Эти люди огонь знали и хорошо умели им пользоваться... но — убегая от выдавливающих их к северу племен, они потеряли своих "знающих", одного от старости, другого — унес несчастный случай в лице бурого медведя, которого они потревожили после зимней лежки. Медведь забрал с собой еще двух мужчин, и хотя его в конце концов добили, но раненые охотники к концу дня скончались, и место вождя занял Чака.
Хотя, по правде сказать — какой он вождь, это понятие скорее присуще родо-племенной организации, а со смертью " знающих" эти люди быстро скатились к первобытному стаду, растеряв все достижения цивилизации. Скорее просто — старший самец. Очень быстро забыто ремесло изготовления из камня действительно надежных орудий, этим знанием тоже владел не каждый из стада. Чака был для племени никаким вождем — как охотник из не самых выдающихся, единственное, что он твердо знал и чему следовал — теперь лучший кусок ему, и сколько сможет, столько жрал, остальным — что останется. Добычи доставалось немного. Женщинам удавалось собирать совсем мало съедобных корней, изредка попадались земноводные и ящерицы. Крупных копытных загнать и забить у стада сил уже не хватало.
Погоня за нами была скорей актом отчаяния, чем серьезной агрессии. Чака полагал, что ему удастся испугать малочисленную группу, по виду ничем не вооруженную, завладеть поклажей — а вдруг там и съестное окажется, по крайней мере, — выгнать из перспективных охотничьих угодий, где была надежда найти мелкую — по силам племени добычу. О будущем Чака не задумывался,, как и его соплеменники. Когда предводитель настигнутой им группы, вместо того, что бы убежать, издал рев, похожий на крик ужасного хищника с длинными зубами, живущего прайдами в лесостепных зонах к полудню, там, где они с племенем жили раньше, он решил — что для него и его стада все окончено. Зачем оружие тем, кто может призвать на помощь дух могучего убийцы? Практичные дамы удрали, а он приготовился умереть, как положено главе — в бою и с дубиной. Гирька кистеня поставила неожиданную точку в планах на героическую смерть, и отправила молодого вождя туда, откуда он недавно поднялся только благодаря половому признаку — вниз в иерархии, к самым младшим загонщикам.
Я замечаю своим ученикам:
— Что я вам говорил о пользе всеобщего образования? Вот живой пример — погибло ограниченный число носителей знания — и привет, племя вымерло бы в кратчайший срок. Накопление новых знаний — процесс длительный. А если нет механизма сохранения знания, такого, как письменность, к примеру, если знания — удел избранных, то результаты — вон, в пещере сидят и радуются, что удалось набить пузо сегодня, не задумываясь особо о будущем.
Костя и Степан возвращаются через час, примерно, очень довольные — сообщают, что недалеко отсюда, у водопоя, завалили неплохого молодого оленя. Вид назвать затрудняются. В стаде было несколько особей, они выбрали молодого самца, пожалев важенок с телятами и вожака. Вожак гуманизма не оценил и загнал парочку на дерево, пришлось отстреливаться и от него. Результат — две туши. Оленье стадо не стало продолжать меряться силой с представителями Хомо сапиенс, имеющими дурную привычку швыряться убивающими палками, и бодро удрало по своим делам — может быть, выбирать нового вожака, взамен так глупо сложившего рогатую башку старого.
Я доволен. Про себя прикидывал: " На ближайшие недели стаду еды хватит, потом вернемся мы, и что-нибудь для них придумаем, жалко же... потихоньку введем этих людей к улучшению быта, не будем менять сложившихся тысячелетиями обычаев... Не допустим смешивания племени с нашими людьми... Все-таки — скорей всего, другой вид человека, надо дать ему развиваться самобытно..." Аха. Прогрессор новокаменной эпохи, спаситель рода эректусов. Размечтался. Я не учел один фактор — сам первобытный коллеФтиФ. КоллеФтиФ АБСОЛЮТНО не собирался расставаться с такими вот свалившимися ему на голову подателями жизненных благ. Правда, к чести Мадам хочу сказать — если у кого из членов коллеФтиФа и были мысли присесть на шею оным подателям, они были пресечены суровой дамской ручкой. Считая себя, ну, скажем, полноправными членами, нового стада, где они признаны достойными находиться у костра, учуяв запах свежей добычи от Костика и Степки, в буквальном смысле, причем, учуяв, Мада, прихватив с собой еще семерых женщин, двинулась за парнями — я отрядил всех ребят на разделку добычи. Мада прекрасно понимала, что место у костра и доля в добыче просто так не дается. Его надо заработать упорным трудом, на благо семьи. Вот и организовывала соплеменниц сообразно личному соображению о пользе, которое должны приносить соплеменникам.
На месте, где добыты олени, первобытные жители посрамили наших добытчиков — получив молчаливое разрешение от охотников, тетки бросились к тушам, и за считанные минуты освободили добытых от шкур, рогов, внутренностей, что не съедобны, что съедобно — завернули в шкуры. Я имею в виду сердца, печень и прочий ливер. Тетки закрепили туши на сломанных при помощи каменных ножей палках лыком за ноги, и бодренько двинули к кострам стоянки. ПРИЧЕМ, дали так вежливо понять мужикам, мол, не царское это дело — мазаться в кровишше, разделывая добытое непосильным трудом, когда вон сколько симпатичных дамочек вокруг... Лучше пусть охраняют их от непрошенных нахлебников типа шакалов и волков, и прочей фауны. Обалдевшие парни потащились за процессией, и в таком — то виде предстали перед моими глазами — впереди Мадам с подругами, приплясывающие от невыразимого счастья вызванного обилием пищи, за ними — слегка обалдевшие мои мужички, начавшие с ходу излагать события.
Мадам, распорядившись резкими двумя-тремя фразами и парой крепких оплеух, которые она раздала подругам щедрой рукой, положила добытую снедь передо мной, и стала ждать моего решения. Я не стал обламывать такой явной надежды и настроя на пир горой, и выдал весь ливер племени, зажав только немного печенки — на раз пожарить моим ребятам. С остальным мясом распорядился сделать походную коптильню и закоптить добытое впрок.
Пока народ ходил за добытым, а в особенности, когда отряд вернулся — мне стало понятно, что эти люди не будут нам помехой уж ни в коем случае, что мы сможем помочь друг другу выжить в этом суровом мире, а что до самобытности культуры — да ну ее, к такой-то матери, эту самобытность, если с неё детишки малые мрут. В конце концов, мы же не огненную воду пить этих первобытных учить будем. Научим чему полезному, чего-то и от них почерпнем — вон как лихо со шкурами управились. Решил так — отправлю всех с Костей и Игорем назад, на остров. Сами попытаемся дойти до Аркаимской долины. Если же по пути случится приключение подобное этому, либо слишком начнем задерживаться в пути — повернем назад, а поход к будущей "стране городов", повторим, когда сможем. Экзюпери устами Маленького принца верно сказал: "Мы в ответе за тех, кого приручили."
Женщины племени, получив от меня указания, показали класс обработки шкур. С небольшими каменными ножами, мгновенно очистили шкуры, аккуратно соскребая до мездры мясо, тут же эти кусочки и поедая — двойная польза, натерли золой и распяли на просушку недалеко у костра, что бы дым окуривал. Сребла — ножи для них из ядрищ — нуклеусов, набитых из местных кремней, наготовили пацаны — благо опыт у нас немалый уже, наловчились. Первобытные люди прыгали и радовались, еще — бы за один день столько эпохальных событий! Я не силен в антропологии, но по внешнему виду встреченные нами более походили на неандертальцев, по виденным мной в учебных пособиях реконструкциям профессора Герасимова. Выраженные надбровные дуги, могучие плечи, удлинённые руки. Хорошо развитая мускулатура. Если бы нее длительная голодовка, и истощение, в единоборстве такие люди могут быть страшным противником.
Наутро отряд разделился. Наказав присматривать за Чакой, который поплелся за своими, опасливо держась в стороне, я повел оставшуюся группу на юг. Километр за километром мы углублялись в плейстоценовую степь.
Глава 13. Тем временем в лагере на острове Веры.
Совместный труд воспламеняет в людях
такую ярость свершения,
какой они редко могут достичь в одиночку.
( Р. Эмерсон)
Пока мы занимались просвещением приключившихся нам на дороге неандертальцев, в лагере с нашим уходом, работа не стояла на месте. Эльвира твердой рукой вела наш колхоз к всеобщему счастью. С едой проблема была нами пусть с трудом, но решена. Металлургия шла своим чередом, и насытив людей орудиями труда простейших типов, кузнецы взялись за изготовление сложного оружия, усовершенствованных затворов для арбалетов, пил типа лучковых, долот и сверл. Где — то в недрах гномьего цеха уже зарождались железные и медные котелки! А крючки и иглы поставили на поток — слишком часто ломались и терялись. На просьбы девчонок о замене, гномы разражались обыкновенно скандалом, набивая себе цену, и остановить их мог только Федька, обещавший им, когда ни будь, поймав на набивании себе цены, набить им нахальные рожи.
И вот, если с едой, одеждой и инструментарием мы решили первоочередные задачи, то вопрос чистоты, пардон, прямо таки чесался, во всех местах. Задачей номер один стало изготовление мыла для нашего хозяйства. Археологи установили, что мыло начали изготавливать уже 6000 лет до нашего времени. В античные времена мыло делали из козьего, бараньего или бычьего жира с примесью золы.
Эля перед собой не ставила легких задач — будучи по образованию, — пусть и неоконченному, преподавателем физики и химии, она решила с помощью ребят сделать настоящее мыло — и сразу. Наша подвижница не разменивалась на полумеры типа щелока и мыльной травы (бывает и такая). А вот настоящее мыло... Для этого нужен был поташ, как минимум, а как максимум — щелочь, или каустическая сода. Сода каустическая применяется в химической, газовой, металлургической, нефтехимической промышленности, и если ее удастся добыть, то это двинет вперед все наши задумки с промышленностью. Но потом, после тяжких раздумий, на первых порах Елка решила ограничиться все таки минимумом. Поташ получили по старой русской технологии — золу, что образовывалась при готовке пищи, пережигании на древесный уголь, аккуратно собирали, много кратно растворяли в воде и выпаривали на медленном огне. Тем более, что чугун уже имелся и в виде сковородок и чугунков весьма пришелся ко двору, не требуя для них дефицитного железа. Получив первые объемы поташа, Елка смогла, наконец, сделать драгоценное мыло. Отдушкой пошли вытяжки душистых трав, во множестве росших на острове.
Торжественное прибытие аборигенов во главе с Костиком и Игорем поставило весь лагерь вверх дном. Не то, что бы ребята с Елкой в главе были против новых обитателей, но вместе с новыми зваными гостями приехали и незваные. Я имею в виду таких милых спутников человека, как головная вошь (Pediculus humanus capitis) и платяная или нательная вошь (Pediculus humanus corporis ). Кстати, некоторыми археологами существование этих двух видов принимается за доказательство времени появления одежды у человека — виды разделились около пятидесяти тысяч лет назад, значит пятьдесят тысяч лет назад у прародителей появилась хотя бы набедренная повязка, где и спряталась та самая Pediculus humanus corporis, пардон за подробность!
Итак, задача номер раз была — этих самых "педикулюсов" оставить в лесу вместе с другими тяжелыми пережитками каменновекового прошлого.
Эльвира все-таки гений! Если хочешь, что бы человек что-то сделал — так заставь его страстно пожелать это сделать. Эля и девчонки, растопив баню, на глазах у прибывших пошли туда, и побыв некоторое время, в выражением крайнего удовольствия на лицах вышли. В руках несли разного рода вкусности, демонстративно употребляя их и даже (о Боже!) чавкая и облизываясь! Я, слушая эту историю живо представлял — это наша Снежная Королева, Эльвира Викторовна, чавкает и ест на ходу! Боже ж мой, куда катится этот мир! Ессно, к пиршеству захотело присоединиться подавляющее большинство — еще бы, копченой рыбы они до сих пор не пробовали, а тут... один запах чего стоит! Но не тут то было! Сердитые Костя и Игорь пояснили, что подобная еда — только для высших существ, ну, по крайней мере — мытых! И прически, и украшения — соответственно, только им (ах, как смотрятся медные толстые кольца на запястьях, как завлекательно позванивают изумительные браслеты...). Ну, результат вы представить себе, пожалуй, можете — отмытые до скрипа неандерталки через пару часов хвастались друг перед дружкой приобретениями. Педикулюсы остались в прошлом. Шкуры, безжалостно сброшенные в обмен на красивую одежду — поднялись в небо вонючим дымом.
Вливание новых членов в наше сообщество было подобно камню, порождающему лавину в горах. Индустриализация пошла, набирая обороты. Если мне было важно защитить, обогреть и накормить на первых порах, попавших со мной ребят, то Эльвира поставила на первый план обустройство быта, путем создания удобных и функциональных вещей, пополнения запасов продуктов не только за счет количества, но и расширение их ассортимента. Как там, у Киплинга? "Человек никогда бы не стал человеком, если бы не женщина..." Неандерталки оказались непревзойденными мастерицами в обработке кожи и мехов, и наши неожиданные союзницы не давали пропасть ни единому кусочку шкуры, ни одной жилке. Так тетиву, пока не слишком прочную, то и дело рвущуюся из конопли и крапивной нити заменил отличный шнур из оленьих жил с смеси с той же коноплей и крапивой. Мало ведь знать, что из этих жил тетиву делают — необходимо знать, и как ее выделывают! С первобытными жилы в отходы не уходили, а использовались — и для обуви — унтов и мокасин, и для тетивы. Шкуры мелкой живности и птиц, даже рыбьи — все находило свое место в кладовых. Изумительные собирательницы, стоило только им показать грибы и дать распробовать блюда из них, наполнили сарай сушащимися на тонких прутьях разными сортами лесного деликатеса, перебив по результативности сбора наших девчонок. Так же оказалось, что в пищевой традиции племени не было, кроме грибов еще и ягод, к примеру, черники и малины. Поняв их вкус, малышня из племени стала днями пропадать на ягодниках острова Веры, не появляясь на обед, но исправно притаскивая громадные березовые туеса с дарами природы. Древний человек умел находить простые решения там, где нам, детям современного общества, кажется проблема неразрешимой. Какое то краткое время стояла проблема лишь в общении, но выяснилась интересная особенность — видимо из-за развития иных, чем у нас, представителей хомо сапиенс, долей мозга, человек неандертальский обладал определенно большими способностями к общению на сверхчувственном уровне. Люди поняли, что способны понимать своих новых соплеменников, и воспринимать мыслеобразы, передаваемые ими, когда известная вам Мада, отчаявшись объяснить, что же ей нужно от Игоря Северцева, просто передала ему образ иголок для шитья — одной с рукояткой, второй — с ушком на кончике с одной стороны, и крючком — с другой. Малый мягко сказать, сначала слегка оторопел, но потом — дела то на три минуты — исполнил просимое, сделав, как он это увидел, а когда Мада, получив просимое, принялась бурно радоваться и благодарить, впал в прострацию — до этого он о телепатии только читал в фантастических книгах. Конструкция, "заказанная" Мадой таким экзотическим способом, получила название "Неандертальского Зингера" и с успехом использовалась нами потом при шитье, давая поразительную скорость на любом материале, в две нити. Возможно, в рукоделье ее используют до сих пор. А убедившись, что их понимают, первобытные люди стали мешать этот способ общения с русскими словами, добавлять при разговоре жесты и телодвижения, и "высокие договаривающиеся стороны" в конце концов, стали отлично понимать друг друга, быстро осваивая язык.
