующий в цепи маг и, сотворив Ледяной меч, снес им головы двум орочим шаманам.
Над человеческим войском раздался клич:
— В атаку!
Строй сломался, обезумевшие от гнева и страха за родных люди устремились в сражение. Орки встретили их смертоносным роем стрел. Ловко управляя вулкорками, степняки уходили от ближнего боя, обстреливая людей из луков. Вслед оркам летели арбалетные болты, они тоже собирали немалую кровавую жатву.
А над средним городом буйствовала Цепь мрака, подхваченная уже третьим чародеем, который швырял в орочьих воинов небольшие, но сильные огненные заклятия. Каждое из них достигало цели и поражало не меньше двоих степняков. Коротко взревел бубен Роба. Старый шаман провел по воздуху ладонью, словно разрубал что-то невидимое. И Цепь оборвалась, унеся с собой в небытие и кипящую магическую энергию, и жизнь волшебника. Парганские чародеи, резерв которых был опустошен, остались беззащитными перед шаманом. Еще один удар в бубен, тихая песня — и заклятие, тихое, как сама смерть, вкрадчивым туманом подползло к волшебникам, обволакивая их, удушая, убивая...
Между тем человеческое войско смешалось с орочьим, и на улицах закипел жестокий бой. Обе стороны сражались с беспредельной яростью, вкладывая в удары мечей всю ненависть к противнику. Уран-гхор пришпорил Клыка и на всем скаку врезался в гущу дерущихся. Зверь, жаждавший крови, злобно выл, царапая когтями душу. И теперь молодой вождь наконец отпустил его на свободу, позволил убивать. Клинок поднимался и опускался, взрезая плоть врага, пронзал тела насквозь, отдергивался и снова взмывал в воздух. Каждый удар его был смертоносен, но зверь не мог насытиться, требуя еще и еще. Глаза Уран-гхора горели безумием, рот растянулся в диком оскале, из горла вырывалось утробное рычание. Кровь пропитала его одежду, красными брызгами запятнала лицо, и сейчас молодой орк мало напоминал мудрого рассудительного вождя. Один вид его повергал людей в смятение, исторгал крик ужаса. Уран-гхор готов был драться день и ночь, наслаждаясь каждым мигом схватки. Он потерял счет времени, забыл обо всем, кроме этого боя.
На плечо легла чья-то рука, держала вождя осторожно, но твердо.
— Уран, Уран... — повторял смутно знакомый голос.
Кто посмел? Бешено взвыв, Уран-гхор обернулся, занося меч для удара.
— Уран-гхор, битва кончена.
Вовремя остановил вождь свою руку, сдержал убийственный замах. Перед ним Ярх стоял, раненый, но живой.
— Битва кончена, — повторил он.
— Хорошо...
Молодой орк огляделся, увидел только горы мертвых тел и своих степных воинов, усталых, израненных, окровавленных. Перевел взгляд на свою руку, все еще крепко сжимавшую меч.
— Вернулся, — облегченно вздохнул Ярх. — Я уж испугался, вождь. Когда живых людей не осталось, ты принялся трупы рубить.
К Уран-гхору подошел Роб. Укоризненно покачал головой:
— Прогони зверя, сын. Навсегда прогони.
— Но я ведь отпустил его только в бою, отец!
— Он и в бою тебе не нужен. Ты и без зверя великий воин, Уран-гхор. Зверь отнимает разум.
Вождь хотел было ответить, пообещать, что в другой раз справится со своей душой, но его внимание привлек слабый крик, доносившийся из разрушенного дома. Уран-гхор резко развернулся и зашагал на звук.
В развалинах он застал троих степняков, которые были так увлечены своей забавой, что даже не заметили вождя. Один из орков прижал к земле молодую девушку и срывал с нее одежду, двое других с одобрением следили за ним, ожидая своей очереди. Несчастная плакала и на своем языке молила о пощаде, но слезы ее не могли растопить души воинов.
Меч Уран-гхора со злобным свистом рассек воздух и обрушился на шею воина, под которым билась девушка. Отсеченная голова покатилась по земле, обезглавленное тело содрогнулось в конвульсии и тяжело рухнуло, придавив рыдающую жертву и обдав ее фонтаном горячей крови.
— Что сделал ты, вождь? — воскликнул один из оставшихся воинов. — Разве женщины — не законная добыча победителей?
— Когда два орочьих племени бьются друг с другом, разве победители бесчестят женщин? — тяжело проговорил Уран-гхор.
— Нет, они уводят их в полон, делают своими женами или работницами. Но ведь это орочьи женщины! Ты же защищаешь человеческих самок.
— Мы воины, — сказал Уран-гхор, — И должны сражаться с воинами. А всякий беспорядок превращает войско в стаю. — Он вышел на улицу и громко крикнул: — Слушайте меня, орки! Каждый, кто будет грабить, бесчестить или убивать слабых, отведает моего клинка. Слово вождя!
— А что делать с этими? — спросил Ярх, указывая на пленных, которые учили орков стрелять из пушек.
Уран-гхор молча провел по горлу ребром ладони. Поняв его знак, тот солдат, что первым согласился помочь, выкрикнул:
— Как же так, вождь? Ведь ты обещал...
— Предатель недостоин жизни. Тот, кто предал один раз, предаст еще. Это закон Морриган, — произнес вождь на орочьем.
Он не старался сказать так, чтобы люди его поняли. Они были для него еще хуже, еще гаже, подлее, чем остальное человеческое племя. Потому что нет страшнее греха, чем предательство. Но лоб Уран-гхора насупился, губы презрительно искривились. И люди догадались, что говорит этот суровый орк. В то же мгновение их сердца перестали биться, пронзенные мечами.
Вождь приказал отыскать всех, кто выжил в развалинах среднего города. И когда высокие стены внутреннего города — последнего оплота людей — окрасились розовыми лучами рассвета, на площадь согнали толпу пленных. Женщины прижимали к себе плачущих детей, укачивали их, уговаривали замолчать, боясь, что крики разозлят угрюмых орков. Юные девушки прятали лица под платками, заслоняли рукой, чтобы их красота не послужила соблазном для степняков. Безнадежными были тусклые взгляды стариков и старух, едва державшихся на ногах от усталости и пережитого ужаса.
Уран-гхор осмотрел это измученное, дрожащее, испуганное человеческое стадо, повернулся к стене внутреннего города и выкрикнул на орочьем, не заботясь, поймут ли его люди:
— Я предлагаю вам сдаться без боя! Тогда мы пощадим женщин, детей и стариков! Даю вам время до полудня!
Молодой вождь знал: тот, кому нужно, услышит и поймет его слова.
* * *
— Сдаться без боя? — изумленно переспросил у связующего амулета мэтр Вернье. — Сдаться без боя! — со злобной издевкой прорычал он. — Не дождутся, вонючие выкидыши Хайниры, чтоб их... — далее последовала длинная заковыристая фраза, определяющая степень родства орков со всеми обитателями мрака и содержащая рекомендации тем же оркам вступить в извращенные любовные отношения с собственными демоническими предками.
Главный маг растерял всю свою галантность. Впрочем, он не боялся оскорбить чей-нибудь слух: коменданта подобные экзерсисы не смущали, а практикантка давно уже покинула башню. Девушка оказалась не такой изнеженной и беззащитной, какой выглядела вначале. Оправившись от первого потрясения, вызванного видом звероподобных степняков, она вежливо, но твердо осведомилась, чем может быть полезна. Мэтр Вернье отправил магессу к волшебникам, укреплявшим защиту стен и ворот. Сам же остался в башне, где его присутствие было необходимо.
— Именно это он и предложил, — в голосе коменданта звучала усталая хрипотца.
— Ну, по крайней мере, у нас имеется время до полудня, — пробормотал чародей. — Сможем подготовиться...
— Мэтр Вернье, скажите сразу: каковы шансы? — уточнил комендант. — Я спрашиваю о магии. Сумеете ли вы что-нибудь противопоставить дикарям?
— Приложим все усилия, — спокойно ответил волшебник и опустил амулет.
Но выражение лица мэтра Вернье противоречило сказанному. Разумеется, ни маг, ни комендант даже не рассматривали возможность добровольной сдачи крепости и ни на минуту не поверили в обещание Урана отпустить пленных. Дикий народ не способен на такое великодушие, и несчастных, попавших в лапы орков, можно было уже считать мертвыми. Только вот волшебник не был уверен в том, что Ле-Сили удастся выстоять до прибытия подкрепления.
Едва орочье войско оказалось в пределах видимости, в столицу полетело сообщение о нападении. Мэтр Вернье был уверен, что в настоящее время к крепости движутся многочисленные войска. Только вот от столицы до пограничного города — трое суток пути. Плюс время на формирование, подготовку... "Не выстоим, — пронеслось в голове, но маг тут же подавил паническую мысль: — Обязаны".
Дело осложнялось тем, что мэтр Вернье не знал, чему именно приходится противостоять. Он не мог определить источник магии орков. Это точно было не стихийное волшебство. И не темное — в том смысле, что шаманы черпали силу явно не из мрака — заклятия призыва демонов чародей легко опознал бы. На тонкую магию тем более не похоже. Тогда что? Мир невозможно познать до конца, в этом мэтр Вернье был уверен. Наверняка в природе имеется еще множество источников магической энергии, неизвестных человечеству. Вполне вероятно, что случайно дикари обнаружили и сумели использовать один из них. Хотя, может, все было гораздо проще и страшнее. Мощь колдовства шаманов напомнила мэтру Вернье статьи в учебнике о магии бездны — древнем волшебстве, секреты которого считались утерянными в веках. В тех же учебниках упоминалось, что бездной как источником пять столетий назад пользовались орочьи шаманы. Но с утратой письменности степняки разучились обращаться к бездне, что и привело к ослаблению их расы. Что, если старик, предводитель шаманов, владел древними знаниями?
Магу очень не хотелось допускать такую возможность. Ему даже думать об этом было жутко. Потому что он не знал ни резервов этой волшбы, ни способов ей противодействовать. Но легкость, с которой орки взяли две преграды, заставляла предполагать самое худшее.
И тем не менее, мэтр Вернье был полон решимости сопротивляться до конца. В который раз уже он проверил состояние координирующих артефактов, связался с магами, накладывавшими дополнительные созидательные чары на стену и ворота, еще раз согласовал с комендантом все действия. Оставалось только ждать полудня, если, конечно, орочий вождь сдержит свое слово. Главный маг, заложив руки за спину, стоял перед увеличивающим экраном, издали могло показаться, что он внимательно разглядывает войско противника. Но глаза мэтра Вернье были прикрыты, а губы беззвучно шевелились: чародей молил богов, чтобы ниспослали ему силы и не дали руке дрогнуть в решающий момент.
В дверь робко постучали. Нахмурившись, маг обернулся, чтобы отчитать того, кто посмел нарушить его уединение, но осекся, услышав нежный голосок, нерешительно проговоривший:
— Мэтр... позвольте мне войти, мэтр...
— Жанетт, что ты здесь делаешь? — укоризненно воскликнул волшебник, сняв с двери защитное заклятие, отперев сложный замок и впустив служанку. — Ведь я наказал тебе сидеть дома и никуда не выходить!
— Я принесла завтрак, мэтр.
Девушка бережно держала перед собой поднос, на котором стояли два блюда, накрытые серебряными колпаками, кофейник, источавший ароматный пар и изящная фарфоровая чашка. Посреди всего этого великолепия синел весенний первоцвет в крошечной узкой вазе. Почему-то именно вид этого скромного цветка заставил сердце холостяка сжаться от умиления и острой тоски.
— Как тебя пропустила охрана, милая?
— Ну, все же знают... — Жанетт смущенно потупилась. — А вы уже вторые сутки голодный. Вот мы с поваром и решили... — служанка сделала попытку пристроить поднос на стол с артефактами.
— Спасибо, спасибо, — мэтр Вернье поспешно забрал у девушки завтрак, присел на низкий табурет в углу площадки, поставив поднос прямо на колени, снял крышку с блюда, вдохнул пряный аромат тушеного мяса и только сейчас почувствовал, как он голоден. — Но право, не стоило тебе так рисковать. Надо было послать Пьера.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
