Глава 4
Говорят, что даже пораженная гниением и разложением душа может вдруг прозреть, увидеть себя со стороны, и мгновенно излечиться. Может быть сейчас произошел такой случай?
Нет, я не стал другим человеком, не видел себя со стороны, моя душа не излечилась, а разум не избавился от мыслей, которые не дали мне сломаться в заточении. Но я вдруг понял, что могу ошибаться: Катя не монстр, а я не карающий меч и уж тем более не его хозяин. Я не Бог, но судил и ошибся.
Она могла меня убить, она обязана была меня убить. Учитывая ее характер, отношение ко мне и к людям вокруг, то, получив силу артефакта, должна была уничтожить меня. А если присовокупить к этому то, что я с ней сделал — в ее голове не должно было остаться даже малейших сомнений. Я должен был быть раздавлен, и остаться в руинах крепости гнить рядом с трупами собак... Но я жив.
Царство зеленого цвета и густорастущих деревьев сменил привычный и почти родной лес. Несмотря на разлитый меж стволов сизый пар, земля под ногами была уже не заболоченна и по мягкому ковру зеленой травы мы с Катей двигались намного быстрей. Она иногда оборачивалась и подгоняла, говорила, что до форта оставалось совсем немного и утверждала, что мы не доживем до утра если в лесу нас застанет ночь.
Но я не верил — сила в ней, способная уворачиваться от молний, наверняка в состоянии защитить нас от чего бы то ни было. Очень хотелось обвинить ее во лжи, но я не мог. Просто она предпочитает не рисковать.
Я думал долго, но так и не нашел причину ее заинтересованности в сохранении моей жизни и попытки наладить со мной отношения. Вряд ли она боялась одиночества и по всему выходило, что моя смерть ей выгодна. Но я жив и это доказательство что Катя не такой монстр, в какого превратился я. Моя ненависть к ней должна быть усмирена. Или нет? Может быть, она хочет отмстить позже? Или тут что-то еще?
— Катя, — крикнул я быстро идущей впереди девушке, — мне не дает покоя один вопрос.
— Какой?
— Почему ты не разорвала оковы до того как я...
Она молчала несколько секунд, потом бросила через плечо:
— Я перепугалась Сергей. Испугалась настолько, что забыла о силе скрытой внутри меня. Но когда мне угрожала смертельная опасность, вещь о себе напомнила, она будто сама разорвала всех боевых псов.
— Ты лжешь Катя, я это чую. Слышу в твоем голосе.
Девушка не оглянулась, и трудно было понять, о чем она умалчивает.
— Я не знаю Сергей...Чертова вещь обладает собственным извращенным разумом и кажется, она получила наслаждение от моих... страданий. Я не могу управлять ею, она дает мне пользоваться своей силой только когда сама этого желает. И, видимо она желает только предотвратить мою смерть — ведь она погибнет вместе с моим телом.
— Но ведь управитель, помниться использовал силу по своему желанию...
— Тогда вещь была маленькой и неразумной. Она имеет свойство расти, развиваться, слышать и понимать мысли хозяина, она умнеет с каждым днем. Теперь это не вещь а.... личность.
— Личность внутри тебя? Похоже на разговор о шизофрении.
Она не ответила, но причину я понял сразу. Лес неожиданно оборвался и открыл перед нами травянистый, усеянный белыми цветами луг тянувшийся до сливающегося с небом горизонта. Я оглянулся и вздохнул: кроме леса за спиной и еще крохотных отсюда белых гребней гор, в зеленой степи не было ничего.
— Господи, сколько нам еще топать? — спросил я толи у бога, толи у проводника. — Мы не успеем до заката, ты ошиблась в расчетах.
Она мотнула головой:
— Нет, глянь туда.
Я вгляделся в указанное ей место, но ничего особого не увидел. Трава, цветы и ровная линия горизонта вдали.
— Вон видишь? — спросил девушка. — Там форт.
Приглядевшись внимательней, различил едва видимую на фоне зелени коричневую точку. Вроде зрение хорошее, но ни за что бы не заметил. Как заметила она?
— Идем быстрее, — попросила Катя, — если на нас напали боевые псы, то их хозяева где-то поблизости... А миркаридцы гораздо опаснее своих питомцев.
Не успели мы пройти и пятьсот метров, как я проклял ее язык накликавший неприятности. На интуитивном уровне я почувствовал беспокойство, оглянулся и... Я не понял что увидел, но всеми фибрами души ощутил близкую смерть.
Показалось, что нас преследовали фигуры из сгустившегося воздуха, но когда я оглянулся на зеленом лугу никого не было...
— Ты чего? — окликнула меня Катя.
— Да показалось что-то. Да. Показалось.
Стоило развернуться и бежать догонять Катю, но вместо этого я всматривался в прозрачный воздух. Галлюцинациями раньше не страдал, но уже сомневался, будто видел хоть что-то. Все же не пожалев душевных сил, швырнул туда милимолнию.
Энергетический заряд столкнулся с преградой в воздухе, искры рассыпались, ушли вниз....
— Катя! — крикнул я, швыряя следующую молнию в материализующихся в воздухе четырех тварей.
Казалось что четыре рыцаря с коническими шлемами и броней матового оттенка, были единым существом. Щели для глаз зажглись красным одновременно, длинные и тонкие мечи вознеслись в воздух, они бросились на меня молча и единым порывом...
Пущенная вслед первой, оставляющая за собой яркий хвост, милимолния, лишь затормозила ближайшую тварь. Показалось что заряд впившийся в нагрудную плиту, ушел вниз и в землю... Мгновенно соображая что жить мне еще пару секунд и что к молниям враги невосприимчивы, за долю мгновенья превратил угодья чистой энергии в душе в пылающий ад
Время замедлилось. Рыцарь с занесенным для обезглавливающего удара кривым мечом, двигался настолько быстро, что я максимум лишь успевал поднять руки... Он уже рядом, меч начал стремительное и смертельное движение, словно пытаясь остановить, я вытянул к его груди обе руки. Огненный шар размером с человека сорвался с кончиков пальцев, напалм, почти плазма, дыхнул нестерпимым жаром, окутал доспехи рыцаря со всех сторон, окутал и спал рассеявшись...
Будь на месте рыцаря простой человек, от него осталось бы одна горсть пепла, но рыцарь устоял. Доспехи даже от прямого столкновения с тысячеградусной температурой не расплавились. Некогда зеленая трава на пару метров вокруг иссохла, пламенный вихрь казалось, выжег весь кислород — я задыхался, но все же понимал, что тварь в доспехах убьет меня быстрее, чем кровь потеряет остатки кислорода. Но секунды проходили одна за другой, время вернулось в норму, а тварь не двигалась, словно была вкопана в землю. Лишь через несколько мгновений понял, в чем странность — доселе горевшие красным глаза словно потухли, из шлема на меня смотрела тьма.
Сильно дрожащей рукой я дотронулся до доспехов и, обжегшись, отдернул руку. Рыцарь с мягким металлическим звоном упал, словно сложился многоэтажный дом — доспехи внутри были пусты. Возможно мое пламя превратило все внутри в труху...
Звуки окружающего мира заполнили разум, я пришел в себя, стал дико оглядываться по сторонам в поиске врагов. Но Катя уже стояла рядом и, опустив кастеты вниз испуганно смотрела на меня. Трое миркаридцев распростерлись у ее ног, так и не разжав с рукояти длинных клинков закованных в металл пальцев...
— С тобой все в порядке? — озабоченным голосом спросила Катя. — Ты не ранен?
Я помотал головой.
— Черт, ты бледный как смерть. Ты точно не ранен?
Я не ответил. Развернулся к форту и медленно побрел. Все перед глазами шаталось, плыло. Еще ни разу не испытывал таких последствий от траты душевных сил. Хотелось лечь и умереть, но тогда бы она закинула меня на плечо и понесла бы как куклу. Невозможно допустить. Это выше моего желания упасть.
Кажется, девушка идущая позади о чем-то догадывалась: молчала, не лезла вперед и не пыталась помочь даже не смотря на то что я шел как мертвецки пьяный. Гревшая мою душу ненависть куда-то исчезла, а на смену пришло чувство беспомощности. До сей поры считал себя сильным, величайшим из боевых магов, человеком могущим убить даже нескольких воинов.... Но из-за нее, чувство собственной значимости улетучилось, и сейчас место в опустошенной душе заняли кошки скребущие когтями невидимые стенки.
Сначала она одолела едва не выпустивших мне кишки псов, потом я не смог ее убить, теперь она запросто убивает трех рыцарей, когда я едва справляюсь с одним и плачу за это полным бессилием. Понимаю что все дело в той вещи, что внутри нее, но как же это бесит! Я тоже хочу раскатывать всех своих врагов и при этом не смахивать пот со лба после победы над первым.
В этом мире я никто. Чтобы ни делал все равно останусь боевым магом, а этот титул всегда произноситься с приставкой "всего лишь". Я надеялся на молнии, но кажется они хороши только против людских воинов... Но если я найду способ убивать тварей десятками... если научусь чему-то новому, разовью, усилю уже имеющиеся способности... О нет, я буду уже не пустым местом.
— Катя, — бросил я слабым голосом через плечо, — твой артефакт настолько мощен, что способен отклоняться от молний? Но мне казалось, что ты двигаешься совсем не быстро. Даже неспешно.
— Во-первых, я уже объясняла, что сравнивать вещь с артефактом, все равно, что говорить "колдовство" видя летящий в небе самолет. Вещь это нечто живое и нематериальное... Во-вторых, я уклонялась не от молнии, а от твоей руки. Куда направлена ладонь, туда и полетит твоя молния. Я просто избегала ладони.
Ее ответ бы меня устроил, если бы мне не показалось что, произнося "твоя молния" она не сделала паузу, в которую воткнула толику презрения. Вообще-то она в чем-то права, мои милимолнии скорее разряды электричества из трансформаторной будки чем природная стихия, но все же эта молния "моя". Моей души. И если Катя презрительно относиться к ее силе, то и мою душу считает мелкой и ни на что не годной. Но потерпи Катя, ведь еще сам не понял, простил я тебя или нет. Доберемся до императора, лишишься ты вещи и тогда поглядим.
— Сергей ты можешь чуть быстрее? Эти четверо были хозяевами боевых псов, но, потеряв их, они наверняка доложили о нашей силе диверсионным группам. А те, не ходят меньше чем по два десятка.
— Ну и?
— Давай шевелись, нам нужно попасть под защиту стен форта пока не объявились твари и не нагрянула ночь.
Вместо ответа я прибавил шаг.
Форт приблизился настолько, что, даже не смотря на головокружение, я видел его ров и разглядывал его стены. Удивился что нигде нет ни единого каменного блока — стена сплошной частокол в несколько рядов, а по углам стоят бревенчатых башни. Потом, подойдя ближе, сообразил что такой тройной частокол мало чем уступал камню — бревна в нем из столетних деревьев, и я представил сколько лесорубов отдали свои жизни за каждое из них. Даже небольшие деревца источали вокруг смертельный яд, но огромной высоты и толщины деревья отравляли воздух за десятки метров от себя.
Вероятно мы подходили с задней стороны форта — ничего похожего на ворота в стенах не было видно, зато отчетливо разглядел как помахал нам кастетом воин на ближайшей угловой башне.
— Бежим! — крикнула девушка сзади, и, подхватив меня под локоть, ринулась вперед.
На бегу было неудобно оборачиваться, поэтому просто крикнул:
— Что такое?!
— Нас преследуют миркаридцы. Они поняли, что вещь у нас и теперь мы не отделаемся от них так просто!
Бок заболел мгновенно, показалось, что кто-то воткнул туда кривую вилку, а ноги не желали передвигаться.
— Еще немного, — крикнула едва не волочащая меня девушка.
Но я видел, что она лжет, хотя мы были почти у стен, но ворота с другой стороны, а значит бежать, вдоль как минимум полторы стены, еще около километра. Но в следующее мгновенье все разъяснилось: в степи рядом со рвом одиноко стоит человек в черном балахоне и надвинутым на лицо капюшоне. Катя несла нас к нему, а точнее к кругу из мраморных плит выложенным рядом с ним. Сверху со стен кто-то кричал, наверно подбадривал, и хотя интуитивно чувствовал, что нас еще не настигают, и мы успеваем добежать, проверил свои догадки и крикнул через отдышку:
— Брось меня Катя! Я больше не могу, спасай вещь!
Она не ответила, но я увидел, что стиснула зубы и ускорилась. Через несколько секунд мы были на мраморном круге, и прежде чем мир потемнел, я успел разглядеть стремительно приближающихся боевых псов и человека в черном балахоне прыгнувшим на нас....
Глава 5
Я, Катя и молчаливый маг в капюшоне стоим в центре магического круга посреди форта. Окружившие нас кольцом воины первые мгновенья отвлекли, не дали рассмотреть, навалились с расспросами. Но потом среди них разнесся шепот: "капитан!" — и всех как ветром сдуло.
Воспользовавшись моментом, осмотрелся: огромный частокол, упирающийся в башни по углам, нависает над нами, словно великан над лилипутами. Сверху на помосте собрались десятки обеспокоенных воинов, напряженно всматривающихся во что-то в поле. Но их волнения я не разделял — за такими толстенными стенами можно не опасаться стаи собак и кучки бронированных тварей.
Сам форт в корне отличался от привычной мне крепости. Взять хотя бы эти жилища, рядом с которыми сновали бездарные, а из некоторых доносились крики младенцев. Если в крепости вся деревня была выстроена из бревенчатых домов, то здесь и домов-то не было: небольшие круглые хижины с соломенными крышами — вот и все что их заменяло. Но больше всего меня поразило отсутствие и намека на центральный донжон. Ну, стояла в центре разбросанных всюду хижин большая деревянная башня с несколькими рядами крохотных бойниц, но она скорее напоминала склад для провизии чем обитель лорда.
Может, лорды и воины живут в угловых настенных башнях?
— Кто вы? — грозно спросили рядом, и от неожиданности я едва не вздрогнул.
А повернувшись к приблизившемуся человеку и вправду вздрогнул но уже от отвращения. Красивое в принципе лицо человека носит ужасные следы былого сражения. Линии глубочайших шрамов тянуться от правой щеки до брови, проходя через глаз, а еще один большой — от переносицы и до уха. То, что у него вместо глаза было поистине страшным — и самое отвратное, что обычно люди после такого ранения остаются с пустой глазницей — а у него там что-то есть...
Стараясь больше не смотреть в его лицо и не выдать своего отвращения, опустил взгляд. Красный кулак вшитый в центр грудной плиты кожаной кирасы сразу пояснил мне что его обладатель носит чин капитана, но он, пожалуй, был единственным что объединяло его с мужем Кати. Местный капитан какой-то не мускулистый, щуплый и даже худой...
— Мы посыльные к его Величеству, — надменно ответила Катя.
— Что за посылка? — подозрительно спросил уродливый капитан.
Катя посмотрела по сторонам и, сбавив голос, произнесла с еще большей надменностью:
— В своем чреве я несу императору силу и славу всех воинов.
У капитана расширился глаз.
— Что? Это правда? — хрипло прошелестели его слишком уж нежные для мужчины губы.
И вообще слишком слащавый, даже черные волосы до плеч, выглядят будто только помыты шампунем — если бы не заполненная уродством глазница, принял бы его за...
