Зеркала судьбы. Искатели

Под названием "Загадочный" прятался остров Тривлера. Бог торговли и путешествий сотворил гоблинов, что вполне логично: маленький народец всегда тяготел к купле-продаже и отличался скаредностью. Гоблины почитали своего бога, возвели в его честь роскошный храм, полный драгоценностей и золота. Не знаю уж, за что они изобразили создателя таким уродом — впрочем, может, он являлся им в таком обличье? Торговцы трепетно относятся к своим богатствам: перворожденные гоблины устроили для храма мощную, многоступенчатую защиту. Ни бога, ни его жрецов давно уже не было в святилище, а магические существа и механизмы продолжали уничтожать чужаков. Надо же такому случиться, что все это сложное устройство рухнуло из-за одного обезумевшего вора...

Веселый остров — это, конечно, территория Вандера, бога развлечений, виноделия и азартных игр. Я понятия не имел, каким народом он управлял, указаний на это мы не нашли. Зато изменения были видны сразу: пьяные животные, пьяный виноград, пьяный воздух, от которого приключались видения... Впрочем, не стоило пенять на эти обстоятельства: благодаря им Мелодия дала нам множество интересных сведений.

Из моря поднялся, конечно же, остров Сиверентуса. Я не знал, случились ли с ним какие-нибудь метаморфозы. Возможно, и нет: жители остались невредимы, поклонение богу моря сохранилось. Хотя я предполагал, что раньше этот остров находился на поверхности. Может быть, опустив его в океанские глубины, Сиверентус хотел уберечь своих детей от гибели?..

Наконец карта была скопирована. Только на четвертый день, за ужином я встретился с друзьями и всей семьей продавшихся.

— Нашел что-нибудь? — тихо спросила орка.

— Да, позже расскажу, но план у нас теперь есть.

В конце ужина я собирался выполнить вторую часть сделки, устроить некромантам сюрприз. О нем знали только герцог Фердинанд и лич, для остальных это должно было явиться приятной неожиданностью. Кристалл-накопитель я успел наполнить под завязку.

В конце ужина я легонько кивнул герцогу. Фердинанд понял мой намек и, встав, позвал родственников:

— Дамы и господа, прошу пройти в оранжерею! Лэйариел приготовил для нас незабываемое зрелище.

Все сделали, как просил герцог. Леди Флориана даже не отпустила ни одной из своих излюбленных шуточек.

В оранжерее некроманты встали немного поодаль, в ожидании обещанного сюрприза, наблюдая за моими приготовлениями. Обойдя комнату по периметру, я нарисовал прямо на земле стабилизирующие знаки, чтобы заклинание не вышло за пределы теплицы. Затем прошел по тропинке точно в середину, сел среди цветов, положил перед собой кристалл-накопитель, коснулся его раскрытыми ладонями. Закрыв глаза, сосредоточился, зашептал формулу заклинания. На самом деле, чтобы исправить цветы, мне нужно было договориться с духами, а заклинание требовалось, чтобы согнать их в одну кучу. Крошечные сущности и сами были рады вернуть растениям прежнее состояние, но по какой-то причине забыли все цвета, кроме черного. Воскресив в памяти образы растений, я передал их духам, а затем отдал им всю энергию из кристалла, своих сил мелким существам не хватило бы.

Открыв глаза, я застал поразительную картину. Розы, ирисы, гортензии, гладиолусы, хризантемы и другие цветы — ко всем возвращался родной цвет. Казалось, что в оранжерею вернулась сама жизнь, даже сделалось светлее.

Продавшееся наблюдали, затаив дыхание. У Ариэллы на глаза навернулись слезы. Звонко рассмеявшись, девушка побежала ко мне, в центр оранжереи. Оказавшись среди цветов, она закружилась в танце. От такого прелестного зрелища у меня даже на секунду возникла мысль подольше погостить у некромантов, наплевав на возможные последствия и гнев герцога Фердинанда.

Мара

— Итак, милая леди, для начала предлагаю вам то же испытание, что проходил ваш друг Ал, — говорил Фердинанд. — Разумеется, если вы не против.

Я сидела в удобном кресле и неодобрительно смотрела на продавшегося, который в возбуждении бегал туда-сюда по лаборатории. Уж очень ему не терпелось приступить к опытам, даже ранение правой руки, полученное во время вчерашнего испытания, герцога не останавливало.

— Мы проверим вашу способность сопротивляться магии смерти. И сначала мне хотелось бы определить, как долго ваше сознание сможет бороться с чарами некроманта, которые будут погружать вас в кошмар. Если у вас есть возражения, скажите.

Я отрицательно помотала головой, герцог расцвел в улыбке. Я не разделяла его радости по поводу предстоящих экспериментов, но приходилось выполнять свою часть договора — ведь продавшиеся свою соблюдали честно, после испытания Лэя открыв ему круглосуточный доступ ко всей библиотеке.

С самого утра друг отправился в это хранилище некромантской мудрости. Насколько я знала ушастика, теперь он был потерян для общения на несколько дней. Лис заперся в своей комнате, молясь всем богам, и никому не открывал, в каждом пришедшем подозревая прожорливого зомби или кровожадного некроманта. Продавшиеся, как радушные хозяева, старательно делали вид, что не замечают странностей гостя. А я все чаще задумывалась, куда исчезли хладнокровие, хитрость, остроумие Роману, и откуда в нем взялись истеричность с трусостью.

Мне ничего не оставалось, как отправиться проводить опыты, надеясь, что они не будут слишком уж неприятными. Судя по тому как испытывали Лэя, меня не ждало ничего особенно страшного.

— Я попрошу вас лечь на стол, дорогое дитя, — произнес Фердинанд.

— Только не шпи, милоч-ш-ка, — вставила тетушка Флориана. — Инач-ше приреж-ш-ет. Раш-плаш-тает на кушоч-шки.

Леди-лич сжимала в челюстях дымящую трубку, и оттого речь ее делалась невнятной. Не знаю, как так получалось, ведь у Флорианы не было ни языка, ни щек. Скорее всего, старушка просто дурачилась, изображая шепелявость. Видимо, костяной даме было ужасно скучно в замке, появление гостей она восприняла как захватывающее приключение, поэтому никак не могла пропустить эксперименты.

— Тетушка, — терпеливо вздохнул Фердинанд. — Вы пугаете это милое дитя...

— Это милое дитя шамо кого хочеш-шь напугает. — Парировала Флориана. — Вот пош-мотри-шшь, у нее не окажет-шя никаких штрахов.

Я послушно улеглась на длинную прохладную столешницу. Герцог засуетился вокруг: подложил мне под голову мягкий валик, чтобы было удобно, защелкнул на руках и ногах тиски, предварительно поинтересовавшись, не жмут ли. Повесил на меня множество амулетов:

— Это для того чтобы измерить силу вашего сопротивления, милая леди. Я увижу ее значение вот здесь, на этом приборе... — Фердинанд указал на штуку, которую я поначалу приняла за большие часы. — Если вы готовы, дитя, начнем?

Я кивнула, закрыла глаза и сосредоточилась, погружаясь в раш-и.

— Для начала попрошу вас, леди Мара, сопротивляться воздействию моих чар так сильно, как вы только можете, — словно издалека донесся голос герцога.

Вслед за этими словами на меня упала волшба. Внутренним зрением я видела ее как черную непроглядную мглу, которая сгущалась вокруг моего тела. Впору было с благодарностью вспомнить Атиуса, который заставлял нас часами отрабатывать технику сопротивления проникновению волшбы. Я мысленно выстроила вокруг себя кокон из собственной энергии. Наткнувшись за защиту, черный туман будто удивился, осторожно растянул щупальца, стараясь найти прореху. Я продолжала укреплять щит, питая его своей энергией.

Заклятие видоизменилось, теперь оно походило не на дымку, а на густую липкую жидкость, которая впитывалась в кокон, просачивалась сквозь него. Пришлось постоянно исследовать щит, укрепляя его там, где волшба проедала энергетическую пленку.

По опыту я знала: такое противостояние может длиться очень долго, исход его зависит лишь от количества сил противников. Почему-то мне казалось, что восьмисотлетний некромант окажется сильнее. Но сдаваться я не собиралась, латая щит снова и снова.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я ощутила, что энергия иссякает, и вскоре у меня не хватит сил поддерживать защиту. Некромантская же волшба лишь становилась гуще, все настырнее добиралась до меня.

— Эй, девоч-шка, не ш-пи, говорю! — проговорила леди Флориана. — Вреж-шь ему, детка!

Разумеется, не ее замечание заставило меня сделать то, что я сделала в следующий момент. Раш-и вообще дарит антимагу абсолютное хладнокровие. Я просто не могла поступить иначе, потому что не умела сдаваться.

Задуманное надо было осуществлять очень быстро, чтобы противник не успел опомниться. В одно мгновение сняв с тела щит, я сжала его в подобие шара. Вложив в него всю энергию, которая была в запасе, мысленно швырнула шар в середину заклятия.

Раздался громкий треск, затем — крик Фердинанда, вслед за этим я ощутила, как волшба отхлынула, перестала сжимать меня в объятиях.

— Ну и молодеч-ш, девоч-шка, — хрипло расхохоталась леди Флориана.

Выскользнув из раш-и, я открыла глаза и увидела, что герцог сидит на полу, с грустью разглядывая левую руку, покрытую чем-то вроде инея. Его смуглое лицо, казалось, побледнело. Если бы не тиски, не дававшие мне шевельнуться, я бы тут же подбежала к некроманту.

— Не волнуйтесь, дорогая леди Мара! — поспешил он успокоить меня. — Вы в порядке? — дождавшись подтверждения, добавил: — Мне совсем не больно, я блокировал чувствительность...

— Ну и дурной же ты, Ферди! — проскрипела Флориана, наконец вынув трубку изо рта. — То с магией жизни состязался, теперь вот с антимагией. Мальчишка! Ты что, не знаешь, что столкновение противоположностей может плохо кончиться? А ребятки хороши! Гляди-ка, один тебе руку сжег, другая отморозила...

Лич поднялась из кресла, неторопливо вытрясла трубку прямо на пол, спрятала ее в кисет, и только после этого соизволила осмотреть Фердинанда. К тому времени иней на руке некроманта растаял, под ним оказалось почерневшее мясо.

— Ну да, с недельку походишь в бинтах. Обморожение. Кожный покров полностью уничтожен, задеты нервы и сухожилия. А впрочем, ничего серьезного.

— Михаэл исправит, — вздохнул герцог.

— В последнее время у него работы добавилось, — хихикнула леди Флориана.

Она проговорила что-то неразборчивое, пощелкала фалангами, и руку Фердинанда окутала серая дымка, скрывшая уродливые раны.

— На первое время хватит. С перевязкой и Михаэл справится.

— Спасибо, тетушка, — от души поблагодарил герцог. — Заклинание мертвой жизни, высшее мастерство. Теперь все пройдет за три дня.

Валяться на столе надоело, я недовольно спросила:

— Может, мной теперь займетесь? Отпустите, например?

— Ах, простите, милая леди! — воскликнул Фердинанд. — Сейчас...

Он поднял было искалеченные руки, но тетушка проворчала:

— Сиди уж, я сама...

Повинуясь ее жесту, тиски разжались, отпуская меня на свободу. Усевшись на столе, я сказала:

— Теперь объясните, что произошло.

Я всегда считала, что мой дар может только служить защитой от магии, разрушать ее. Но даже не думала, что самой антимагией можно атаковать чародея.

— Тетушка права, полагаю, — произнес Фердинанд. — Видимо, дело в том, что созданному вами антимагическому импульсу не хватало энергии. Вы потратили ее на пассивную защиту. Импульс стал добирать энергию — сначала из моего заклинания, потом и из меня. При этом было истрачено мое тепло, вот и случилось обморожение...

Объяснил герцог вроде бы понятно. Извиняться я не стала. Не нарочно ведь его покалечила. Он сам жаждал опытов, так что пусть теперь лечит их последствия.

Оказалось, я недооценила упорство некроманта.

— Я хотел бы продолжить наши эксперименты, — заявил он. — Если вы не очень устали, конечно...

Лич довольно поскрипела челюстями:

— Неугомонный ты, Ферди! Весь в меня. Ну сам подумай: как ты будешь заклинания творить такими культяпками?

В ответном вздохе Фердинанда звучало такое отчаяние, что тетушка сжалилась и предложила:

— Давай уж я все сделаю, а ты наблюдай.

— Вы согласны, милая леди? — герцог молитвенно прижал изуродованные руки к груди.

Костяная дама не вызывала у меня особого доверия, очень уж она любила повеселиться, да и шутки у нее были... своеобразные. Но отказывать продавшимся я не решилась. Вдруг сочтут нарушением договоренности и выгонят Лэя из библиотеки? Все наши усилия пошли бы прахом. Скрепя сердце, я согласилась.

— Дивно! — восхитился Фердинанд. — Тогда леди Флориана нашлет кошмар. А вас, дорогое дитя, на этот раз я попрошу не сопротивляться заклинанию, а бороться с самим содержанием сна. Вы поняли?

Я кивнула. Понять-то поняла, правда, не очень хорошо это себе представляла. Решив действовать по обстоятельствам, улеглась на стол. Лич щелкнула фалангами — на моих руках и ногах снова сжались тиски.

— Попалась, девчонка! — лихо заломив чепец на затылок, Флориана оскалилась. — Сейчас я из тебя весь дух вышибу!

— Тетушка, тетушка, прекратите! — возмутился герцог. — Запугивая подопытную, вы нарушаете чистоту эксперимента...

— Говорю тебе, она ничего не боится. Спи, девочка.

Моего лба легко коснулась костяная рука, и окружающий мир перестал существовать...

Ледяной ветер трепал волосы, бил по щекам, пробирался под одежду. Ногам было холодно. Открыв глаза, я увидела, что стою босиком на снегу. Вокруг расстилалось белое поле. Откуда-то пахло дымом. Я оглянулась: вдали тянулся ряд орочьих шатров. Зимний Т'хар...

Но вместо радости я ощутила гнетущую тоску. Что-то было не так. Спотыкаясь, побрела к селению. Шатры становились все ближе, и зайдя в селение, я поняла, что именно показалось мне странным. Полная тишина. Не лаяли собаки, не смеялись дети, играя в снежки, не окрикивали их матери. Пусто было в селении. А на белом снегу складывались в причудливые узоры алые кляксы и росчерки. Кровь. Много крови.

Шатры располагались странно — в ряд, словно воины на построении. Я медленно брела вдоль них, почему-то не решаясь заглянуть внутрь, ощущая, как что-то тяжелое, ледяное ворочается в груди, не дает дышать...

Дойдя до последнего — или первого — шатра, я остановилась. И тут над селением разнесся одинокий женский голос. Низкий, грудной, он пел погребальную песню, которой по орочьим обычаям провожают в Альгебар погибших воинов.

Наконец я поняла, что за чувство испытываю. Это был страх. Настоящий, ледяной. Он обездвиживал, убивал разум, постепенно превращался в нерассуждающий ужас.

А женщина выводила медленную мелодию погребальной песни, выговаривала простые слова на орочьем. Голос казался мне знакомым, но я не могла вспомнить, кому он принадлежит. Я потянулась к пологу первого шатра. Рука двигалась медленно, словно время застывало в морозном воздухе. Страх сковывал сердце, умолял уйти. Но я все же отдернула полог.

В шатре лежал молодой орк — в полном боевом облачении, руки сложены на груди, под ними меч. На шее рваная рана, глаза закрыты, на губах легкая улыбка: он умер, как полагается настоящему орочьему воину. Олав. Мой жених, погибший в схватке с ятунами. Это случилось на моих глазах. Но я не спасла его. Не успела добежать...