| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Она там, — голос Вейдены прошелестел, словно ветер качнул ветви деревьев. — Вот вход в ее покои.
Я остановилась, как вкопанная, уставившись на черный высокий проем двери. После слов Ее Светлости мне показалось, что в густой тени шевелится что-то, похожее на клубок змей. Ведьма и в самом деле устроилась поблизости от господина Огасто, потеснив свиту герцогини. Раньше в этих покоях госпожа Вейдена проводила свои мирные дни, развлекаясь вышиванием да разговорами со своими дамами — именно здесь когда-то помолвили нас с Мике, не спросивши моего мнения. Щемящая боль поселилась в сердце, но быстро ушла — слишком уж боялась я настоящего, чтобы всерьез переживать из-за прошлого.
-Вам лучше уйти, Ваша Светлость, — произнес Хорвек, уложив беспамятного Харля у стены.
Заслышав это, я выронила разом все тряпки, что держала в руках, и с размаху уселась на дорожный сундучок, также выпавший из моих рук. В то, что бывший демон мог испытывать искреннее участие по отношению к герцогине, мне никак не верилось, и, по моему разумению, отсылал он ее вовсе не потому, что тревожился из-за измученного вида госпожи Вейдены. Герцогине попросту не следовало слышать то, что собирался сказать мне Хорвек, и, признаться честно, я тоже желала бы оставаться в неведении относительно тех колдовских мерзостей, которыми полнился ум моего приятеля.
-Вы помогли нам сверх меры, — тем временем говорил Хорвек, вновь целуя руку госпожи Вейдены и принимая у нее светильник. — Ночь на исходе. День выдастся тяжелым, и вам понадобится много сил для того, чтобы выдержать гнев врага — а с сегодняшней ночи госпожа чародейка станет вашим врагом. Остерегайтесь ее, но не бойтесь. Страх заставит показать, как много вы знаете — и этого она вам не простит.
-А вы... — неуверенно промолвила госпожа Вейдена, глядя на Хорвека с тревогой. — Вы не...
-Что бы ни случилось с нами, мы не расскажем никому о вашей помощи, — серьезно ответил Хорвек, и прибавил то, от чего я вздрогнула. — Клянусь вам.
-Ах ты ж лживый бес, — пробормотала я себе под нос. С каждой минутой я убеждалась все больше в том, что беспринципность Хорвека не имеет никаких пределов и холодела от мысли, что оказалась в зависимости от существа, не принимающего во внимание ничего, кроме своих собственных тайных убеждений, устроенных так хитро, что человеку в них было нипочем не разобраться. "И ведь верно то, что в конце концов ты рехнешься, дружок, — мрачно думала я, сгорбившись и растирая холодеющие руки. — Столько беззакония человеческая голова никак не вместит!"
-Тогда прощайте, — произнесла Вейдена, глаза которой вдруг лихорадочно заблестели, а в движениях появилась болезненная порывистость. — Я никогда не смогу поверить этой рыжей девочке, принесшей столько горя в мою жизнь. Пусть боги рассудят, чего она заслуживает, но уж точно — не моей благодарности. Но вам я отчего-то верю, как будто знала всю жизнь. Вы честный человек, мне это подсказывает сердце. И если кто-то сможет спасти Огасто — так это вы!
-Да неужто?.. — сквозь зубы процедила я, но не настолько громко, чтобы герцогиня могла услышать мое ворчание. Пусть мне и хотелось сейчас выложить ей правду — что любезности ей расточает бывший демон, который безо всякого сожаления прикончил бы ее супруга, повстречайся тот на его пути при иных обстоятельствах — но толку из этого никакого не вышло бы. Только богам было ведомо, что успела вообразить о Хорвеке госпожа Вейдена — я слыхала, что благородные дамы иной раз падки на разбойников и ухитряются разглядеть в эдаких харях признаки честности и благородства устремлений.
-Я сделаю все, что в моих силах, — заверил со всей серьезностью бывший демон и поклонился так изящно, что у меня немедленно заломило спину.
Госпожа Вейдена слабо улыбнулась и отступила во тьму, растворившись в ней, словно прекрасный и печальный призрак. Харль, до сей поры спавший спокойно, вдруг всхлипнул и тоскливо вздохнул, точно почуяв, что лишился прежней покровительницы окончательно.
-Тьфу! — только и сказала я, когда Хорвек повернулся ко мне.
-Надеюсь, твое ревнивое сердце успокоится, если я скажу, что мог безо всякого душевного трепета убить эту красивую даму в любой миг нашего с ней разговора, — он вдруг опустился передо мной на одно колено, склонив голову чуть набок, точно пытаясь получше разглядеть мои глаза.
-Ревнивое?.. Убить?.. — поперхнулась я, не зная, какая часть речи бывшего демона возмутила меня больше. — И с чего бы это должно меня успокоить?!
-С того, что тебя я убить не могу, — ответил он, не отводя глаз, и я закашлялась так, что должна была непременно перебудить всех спящих ведьм и честных людей от Таммельна до моего родного Олорака. Однако, боги, казалось, хранили нас этой ночью и сонное заклятье госпожи чародейки удалось на славу.
-Да, именно так, — повторил Хорвек, взяв меня за руку. — Я не могу тебя убить, и не хочу, чтобы тебя убила чародейка. Поэтому ты должна сделать то, что я скажу.
-Так я и знала! — просипела я, пытаясь забрать руку, но он крепко ее удерживал, словно не замечая моего копошения. — Я не буду мараться об колдовство!
-Йель, посмотри на меня, — кротко попросил он, вздохнув. Это обращение, столь непохожее на его обычную насмешливую манеру, заставило меня тревожно замереть.
-Смотрю, а как же! — пробормотала я то ли сварливо, то ли смущенно, ведь не могла взять в толк, чего добивается бывший демон — ничего нового в его лице не появилось, а взгляд желтых глаз с крошечными точками зрачков отнюдь не обладал успокоительным воздействием.
-Я слабею, Йель, — произнес он негромко. — Это тело ни к чему не годно, оно не способно выдержать то, чему я вынужден его подвергать. Пока что я стою на ногах, но время истекает, и я не знаю, как долго смогу хоть чем-то тебе помогать. К тому времени, как я окончательно превращусь в развалину, ты должна оказаться как можно дальше от ведьмы.
Теперь я поняла, что хотел показать мне Хорвек: даже в неверном свете лампы было видно, как он бледен, а глаза так глубоко запали, что, казалось, их обвели копотью. Дядюшка Абсалом, окажись он здесь, непременно заявил бы, что бродягу одолевает болотная лихорадка, и попытался бы продать бывшему демону пригоршню дрянных пилюль, которые, как он всегда говаривал, точно не повредят тому, кто и так одной ногой в могиле.
-Да какой же человек выдержит безо сна, еды и питья?! — в сердцах воскликнула я, тут же ощутив приступ непрошеной жалости. — А ты человек теперь, слышишь? Но изводишь себя так, словно хочешь побыстрее отправиться на тот свет!
-Ты ведь знаешь, о чем говоришь, пусть даже не понимаешь при этом и половины, — хмыкнул Хорвек. — Чем быстрее я себя прикончу, тем лучше для всех, а в особенности — для тебя. Точнее говоря, так было бы лучше, не сцепись ты с чародейкой, которая прожила на свете куда дольше тебя и знает много такого, чего в твою голову не вложить и за сто лет.
-И хвала премудрым богам за то, — перебила его я, не удержавшись. — Моя голова — не сточная канава при городском рынке, столько дряни не вместит. Но черт с нею, с моей головой! Мне совсем не нравится то, что ты хочешь себя уморить. Быть может, согласно вашим воззрениям в людском обличье жить совершенно невмоготу — людям и самим подчас не слишком-то нравится их жизнь! — но любые законы нарушаются, если на то половчее изыскать причины. Ты порой смахиваешь на безумца, но... Я тебя не боюсь, так и знай! Только что ты сам сказал, что убить меня не сможешь...
-Пока что — не смогу, но изменения неотвратимы, — отрезал Хорвек, наконец-то отпустив мою руку. — Скоро я не вспомню об этом разговоре. И о... о прочем.
-Ни в жизнь не поверю, — упрямо возразила я. — Кривить душой не стану, я не знавала демонов раньше, однако мне сдается, что ты не так уж похож на остальных. Ты был совестливым бесом, вот что я скажу, а достоинство это и среди людей не сыщешь днем с огнем. Может, тебе самому этого и недостаточно, но мне-то хватает с лихвой, и я не желаю, чтобы ты себя преждевременно загонял в могилу. Я свое слово держу, в отличие от тебя, и вот какой зарок я дам сейчас: ежели ты все-таки спятишь и решишь меня прикончить — перед смертью я не прокляну тебя и винить не буду, чтоб мне сквозь землю сейчас провалиться!..
-Йель, твоего ума не достает на то, чтоб понимать, насколько неосторожные обещания дает твой язык, — Хорвек начал проявлять признаки нетерпения; оборот, который принял наш разговор, ему очевидно не нравился.
-Ох, да и ладно! — вскричала я, ничуть не смутившись. — Послушать тебя, так большого ума вовек не захочется. От него, видать, одна маета на душе да тоска о том, что еще даже не случилось! Лучше уж жалеть о своей глупости, чем о подлости. Так вот: я соглашусь выполнить твои указания, сколько бы чародейской ереси в них не содержалось, но при одном условии...
-Неужто спасение прекрасного герцога стало недостаточно веской причиной для сделок с собственной совестью? — нарочито удивился бывший демон.
-Прекрати поминать господина Огасто каждый раз, как тебе захочется заморочить мне голову, — я скривилась, не вполне отдавая себе отчет в том, что мне и правда не хотелось сейчас слышать о Его Светлости. — Даже рыночные нищие придумывают новые жалостливые истории, когда прежние набивают оскомину! Я пойду к ведьме и украду у нее все, что скажешь, но только если ты прекратишь над собой измываться. Рехнешься ты или нет — одним богам известно, а вот с голоду помрешь непременно, если продолжишь отказываться от еды.
-Так ты обо мне волнуешься, Йель? — протянул Хорвек, неприятно улыбаясь. — Как неразумно. Лучше бы ты беспокоилась о своих друзьях.
-Ты мне тоже не враг, что бы в твою голову не втемяшилось,— возразила я, всем своим видом показывая, что не принимаю во внимание его недовольство. — Ну, говори, что я должна сделать?
Хорвек некоторое время молчал, то усмехаясь, то хмурясь, а затем, что-то решив в уме, поднялся, заставив встать и меня. Вновь моя ладонь очутилась в его руке.
-Как я уже говорил, ты войдешь в комнату ведьмы и возьмешь три предмета, которые первыми попадутся тебе на глаза, — сказал он. — И для этого тебе потребуется обойти нити охранного заклинания, которым, несомненно, опутана вся комната.
-Глазам моим нипочем его не разглядеть, — пробормотала я, чувствуя, как оживают мои прежние опасения, исчезнувшие было во время странного спора с Хорвеком.
-Зато его разглядят глаза оборотня, — и Хорвек вложил в мою руку маленький липкий сверток. Я приглушенно взвизгнула, но он зажал мне рот ладонью, и испачканными в крови пальцами провел по моим векам, оставляя влажный след. Мне показалось, что голова закружилась от дурноты, однако тошнота быстро прошла, а видела я все хуже — глаза слезились от щемящей боли.
-Зажмурься на некоторое время, — приказал мне Хорвек. — И запомни, что я скажу: это очень опасное колдовство, кровь оборотня — яд для человека. Тебе придется поторопиться, иначе навсегда ослепнешь. Но другого способа нет. Открой глаза, и присмотрись — видишь узор заклятия?
Я, сморгнув, попыталась присмотреться — все плыло перед глазами, двоилось и сливалось в сплошную темноту, лишь иногда озаряемую красноватыми сполохами. Но спустя пару мгновений я поняла, что вижу светящиеся нити, от сияния которых глаза болели, словно их резали острой сталью. Перегораживала вход всего одна полоса — на уровне груди. Я сказала об этом Хорвеку, обливаясь слезами, и он кивнул:
-Утром к ней должны вернуться ее слуги, чтобы рассказать о ночной охоте — она не станет запирать двери так, чтобы они не могли войти.
-А что там, внутри? — в памяти у меня всплыла гнусная паутина, которой была густо затянута комната бедняжки Лаурессы в монастыре. — Вдруг я не смогу обойти чары?
-Сначала войди туда, а затем уж рассуждай, — меланхолично заметил Хорвек. — Ты сама только что твердила, что не хочешь бояться того, что еще не случилось.
И действительно — именно это я и говорила, но теперь моя правота вовсе не казалась такой уж неоспоримой.
-Каждый раз, как ты подсовываешь мне свое магическое паскудство, — пробормотала я, с трудом разжав стиснутые от отвращения зубы, — то говоришь, что оно опаснее треклятой холеры. Ты нарочно подбираешь фокусы погаже, или мне просто везет?
-Волшебство — искусство хитрое, — Хорвек ничуть не пытался меня ободрить. — Пока ты слаба и ничего не умеешь, оно будет истощать твои силы и губить твое же здоровье. Если ты будешь ему старательно обучаться, то когда-нибудь сможешь колдовать, вытягивая силы из других людей. К этому должен стремиться любой человек, изучающий магию, иначе ему не суждено достичь чего-либо, кроме собственной преждевременной смерти.
-Вот оно что... — с отвращением пробормотала я, также не пытаясь изображать, будто мне пришлось по нраву это объяснение.
-Торопись, — напомнил Хорвек и подтолкнул меня ко входу в комнату чародейки. Руки так и тянулись потереть слезящиеся глаза, но я понимала, что размазывать ядовитую кровь по лицу не стоит. Руку, в которой я держала мерзкий липкий сверток, тоже начинало жечь. Нити заклинания я видела все лучше — стало быть, колдовство работало, как ему полагалось. Едва дыша от страха я поднырнула под плетение из заклятий, что запечатывало двери, и очутилась в покоях госпожи колдуньи. Петли негромко скрипнули, и мне показалось, что до моих ушей донесся чей-то далекий крик — недоброе предзнаменование!..
В огромной комнате, которую заняла ведьма, было куда светлее, чем в коридорах замка: толстые свечи, расставленные повсюду, еще не совсем догорели. Госпожа чародейка, должно быть, не любила ночную темноту: я никогда раньше не видела таких огромных свечей, сделанных из удивительного угольно-черного воска. От приторно-сладкого запаха, который заполнял комнату, меня немедленно затошнило, а от света, заливавшего покои, слезы хлынули из глаз в два ручья. Все слилось передо мной в единую смутную картину кроваво-красных оттенков, но колдовские нити ярко сияли, расчерчивая мир передо мной строгими линиями.
Я переступала их, дрожа от отвращения и испуга, и не могла взять в толк, что же мне следует делать. Хорвек говорил, что старая магия сама ведет человека, подсовывая ему нужные вещи, но я пока что не видела ровным счетом ничего, кроме красноватых бликов света. "Дьявольщина, не хочет ли это древнее безумное колдовство, чтобы я утащила с собой дубовое кресло или стол?!" — в немалом раздражении подумала я, различив впереди вышеуказанные предметы богатой обстановки. Но не успела я мысленно выругаться, как особенно яркий блик заставил меня зажмуриться.
Я заморгала, сгоняя слезы с глаз, и увидела, что на столе, выступавшем из красновато-черной мглы, словно камень из моря, лежит небольшой нож — таким обычно благородные господа вскрывают запечатанные письма. Бумаги были небрежно разбросаны по столешнице, но из-за слез я все равно не смогла бы разобрать ни единого слова — пусть даже умела бы читать так же хорошо, как бедный Мике.
Магия охраняла переписку госпожи чародейки не слишком тщательно — нити частой решеткой огораживали стол, и мне не составило труда просунуть между ними руку, чтобы взять нож. Теперь я понимала, о чем говорил Хорвек — стоило мне только увидеть безделушку, как я поняла, что она должна стать моей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
