Ковчег

Наконец судно замерло у причала, вопреки опасениям капитана, не сев на мель в этом мелководном порте, и началась разгрузка. С противоположной стороны древнего пирса разгружалось захваченное доу. Судя по всему, оружия и боеприпасов на нём было больше, чем на бывшем сухогрузе. Спонсоры 'Аль-Шабаба' явно были не стеснены в средствах. Хотя, говорят, местные исламисты тоже неплохо зарабатывают. Это разгромленный эфиопами Союз Исламских Судов боролся с пиратами. 'Аль-Шабабовцы' же решили, что выгоднее их крышевать, и получали, по слухам, от десяти до пятидесяти процентов от выкупа за корабль, в зависимости от степени личного участия. Неплохой бизнес...

Пока шла разгрузка, команда подрывников схватила ящики со взрывчаткой, и поволокла их в город. Буквально через пятнадцать минут пирс сотрясли близкие взрывы: взлетали на воздух расположенные неподалёку домишки, такие же жалкие, как и порт. Смысл этих действий от капитана как-то ускользал. Не ДОТы, неДЗОТы, огня из них никто не ведёт, зачем тратить взрывчатку? Разве что ради создания паники? Оставалось надеяться, что чеченцы знают, что делают...

Разгрузили сухогруз быстро. После чего капитан дал команду отшвартовываться и выходить в открытое море. Участие в операции ограничивалось доставкой десанта и вооружения. Неудача десантников и отступление, очевидно, планом предусмотрено не было.

Кроме команды, на борту находилась только всё та же команда подводных пловцов. Их задача, как сообщил командир группы, тоже была выполнена, и теперь они возвращались на базу.

К этому времени обстановка на берегу лучше всего характеризовалась известными словами: 'Война в Крыму, всё в дыму, ничего не видно'...

* * *

И всё таки — Сомали. 'Аэропорт имени Ахмеда Гурея', блин! Эту информацию о пункте назначения сопровождающий озвучил только после взлёта из аэропорта Дубаи. Удивил, однако... Хотя, конечно, до последнего не верилось... С другой стороны, лучше уж туда, чем в тот же Могадишо... Возле 'своих' аэропортов исламисты, по крайней мере, самолёты не сбивают. Особенно, если те везут для них грузы. Так что, может быть, всё будет хорошо.

Вот только если бы всё было так просто... Сомалийские исламисты тоже неоднородны. Грызутся и между собой, особенно — если из разных кланов. Как там в известной сомалийской поговорке? 'Я и Сомали — против всего мира, я и мой клан — против Сомали, я и моя семья — против моего клана, я и мой брат — против моей семьи, я — против моего брата'. Как они при такой психологии умудряются не только не исчезнуть с лица земли, а ещё и размножаться? Украинцы, вон, с похожей поговоркой 'где три украинца — там два гетмана и один предатель', загибаются потихоньку, а этим хоть бы что... Бедные сомалийские бабы, наверное, работают, как родильные автоматы... Но в общем, песня не о том... А о том, что получить ракету из 'Стингера' в движок можно в любой точке этой проклятой страны.

— Ого, а это ещё что такое? — вопрос КВСа был явно риторическим. Как только 'Ил', снижаясь, пробил облачность в пяти километрах над морем у южного побережья Сомали, в глаза всему экипажу сразу бросились длинные дымные шлейфы на земле.

— Да вот, похоже, Кисмайо горит... — озвучил развернувшуюся картину маслом второй пилот, — Хорошо горит...

— А это, между прочим, почти рядом с аэропортом, — забеспокоился командир корабля, — Если у них там опять разборки между собой или с официальной 'властью', так и зацепить могут! Петя, дай мне связь с диспетчером, а сам послушай пока эфир... Может, чего услышишь...

— Сейчас, Кирилл Андреевич!... Готово!

— Борт сто два вызывает диспетчера, — КВС привычно завёл шарманку на английском. Местные всё же нашли где-то диспетчера, хоть как-то умеющего изъясняться на понятном остальному миру языке, ... — Борт сто два вызывает диспетчера...

— Говорит диспетчер Международного аэропорта Кисмайо. Вас слышу, борт сто два. Как долетели? — услышав в наушниках голос, изъяснявшийся на чистом русском языке, командир корабля чуть не выпустил штурвал из рук.

— Это диспетчер? — решил он уточнить ситуацию после секундной заминки.

— Диспетчер, диспетчер, Кирилл Андреевич. Привет вам от Мысько, Павла Георгиевича. Помните такого?..

— Помню, как не помнить — взял себя в руки пилот. И, немного подумав, вопросил эфир: — Борька, ты что ли?

— Он самый, Кирилл Андреевич. Тут такое дело... У нас здесь внизу горячо. Так что садиться придётся по градиенту. Не разучились ещё?

— Да нет вроде... А может, проще развернуться, и сесть в другом порту?

— Не проще, — послышался голос сзади, — Садиться надо здесь. И сейчас.

КВС оглянулся: позади него, одной рукой опираясь на шахту аварийной эвакуации экипажа, а другой прижимая к уху наушник, стоял сопровождающий груза.

— Ну, придётся, так придётся... — ответил пилот в микрофон.

— Посадка с южной стороны, — сообщил диспетчер. Давление 738.

— Понял, посадка с юга, семьсот тридцать восемь. Встречайте, — КВС отключился от связи, и повернулся к второму пилоту:

— Так, тряхнём стариной. Левый разворот.

Тяжёлая машина заложила вираж в сторону открытого моря.

— Диспетчер сказал — с южной стороны, — сопровождающий отпустил наушники и засунул руку в карман. 'Это конец. А где же пистолет?' — вспомнился Кириллу Петровичу анекдот такой же старый, как и он сам.

— Слушай, сынок... Не учи отца... И баста! И вообще, пошёл бы в грузовой отсек, пристегнулся в своём креслице...

— Нет, я побуду здесь, — тон сопровождающего был непреклонен.

— Дело хозяйское... — буркнул командир, и повернулся к второму пилоту: Роман, у тебя пакет есть? Выдай товарищу, а то не ровен час...

— Спасибо, я обойдусь — теперь голосом сопровождающего можно было замораживать воду.

— Вы то да, а вот мы... Потом кабину отмывать... Вы держите, держите. Он не тяжёлый, рука не отвалится.

Выйдя из виража, 'Ил' лёг на обратный курс, не снижаясь, а наоборот, чуть набирая высоту. Несколько минут прошли в полной тишине. Сопровождающий нервничал, то засовывая руку в карман, то вытаскивая её оттуда. Командир добродушно улыбался в густые седые усы, хотя ему тоже было не до смеха.

Наконец командир скомандовал:

— Левый разворот! Боря, давление выставил?

— Да, Кирилл Андреевич.

— Серёжа, что там у тебя?

— Да орут что-то не по-русски, нехристи. В общем, волнуются. Сильно. Если бы у меня так горело, я б тоже волновался.

-Хорошо, всем приготовиться, — командир обернулся к сопровождающему, — Видали когда-нибудь посадку по градиенту? Нет? Ну, вам понравится, — и, повернувшись к второму пилоту, бросил: — Ближний, ты помнишь.

— Да, конечно, — ответил тот, и почти сразу: — Прошли дальний. Высота шесть тысяч.

— Понял, выпускаю шасси и механизацию.

У сопровождающего глаза полезли на лоб: выпускать шасси на высоте пять километров на крейсерской скорости... Оставалось надеяться, что пилоты знают, что делают.

— Закрылки выпущены, — доложил второй пилот

Самолёт затрясло, словно в лихорадке. Командир крепче сжал штурвал.

— Боря, помогай!

— Прошли ближний. Высота шесть тысяч.

— РУДы на малый газ!

— Второй пилот сдвинул рычаг управления двигателями, обороты упали, и тяжёлая машина, резко опустив нос, начала снижение.

— Левый разворот! Крен шестьдесят градусов! Отстрел тепловых ловушек!

Самолёт почти лёг на крыло. Стрелка на альтиметре крутилась с бешеной скоростью. Лицо сопровождающего позеленело, и он судорожно схватился за пакет.

— Скорость снижения — пятьдесят метров в секунду, — усмехнулся, обернувшись на мгновенье, командир.

'Пятьдесят метров в секунду.... Три километра в минуту.... Сколько в километрах в час, и думать не хочется. Только бы это старое корыто выдержало...' — замелькали заполошные мысли в голове у сопровождающего.

— Разворот двести восемьдесят градусов. Убираем крен... А вот и полоса!

Глаза сопровождающего полезли на лоб: Самолёт снижался перпендикулярно полосе!

— Крен влево шестьдесят градусов. Добавь газку.

Старенький 'Ил', натужно взвыв турбинами, начал снижать скорость то ли снижения, то ли падения, одновременно выходя в южный створ полосы...

— Ближний... Высота семьдесят, — послышался голос второго пилота.

— Выравниваемся... — Самолёт, казалось, чуть-чуть не задел крылом землю.

— Пятьдесят... Двадцать... Девять... Семь... Шесть... Пять... Четыре... Два... Один... Сели!

Шасси наконец коснулось бетонки, не менее раздолбанной, чем в Чугуеве. 'Ил', плавно снижая скорость, покатился к зияющей окнами с выбитыми стёклами вышке управления полётами, у которой, как оказалось, уже разгружался такой же тяжеловоз.

Когда тяжёлая машина замерла на месте, и грузовая рампа поползла вниз, Кирилл Андреевич оглянулся назад.

— Ну как, пакет пригодился? Нет? Молодец! А когда-то мы в Афгане вот так каждый день... Эх! Были времена!...

В небе послышался гул турбин. Низко опустив нос, на посадку заходил ещё один 'Семьдесят шестой'. Белые шлейфы отстреливаемых тепловых ловушек рисовали в синем небе за ним фигуры, похожие на ангелов с раскрытыми крыльями...

— Ну что же, подведём результаты нашей 'маленькой победоносной войны' — открыл я сакраментальной фразой очередной военный совет, — Прежде всего, насколько она на данный момент победоносная? Товарищ Кудряшов, доложите обстановку.

Как-то у нас (или, точнее, уже не у нас) в Российской армии странно получается: с одной стороны: 'Господа офицеры', с другой — 'товарищ капитан' ('майор', 'полковник', и так далее...)

Хотя — я уже об этом думал и обсуждал вопрос с коллегами. Решили, что в обращении останется 'товарищ'. А вот как тогда быть с 'господами офицерами' в множественном числе?... Господи! Право же, неотложный вопрос! Как будто нет дел поважнее! Я задвинул 'господ офицеров' в дальний уголок памяти, чтобы вернуться к нему в более свободное время, и сосредоточил внимание на докладе.

— В результате проведённой войсковой операции достигнуты следующие результаты: Установлен полный контроль над провинцией Средняя Джубба, и частичный — над провинциями Гедо и Нижняя Джубба, — принялся водить указкой по выведенной на экран проектора карте наш начштаба, — Захвачен город Кисмайо, и прилегающие к нему морской порт и аэродром. Таким образом, мы получили возможность организовать независимый от Кении транспортный коридор к нефтяным полям и месту строительства ГЭС...

Я с важным видом кивнул: Начштаба, как и все остальные, кроме буквально человек тридцати здесь, 'на ранчо', и человек пятидесяти на охране объекта, был не в курсе истинной цели операции. Для него, как и для всего остального мира, действовала 'легенда прикрытия'. На самом деле, конечно же, целью операции являлось создание зоны безопасности вокруг портала и, да, действительно, организация транспортного коридора, но не до несуществующих 'нефтяных полей', а до всё того же портала. Вроде бы, пока всё шло нормально...

... — Наши потери при проведении операции составили двенадцать человек в 'наших' частях спецназначения, шестьдесят три человека 'местных' спецназовцев, а также из 'местной пехоты' двести четырнадцать человек было убито и сто пятьдесят пропали без вести...

Ну да! Пропали без вести! Разбежались, ищи их теперь, как ветра в поле... А вообще, потери указывают на уровень подготовки. Понятно, что у 'спецуры' потери будут меньше, чем у недообученного молодняка. Но всё равно — двенадцать человек... Двенадцать жизней... Жалко. Я поймал себя на мысли о том, что жалею только 'своих', а местных, даже воюющих на нашей стороне, воспринимаю как неких неживых компьютерных юнитов, о которых сожалеешь только в смысле снижения своей боеспособности... М-дя... А ведь как легко осуждать: 'Послал, дескать, гад

* * *

(подставить нужное имя) невинные души на убой!' И вот я сам среди тех, кто 'посылает....' И что-то особых душевных терзаний не ощущаю... Что это?! Я — моральный урод? Или мы все, люди, такие? 'Все такие', конечно, удобнее... Сейчас модно всё сваливать на 'я такой, как все...', 'это всё гены виноваты....'. Ладно, самокопанием займусь позже. Что там дальше?

... — Так же погибло пятьдесят два человека из 'чеченской группы'...

А вот здесь относительно большие потери вызваны тем, что чеченцы были заведомо брошены на самый тяжёлый участок. Городской бой — это вам не хухры-мухры. Но, надо сказать, что чечены свой 'штурм Грозного' в зеркальном варианте отыграли достойно, и поставленную задачу выполнили. А значит, и оговоренное вознаграждение получат в полном объёме. И за себя, и за погибших товарищей. Как там поётся? 'Люди гибнут за металл'? Вот это как раз тот случай...

... — Так же насчитывается в общей сложности сто шестьдесят пять раненых, из них шесть — тяжело. Потери противника оцениваются примерно в полторы тысячи человек убитыми...

Я тяжело вздохнул. Не по противнику, конечно... Почему-то у военных испокон веков вошло в привычку количество убитых врагов, э-э-э-э... несколько приумножать... Так что смело делим полторы тысячи пополам. ...И всё равно полкучается довольно неплохо.

— Плюс примерно пятьдесят человек некомбатантов

Что в переводе на русский язык означает: 'по ходу завалили с полсотни мирного населения — детей, женщин и стариков'. А вот эту цифру военные стараются всячески приуменьшить. Так что умножаем её на два. Или даже на три. Хорошо, что здесь, в Сомали, человеческая жизнь ценится низко... (Это я только что так подумал??? Надо же, насколько быстро власть делает из человека... Ладно: что выросло — то выросло... Я же сказал — самокопание потом).

— Наши трофеи: — до двух тысяч единиц автоматического оружия, около полутора сотен пистолетов, двенадцать гранатомётов, шесть крупнокалиберных пулемётов, семьдесят два автомобиля, оборудованных под военные нужды...

Это джипы, оборудованные для установки пулемётов, что ли? Откуда их столько? Хотя... В общем, надо будет потом уточнить...

— один самолёт 'Сессна-208', четыре судна типа 'доу', два буксирных катера, один скоростной катер, и шестьдесят тонн оружия и боеприпасов на одном из захваченных доу, включая восьмидесятидвухмиллиметровые миномёты и два ПЗРК 'Стрела-2'...

А вот это, не знаю как даже и оценить — хорошо или плохо... С одной стороны, раз это оружие, особенно ПЗРК, хоть и старенькие, у нас, значит — не у них, с другой стороны, где уверенность, что не привезли подобного добра раньше, и не привезут ещё? Нет её! А безопасность вокруг аэропорта обеспечивать надо...

— У нас временно вышел из строя один 'Ми-8'. Пошёл на вынужденную по техническим причинам. Принимаем меры по ремонту и эвакуации. У меня всё.

— Оперативная обстановка?

Начштаба снова взялся за указку.

— В провинции Гедо на данный момент основные силы 'Аль-Шабаба' уничтожены. Оставшиеся боевики дезорганизованы и не могут оказывать серьёзного сопротивления. В провинции Средняя Джубба ситуация аналогичная. Даже лучше. Там 'Аль-Шабабовцев' начали вытеснять ещё до масштабной военной операции, так что сейчас было проще. В провинции Нижняя Джубба, по предварительным оценкам, осталось от тысячи до двух тысяч боевиков. Это не 'регулярные силы' Аль-Шабаба, но они могут быть привлечены к боевым действиям и доставить нам некоторые неприятности. Идёт зачистка местности. Согласно вашим указаниям, конкурирующую с 'Аль-Шабабом' группировку 'Муджахидины Южного Сомали' стараемся не трогать. Хотя я, как и прежде, считаю, что правильнее было бы раздавить всех одним ударом, — Кудряшов прервался и вопросительно посмотрел на меня.