Украдкой оглянувшись, девушка пошла следом. С виду всё пристойно: хозяйка хочет догнать зверька и погладить, или домой отвести... Далеко садовники или близко — а её, Марту, упрекнуть вроде бы не в чем. Да и не запрещали ей на ту половину ходить, только не... Она повторила по слогам умное словечко: не ре-ко-мен-до-ва-ли. И порадовалась, какая у неё хорошая память.
В общем, боярышника там было полно, но не кустистого, а разросшегося в деревья. Обойти без вреда для нарядного платья можно. Пришлось только подол подобрать, чтобы не цеплялся, да придерживать одной рукой, а другой — отводить ветви, то и дело норовящие ткнуть в глаз. Но Марта была привычная, уворачивалась, где нужно — и голову наклоняла, и пригибалась ниже... Приятно пружинили под ногами прошлогодние листья. Знакомо пахло прелью и грибами. И почему-то... жареным мясом?
Она даже остановилась в расстройстве. Да что с ней творится? Уже несколько раз поела досыта, а все мысли — о еде... Маркиз, шествующий впереди, призывно мяукнул, выводя Марту на большую поляну, затем как-то победно оглянулся и вспрыгнул на небольшой уступ странной горы, занимающей середину свободного пространства. Гора, холм, скала — одним словом, странная каменная глыба, что-то напоминающая... Да, точь в точь — окаменевший дракон из книжки с картинками, которую до дыр засмотрели Мартины племянники! Конечно, каменный, откуда здесь взяться настоящему, о них уже, говорят, лет десять ничего не слыхивали.
Кот неспешно потянулся, попробовал заточить когти о каменную чешую — та только заскрежетала — и важно прошествовал вдоль хребта, перешагивая мелкие зубцы на хвосте и лавируя между крупными на спине. Он явно красовался: то тёрся о пластину повыше, то делал вид, что собирается пометить... Ох, будь этот зверь настоящим — он не спустил бы такого нахальства! Наконец кот добрался до головы и спрыгнул...
... прямо на целиком зажаренную говяжью тушу. Марта широко открыла глаза. Так вот оно что! Ей не показалось! Ну, и слава богу, а то она уж испугалась, что от вечной голодухи стали мерещиться запахи, а они, оказывается, настоящие. Девушка даже слюну сглотнула. В двух шагах от каменной морды поверх расстеленного на траве полотна лежала целая груда мяса: помимо говяжьей туши — несколько бараньих, и бессчётно — индеек, кур, гусей... Маркиз уже с урчанием вгрызался в индюшачью ногу.
Марта робко приблизилась.
Кот жрал, а сам поглядывал на неё исподлобья. Но не злобно, как бывает, когда боятся, что отнимут, нет: снисходительно. Мол, что глядишь? Налетай! Зря, что ли, я тебя сюда привёл?
— Но это... чужое, — растерянно сказала девушка.
Зачем здесь столько еды? А главное — кому? Изваянию? И ведь всё — свежее, принесено недавно, иначе запах был бы не такой, да и мухи облепили бы. И... лес всё-таки, хоть волков здесь наверняка не водится — его светлость такой вольности у себя под боком не потерпит — но уж мелкая живность наверняка набежала бы. А пока что — только кот набежал.
Пахло очень уж аппетитно.
Марта сделала ещё один шажок. Никто и не увидит, если она, к примеру, крылышко отломит во-он от той курочки...
Каменные веки изваяния дрогнули и поднялись. По поляне пронёсся шумный вздох.
— Ой, — сказала Марта и от неожиданности отступила — да так и шлёпнулась попой в мягкую траву. Сядешь тут, когда на тебя уставились громадные глазищи... Но почему-то ни капли не испугалась. Здесь, в замке у герцога, все так хорошо к ней относились, были добры и благожелательны, что она ей и в голову не приходило, будто с ней может случиться что-то нехорошее. Да и старый Франсуа — неужели он не предупредил бы, грози ей какая-то опасность? Поэтому она всего лишь растерялась.
'Хммм...' — вздохнул кто-то у неё в голове. Марта почувствовала, как её обдало холодком, колючие мурашки забегали по телу. Красиво вырезанные узкие щели ноздрей на каменной морде затрепетали. Дракон втягивал воздух. Принюхивался... 'Хммм... Детёнышшш... Откуда ты взялссся?'
Голос был мужской, низкий, красивый, с лёгкой хрипотцой. Драконьи челюсти не размыкались, но отчего-то Марта сразу поняла: это о н с ней разговаривает.
Янтарные глаза с узкими вертикальными зрачками повернулись в сторону еды, словно на шарнирах. Марте даже послышался лёгкий скрежет.
'И ты здесссь, воришшшка', — насмешливо пробормотал дракон. Маркиз, и ухом не повёл, уписывал индюшку, рыча от удовольствия. 'С тобой ясссно... Подрушшшку привёл?' Немигающий взгляд вернулся к Марте. Та смущённо отряхивалась от налипших травинок. 'Иди. Поешшшь... Детёнышшши вечно голодны, я зссснаю. Да не бойссся...'
Марте вдруг стало стыдно.
— Нехорошо как-то, — сказала она виновато. — Это же ваше. А я сегодня уже ела.
Ящер как-то странно закашлялся.
'Боишшшься меня объесссть? Думаешшшь, посссле тебя не оссстанется? Ххх...' Он насмешливо фыркнул, выпустив из ноздрей струйки дыма. Со скрипом и шелестом развернул тяжёлый хвост, с которого волной осыпалась каменная крошка — словно глазурь с пасхального кулича — затем весь корпус. В этот раз с него осыпалось куда больше. Оставляя за собой след в виде гранитной розовой пыли, отполз на край поляны.
'Ешшшь', — приказал оттуда. 'Не будешшшь — всё ссспалю, пропадёт'.
— А вы почему не хотите? — заикнулась девушка, делая шажок к соблазнительной груде. Было немного неловко, но не как перед горничными. Будто случайно забрела в пустой дом — а там оказался старый дедушка перед накрытым столом, и дедушка болен, а может, просто не в настроении кушать, зато любит смотреть, как едят те, кто со здоровым молодым аппетитом... И вдруг её осенило. Он, наверное, действительно болен! Оттого и не ест, хоть ему и приносят, ишь, спалю, говорит; видать, не в первый раз... Марте вдруг стало жалко дракона. Она решила пуститься на хитрость. Однажды после тяжёлой лихорадки дядю Жана не могли накормить никакими силами — желудок ссохся, еды не хотел, да и сам кузнец отказывался: мол, лучше младших покормите, я-то пока не хочу... А сил на выздоровление не было. Пришлось Марте изворачиваться...
— Одной что-то не хочется, — виновато сказала она. — Давайте... вместе.
Дракон и кот повернули к ней морды одновременно и с совершенно одинаковым выражением. Ты, мол, сама-то поняла, что сказала? Девушка так и запунцовела. Тем не менее, храбро протянула руку к облюбованной пулярке, отломила ножку, а оставшуюся, истекающую вкусным соком тушку потащила прямо к страшной пасти, не замечая, что прозрачные ароматные капли падают на юбку и пропитывают рукава.
Она держала цыпу на вытянутой руке и гадала: а что же теперь делать? Не засунешь ведь силком в пасть? Дракон осторожно вытянул шею — снова посыпалась каменная крошка — и губами, как лошадь, берущая с ладони угощение, потянул к себе курицу.
Хрупнули кости. Ящер сглотнул. Фиолетовый раздвоенный язык пробежался по губам — оказывается, не каменным, просто твёрдым.
'Хммм... Убедила. Вкусссно... А зссснаешшшь... я давно не ел, может, ссстоит попробовать?'
— Если давно — тогда сильно не налегайте, — предупредила Марта.
'Одному что-то не хочетссся', — жёлтый глаз хитро сощурился. 'Давай вмесссте, детёнышшш... Пошшшли, пока этот воришшшка не всссё сожрал'.
...'Тебе попадёт зссса платье', — сказал он немного позже.
Марта огорчённо рассматривала закапанный живот. Надо же так изгваздаться! Будто это не господин дракон, а она уплела только что и бычка, и барашков, и закусила птичками, даже не рыгнув. А рукава-то, рукава! Маркизу проще, он вылизывается... Даже если найдёшь поблизости ручей — жирные пятна в холодной воде не отстираешь.
'Хммм', — послышалось снова. -'Давай-ка, расссдевайссся... И повесссь платье на дерево, мы его сейчас паром почиссстим. До темноты высссохнет '.
— Э-э, а я в чём останусь?
'Тепло, не замерзссснешь... Ты меня, что ли, ссстесняешьссся?' — дракон фыркнул. 'Бросссь. Я для тебя не опасссен. Девссственницы интересссуют меня сссовсем в другом плане'.
— Это в каком же? — опасливо поинтересовалась Марта. И одёрнула себя. Захоти господин дракон её сожрать — давно бы слопал, то-то он недавно говяжью тушку умял в два прикуса. Марта ему — на один зуб...
'Потом ссскажу, чтобы не сссмущать'. Собеседник явно забавлялся. Чиркнул когтём по громадному полотнищу, опустевшему после трапезы, срезал, как бритвой, порядочный кусок кромки, не тронутый жирным мясным соком. 'Завернисссь, и дело с концом'.
Он пыхнул на платье паром раз, другой, третий. Подул горячо, заставив влажную ткань просыхать.
'Ссскоро будет в порядке... Подожди ещё немного, побудь со мной. Я так давно ни с кем не говорил...'
— А что вы тут делали? — Марта присела на камушек, завёрнутая в широкую полосу материи, как в кокон, поболтала ногами, упустила туфлю и зашарила по траве в поисках.
'Детёнышшш', — снисходительно пробормотал дракон. Ювелирно точным щелчком хвоста послал туфельку к хозяйке. 'Я тут ссспал. Долго ссспал...'
— Сто лет? — очаровано спросила Марта.
'Почему — сссто?'
— Ну... в сказках всегда спят волшебным сном сто лет, не меньше. Вот я и подумала...
'Нет, детёнышшш, меньше. Но и того доссстаточно...' Дракон вдруг замолчал. Опустил голову на передние лапы. Долго думал.
'Ссскажи... который сейчассс год?'
— Одна тысяча шестьсот десятый от Рождества Христова.
Дракон снова примолк.
'Сссемь лет... Много зсссабыл, многого уже не зсссснаю... Кто сейчас правит в королевссстве? Филипп?'
— Нет. Его величество Генрих.
'Ммм... Давно?'
— Ну... года три...
'Сколько у нассс...' Дракон вдруг болезненно поморщился. Совсем, как человек. 'Не помню... не помню, как называетссся... ссслишком долго... память стёрласссь... Семь лет... И трёх было бы доссстаточно, как только я продержалссся?'
Марта притихла. Про такое ей тоже приходилось читать — в сссказззках... Вот незадача, она скоро как и он, начнёт шипеть. Ох, бедняга, неужели всё-всё позабыл?
— И вы не помните, кто вы такой? — спросила участливо. — Где родились, как жили, почему заснули? Может, какой-то злой колдун навеял на вас сонные чары? Хоть они, колдуны, все сейчас в Некрополисе — но семь лет назад, говорят, их много по земле бродило, на свободе-то. Вот вы, наверное, с кем-то и повздорили...
'Нет', — тяжело ответил дракон. 'Всссё не так. Не помню точно, но... не так...О, проклятое бессспамятссство! Лучше бы мне сссовсссем одичать, чем жить таким обрубком...'
Марта представила, каково это: допустим, она забудет... Да, забудет барона, пастора, Анну, дурной сон про герцога... И при этом — самого герцога, дядю Жана, матушку... Нет, невозможно! Хорошо, когда не помнишь плохого, но если забыл хорошее — это ужасно. И впрямь — обрубок...
— Ваша светлость, — окликнула она машинально. До того привыкла обращаться так к герцогу, что сейчас эти слова вырвались у неё непроизвольно. Дракон вздрогнул и, сморгнув, уставился на неё.
'Как ты меня назсссвала? Почему?'
— Ой, простите... Я так всё время обращалась к... к одному человеку, привыкла... Я вас не обидела?
'Нет. Удивила. Я же не человек... Впрочем, мне нравитссся... Ты что-то хотела сссказать?'
— Да. Я вот подумала...
'Назсссови меня так ещё разссс... это красссиво...'
— О! Ваша светлость! — Марте вдруг стало смешно, она невольно хихикнула. — А что, если я вас сейчас поцелую?
Дракон фыркнул. Встряхнул громадной башкой, как пёс. Глянул заинтересованно.
'Ты не принцесса, малышшшка, а я не... Впрочем...' — он задумался. 'Ну да. Я и есть дракон. А ты...' Хитро прищурился. 'А ты любишшшь читать сссказссски, да? Детёнышшш... Конечно, это не вернёт мне память. Но ссспасибо за намерение. Можешь поцеловать; мне, старику, это будет приятно... А тебе — не противно?'
Вместо ответа Марта, придерживая импровизированный хитон, приподнялась на цыпочки — и бережно поцеловала ящера в нижнюю губу. Ну, куда дотянулась. И замерла. Что дальше?
Удивительно мягкое крыло погладило её по голове.
'Ссспасибо, детёнышшш. Я благодарен тебе от всссего сссердца.'
Марта разочарованно вздохнула и пошла переодеваться. Не помогло. Жаль.
Дракон, поначалу старательно прижмурившийся, открыл один глаз и с нежностью наблюдал за маленькой фигуркой, путающейся в длинном платье. Ах, ему бы человеческие руки... Впрочем, не надо пугать этого ребёнка, на ней уже есть чей-то запах, хоть и совсем лёгкий...
Запах... Он сильнее втянул в себя воздух. Чей на ней запах? Что-то знакомое...
— Вы подглядывали! — воскликнула Марта. — Ваша светлость, как не стыдно!
'Арман', — медленно сказал он, пропустив мимо ушей её возмущённый вопль. — 'Меня зовут Арман. Понимаешшшь? Я вссспомнил, по крайней мере, одно из сссвоих имён'.
Сперва Марта не поняла, но потом захлопала в ладоши.
— Правда? Ну вот, я же знала, что поможет! А ещё, ещё что-нибудь?
'А тебя как зсссовут? И кто ты такая? Как здесссь очутиласссь?'
— Я Марта, Марта!
'Просссто Марта?'
— Просто Марта, а что ещё? Главное, что вы всё вспомнили!
'Что ты, детёнышшш... пока только сссобственное имя... Но будем надеятьссся, что это первая ласссточка. Марта, да? Арман — Марта... Ты зсссаметила? Нашшши имена соссстоят почти из одних и тех же зсссвуков, только перессставленых мессстами. Как же это назсссывалось у придворных поэтов?.. Пуссстое. Посссле подумаю. Рассскажи о себе, Марта'.
— Да что рассказывать... А это вам поможет, ваша светлость?
'Безсссусловно... Говори, что хочешшшь. Я буду ссслушать — а моя память сссама вытащит знакомые понятия и запуссстит механизсссм восстановления... по асссоциации...'
— Вот как вы умно и красиво говорите, — огорчилась Марта. — А у меня так не получается, хоть и надо бы...
'Зсссачем? Впрочем, давай с самого начала...'
Марта, вздохнув, уселась на знакомый камень. Словно прилежная ученица в воскресной школе, разгладила на коленях юбку. И... сама не заметила, как выложила дракону Арману всю свою вроде бы бесхитростную историю. Он не перебил её ни разу.
'Хммм... Вот как...'
И надолго задумался. Наконец, посмотрел на розовеющее небо и прервал молчание.
'А ведь тебя ссскоро хватятссся, детёнышшш... Иди-ка домой. Маркизссс проводит... Ссспасибо. Теперь я буду думать, долго и много думать'.
— Я хоть немного помогла, ваша светлость?
'Ты стронула с мессста лавину. И теперь мне нужно что-то с ней делать'.
— Это как?
'Надо говорить: я не поняла, поясссните'.
— Э-э...
'Безссс 'э-э'
— Я не поняла про лави... что это такое, ваше светлость. Поясните, пожалуйста. Так?
'Умница. Зссснаешь, что такое — большие горы? Там, на вершинах, ссстолетьями лежит ссснег. Лежит, накапливаетссся, его всссё больше и больше... И вдруг — подземный толчок, осссыпь — и на неподвижную, вроде бы уссстойчивую массу падает камушек. И сссбивает равновесссие. Увлекает за сссобой малую горсссть снега, та — несссколько горссстей, те — охапки... И, наконец, рушитссся всё'.
— А-а... Страшно. А вы справитесь?
'Теперь — сссправлюсь. Ты вдохнула в меня силы'.
