Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хорошо, — кивнул горец.
Валур неторопливо занял свое место в круге:
— Здравствуйте еще раз, господа! Маршал определил нам участок, — горец махнул рукой в сторону северного въезда. — Наше дело — не пустить неприятеля к пушкам.
Унтар из-за спины горца осматривал лица сотников. По большей части пожилые или средних лет мужики. Многих из них Унтар и вправду узнавал. Жилистый бородач в проклепанной металлическими пластинами кожанке — старшина плотницкого цеха. Беловолосый гигант — вожак грузчиков с торгового причала. Грузчики сегодня весь день работали на строительстве укреплений, и Унтар хорошо запомнил силача. Там же, на стройке, видел барон и старосту каменотесов из Пьота. Мастер Воль, кажется... Сегодня, увидев каменотеса, у которого с полдюжины седьмиц тому назад заказывал камень для ремонта мостов, среди ополченце, барон обрадовался ему, как родному.
Еще одно знакомое лицо — охранник из Дома купеческой гильдии в Вельбире. А вот этого чернобородого крепыша в тяжелой кирасе Унтар не знал. Похож на подгорного мастера...
— Сегодня пришли подводы с оружием из Питтиля, — продолжил Барс. — У кого нет пик — возьмите на свои сотни.
— С топором оно сподручнее, — проворчал подгорный мастер.
— Решайте сами, — отмахнулся горец. — Только знайте: первой пойдет кавалерия. Топорами ее не сдержишь. Не забудьте про "чеснок"...
Унтар почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука:
— Господин барон? Отец распорядился приготовить вам место в шатре.
Барон кивнул и поспешил вслед за юношей. "Парень, пожалуй, помладше меня года на два, — прикинул в уме Унтар. — Сын Хозяина долины... Значит, будет среди горных рыцарей, с которыми Мор приказал мне держаться".
— Меня зовут Унти, — представился барон спутнику.
— Бетер, Бетти, — отозвался горец. — Вы в свите маршала?
— Ты... Не вы — ты... Да, в свите. Герцог назначил меня чем-то вроде посыльного.
— И меня... А где твой конь?
— В конюшне — там и вещи. Надо кого-то послать за ними.
— Хорошо.
Тучи плыли над перевалом, но дождь все не начинался. Зато к полуночи поднялся ветер, заставивший стонать деревья над обрывом.
У одного из костерков, скрытых между шатрами и скалой, молодые люди долго разговаривали обо всем подряд. Об учебе — оказывается, Бетер ни разу в жизни не был в Келе, он учился в Ааре. О девушках. О вкусе яблочного сидра и ежевичной настойки, которой славятся Бархатные горы. Только не о войне и не о завтрашнем дне.
Вообще мало кто в эту ночь говорил о войне.
* * *
Полковник Ррот, задержавшись в таверне у барной стойки, неожиданно для себя оказался в походном госпитале. Маршал Мор ушел, Эк со слугами убрал остатки ужина, и в зале начали деловито хозяйничать монахи-наниты. По-своему передвинув столы, они накрыли из заговоренными белыми полотнищами. Говорят, если прижать такую ткань к ране, то сразу же перестанет идти кровь.
Худощавый юноша, командовавший монахами, подошел к капитану и, коротко кивнув, неопределенно махнул рукой в сторону зала:
— Сотни на три-четыре раненых нас хватит.
— Те, кто окажутся на этих столах после первого штурма, могут считать себя счастливчиками, — усмехнулся полковник.
Монах кивнул.
— Жаль, что господин магмейстер эт-Лидрерри не с нами.
Ррот, немного знавший старого некроманта из Иртина, удивился:
— Вроде я видел его в обозе.
— Нет, он прислал свои запасы снадобий... Отличный набор, кстати. А сам поднялся наверх, к пушкарям и лучникам.
Полковник покачал головой:
— Надеюсь, старик знает, что делает. Знаешь, милосердный брат, в местах, где я родился, не раз видели боевых магов из Мальо. Кое-где на местах старых битв до сих пор не растет трава — земля спеклась в камень. Эт-Лидрерри, по-моему, далеко не так прост, как последнюю дюжину лет думали его соседи...
* * *
Старый некромант в это время с аппетитом ужинал куском жареной оленины. Днем свободные от работ егеря поохотились, и теперь над "верхним" лагерем витали запахи свежей дичи.
Одновременно маг успевал расспрашивать своего "временного" слугу Гриди:
— Так говоришь, ты — из Белок?
— Да нет, это маменька из Белок. А батя — из подгорных мастеров. О них тогда много сплетничали. Дескать, клановая, а решилась — и в гору ушла... А чё такого? И в горе живут, как везде, только вместо неба над головой — своды каменные, а вместо солнышка — поганки-светлячки. Я плохо помню. Так, куски отдельные. Но маменька говорит — хорошо жили. Батя рудознатцем был знатным, и она ни в чем недостатка не знала. Я родился, потом сестра... А потом батю в шахте задавило. Видать, прогневались на него за что-то черные та-ла. Маменька нас забрала да к Зеленому камню подалась, к своим, в клан. Да только что ей там делать? И вот тогда старый Лин нас в замок забрал. Маменьку в прачечную пристроил. Она работящая у меня. И сестра теперь с ней. А меня Ильд-кузнец в ученики взял. Говорит, дескать, коли кровь у тебя, парень, подгорная, то металл должен слушать тебя, как хозяина.
— И как, слушает?
Гриди отцепил от пояса кинжал и гордо подал его магу. Титус осторожно вытянул клинок из ножен, повертел в руках. Глянул повнимательнее — так и есть. По всей длине кинжала дрожат-переливаются силовые линии. Металл пронизан чистой земной магией, да и сама его структура определяется ритмом узора текущих по клинку энергий.
— Заклинания читал?
— Да что вы, господин магмейстер! Я — как батя учил — услышать, что сталь поет... А знал бы я заклинания — давно бы сам мастером стал, в Ааре кузню поставил бы! Деньги у маменьки есть, от бати остались. Да только она прижимистая. На жизнь не тратит. Приданое Ольветте обещала. Но на кузню даст. Могли бы свой дом построить...
И Гриди заискивающе взглянул на мага. Титус мысленно ухмыльнулся, а вслух ответил:
— Если вернемся в Вельбир, напишу тебе грамотку, друзья у меня в Келе остались. В гильдии стихиальщиков. Ладно, парень, собери кости да отдай вон тому зверю, — и маг махнул рукой себе за спину.
На границе света и тени, поблескивая глазами, лежал огромный черный пес.
— Ой, — невольно воскликнул Гриди. Что ж это, егеря собак без сворок держат! А если загрызут кого?
— Да не бойся ты! — хохотнул маг. — Егерские псы знают, где свои, а где чужие. Ну-ка, подмани его!
Гриди осторожно протянул в сторону собаки оленью лопатку с остатками мяса. Пес поднялся, но под взглядом мага не решался вступить в круг света.
— Чего это он? — удивился Гриди.
— Меня любое зверье боится, — ответил магмейстер. — Покорми его сам.
И отвернулся, делая вид, что не обращает внимания на происходящее у него за спиной. Гриди бросил кость в траву. Пес сделал несколько напряженных шагов и аккуратно ухватил лакомство зубами. Так же напряженно, но сохраняя видимость спокойствия, пес отошел за кусты и захрустел там.
— Вот это громадина! — проводил глазами пса Гриди. — С годовалого теленка, чай, будет!
— Увидишь их в бою — порадуешься, что они с нами...
Воодушевленный словами мага, Гриди собрал остатки ужина и отнес туда, где расположилась собака. Пес милостиво принял приношение, и подручный кузнеца решился аккуратно дотронуться до его бока. По ощущению кудрявая черная шерсть напоминала стальную проволоку.
— Эй, парень, давай спать ложись, — услышал Гриди голос мага. — Завтра начнется — не поспишь.
Глава 18
Для Антери Двальди-Ааре оказалось полной неожиданностью то, что келенорцы заняли Старую Заставу. Он думал, что встретит организованное сопротивление лишь на подходе к Вельбиру.
Первой у перевала появилась конная дружина, которую послал к Двальди граф Лехерт. Потомки славных рыцарских родов, цвет вассального дворянства Лехерта — блестящие кирасы, плюмажи на шлемах, на пиках вьют разноцветные вымпелы.
Командовал дружиной средний сын графа Тинт, будущий герцог Логунский. Но тогда этому великому в будущем человеку было лишь двадцать лет. Как и большинству из его воинов — половина из них не разменяла еще и третий десяток.
Юный Тинт из Лехерта всецело поддержал решение Двальди идти на Альву. Его люди хотели сражаться с настоящей армией, а не гоняться по трущобам за всяким мужичьем. И на марше тяжелая рыцарская конница далеко обогнала основную массу пехотинцев.
Зная характер сына, граф подстраховался и послал с сыном старого капитана Мейнартса. Но за день до этого опытный воин поймал вылетевшую из леса стрелу и сейчас лежал в лазаретном фургоне. А таинственного лучника так и не нашли, да и не стали за ним гоняться по-настоящему. Слишком уж круты склоны гор вдоль Железного тракта. Зачем калечить лошадей, если впереди ждут подвиги более славные, чем поимка одинокого стрелка?
Отправив изрядно надоевшего ему "дядьку" в лазарет и освободившись от опеки, Тинт прикрикнул на своих людей, чтобы те поторапливались.
Когда Тинт Лехерт увидел, что Старая Застава занята и готова к обороне, он сразу, не раздумывая, приказал атаковать ее. Несколько более здравомыслящих его товарищей попытались остановить юного безумца, говоря, что не надо лезть напролом. Ведь неизвестно, что приготовили келенорцы для встречи.
Но Тинт остался непреклонен: атаковать — и весь разговор!
Дружина поддержала своего вождя. Каждый из рыцарей уже возомнил себя непобедимым воином, о котором завистливые потомки будут слагать восхищенные песни.
Но атака конницы окончилась полным разгромом. Да и ничем иным она кончиться не могла.
Железный тракт по всей его ширине, захватывая и участки на месте разобранных стен, перегораживала жидкая баррикада. Если бы Тинт имел хоть чуть-чуть воинского опыта, он сообразил, что ни один здравомыслящий военачальник не станет и пытаться удержать атакующую конницу кое-как набросанными бревнами и досками. Но блестевшие из-за баррикады шлемы келенорских солдат подействовали на молодого командира, как капли крови оленя-подранка — на охотничью свору.
В один миг гнилые деревяшки разлетелись с дороги. Как и те келенорцы, которые оказались на пути железной лавины. Дружина Тинта Лехерта ворвалась на территорию Старой Заставы — и подготовленная старым Мором ловушка захлопнулась.
На тот случай, если на них пойдет конная лава, герцог приказал приготовить широкие доски с набитыми остриями вверх гвоздями. Эти доски и упали перед всадниками Тинта, когда они ворвались на Старую Заставу.
Образовался затор из покалеченных коней и вылетевших из седел всадников.
Первый же залп келенорцев хорошо проредил дружину Лехерта.
Пушечная картечь вязла в трупах, арбалетные болты летели без промаха, пробивая всадников насквозь. Из шести сотен молодых дворян назад вернулось около сотни. Самого Тинта, израненного, еле увезли с поля боя двое друзей, которых он не послушал.
И вот тогда Двальди накинулся на полковника Брунка. Отчитав начальника разведки, командующий решился наконец взглянуть на то, что осталось от рыцарской дружины.
Осадив коня, Двальди остановился перед носилками, на которых лежал раненый Тинт Лехерт.
— Сир! — молодой командир попытался привстать.
— Лежите, Тинт! — приказал Двальди. — Мне уже доложили о стычке. Вы вели себя мужественно, но абсолютно глупо. Зачем вы полезли гулам в зубы? Вам жить надоело?
— Мы хотели... Победа... Доказать...
Раненный Лехерт бессильно уронил голову на подушку.
— Унесите, — приказал Двальди.
Двое друзей, которые вытащили Лехерта с поля боя, молча подняли носилки и понесли Тинта в лазарет.
Двальди проводил их глазами и грязно выругался:
— Аристократы! — это слово прозвучало как оскорбление.
— Если бы этот мальчишка не был Лехертом, его стоило бы повесить. Бездарно положить шесть сотен кавалерии! Случится же такое! А придется награждать сосунка, чтобы папу удовлетворить. Петлей бы наградить, а не орденом!
* * *
Это случилось утром, а к обеду к перевалу подтянулось основное войско уторцев. Теперь северяне стали осторожнее. На расстоянии двух полетов стрелы от Старой Заставы Железный тракт перегородила стена прямоугольных, почти в рост человека, щитов.
А еще через пару часов к Старой Заставе двинулись наемники с пятью пушками, а вслед за ними Двальди послал "пушечное мясо" — навербованных в портах "свободных городов" бездельников, которые гораздо лучше умели обращаться с ножами, чем с пиками или саблями.
Эта атака закончилась так страшно, что северяне долго не могли прийти в себя.
Передовой отряд наемников, который катил пушки, чтобы прикрыть атаку, побывал у Будилиона.
— А ты посмотри, парень, а ведь мальчики-то уже порченные, — пробормотал Титус эт-Лидрерри, который наблюдал за атакой уторцев сверху, лежа на краю обрыва.
— Что такое? — отозвался Гриди, старавшийся держаться подальше от края.
Он видел, что старый маг ведет себя так непринужденно, словно на дороге нет никаких врагов. Но ведь стоит кому-то из уторцев поднять глаза вверх...
— Не волнуйся, парень, ползи поближе, — маг жестом показал на землю рядом с собой. — Морок — простенькое заклинание, но сомневаюсь, что среди этих вояк есть хоть один, владеющий истинным зрением. Лучше присмотрись к тем солдатикам. Что ты видишь?
— Они... они похожи на мертвецов, — пробормотал Гриди, сам испугавшись своих слов.
— Молодец, парень! — похвалил слугу маг. — Вот ты кое-что уже умеешь различить... Они и есть живые мертвецы... Эх, а ведь это — подарочки от старины Питти... Узнаю узоры старого хитреца. Ну-ка, а если возбудить всю вязь разом?
Маг хмыкнул и, поднявшись в полный рост, сделал несколько пассов руками.
Тотчас снизу раздался крик ужаса. Мерно шагающие наемники вдруг стали превращаться в гниющие трупы. Еще не понимая, что с ними происходит, они продолжали идти вперед. Но вот упал один, потом другой, потом дюжина... Вокруг еще шевелящихся, но уже разлагающихся солдат растекались зловонные лужи. В считанные мгновения от пятисот человек остались только кости и истлевшая одежда. "Пушечное мясо" в испуге кинулось назад.
— Слушай, парень, вихрем мчись вниз, к маршалу, и передай — пусть забирают пушки, — некромант для убедительности подтолкнул слугу в спину. — А я пока наглецам еще ночной жути подпущу...
Примчавшиеся с криками ужаса солдаты устроили в лагере Двальди настоящую панику. Они бились в рыданиях, они вопили что-то о жутких тварях, преследующих их по пятам и только и ждущих, чтобы кинуться на любого, кто приблизится к Старой Заставе.
Командирам северян еле успокоили хотя бы тех солдат, которые и близко не подходили к стене. По лагерю поползли слухи о том, что перевал защищают восставшие мертвецы и зловредные духи чу, выпивающие у людей кровь.
— Какие духи? Какие духи белым днем? — бушевал Двальди-Ааре. — Вы кто, дикари, что ли? Бабки деревенские?
— Солдаты говорят, — попробовал возразить командиру кто-то из дворян.
— Да пусть они что угодно говорят! Расстреляйте парочку сплетников — остальные успокоятся!
Пока лагерь уторцев бурлил, словно потревоженное осиное гнездо, келенорцы быстренько укатывали пушки к себе.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |