Старик, седой, как лунь и в белой просторной одежде, протянул руку и положил ему на плечо.
— Здравствуй, Миша. Не бойся. Здесь нет ничего страшного.
Голос у старика был доброжелательный, но от его звуков мурашки побежали по спине у мальчика. Было в этом голосе что-то такое... неуловимое, какая-то чудная и жуткая небывальщина шелестела в голосе старика... Несмотря на эту неуловимую жуть, в голосе старика было все же и обаяние, тонкое, странное, но несомненно существующее и действующее, так, что Мишка даже смог слегка улыбнуться еще дрожащими губами.
Ругая свое расходившееся воображение (уже динозавры мерещатся, хотя оно и не мудрено),и подавляя этот новый необъяснимый страх, Мишка выдавил из себя:
— Здравствуйте...
В ответ старик сложив ладони перед грудью медленно поклонился Мишке. Поклон был неглубоким, но произвел на Мишку глубокое впечатление. Ему еще никто не кланялся.
— Погуляем? — с улыбкой предложил старик, и, мягко взяв Мишку под руку (Мишка даже через рукав свитера почувствовал тепло руки), двинулся по саду. Мишка охотно пошел с ним. Чтобы он не думал об этом человеке (а что он мог думать, не знаю даже имени) — ему совершенно не улыбалось остаться одному в темном неуютном саду. Он поспешно зашагал рядом со стариком.
— Ты ведь хочешь помочь своим друзьям? — доброжелательно (хотя и несколько жутко) прошелестел старик.
— Каким друзьям?
— Ах да... Ты ведь еще... Ну да ладно... У тебя...Были... Будут... Есть... Да, наверное все-таки есть... у тебя есть друзья... — замявшись сперва, ответил старик. — Хорошие , добрые друзья, а главное, настоящие друзья. Вот Соловьев, например. А остальных... ты еще не узнаешь... нет, не знал, ...не знаешь. Хотя они уже есть... Тут у нас путаница с этими временами... Что ж... Единственный способ узнать их — это начать им помогать. Знаешь поговорку — друг познается в беде? Беда у нас есть... Друзья у нас есть тоже...
— А... А кто вы такой? — выпалил Мишка, чтобы сохранить от растекания по древу остатки мозгов, — особенно про времена было непонятно, но как раз это Мишка спрашивать не стал.
— Тебе приходилось слыхать что земля плоская, покоится на слонах, а слоны стоят на огромной черепахе? — благожелательно спросил странный старик.
— Приходилось, — растерянно ответил сбитый в конец с толку Мишка.
— Так вот, я в некотором роде и есть та черепаха. Но это по сути. А по роду я деятельности я, наверное, шаман — посредник между мирами. Не уверен , что так, но как объяснить лучше, не знаю. Честно.
Это его неожиданное, какое-то детское 'честно' поразило Мишку.
— Вот и познакомились, — удовлетворенно резюмировал старик.
— Но... Но... А зовут вас как?
Старик покачал головой.
— Хм... Зовут... Мое имя... Оно небезопасно, да и... трудно...Зови меня дедушкой, зачем тебе язык ломать? Да и мозг... В русском языке ведь нет смысловых аналогий моему имени.
Мишка хмыкнул,покачав головой. Ну что ж, дедушка так дедушка. Зовите себя как хотите, только меня в печь не сажайте. Дедушка Шаман. Точно, эдакий маг, жрец неведомого культа. Хотя для шамана Старик выглядел черезчур утонченно, интеллигентно, что ли... И бубен не помог бы Мишке представить этого человека пляшущим у костра и вызывающим духов...
Отступив на шаг, старик внимательно изучил Мишку, и остался удовлетворен результатом осмотра.
— Пойдем-ка со мной, покажу тебе сад, а о делах поговорим в доме... Это ведь не просто сад, это сад времени...
Мишка пожал плечами, мол , времени так времени, воля ваша... и покорно поплелся рядом со стариком... Молчаливая экскурсия по саду не заняла много времени. Да и что можно было разглядеть в лунном свете? Может быть при свете дня, сад и заинтересовал бы Мишку. Хотя, вообще-то, сады были не по его части. Вот родители, те были любители поковыряться в земле, а Мишка — нет, хотя , если честно, что есть его любимая палеонтология, как не ковыряние в земле? Вместо сада Мишка хотел бы сейчас увидеть родителей, но он чувствовал что говорить сейчас об этом не следует. Будет время и для вопросов, — это он тоже чувствовал. Он чувствовал также , что старик неспроста устроил эту прогулку в потемках, что-то он хотел этим сказать, но что? А может просто приглядеться хотел? Тропинка причудливо петляла по саду, выписывая не то спираль, не то звезду, не то и вовсе какой-то иероглиф.
Вопреки ожиданиям Мишки, навеянным приключениями этого дня, старик привел его не к мраморным ступеням дворца и не к бронированному люку подземного бункера, а к прозаическому, и даже не очень большому коттеджику. Внутри коттеджик оказался уютным. Приятно было оказаться в тепле после знобкой ночной прохлады сада. В доме было тихо. Никого не было. И однако же посреди широкого зала гостиной был накрыт белой скатертью небольшой деревянный столик, на котором дымились две пузатые чайные чашки из тонокого фарфора и стояла вазочка с вареньем. Варенье оказалось земляничное, Мишкино любимое. И чашка была как раз такая, какие Мишка предпочитал — здоровенная. Он с подозрением посмотрел на эти дары потенциальных данайцев. Откуда знают?
Дав гостю спокойно согреться чайком, Старик выставил на стол шахматную доску и стал не спеша расставлять фигуры. Сердце Мишки пропустило удар: пешки в этом наборе фигур были такие же фигурки, изображающие рапторов. Только Мишкина фигурка была золотая. А здесь фигурки были молочно белые и аспидно черные. Вместо ладей в этих странных шахматах были, видимо, брахиозавры, слоны обозначались крупными двуногими животными, что-то вроде дейнониха, а вместо коней были какие-то птерозавры, сидевшие на дереве, пафосно растопырив перепончатые крылья. Король и королева были в сущности те же рапторы , только покрупнее, и в лапах они держали некие предметы, представлявшие собой при ближайшем рассмотрении соединенные между собой палочки, только у короля угол между палочками был острый, а у королевы прямой. И у короля палочки эти были круглого сечения, а у королевы это были скорее дощечки, планочки...
— Умеешь?.. — Старик кивнул на доску, и посмотрел на Мишку из-под бровей.
Мишка пожал плечами. Что ж, основы игры он знал. Посещал кружок. И стало быть, соображал кое-что в древней благородной игре, как положено развитому, уважающему себя четырнадцатилетнему человеку. Отца, по крайней мере иногда обыгрывал. А это не мало.
— Умею. — сказал он.
— Ну, ходи.
Мишка двинул свою пешку е2-е4. Старик ответил симметрично.
— Ты много испытал за последние сутки, — мягко сказал Старик. — и, наверное ожидаешь, что сейчас на тебя начнут давить, угрожать, покупать.
Мишка вскинул на него блестящие глаза, и, выдвинув из-за ряда рапторов-пешек коня-птерозавра, снова уставился на доску. Старик двинул вторую пешку.
— Этого не будет. Мы просто поговорим. Я тебе расскажу , скажем так... сказку. А ты мне скажешь, что ты об этом думаешь... И, может быть, ты поможешь мне , — здесь старик стал говорить почти нерешительно, — если захочешь... Итак, сказка... Или, если угодно фентези... Некогда в одном из миров были два владыки. То есть , собственно владык было много... в каждом уделе... Но самых великих, могущественных, и грозных владык было как водится два — черный и белый. Остальные владыки помельче склонялись перед ними и были их вассалами, или , как сейчас говорят — союзниками. И каждый из великих владык имел много союзников, и каждый был уверен что именно он самый могущественный, самый мудрый, и именно он достоин править миром. Хотя, Миша, оговорюсь сразу, чтобы потом не возвращаться к этому вопросу — миром править нельзя...
Шаман надолго задумался и Мишка осторожно тронул его руку.
— И что же дальше?
— Дальше? Ну разумеется, дальше была война. Огромные армии бились друг с другом тысячу лет, да нет, что тысячу, — миллион!
Мишка засмеялся.
— Ну уж миллион! Такого точно быть не может.
Шаман покладисто улыбнулся, — ну не может, так не может. Это ведь сказка... Да и давно это было... Никто не помнит и следов не осталось... Воинов в той войне положили тьму! Сожгли целые леса и поля, даже два моря испарили! И вот наконец черные и белые легионы сошлись на поле самой страшной последней решающей битвы этой войны, где земля стонала и расседалась под ногами бойцов, дымилась и трескалась от жара, а ручьи крови павших воинов струились, шипя и спекаясь в трещинах раскаленной земли. И вот два Владыки сошлись посреди бурлящего адского котла последней битвы и подняли меч друг на друга и поглядели друг другу в глаза. И сталь ударила о сталь. Но то была сталь клинков, ударившая в сталь ножен. Ибо владыки в тот миг поняли что победы никто не добьется. И прозревшими глазами увидели владыки, что толку от войны нету, а только одно разорение казне, и убыль податных сословий. В те времена и в том мире владыки были решительны, тут же не сходя с места, они держали совет — как дальше жить, и...
Старик снова задумался, склонив седую, благородную голову. Мишка , знакомый по своему дедушке , с этой стороной природы пожилых людей, некторое время подождал, а потом снова деликатно потеребил старика.
— И что?
Тот вскинул голову, устремив на Мишку неожиданно ясный и острый взгляд, —
— Здесь и сейчас, у вас, это называется моделированием... Владыки заключили договор и заменили леса, поля и воды, где раньше бушевали бои, клетчатой доской из дерева или камня, а миллионы ратников, крепости, пушки, и сильных боевых зверей, своих генералов и самих себя — владык, тридцатью двумя фигурками. Так война стала игрой. И сама земля вздохнула с облегчением. Так что последнее время владыки были заняты игрой... И все было бы хорошо... если бы не одна проблема... С одной стороны, хорошо, что война покинула реальный мир и стала игрушечной... С другой стороны, когда Владыки долго играют в шахматы и не сталкиваются с реальностью, они могут заиграться... Это и случилось... Война давно вышла за пределы поля, а они и не заметили...Так что сейчас война идет за пределами поля, пока еще тихая, незаметная война, как будто тлеет и дымит искра в сухой траве, но, боюсь, скоро будет и огонь... Но владыки-то думают , что это игра... И вот идет партия. Белые заняли центр поля и уже вывели средние фигуры на оперативный простор, их... гм... кони были готовы серпом пройтись по тылам черных, и белые держали победу в руках, но... черные приготовили сюрприз...Белым пришлось отступить, чтобы уберечь правый фланг. Так что сейчас борьба снова идет за центр поля. Я не спроста заговорил о шахматах, мне трудно иначе было объяснить искренне, чего я хочу от тебя, а язык шахмат прост и прозрачен.
Старик сделал паузу.
— Я хочу предложить тебе стать королевской пешкой в этой партии.
— Простите, — сдержанно сказал Мишка, хотя сердце его подпрыгнуло, тревожно, но и радостно, — я может не разбираюсь в войне и в истории, но в шахматах я немного того, в курсе. Королевской пешке придется вынести всю тяжесть и риск партии?
Старик внимательно посмотрел на него.
— Ты уже несешь. А ты разве не заметил? Но беда не в этом...
Мишка молчал. Не будет он задавать вопросы. Пусть дедушка Шаман сам с собой разыгрывает свои интриги, коли охота. Вот ведь, психолог, точно — завуч в чешинской школе...
Не дождавшись вопроса , старик, совершенно не смутившись, продолжил:
— Беда в том, что обе стороны наскучили долгой игрой и устремились к результату. Теперь им мало показалось одной доски. Они решили поиграть еще и в Вашем мире.
Мишка присвистнул и тут же испуганно прикрыл рот рукой, но Старик добродушно улыбался, — свисти-не свисти, у меня все равно денег нету.
— Вы сказали 'в Вашем мире'? — взволнованно спросил Мишка, ураган неясных, возбужденных мыслей пронесся у него в голове, а сердце подпрыгнуло снова, — а я думал это вы Вторую Мировую так... описали... сказочно...
Старик ласково улыбнулся.
— Да... Другой мир... Сегодня тебе легче будет поверить, правда? Мир, впрочем, один, времена разные...
Мишка испытующе, пристально посмотрел на Старика. Старик определенно внушал доверие, был он какой-то... настоящий, что ли? В нем было что-то общее с Даней, какая-то искра... Все же опаска осторожным зверьком шевельнулась в душе у мальчика, повела носом: не пахнет ли здесь ложью? Придвинувшись к Старику со стулом , Мишка вполголоса спросил:
— Вы ведь белые, да?
Старик удивленно рассмеялся, словно никак не мог ожидать такого вопроса. Смеялся он легко, как ребенок, до слез... Мишка обиделся. Что такого смешного он сказал?
— Так что же, — спросил он напряженно, когда Старик замолк, утирая слезы, — Вы черные? Плохие?
Это прозвучало у него даже как-то иронически. В самом деле , если Ст арик плохой и черный , то кто же тогда остальные, те, кто... Вопрос замер у него на губах, потому что Старик покачал головой.
— Как, — изумленно прошептал Мишка, — и не черные?
— И не черные , — эхом откликнулся Старик. Он улыбнулся и развел руками(мол самому удивительно, а что поделаешь?). — Мы третьи, мы другие, не такие, мы — всякие.
— Но разве можно играть тремя наборами фигур?
— А кто сказал , что наборов три? Это у них наборы, а у нас только я да Шочи. Король и ферзь.
— А... — Мишка изумился, вспомнив полудетское лицо Шочи, — она ваша жена?
Старик жестко, холодно смотрел ему в глаза.
— Шочи — мой ферзь. А ты — будешь королевской пешкой. Если согласишься. Ты можешь и не играть. Я все равно тебе помогу. — он усмехнулся. — У меня мало воинов, но много знакомых...
Мишка подумал, закусив губу, и потирая пальцем лоб, между бровей. Затем достал фигурку раптора и с легким стуком выставил на стол. Старик чуть заметно усмехнулся и одобрительно кивнул.
— Я так понимаю, — строго сказал Мишка, — там у вас где-то будут динозавры?
Старик ласково-иронично кивнул ему.
— И вы говорите , мы хорошие?
Старик стал очень серьезным.
— Мы хорошие, самые лучшие...
— Значит, вот такие шахматы? — спросил Мишка все еще строго , но уже начиная улыбаться.
— Такие... — Старик снова развел руками, как бы извиняясь.
— И что мы будем делать?
Старик покряхтел, разворачиваясь на стуле.
— Спасать мир для вас не слишком скучная работа, молодой человек?
Мишка потряс головой, засмеялся, долгим взглядом посмотрел на старика, словно вбирая в себя необыкновенное очарование и непонятный ужас окружавшие этого человека...
— Спасать мир, это я люблю... — сказал он и вдруг осекся, осекся потому, что золотая фигурка раптора-пешки исчезла с доски. Приглядевшись,однако, Мишка увидел что пешка на месте , просто она стала туманно-прозрачной , как одеяние Шочи, и слилась с расцветкой доски...
...провалено задание! — процедил Тимофеич,толстым, кривым пальцем упершись в грудь Сидорцова, и, акцентируя свою фразу, повернул палец как сверло. — Обо...лись ваши хваленые морпехи, как дети обо...лись... Трудно было догадаться? Девчонка ведь говорила вам русским по белому, — они летают!..
Сидорцов против моего ожидания и не думал оправдываться. Он был спокоен.
— Успокойся , Тимофеич, — доброжелательно сказал он, — ревешь как белый медведь в теплую погоду. Спросят-отвечу. Сам-то не догадался?
