Вспоминая гораздо позже те дни, я удивлялся, откуда во мне было столько упрямства и необъяснимой, какой-то патологической тяги к занятиям. Как выяснилось позже, первые месяцы в системе отбора, идет так называемая выбраковка. Когда новичков прогоняют через все круги ада. И когда лишь тот, кто выдержал все неимоверные нагрузки, и оставался так же решительно настроен, представал пред светлые очи наставника. И только потом, я понял суть удивленных взглядов изредка бросаемых на меня Олегом. Он, видя мое такое-упорство, даже не замечающего, что его пытаются сломать через колено пацана, пробовал видно вспомнить, не уж то и с ним так серьезно обошлись когда-то при поступлении сюда. И вот, спустя какое-то время, я был представлен учителю.
Нужно сказать, что первое наше знакомство, произвело на меня странное, необъяснимо-гнетущее впечатление. Старичок, которому меня представил Григорий, наш первый инструктор, оказался невысоким, чуть сутулым худым вьетнамцем. На первый взгляд, в сравнении с киношными сенсеями, он проигрывал по всем статьям. Сморщенное личико, редкая седая бородка, слегка затуманенный взгляд, короче, когда я поздоровался с ним, в первый момент у меня возникла мысль; что меня просто разыгрывают. Только вот буквально через какие-то десять минут, я осознал насколько внешность, и первое впечатление бывают обманчивы. Старик, которого кстати, звали Хо-Вань, поглядев на меня задумчиво несколько минут, спросил только, чуть пришепетывая:
— Ну как? Хошеш покажать кто ты ешть?
Я в недоумении обернувшись на Григория, хотел было спросить что за ...? Но тот, молча снял со стенда здоровенный бамбуковый шест, вручил его мне.
— Мальщик. Не бойшя, шделай дедушке больно! — сказал мне старичок, и повернувшись, направился к татами.
Если дедушка Хо думал что я буду стесняться, или долго колебаться, то он сильно ошибался. Как только мы встали в центр круга, я ничтоже сумняшись, взяв тяжеленную дубину за один конец, молодецким ударом обрушил ее на голову своему наставнику. Однако, когда я уже было подумал, что старику кранты, и тяжеленная палка размозжит ему череп, он исчез. По инерции грохнув шестом о мат, я в обалдении оглянулся в поисках старика, но его нигде не было. Так я очумело вертелся в попытке разобраться, как это он меня дурачит, пока за спиной не раздался тихий шорох, а в следующий миг я уже валялся на полу, а надо мной, опираясь на мой шест, стоял учитель.
— Хорошо. Быштрый мальчик. Будеш штаратьшя?
— Да! — коротко ответил я, поднимаясь на ноги.
И действительно старался.
Мне подробно было объяснено, что заниматься я буду по системе Вьет-во-дао. Признаться никогда раньше о таком единоборстве не слышал. Но оказалось, что этот вид боевых исскуств, очень развит во Вьетнаме. И что создан он был с целью противодействия Американцам, которые тысячами засылали туда в шестидесятые, отлично вооруженных и обученных пехотинцев. Представить себе как мелкие в большинстве своем Вьетнамцы, нападали на здоровенных морпехов, запакованных в броники, и увешанных с ног до головы различным смертоубийственным железом, было непросто. Но впоследствии я понял, как эти ребята играючи расправлялись с тяжелыми и грозными Американскими солдатами. Дело было в великолепной, просто исключительной гибкости и скорости. За счет чего, противник не успев даже осознать, что атакован, вмиг лишался оружия, подвижности, а если нужно и сознания. То, что мне показывал наставник, было настолько непривычно, и так сильно отличалось от всей той книжной ерунды, которой я забивал себе голову, что поначалу я просто терялся, не зная верить всему виденному, или просто развернувшись направиться подальше от этого сумасшедшего дома. Но Олег, (спасибо ему за это огромное), видя мое такое сложное состояние, после одной из тренировок, пригласив в очередной раз меня к себе на ужин, за чашкой вечернего чая попросил выслушать его не перебивая:
— Ал, я догадываюсь, что все увиденное тобой в зале. А так же все эти новые приемы и техники, слегка обескураживают. Но это поверь, только поначалу. Мне тоже казалось первое время, что я занимаюсь чем-то неправильным. И что восточные единоборства должны как минимум быть эффектными внешне, и благородными по содержанию. Но посмотрев несколько закрытых турниров, я понял, что сенсею у нас пока нет равных. Сюда приезжают оперативники из Москвы и Ленинграда, для того что бы пройти школу у такого мастера, а ты уже который день нос воротишь, и глядишь как волчонок. Прости если прямо. Но попасть в наш зал ох как непросто. А потеряв такую возможность сейчас, поверь, ты будешь сильно сожалеть потом. Так что брось свой юношеский максимализм, и доверься Дяде Ване. Он вчера весь вечер смотрел в твою сторону. Нравишься ты ему. Вот и не обижай старика своим скепсисом. Он ведь тебе уже не раз доказал, что мнимое благородство, и внешняя эффектность в настоящем бою неуместны. А что касается всяких там морально-этических моментов, то пока тебе об этом рано думать. Главное сейчас держать темп, а философию освоишь позже. Поверь, она никуда не денется. Но хочу предупредить тебя сразу, со всей той киношной чепухой, что мы привыкли видеть с тобой раньше, она не имеет ничего общего.
Мы еще долго тогда сидели с ним, рассуждая на темы; каким должно быть исскуство воина, и чем карате, кун-фу и прочие единоборства отличаются от того что нам преподает старик.
После этого разговора, я многое заглушил в себе, а что-то даже и переосмыслил, расставив некоторые таблички приоритетов по-новому. Так я перестал болезненно воспринимать то, что приходилось разучивать на занятиях. А приемы там встречались, весьма неоднозначные. Так что мне порой всерьез приходилось давить в себе того белого рыцаря, который с какого-то времени стал просто невыносимым занудой. Твердя мне, что 'такими приемчиками, пользуется гопота на зоне, а нам мол, благородным не престало'. Только вот, когда я однажды, случайно явившись на занятия на час раньше обычного, (отец тогда забыл завести часы), через полу прикрытые двери проследил настоящий спарринг, многое само собой встало на свои места. Надо сказать именно тот день, стал для меня переломным в борьбе с моей совестью, поскольку бой, иначе не назовешь, между Сенсеем дядей Ваней, как мы ласково называли его, и двумя амбалами, которых я пару раз видел в раздевалке, произвел на меня такое впечатление, что я надолго впал в серьезную задумчивость.
В зал, по правилам во время занятий старших групп входить строго воспрещалось, но случайно или нет, большая двустворчатая дверь, была кем-то оставлена приоткрытой, и мне было все отлично видно.
Два огромных мужика, в белых кимоно, вышли на середину. У каждого были длинные шесты, казавшиеся в их лапах жалкими спичками. Вначале я подумал; что они будут драться друг с другом. Но в круг вышел учитель, и после поклонов, в течение нескольких секунд уложил обоих. Причем, те даже не успели, толком взмахнуть своими шестами, как они уже оказались в руках дяди Вани. Я глядел во все глаза, но так и не понял, каким образом эти два шкафа оказались на татами. Видно и поверженные сами не поняли этого, поскольку поднимаясь на ноги, они недоумевающе переглянулись. А старик Хо, только коротко поклонившись, вернул Им шесты. И тогда уже эти громилы, стали рубиться друг с другом. Но их бой кроме зрелищности, общего шума и треска, на меня впечатление не произвел. А когда я поделился увиденным с Олегом, тот лишь едва пожав плечами, сказал:
— Ал, это семечки. Ты не видел его в настоящем деле. Вот будешь постарше, съездим на соревнования в Москву. Там и увидишь.
Нужно ли говорить, что после всего этого, я очень сильно изменился. Благодаря советам усатого Айболита, я здорово набрал в весе. И спустя уже полгода, из субтильного подростка, превратился в довольно крепкого на вид, стройного парня, с прямым взглядом и вечной полуулыбкой на губах.
А тем временем, пришла пора возвращаться к учебе в школе. Первые занятия в зале пролетели быстро. Как-то неожиданно, каникулы закончились, и холодным дождливым днем первого сентября, я пошел в свой седьмой класс. И конечно войдя в чисто убранный наш кабинет истории, первую кого увидел среди повзрослевших и плохо-узнаваемых одноклассников, это еще больше похорошевшую, сильно загоревшую Юльку. Которая так же искренне как показалось, обрадовалась мне.
В том году, мы с Юлькой частенько возвращались домой вместе. Они переехали в новый, совсем недавно законченный многоквартирный куб в соседнем квартале. И хотя мне приходилось делать солидный крюк, я все же провожал ее к самому подъезду.
Но увы, дальше избитой в Ералаше темы, с переноской портфеля и глупых разговоров ни о чем, дело не продвинулось. И пускай за спиной у нас частенько посмеивались, тыкая пальцем: 'Тили-тили теста, жених и невеста', я все же был настолько нерешителен, что даже в кино стеснялся ее пригласить, не говоря уж о чем-то большем. Все-таки любил я Юльку как-то по-особенному. Как бы больше любуясь ею, чем желая стать ей кем-то вроде друга, или (еще чего) мужа. Поэтому со временем, я стал замечать некое охлаждение с ее стороны, но будучи еще совершенно далеким от дел амурных, и не знающий ничего абсолютно о предпочтениях слабого пола, пребывал в недоумении.
А тем временем, я стал замечать, что куда бы я ни шел, или где бы во дворе не садился, всегда где-то рядом была моя новая соседка. Катька была такой простой, и в отличие от моей Юльки, такой открытой девчонкой, что я не раз задумывался; а что такого я нашел в Юльке, кроме конечно того что она первая красавица в городе. Тогда впервые в жизни, еще плохо соображающий подросток, я почувствовал сколь непросто девчонке открыться, и сколь неоднозначной может быть реакция на это у избранника.
Я понял; что если Катька затеет (не дай бог), разговор на тему взаимоотношений, я не смогу соврать ей, и прямо скажу, что люблю другую.
Однако, шли дни и недели, а моя соседка, с неотразимой искренностью и простотой задаривала меня всякой всячиной, что привозил ей отец из загран-плаваний. Печенье, шоколадки, жевательная резинка, наклейки и тд. Но вот однажды настал день, когда я понял; что нужно давать задний ход, или я просто уже не выгребу без последствий. Так однажды, она выйдя как всегда на балкон, где мы частенько болтали до позднего вечера, протянула мне через перила большой такой пакет. Я конечно, было заартачился, чего это вдруг мол, и тд, но Катька просто сказала:
— Ты открой сперва.
Я, открыв этот заграничный, весь в надписях и каких-то цветастых картинках пакет, в удивлении обомлел. Там, совершенно такое же как на плакате у Олега, было ярко алое с великолепным узором, настоящее кимоно, бойцовские мокасины, и еще какая-то мелочь, о которой я даже и не мечтал.
— Ох, — вырвалось у меня, — это мне? — и глядя в довольные серые глаза, я стал искренне благодарить мою новую подругу. На что Катька, ничуть не смутившись, сказала:
— Ал, моих никого нет дома. Если хочешь, можешь померить его у меня?
И как-то непринужденно так, помогла мне перелезть на свой балкон.
Войдя, как любовник из анекдота, через балконную дверь, в квартиру к Катьке, я застыл на пороге с открытым ртом.
— Да! — не смог я сдержать восхищения, — Вот это ух ты!
Я и не предполагал, что здесь совсем рядом за стеной находится маленький рай. Может все это великолепие, что только возможно было создать в обычной трешке, старой планировки, и не могло, сравнится с Олежкиными апартаментами, но по части уюта, превосходило их во много раз. Прежде всего, мне всегда очень нравились ковры с крупным мягким ворсом, коих тут было везде по самый потолок. Так же, ненашенская мебель, была темного, какого-то шоколадного цвета, что создавало некую атмосферу уюта и расслабляющего полумрака. Здесь в гостиной, куда я попал, стоял Огромных размеров телевизор fillips, с видеомагнитофоном, и музыкальный центр Sony, который либо не работал, либо Катька не включала никогда, поскольку размер колонок предполагал такую мощность, что хваленый Лешкин Sharp, заглушавший ревом весь двор, казался сущей игрушкой. Мягкая мебель, кресла, столик из стекла с кипой каких-то цветастых журналов, большой фикус в кадке. 'Красота, да и только'.
— Что стоишь? Проходи. Не стесняйся! — потянула меня за руку гостеприимная хозяйка.
Я слегка шокированный, свалившимся на голову настоящим кимоно, и этим неожиданным приглашением, (кстати, вот папа с мамой будут озадаченны, куда это их сынок подевался с закрытой на ночь квартиры), осторожно, как по минному полю прошел в центр комнаты.
— У тебя здесь просто супер! — по-прежнему оглядываясь, протянул я, стоя посреди всего этого великолепия, в своих старых трениках, и папиной затасканной футболке с накинутой поверх Аляской. На улице была уже поздняя осень, и у нас на Урале это означало настоящую зиму, правда снега в этом году выпало как-то мало, но холода уже стояли приличные.
— А куда можно это? — и стянув с себя, мгновенно ставшую тяжелой и ненужной в отлично прогретой квартире куртку, я смущенный своим чисто домашним нарядом, протянул ее Катьке. Но та словно ничего не замечая, легко подхватив мою куртку, утащила ее куда-то в прихожую, и оттуда уже крикнула:
— Можешь переодеваться. Я пока чай поставлю.
Я естественно не стал артачиться, самому уже не терпелось взглянуть на подарки, быстро скинул с себя все, оставшись в одних плавках, раскрыв пакет и достав кимоно, оделся. Так же и борцовки, что пришлись как и кимоно мне впору.
— А тебе идет! — появившаяся незаметно на пороге Катька, глядела на меня каким-то новым, странным взглядом, — Ты прям как Китайский монах из фильма! Помнишь? Ну, где он сбегает из монастыря, что бы спасти ту девчонку!
А затем, взяв меня за руку, повела в родительскую спальню. Там я увидел себя в огромном в полный рост зеркале, и надо сказать был озадачен. Еще никогда я не видел себя в таком наряде, да еще и рядом с Катькой, которая сейчас была как-то особенно красива. Казалось что этот костюмчик, мне привычен как старая футболка, или заношенный до неузнаваемости свитер. Как те свои старые и привычные вещи надев, тут же забываешь об их существовании, так и сейчас, мне казалось, что это кимоно, почему-то легко растворяется в сознании, никак не напоминая о себе.
Затем мы еще долго пили чай на кухне, а когда спохватившись, я глянул на часы, оказалось что уже за полночь.
'Да, ну и скандал будет, если обнаружится, что меня нет в квартире'.
— Слушай Кать! Я пойду, наверное? Там могут искать меня. — встав из-за стола, начал прощаться я. Но Катька, человек практичный и простой, играючи провела запрещенный прием.
— Ал, я вообще чего тебя позвала. Отец недавно купил новые кассеты, Брюс Ли, И еще там всякие. Я не успела посмотреть. Если хочешь, проверь или тебя не ищут, и посмотрим вместе.
'Ну кто? — спрашивается, на моем месте смог бы устоять перед таким искушением? Правильно! Никто'. Вот и я не устоял.
Слазив к себе через балкон, и обнаружив крепко спящих родителей, неподозревающих, что их чадо заделалось прежде времени героем из анекдота, вернулся той же дорогой, то есть, через те же перила в соседнюю квартиру. И до самого утра почти, вместе с Катькой, смотрел на огромном экране, последние новинки видеопиратов.
