"Попарься, милый, попарься! Нет дыры, в которую бы ты не влез!"
Впрочем, сова не сомневалась: Лембистор из петли без мыла выскользнет.
Бац! — донеслось из холла! Ой, как бы Юста Достаса не разбудили!
Бравый деревянный генерал разбил хрупкое девичье сердце прекрасной балерины — вон его кусочки валяются на полу. На этом трудном участке пути король Крысакус надёжно застрянет до конца операции,
"Так, это я всё видел. Сейчас я буду слоняться по кухне и произносить нелепые речи, а потом помогу Крысакусу втащить свой экипаж на кухню. Да, Щелкунчик в моем исполнении был отнюдь не героичен, и отправить в небытие крысиного шизоида ему помог обычный случай. А кто крысиное войско победил? Неужели канарейка?! Она же столько там шаталась со своими адьютантами! Я даже не знаю, что произошло в зале!"
Слабый свет свечек, горящих на ёлке, чуть освещал круг вокруг неё, а под потолком царила глубокая тьма. Сова незаметно проскользнула на свое место на шкафу. Вокруг елки шла тихая баталия, звуки от которой не разбудили бы даже чуткий стариковский сон.
Серой массой подползали из тёмных углов крысы, только глазки их алчно светились красными огоньками — зрелище довольно жуткое. Слабый писк, шуршание и лёгкий топоток — кто это? Сверху видно было плохо — мешала елка, но какое-то движение среди игрушек было заметно: стреляли хлопушки, высыпая дождь конфетти, летели спирали серпантина — всё это мало тревожило крыс.
Была мысль выйти из укрытия и врезать крысам по-настоящему. Уж он бы мог, он же дивоярец! Но, с другой стороны, всё это уже было — помнит он и ошеломляющий разгром в зале после того, как действие подошло к финалу. Помнит и исчезновение крысиного войска, значит, как-то всё получилось, хоть и не по известному сказочному сценарию. Неужели это заслуга канарейки-Лембистора? Было оно всё, было! Так или иначе, получилось! Важен результат, а не кто его достиг. Так что благоразумие требовало оставаться на месте — а то неизвестно, что из его вмешательства может получиться. Вдруг изменится сам ход событий Жребия!
Блистательная птичья троица влетела в зал с небольшой кастрюлькой, полной белого порошка. Канареечка что-то выделывала, скрытая от глаз наблюдателя ёлкой, но было видно, как во все стороны летит этот самый порошок. Крысам оно не больно понравилось — они шипели и плевались. Только большого вреда им эта химическая атака не принесла. Понятно, что Лембистор в образе канарейки тоже испытывает изменение сознания — он втянулся в этот сказочный образ и теперь пытается как-то компенсировать своей активностью бездеятельность недотёпистого Щелкунчика. А тот, идиот, где-то шатается со своими туманными идеями в деревянной башке!
Что делать? Вмешаться, но как?
"Если я сейчас не вмешаюсь, слабая оборона игрушек будет прорвана!"
Но не помнил он, чтобы в тот раз кто-то большой пришёл на помощь! Не было никакого дивоярца! Крысы просто начали взрываться — чихать и взрываться! Хотя, нет, этого он видеть как раз не мог — он подоспел уже когда всё было кончено. С чего он взял, что крысы должны перелопаться? Ах, это же из новогодних елочных представлений, куда его водила в детстве мама! Куда же они в этот раз девались? Ведь ни одной тушки он не нашёл, когда вернулся в зал!
Под покровом темноты на шкафу произошло некое незаметное для участников сказочного сражения событие. Никто не видел как чучело совы трансформировалось в размытые очертания человеческой фигуры. Человек на шкафу был скрыт от любого чужого глаза какой-то таинственной завесой. Под этим покровом невидимости он достал из кармана плоский предмет, похожий на женскую пудреницу. Раскрыв пудреницу, дивоярец легко дунул в неё, и над полем сражения поплыл тонкий дымок. Он опускался на пол и смешивался с сахарно-соляной-мучной смесью, которую раскидали из кастрюльки попугаи. Крысы подняли вверх носы и принюхались. Тут первая из них подпрыгнула и чихнула, в тот же миг её тельце разлетелось серым порошком. А потом пошло чихать и лопаться. Через минуту всё было кончено — порошок для уничтожения крыс действовал безотказно!
Игрушки радостно попискивали, канарейка что-то торжествующе чирикала, попугаи суматошно летали взад-вперёд, и среди этой счастливой суматохи лишь чучело совы неподвижно таращило свои круглые глаза.
Как же теперь быть? Помнил он из этого погружения, какой разгром постиг празднично украшенный зал из-за его приключения. Это в сказке всё так просто, а тут реально засыпанный белой смесью пол, растерзанные подарки, сожженные свечи, мусор и грязь! Да, Лён помнит с каким чувством он тогда покинул это место: хорошо, что дети не проснулись и не увидали все это безобразие. Но теперь, когда придёт из церкви Марта, когда проснётся старый учёный, когда дети выйдут из своих спаленок в радостном ожидании подарков и праздника — как Лён будет объяснять им то, что они увидят? Рассказывать сказку про крыс и Щелкунчика? Кстати, где он?
В свете догорающих свечей в зал вошёл юноша в синем мундире, белых лосинах и чёрных сапогах. На голове его криво сидел парик из пакли. Освобожденный от колдовства Щелкунчик оглядел зал, и выражение тоски появилось на его исхудавшем лице. Затем он с тяжёлым вздохом поднял с пола и поставил на ножки пуфик, сел на него. Что-то бросил в сторону щебечущей канарейки, снова замолчал, опустив голову и что-то разглядывая в своих руках.
Затаив дыхание, Лён смотрел на самого себя — это было два года назад!
Чуть слышный звук, как будто откупорили бутылку — из зала испарился стул с чёрным сидением! Это стул из кабинета дока Красина! Потом исчезла канарейка. А потом тот, двухлетней давности Лён в маскарадном костюме гвардейца поднялся с места, что-то со звоном бросив на пол, окутался разноцветным дымом и тоже пропал. Тишина настала в зале. Вокруг елки валялись неподвижные игрушки, мусор усыпал пол, с елки свисали остатки дождя и гирлянд, догорали свечи, грозя пожаром — всё было просто ужасно!
В полной тишине со шкафа слетела светло-серая сова. Плавно колыша своими пышными крыльями, она медленно опустилась на оставленный пуфик. После чего произошло мгновенное преображение, и вот уже на этом детском сидении обнаружился молодой человек. Он осмотрелся по сторонам, и на лице его появилось растерянное выражение — действительно, нарядно украшенный к празднику зал выглядел так, словно здесь всю ночь дебоширили черти.
"Хоть бы одно путное заклинание я знал на этот случай! Хоть бы, как в истории про Гарри Поттрера сказать "репаре" и махнуть волшебной палочкой! Нет, искусство магического боя — пожалуйста! В старика превращаться — извольте! А чтобы убрать весь этот мусор и привести игрушки в нормальный вид — не умею! Чего же я умею?!"
Идиотская ситуация! Тогда, два года назад он просто улизнул отсюда, а вот теперь должен давать какие-то объяснения по поводу происшедшего. Ведро поискать! Срочно! Ведро, тряпку, метлу!
Он бросился на выход — в сторону кухни, должно же там найтись что-то! Ногой дивоярец задел что-то, и оно с пугающе громким звуком улетело в холл. Господи, да это же та самая корона, в которой щеголял Крысакус! Да, теперь он вспомнил! Именно с этой вещью Лён пришёл в зал, когда всё было кончено. Тогда он был в отчаянии — ещё бы! Ведь док Красин был прекрасным кандидатом для тела Лембистору. Лёну его нисколько не было жалко — такой подлец этот доктор! И вот он сам его испарил при помощи своей дивоярской иголки — хотя, понятия не имеет, как именно.
Лён выскочил в холл, чтобы поймать скорее эту злосчастную корону, пока она своим дребезжанием всех не перебудила. Подхватив жестяную вещицу, он мельком глянул на кухню. О, кошмар! Он не уберёг торт!
По всему полу размазаны прекрасные масляные розы — кулинарное творение Сью безнадёжно обезображено. Вся кухня представляет собой зрелище чудовищного разорения. Нет, ему это и за целый день не убрать. О, чертовы попугаи, о проклятые крысы!
Лён стоял в растерянности с жестяной короной в руках. В ладонь ему вонзился мелкий металлический заусенец, и молодой маг невольно опустил глаза. В первый миг он смотрел на большой голубой прозрачный камень прекрасной огранки, пока в памяти не всплыли слова старого ученого, про то, что дети называли этот камень бриллиантом. Действительно похож.
Пальцы коснулись холодных граней "бриллианта", и в тот же миг слабая молния пронзила руку Лёна — вплавленное в его тело наследие Гедрикса дало о себе знать. Этот камень действительно был бриллиантом, самым настоящим. Он же был магическим кристаллом, эльфийским осколком! Вот что за бриллиант был вставлен в корону Мари!
Он стоял посреди разгрома и задумчиво тёр щёку. Теперь всё понятно, теперь он может сказать, что произошло. Очевидно, один из разлетевшихся эльфийских кристаллов попал каким-то путём в подвал старого дома матушки Марты. Он там валялся, возможно, много лет, пока однажды не попал в руки маленькой девочке, мечтающей о том, чтобы найти клад. Мари испарилась, как случилось это с Гранитэлью — эльфийский кристалл нельзя трогать людям. Только потомки Гедрикса способны без вреда для себя брать в руки это опасное сокровище. Мари теперь в этом кристалле. Теперь это настоящий бриллиант, а вовсе не стекло. И как быть? Отдать Марте это богатство, за которое она выкупит не только дом, но и безбедно сможет жить со своими сиротками? И в то же время он не может этого сделать — кристаллы следует собрать все до единого.
Да, он забыл о своем долге, оставленном ему Гедриксом. Забыл о том, что спрятал во дворце Дерн-Хорасада каменный шар с включёнными в него кристаллами. Как теперь ему достать эту сокровищницу, если того края больше нет? Значит ли это, что он теперь свободен от своего долга? Сколько ещё таких кристаллов раскиданы по всему свету, и сколько ещё людей попадётся в их ловушку?
— Мари! — тихо позвал он в кристалл.
— Кто ты? — отозвался прозрачный голос.
— Мари, ты понимаешь, что с тобой произошло?
— Да, я уже поняла это — ко мне пришло знание. Я заключена здесь навечно. Где-то есть тысячи таких кристаллов, в них заключены пленники — такие же, как я. Они меня зовут, и говорят, что если мы соберёмся вместе, то освободимся.
— Они говорят это? — изумился дивоярец. — И что тогда будет с ними?
— Они станут ангелами, — прошептала девочка.
Они станут ангелами? Что это значит?
— Мари, прошу тебя, ради матушки Марты и её сирот, ради старого Юста, который любит тебя, сделай что-нибудь для этого дома! — умолял Лён, уже слыша звуки просыпающегося дома. Внизу хлопнула дверь — это вернулась из церкви хозяйка приюта. Заскрипели стулья за неплотно прикрытой дверью, послышался глухой кашель — это просыпался старый учёный. Послышалось щебетание наверху — это поднимались дети.
— Сегодня детей выселяют из дома! — зашептал Лён в кристалл, — Бургомистр отнимает его у матушки Марты! Ты любишь её, Мари, так сделай что-нибудь для бедной женщины и её сирот!
Пожилая женщина с утомлённым лицом, побледневшим от целой ночи молитв, вошла в холл, развязывая на ходу шаль и снимая капор. Она поискала глазами стул, чтобы можно было снять тяжёлые башмаки, и взгляд её попал на старую детскую коляску, сиротливо торчащую перед входом в кухню.
"Наверно, дети играли", — подумала она и, тяжело ступая натруженными ногами, пошла на кухню — посмотреть, сделала ли Сью торт, как обещала.
Торт был там, стоял на столе во всей своей красе — сказочное масляно-бисквитное великолепие, настоящее произведение искусства. Нет, что ни скажите, а Сью даже при её ворчливом характере всё же изумительная повариха. Её охотно возьмут в любой богатый дом, потому что готовит она чудесно. Если бы только Марта могла выплатить этой доброй женщине причитающееся за год жалованье! Нет у них в это рождество ни положенного случаю гуся с яблоками, ни других торжественных блюд — торт это всё.
Вздохнув, Марта пошла в зал — посмотреть на ёлку. Ещё полчаса, и дети понесутся наперегонки вниз — за подарками. Да, она полгода собирала тайком и выпрашивала у знакомых старые игрушки, коробки из-под шляп и сигарет, обклеивала их выпрошенной у табачника блестящей бумагой, клеила звёздочки. Хорошо ещё, господин астроном помог — кое-какие игрушки вырезал своим ножичком.
Ёлка выглядела прекрасно. В свете наступающего утра она казалась густой и ровной, как кипарис. На ней поблескивали гирлянды, которые дети так старательно клеили, бумажные фонарики, снежинки. Торжественно ожидали своего часа тоненькие свечки, сиял натертый мастикой пол. Всё было чудесно, если не думать о том, что сразу после праздника им придётся покинуть этот прекрасный дом. А ей так и не удалось договориться о найме нового жилья — никто не сдает дома без предварительной оплаты.
Женщина вернулась в холл и взялась рукой за старую детскую коляску, в каких девочки катают кукол. Коляска Мари, откуда она тут взялась? Неужели кто-то лазил в подвал?
Сломанная коляска с выбитой осью тяжело накренилась на пол, из неё свисала выцветшая елочная мишура. Едва пальцы Марты коснулись борта старой коробки, у той внезапно провалилось дно, и на холодный пол вывалилась с громким звоном целая куча золотых монет! Всё это богатство раскатилось по всему холлу, нарушая веселым шумом утреннюю тишину. Тут же весь дом наполнился детскими воплями, радостными криками, откуда-то приковылял, поправляя воротник, господин Юст, прибежал заспанный дворник Огюст.
— Нет, я не могу так! — рявкнул за спиной матушки Марты, застывшей в изумлении, грозный голос, и в холл вплыла кухарка Сью.
— Вот, матушка, вам деньги, не обессудьте — все мои сбережения! О Господи, что это?! — и суровая Сью застыла со своим тощим кошелёчком, а посмотреть было на что: весь холл был, как звёздами, усеян золотыми монетами.
— Это чудо, — пролепетала матушка Марта, глядя на собравшихся вокруг неё домочадцев.
В один момент до всех дошло, что теперь они не будут бедствовать. Дети запрыгали вокруг матушки, старая Сью прослезилась, Огюст молился, господин учёный тоже подозрительно поблёскивал глазами.
— Неужели это его плата за ночлег? — шептал он что-то странное самому себе, с восторгом глядя на старую коляску Мари. — Неужели сделал свое чудо и оставил нас?
Но тут на сцену вышел тот самый молодой человек, которого старый астроном заподозрил в том, что именно благодаря ему появилась волшебным образом целая куча несомненно золотых монет.
— А я тут крыс у вас всех перевёл! — стряхивая с себя паутину, сообщил молодой дивоярец. — У меня с собой как раз зелье было против крыс, так я их всех прогнал! И ещё нашёл вот эту старую коляску с какими-то вещами. Там, кажется, елочная мишура, игрушки, звёздочки? Давайте всё повесим на ёлку — красивее будет!
Ему поверили — какое-то объяснение волшебным образом возникшему кладу должно быть! Но дети говорили, что это Мари с небес помогла им, потому что она теперь ангел!
— Скажите правду, — тихонько спросил у юноши старый учёный астроном, пока Марта под радостные вопли детворы аккуратно резала торт и раскладывала нежные, ароматные куски по тарелкам. — Скажите честно, это ведь вы сотворили этот клад?
