Жизнь в Советском Союзе была...

В это же время вывезли и Великую кучу щебня, находившуюся напротив нашего двора. На этом месте выкопали большой котлован, потом поставили башенный кран и начали возводить первый девятиэтажный дом в нашей округе. Сейчас это 204-й дом по проспекту Победы.

И именно в этот год снесли кочегарку в нашем дворе и приступили к строительству пятиэтажки на Колхозной, 25.

VI

Учеба в третьем классе началась для меня не намного лучше, чем закончилась во втором. Те же унылые оценки по русскому, те же претензии Александры Алексеевны и родителей. Продолжалось это долго. Дошло до того, что из-за плохой успеваемости по русскому языку меня не приняли в пионеры. Почти всех одноклассников посчитали достойными и в апреле следующего 1969 года ко дню рождения Ильича приняли в пионерскую организацию, а меня нет.

До сих пор помню: стоит наш 31 в шеренгу вдоль стены классной комнаты, левая рука у всех по шву, на правой, согнутой в локте, у каждого висит новенький алый галстук. Ребята по очереди зачитывают наизусть пионерскую клятву. И только три или четыре человека сидят на своих местах, не участвуя в торжественном мероприятии. Это двоечники, недостойные быть пионерами. Среди них и я.

Но если те другие — двоечники стабильные, почти по всем предметам, то у меня-то проблемы только с русским языком.

Надо сказать, что Александра Алексеевна не махнула на меня рукой, а терпеливо искала способы мне помочь. Во-первых, она выяснила, что я плохо вижу с доски и пересадила меня с предпоследней парты на первую в этом же ряду. Теперь я сидел с самой красивой девочкой нашего класса Верочкой Толмачевой и почему-то очень этого стеснялся. Мы с ней почти не разговаривали.

Вторым шагом по моему спасению была отправка нас с братом к логопеду, дабы сей специалист поставил, наконец, нам звук "Р".

В нашей школе логопеда не было, и мы ходили заниматься в школу N5, что и поныне находится на улице Калинина. Ходили добросовестно, чуть не всю третью четверть, и незаметно научились рычать при разговоре.

Так что в третьем классе я перестал картавить и к летним каникулам приобрел рецепт на первые в своей жизни очки. Тогда еще на "-1".

VII

В 1969 году тоже было немало интересных событий. В январе газеты как-то невнятно рассказали о покушении в Москве на наших космонавтов и ранение Берегового. Кто стрелял, зачем и почему в маленьких газетных заметках не сообщалось. Ходили какие-то невнятные слухи, что, возможно, его спутали с Брежневым, но всё это были только слухи. Советская пресса умело прятала государственные тайны. Тем более, что вскоре другое событие затмило это нелепое покушение неудачника-диссидента.

В марте произошел конфликт на острове Даманском. Тут народное мнение

целиком и полностью было на стороне наших пограничников и солдат. И если первое событие в нашей мальчишечьей среде практически не обсуждалось, то про события на Даманском мы говорили часто.

В том же году к власти пришли Ясир Арафат и Голда Мейер. Тогда мы не обратили на это внимания. Но именем про первого нам позднее прожужжали все уши, а про вторую всегда ехидно упоминали: "А Голда-то, между прочим, родилась в России".

Наша сборная по хоккею прервала череду постоянных побед и уступила мировой чемпионский титул сборной Чехословакии. Кто-то думает, что это чехи нам так отомстили за прошлогоднее вторжение войск, а мне сдается, что наши специально уступили им по политическим соображениям.

В июле 1969 года американцы высадились на Луне. Или имитировали высадку на спутник Земли — это, как говорится, теперь вопрос веры каждого. Телевизионный репортаж об этом событии транслировался на 5/6 земного шара. Только в СССР об этом полете и о прилунении землян сухо сообщили в программе "Время".

Достижение американцев нас сильно не удивило. Морально все были давно готовы к этому событию, и то, что на Луне они оказались первыми, в уныние нас не повергало.

Лично на меня большее впечатление произвела первая поездка к морю. Родители, взяв меня и Лешку, поехали на малую родину матери в Крайновку.

В те давние времена от Челябинска до Кизляра поезд шел полтора дня, 36 часов. Сейчас всё поменялось, прогресс не стоит на месте, но поезда преодолевают расстояние между этими же станциями уже за два дня. Нет, ни Челябинск, ни Кизляр за эти годы с места не двинулись, просто раньше поезд ехал напрямую — через Орск, Актюбинск, Гурьев, а теперь оказалось, что большая часть этого пути проходит по Казахстану, а Казахстан страна нынче чужая. Правда, если честно, то ездить через Актюбинск поезда перестали еще при советской власти. Капризным пассажирам, следующим до Кавказских Минеральных вод и Адлера, казалось утомительным четырнадцать часов ехать по казахским степям. Они жаловались на жару, неприглядный пейзаж и плохое снабжение водой. И МПС, следуя пожеланиям пассажиров, решило перенаправить поезда до северо-кавказских курортов и черноморского побережья через Куйбышев, Саратов и Волгоград. Вот путь и удлинился на несколько часов, а надо было просто пропускать пассажирские поезда через казахские солончаки в ночное время, никого бы жара и не мучила.

Во время той поездки мы с братом с интересом разглядывали из окна поезда необъятную нашу страну. Видели в Оренбургской области последние отроги Уральских гор, переходящие в ровные, как стол, казахские степи. Видели солончаки, блестящие на солнце до рези в глазах, казахские поселки с верблюдами на улицах и как качают нефть в Гурьеве на реке Урал. Мы проехали через дельту Волги в Астрахани, посмотрели на песчаные барханы калмыцких полупустынь. Потом за окном опять зазеленело, появились деревья, кустарники и даже виноградники. Мы оказались в Кизляре.

В те дни от Кизляра до Крайновки можно было добраться двумя способами: либо рейсовым автобусом, либо самолетом. Полтора часа по неровной дороге в стареньком автобусе или пятнадцать минут по воздушным ямам на могучем лайнере "Аэрофлота" АН-2.

Сейчас малая местечковая авиация умерла как класс, и современные дети наивно считают, что маршрутка — самый быстрый вид транспорта. Какая маршрутка перевезет вас на 70 км за четверть часа да еще и по нашим дорогам? Детям неведомо, что пятьдесят лет назад их бабушки и дедушки летали на самолетах так же часто, как они ездят на автобусах. И им уже не узнать то ощущение свободного падения, которое испытывал пассажир низколетящей "аннушки", когда проваливался в очередную воздушную яму. Сам ты, сидя в кресле, падаешь вниз, а твои внутренности радостно устремляются вверх! Впечатление незабываемое — это вам не дешевые американские горки в луна-парке.

Уж не знаю почему, но родители выбрали самолет. Рейс был не прямой, а с промежуточной посадкой в поселке Старый Терек. Там нас и наш самолет встретил милый вислоухий ослик с печальными глазами, запряженный в небольшую тележку.

Опытные пассажиры, не в первый раз пользующиеся этим рейсом, рассказали, что ослик этот работает на почте и возит от аэродрома до своего отделения почтовые отправления — письма и посылки. А взгляд у него печальный оттого, что злые люди испортили бедное животное, приучив его к табаку и алкоголю. В доказательство этого скормили ему несколько сигарет. Жадно зажевав их, ослик продолжал все также грустно смотреть на нас, но водки почему-то ему никто не налил. Пришлось ослику работать на трезвую голову.

В Крайновке мы остановились у тетки матери Марины Бурлаковой. Жила она в своем доме с большим садом вдвоем с младшим сыном Боренькой — оболтусом лет двенадцати, а старшие её дети все жили уже отдельно.

Как и полагается отдыхающим, мы ходили купаться в море, загорали на бесконечных и пустынных пляжах, ели фрукты из сада бабы Марины, слушали выдумки Бореньки, навещали других своих родственников и вместе с нашими родителями ходили в гости к их прежним знакомым. Там нас встречали по-разному: кто побогаче, мог угостить черной икрой, осетриной или другой хорошей рыбой, а те, кто победнее, могли просто предложить пирожки с пасленом. Но все были искренне рады.

Тогда я впервые увидел родных брата и сестру моего деда Сергея: деда Сашу Бурлакова и бабу Варю, в замужестве Чайкину.

Погостив в Крайновке, мы совершили еще один перелет минут на семь и посетили село Новый Бирюзяк, где нас привечала родная сестра матери — тетя Анна.

Бирюзяк хоть и находится далеко от моря, но и там жили рыбаки. В округе имелось несколько пресных озер, на которых они и ставили вентеря. Соответственно, и рыба, которую мы ели, была уже озерная — щуки, сомы и лещи. Для купания имелась река Кордонка. Так что и там мы весело проводили время.

Однажды произошел анекдотичный случай. Отец, в отличие от местных взрослых, не стеснялся сходить вместе с нами на Кордонку и поплескаться в воде. Пляж там был дикий, с полным отсутствием лежаков и кабинок для переодевания. Поэтому сохнуть после купания можно было только по дороге домой. И вот, окунувшись в очередной раз в реке, отец вернулся вместе с нами домой и, закурив трубку, вступил в беседу со свояком Андреем Нечаевым.

Проходящий мимо мужичок, бывший явно навеселе, увидев отца, остолбенел и потом разразился тирадой, смысл которой сводился к тому, что его считают пьяницей, он и сейчас выпивши, но он НИКОГДА не мочился в штаны. А ты, мужик, так опозорился. И он, горестно махнув рукой, пошел по своим пьяным делам.

Ответом ему был наш дружный смех.

Погостив у Нечаевых, опять же на самолете мы вернулись в Крайновку. Другого транспорта тогда из Бирюзяка просто не было, автобусы на регулярной основе туда еще не ходили. Снова крайновские пляжи, море, солнце, рыба, а по вечерам игра в подкидного при свете керосиновой лампы. Почему баба Марина пользовалась ею, а не включала электричество для меня это было загадкой, экономила что ли? Зато керосиновое освещение выглядело на редкость романтично.

Через несколько дней уже на рейсовом автобусе мы выехали в Кизляр, где, наконец, сели в поезд, идущий на север.

Наше путешествие на этом еще не закончилось, поскольку поехали мы не домой, а вышли в Астрахани, где у матери тоже были родные. Остановились у дяди Миши Дмитриева — того самого двоюродного брата мамы, который ранее работал в "Мостопоезде" и строил наш дом. Здесь он тоже был строителем, а его жена тетя Лена работала в каком-то торге.

В Астрахани мне купили первые в моей жизни очки. Наконец-то, я снова четко видел окружающий мир. В городе мы пробыли недолго и на настоящей "Ракете" на несколько дней съездили по Волге в село Седлистое. Там жила другая двоюродная сестра матери — Михайлова Нина Кузьминична. На её огороде я нашел такой большой помидор, такой большой, что он остался единственным помидором на свете, который я так и не смог съесть в одиночку.

В Седлистом было принято по вечерам пить чай из самовара. Посреди двора на свежем воздухе накрывали стол: ставили самовар, чашки с блюдцами, вазочки с вареньем и печеньем и начинали чаевничать, поглощая под долгие беседы одну чашку чая за другой.

Мы с Лешкой охотно принимали участие в этом мероприятии. Кроме того, там нас катали на моторной лодке, там каждый день можно было видеть множество разных пароходиков, снующих по Волге. Там я защитил честь Южного Урала в неофициальном соревновании по загару. Меня поставили спиной к спине с какой-то девочкой— самой загорелой среди аборигенов, и комиссия из нескольких ребятишек, с которыми мы купались, признала меня более черным.

Так же на "Ракете" мы вернулись в Астрахань, где еще погостили и посетили тамошний кремль. Даже поднялись на колокольню Пречистенских ворот, куда тогда еще пускали туристов.

Каждый день ели арбузы. В Астрахани в сезон они стоили 4 копейки за килограмм. А у нас дома в "Урожае" их продавали по 8 копеек. Вдобавок, здесь в Астрахани все арбузы были именно астраханские, а к нам часто завозили из Казахстана и Средней Азии.

Нагостившись, поехали домой. Урал встретил нас холодно. Шли августовские проливные дожди. Они были не такие унылые, как осенние и моросящие, но чем-то их напоминающие.

В общем, приблизительно 27 августа 1969 года, мы, наконец— то, вернулись домой в Челябинск.

На вокзале нас встречал Володя. Володя этой осенью не поехал в Новосибирск. Он, чтобы не утруждать родителей излишними финансовыми затратами, перевелся из тамошнего университета в Челябинский педагогический институт. Так что третий курс он заканчивал уже в местном ВУЗе.

А в начале декабря демобилизовался из армии Юра, и вся семья опять была в сборе.

VIII

Может от того, что я стал старше и внимательнее за последние месяцы, может, сказались занятия с логопедом, но проблем с русским языком в четвертом классе у меня стало намного меньше. Появились четверки, и в итоге во второй четверти меня, как исправившегося, приняли, наконец, в пионеры. Галстук на моей шее повязала председатель совета отряда Верочка Толмачева. Я думаю, из-за этого факта некоторые из мальчишек нашего класса мне даже позавидовали.

Я стал таким же, как все.

В ноябре 1969 года сдали пятиэтажку, построенную на месте снесенной котельной. Во дворе резко прибавилось ребятишек. Правда, с нашего года оказалось не так уж и много. Сашка Шмаков и Татьяна Васильченко попали в 44, а в наш 41 пришла Ирина Осипенко. Как я уже говорил, в этот дом переехал Боря Ровный, братья Новиковы и наши родственники Михайловы.

Больше ничем этот учебный год не запомнился, если не считать холодов. Учились мы опять в первую смену с восьми утра. И в эту зиму учащихся начальных классов часто освобождали от занятий из-за ночных морозов.

Мы с Алексеем, наоборот, любили в такие дни приходить в школу. Александра Алексеевна все равно была вынуждена являться на работу и сидеть там в пустом классе, заполняя какие-нибудь отчеты. Вот тут мы неожиданно и заявлялись. Иногда еще кто-нибудь из таких же неугомонных одноклассников заглядывал, если родители с утра по радио прогноз не слушали.

Коридоры четвертого этажа в такие дни были пусты, все же дома сидят, тишина вокруг— красотища. Александра Алексеевна даст нам какое-нибудь задание, мы его выполним, она при нас же его проверит, поставит хорошие оценки, и мы с чувством честно исполненного долга бежим домой.

Это не то, что учиться в переполненном классе, где у преподавателя часто не хватало времени, чтобы уделить внимание каждому ученику. Урок-то — сорок пять минут, а в классе 42 ученика, на каждого получалось по 64 секунды.

Весной 70-го произошла трагедия в семье Белозерцева Сереги. У него от какой-то тяжелой болезни умер годовалый братик. Вскоре и он сам переехал из нашего двора и ушел из школы. Его родителям дали квартиру в новых домах на Северо-западе. Здесь-то они втроем ютились в одной комнате, в коммуналке на двух хозяев.

Этот год был для нас выпускной. Мы распрощались с начальной школой, впереди нас ждал 5-й класс.

Ну а теперь подробнее о 1970-м.

Год был на удивление спокойный. В январе в стране прошла перепись населения. Выяснилось, что в СССР живет 241,7 миллиона человек. К нам тоже приходил дяденька и, сидя в зале за столом, что-то спрашивал у отца. Когда он ушел, мы подбежали к отцу и поинтересовались, переписал ли он и нас. "А как же,"— ответил отец.