Миша-Мишутка Романов

Или ещё раньше из Ирландии танковый корпус перебросят, а их танки — это я вам скажу звери.

А пятизвёздочную опять на штаты разделят, а то и меньше. А потом заставят одних стрелять в других — и опять пойдёт гражданская. Мы на юге это сразу просекли — и не рыпаемся.

Проглотили молча даже равенство с неграми — хоть и были уверены, что это Москва в качестве издёвки потребовала — в трёх других северных штатах они для негров наоборот рабство вернули.

Издеваются, суки. Но хлопок наш Империя за полновесные рубли на корню скупает.

Я дома в тот хлопковый бизнес даже лезть не пытался. Очень уж крутые ребята там заправляют. Отдадут семью неграм-подручным, а остатки тебя же съесть заставят. Хоть и они теперь в стороне не останутся — их склады тоже разграбили.

Ну, вот и фронт. Дураки.

Я же говорил. Соседи на скамейках грузовика молчат. Наверное, не выдадут. Они тоже подневольные, хоть и местные. Хотя в глубине души и они не наедятся русских одолеть. Зато как живут, как живут!

Последние двадцать лет авиация у русских, по крайней мере, из того, что продают, почти не изменилась.

Телевидение, медецина, образование. У нас на таком уровне только руководители штатов живут.

А почему дураки?

Да потому что с противоположной стороны тоже автоматы стучат. Много. Наверное, Россвооружение со своих Калифорнийских складов оперативно продало. А может, с Аляски подкинули. Не из Канадских графств точно. Там они много оружия не держат — там они больше агентурой стравливают, так дешевле.

Да ещё в Квебеке аэродром подскока есть. В остальном барахтайтесь сами как можете.

Вот сейчас и барахтаемся. В грязи. Противник стреляет, остервенело, патронов не жалеет. Им, наверное, под такое дело даже военный кредит выдали — беспроцентный. Лет на двадцать.

А что вы хотите — в пятиконечники добровольно никто не стремится. Мы, южане, их социал-мессионеров крокодилам по ночам скармливаем — на это даже фараоны внимания не обращают. А что. Работа есть — для тех кто не ленится.

Половина предприятий — дочерние русских промышленных концернов. Половина других — местные, но тоже не без участия имперцев. Кредиты для промышленности все рублёвые.

Страшно мне. Страшно умирать нехочется. Хотя свой АМ местной клёпки я бросать не собираюсь. Не дурак вроде.

Там сначала пристрелят, а потом будут думать доброволец ты или насильно согнанный.

Ага. Пятиконечники авиацию подогнали — красиво пикируют. И горят тоже красиво. Ясно же не дураки — купили и зенитные пулеметы. И инструкторов хороших арендовали — из Корпуса Наемников. По всему, видать, они за зенитками — метко стреляют.

Всё отходим. Эх, сразу не сообразил — надо было мёртвым прикинуться, а ночью на ту сторону. Хотя нет, о чём я.

Те если не шлёпнут — тоже в армию заберут, вроде как до подтверждения своей личности, — и на передний край.

По радио для такого дела им послать запрос во Флориду конечно трудно будет. Сволочи.

Нет, пусть всё идет, как идет. Ночью срочный приказ — подняли нас — и взлётную полосу погнали в темноте строить.

Утром нас сменили, заснули мы — как убитые. Казалось, всего минута прошла — а нас летуны пинками будить начали.

Добровольцев искали, на этот раз настоящих, которые захотят, а главное смогут, с парашютом прыгать.

Здесь тебе не Империя — со стотысячным корпусом ВДВ. Здесь нас — умельцев ещё поискать надо. Прыгал я однажды их гидроплана с парашютом — на спор.

Ну ладно думаю, какое-никакое, а разнообразие. Шансов, опять же, больше будет — как сбежать, так и погибнуть.

Следующей ночью посадили нас, вызвавшихся, по самолетам и сбросили недалеко от Ж/Д узла противника. Взрывчатки нам дали — теперь мы вроде как деверсант, но не опытные.

Ясно — надежды на нас не особо много, но, как говориться, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Ночь, небо. Купол раскрылся. Слава богу. У десятерых из сотни вышли неполадки — так что теперь нас девяносто.

Собрались близ груза. Гражданин-командир распределил, кто будет нести взрывчатку. Пошли.

И тут, наконецто, на небольшой переправе мне случай представился. Светало, я пятым с конца шёл. Впереди узкий мосток через быструю речушку — по нему как раз предпоследний десяток проходил — у одного из них в рюкзаке взрывчатка.

С оружием я был знаком — каждый малец у нас, если хочет выжить, сначала учит родной язык потом русский потом Автомат Мосина, можно не в этой последовательности.

Короче полоснул я очередью в четырёх задних, затем в тех, что перед мостом были, а затем по рюкзаку палить начал. Выхватил у одного из убитых оружие и опять рожок опустошил. Мне уже начали отвечать, когда я попал.

Хорошо, что я из-за трупа палил. Когда я очнулся, вокруг был противник. Хорошо у них инструктором был китаец русский. Он быстро ситуацию просек. И не дал меня престрелить, как всех остальных в отряде.

Описал мои действия на листе своего планшета, тиснул печатку. Это считай помилование, жаль, что не гражданство, но видать не наработал. Но эта узкоглазая морда как будто мои мысли прочла — говорит, поможешь мне, будет тебе гражданство и десять тысяч золотых рублей в придачу.

Сумма меня сразу насторожила. Нет, говорю — лучше пристрели меня прямо сейчас — такие деньги только смертникам платят.

Тот смеётся — не нужна мне, говорит, твоя смерть. Ты же говорит — южанин, значит в самолётах лета — вот, мол, даже с парашутом умеешь прыгать. Значит в отличие от местных привычный.

Мне срочно такой человек нужен — приказ поступил недавно — искать замену времени нет. Я по радио связался — пробили тебя по картотеке — ты два года кинооператором работал.

Надо будет один бой на киноплёнку записать — сам Михаил пожелал. Пилот есть, а камеры две. Сложного говорит в наших камерах ничего нет — я тебе в миг всё объясню. И что за бой — спрашиваю? Да давить, говорит, пятиконечников будут — три авианосца подогнали.

Подумал я, секунд десять, и согласился. При всей опасности затеи — шанс выжить вроде был. Как раз на 10000 рублей шанс. К вечеру подошли к их базе, сели в самолет. Взлетели.

Наш самолёт был копией новых машин пятиконечников. Пролетели мы в темноте над их территорией, к океану. Сели на борт *Костромы* — одного из русских гигантов. Взяли на борт ещё одного военного мужика с камерой. Мне объяснили, что снимать будут ещё два самолета, но русских, поэтому мы будем необходимы близко к эпицентру — и показали на один из кораблей сопровождения.

Я начал нервничать и спросил что за эпицентр? После заминки мне ответили — эпицентр событий — на этом судне новые виды вооружений.

Про себя я смекнул — ракетоносец, из новых, наверное, дальнобойный. Ну что же, полетели. Повезло.

Нас не сбили. Тем более мы прилетели со стороны земли. Снимаем, всё как всегда — русские потихоньку побеждают.

Потом я увидел непонятное. Один из пятиконечных бомбардировщиков положил бомбу — и вроде получилось так удачно, что давешний ракетоносец стал тонуть.

Все остальные корабли, как будто испугавшись, развернулись и на полном ходу стали удалятся. Какой тут в эфире гвалт поднялся. Крики, песни.

То, что русские потеряв всего тридцать машин, уничтожили половину пятиконечной авиации — сразу забылось.

По приказу военного летевшего с нами мы немного сместились в сторону. С земли нас окликнули по рации — спросили кто мы. Как было оговорено заранее, я отозвался, что по приказу вышестоящих граждан снимаем великую победу. Отстали.

И тут наш настырный новичок раздал всем тёмные очки, приказал надеть. Камеры развернуть в направлении затонувшего корабля. По его счёту раз, два, три, произошло нечто. Будто кто-то снизу ударил по водной глади снизу. От нас до затонувшего корабля было километра три. Вода вспенилась, чудовищно яркий свет затопил всё вокруг. Затем поступил приказ снять очки.

Дальнейшее я снимал, холодея от страха. На берег надвигалось рукотворное цунами. Оно катило по земле, крейсера волокло, как пушинки, стоящих на аэродромах недавних победителей. О людях города Нью-Йорк говорить не приходилось. Больше не было ни людей, ни города с таким названием.

Наконец мы закончили съемку. Я молча ждал продолжения — был уверен, что после увиденного меня пустят в расход.

Пронесло. Мне объяснили что я часть плана. Поступил приказ — на одном из кораблей растиражируют плёнку и доставят меня с грузом на родимый юг.

Чтобы я значит плёнки эти продовал. Половину прибылей само собой на счета контрразведки РСС. А тем, кто не поверит, что я действительно это снимал — дополнительная плёнка — снятая воякой из-за моего плеча — где виден и я и волна.

Гражданство мне ясно не дали, но зачем агенту на таком золотом крючке — это гражданство здалось. Я не жалею.

С приказом тем заставить весь мир дрожать я справился — раз пишу эти строки, умирая в своём поместье в Техасе.

Я продал родину за хорошие деньги и горжусь сделкой.

Из мемуаров создателя и президента кинокомпании *Хастер бразерс* 1981 г.

Глава 34

Территория Парижского Княжества

Земля. Париж.

19.10.1940.

Теснота. Спертый воздух. Спереди прозрачный пластик. Над ним циферблат с обратным отсчётом.

15 минут.

Вспоминаю детство. Родился я в десятом году в Париже. В пять лет потерял отца в очередной разборке с соседним княжеством.

Мать тянула нас троих как могла. В девять лет я первый раз украл. Затем прибился к квартальной шайке — просто в одиночку воровать было проблематично.

Обычно мы выходили на пенсию к пятнадцати годам с пером в боку. Но в 1921 вспыхнуло очередное объединительное восстание. Наши, все сразу, кинулись на улицу в надежде пограбить в неразберихе.

Но русским в тот раз чем-то сильно насолили — поэтому вместо трамбовки и стравливания враждующих группировок задавили восстание с воздуха. Даже князя менять не пришлось.

Одной из таких напалмовых бомбочек, нашу кодлу и накрыло. Мне повезло — попало только две капли на руку — потому что шёл замыкающим.

Впереди за поворотом раздавались дикие крики наших. Мне своя шкура была дороже — юркнув в подворотню, я побежал, одновременно пытаясь сбить пламя. Мне опять повезло. Я оступился и на всём ходу грохнула в выгребную яму.

Это было мерзко, но сбило огонь. Выбавшись из разгорающегося квартала и наткнулся на него. Молодой парень в обгоревших очках. Говорил он уже еле-еле. Я бы вообще пробежал мимо, но он вынул из-за пазухи два русских золотых червонца.

Он, теряя силы, протянул мне их и пакет с бумагами. Назвал адрес и пообещал, что за бумаги там заплатят столько же.

Неделю я колебался — боялся, что за эти бумаги, а это были какие-то научные бредни — я по слогам осилил полстраницы, мня на месте, не заплатят, а то и вовсе пристрелят. Подумав, решил, что моя жизнь не стоит двух золотых червонцев, но на место вышел без пакета.

Но там оказались вежливые люди, заплатили сразу одну монету, и вторую, когда я принёс пакет. Предложили работать у них курьером, пару лет я провёл на этой непростой работе. Там мне довелось увидеть многих образованных людей. Учённых. Мистиков.

Как я позже узнал организация, на которую мне довелось работать, возникла из единственной уцелевшей ячейки восстания 1900 года. А тогда резня была, не приведи боже.

Потому и уцелели, что наверх не лезли — в подземелье отсиделись. Ибо поняли — даже уничтожив в тот момент русского царя, они ничего не исправят. Есть уже наследники. Есть регентша. В случае, чьей либо гибели всё расписано пофамильно. А до всех сразу дотянуться невозможно.

Поэтому они его изучали. Собирали материалы, о нём начиная с рождения. Изучая его взлёт, они пытались нащупать возможность его будущего падения. Тот первый пакет был очень важен. Это были донесения агента из Москвы. Женщины. Десять лет подбиралась кандидатура полностью соответствующая его вкусам.

И вот она в его постели. И вот успех. Нет, её задание не было ликвидацией — информация — вот главное.

9 минут.

Через минуты наступит кульминация. Мы поймем, было ли более чем сорокалетнее существование нашей организации бредом или гениальным прозрением.

В том первом пакете были важные сведения — учённые придумали комбинацию запахов расслабляющих человеческий разум во сне — её духи стоили двухгодичных доходов организации, но это окупилось.

Месяц царского бессвязного, редкого шепота. Достоверно ей удалось расслышать три сотни слов. Успела передать пакет и дальше молчание.

Так как нас тогда не накрыли — начальство посчитало, что она успела покончить с собой.

В 1925,когда я впервые работал по мокрому, план операции был уже вчерне готов.

По нашему убеждению царь — вроде янки при дворе короля артура. Пришелец. Демон из будущего вселившийся в сознание малыша. Согласен, звучит бредово. Но вот сегодня миллиардные затраты и миллионы смертей сойдутся в кульминации.124 добровольца.

Сегодня или никогда. Второго шанса не будет. Слишком много электричества при запуске аппаратуры мы сегодня используем. Засекут обязательно, когда придётся подключаться к городской энергосети.

5 минут.

Сегодня на дворе сороковой год. У планеты уже десять искусственных спутников. Русских конечно. Пять атомных электростанций. Русских. Русская Метрополия и мы, это не просто отдельные государства — это отдельные планеты.

Иногда нам кажется, они насаживают у нас в стране эту дикость, чтобы иметь постоянное трененировочное поле для легионов империи. Чтобы было чем оправдывать расходы на десятимиллионную армию.

Техника. Как ни странно, последние десять лет я был не простым боевиком организации. Скорее Техником. Год назад именно я разрабатывал и возглавлял операцию по извлечению из якобы случайно загоревшегося здания вычислитель Яблочкина Я; — последнюю модель.

Необходимо было не только не оставить свидетелей, но и поставить на место ящика размером с концертный рояль почти точную его копию. Я справился. И вот теперь 124 человека ждут готовности этой аппаратуры. Будет создано 124 электромагнитных поля определённой частоты — по одному в каждом саркофаге.

Один человек и один череп. Электроды соединяют каждую пару. Я один из них. Как ни странно, становиться подопытным кроликом я не горел желанием.

Да и знаний подобных тем, что пихали в ребят последний год, я не имел. Как создавать оружие, химия, агрономия.

Просто собрали к сроку лишнюю кабину. И я был лучшим из неподготовленных.

2 минуты.

Кто-нибудь из нас при толике везения должен перехватить инициативу у тирана. Мы недопустим господства русских. Постараемся их вообще забыть. Посмертно.

Любые действия направленные на это гуманны.

Легально — то есть на поверхности — мы торговый транснациональный синдикат — это знают все.

То, что она контролирует треть мирового рынка героина — знают почти все. У нас нет предателей. Мы в это верим, мы это знаем.

Иначе не может быть — русские бы не оставили таких бредовых фанатиков в живых, если бы знали о нас.

Месяц назад умер Михаил. Что не удивительно — после покушения 35-го года мы сами ждали этого в любой момент. Здоровье уже было не то. А вот гляди же, сколько протянул.