Нарушение правил, проникновение в библиотеку и в закрытый коридор. Это не так уж и страшно, с кем не бывало.
Похищение девушки, недоказанная драка. Хм...
Покушение на оборотня, тут уж вообще нет ничьей вины, кроме одного старого эльфа.
Возвращение блудного Лукаса — вот, ещё один жирный �плюс�.
Убийство легата, Посвящение Клауса.
Да, последние два события были явно негативными и перевешивали любые �плюсы�.
Ярик вздохнул: арифметика ему по душе не пришлась, но какой смысл переживать из-за того, что уже случилось? Да, сеньор Хавьер был прав, что с возвращением в школу сына Эйлин с целой толпой �диких� и �чужих� в школе начался небольшой хаос.
С другой стороны, этой школе иногда хаос не помешает.
Ярик захлопнул книгу, в которую смотрел около получаса, ожидая, когда взойдёт солнце, встал и вышел из библиотеки. Ночью ему не спалось, поэтому он провёл долгие ночные часы за написанием огромного письма дяде Константину. Хотелось поделиться с ним последними событиями, а дядюшка умел быть беспристрастным и давать дельные советы.
Школа медленно просыпалась, Ярик улыбался, чувствуя это состояние утренней неги, когда хочется потянуться и ещё полежать под одеялом. Улыбка парня стала ещё шире, когда он представил себе, что некоторым это состояние испортит Хавьер, этот странный старик. У воспитателя, конечно, есть какая-то своя правда, просто другие не могли пока её постичь.
— Что, не спалось?
Ярик столкнулся в коридоре с Тедом, юношей, который пару лет назад занял пост Хранителя библиотеки Академии.
— Слишком много мыслей в голове,— маг показал Теду письмо, скрученное в свиток. — Решил записать их и очистить место для новых.
— Правильно. Я слышал, что твой отец здесь,— библиотекарь, насколько помнил Ярик, жил в Школе практически с рождения и знал больше, чем рядовые ученики. — Я рад за тебя и твою маму.
— Да, на шесть дней мы стали вполне обычной семьей,— хмыкнул Ярик.
— У тебя, по крайней мере, есть эти шесть дней,— достаточно холодно ответил Тед и скрылся в библиотеке.
Ярик вздохнул: конечно, по сравнению со многими другими учениками школы, он был счастливчиком, ведь у него есть мама, а раз в шесть лет — ещё и отец. Интересно, что случилось с родителями Теда? Впрочем, если он не родился в Северном городе, то ответ и так ясен.
— Фрей, давай в столовую,— тихо позвал духа маг.
— Если тебе интересно, твоя подруга Кристин только что вернулась в спальню, в слезах,— Фрей открыл перед Яриком проход.
— Тогда сначала к ней,— сын Эйлин в принципе мог предположить, что случилось с девушкой.
Кристин стояла посреди спальни, вытирая лицо, явно собираясь отправиться в столовую, куда, наверное, уже ушли её соседки по комнате.
— Истер?— мягко спросил Ярик, ловя взгляд девушки. Он в подробностях знал о скандале, что устроил полукровка в классе, — об этом говорила вся школа уже за ужином. Впрочем, весть о том, что один из детей Правящих прошёл Посвящение, тоже просочилась достаточно быстро, но об этом говорили шёпотом.
— Я пыталась с ним поговорить,— кивнула Кристин, пряча красные глаза.
— Он что-то тебе сделал?— насторожился Ярик, подходя ближе. Слишком хорошо он знал своего дикого друга и понимал, что в момент ярости Истер может наделать глупостей и причинить боль даже единственному дорогому ему человеку.
— Нет, он... Ярик, как он так может?— прошептала девушка, с ужасом глядя на друга. — Как он может радоваться и улыбаться, когда из-за него погиб человек? Как он может спокойно воткнуть в грудь живого существа нож и радоваться его смерти?!
— Тихо, ну что ты,— Ярик обнял Кристин, у которой, кажется, начиналась истерика. Он знал, что для тех, кто родился и вырос в окружении Правящих, смерть в принципе была потрясением, а убийство казалось чем-то страшным и непостижимым. Вряд ли Кристин нужны были какие-то объяснения, скорее, ей требовалось выговориться. — Успокойся, пожалуйста.
Она прижалась к нему, доверчиво обняв за пояс, и Ярик слушал её дыхание и натужные всхлипы, поглаживая по спине, пока она не взяла себя в руки.
— Лучше?— он дернул уголком губ, когда Кристин подняла на него глаза.
— Ярик, что мы будем делать? Как мы можем ему помочь?
— Ну вот, я снова тебя узнаю,— рассмеялся маг, но почти сразу стал серьезным: то, о чём говорила девушка, действительно было неправильно, но Ярик и не ждал от полукровки иного. — Может, то, что я сейчас скажу, покажется тебе жестоким, но попытайся понять. Истер не воспринимает Чужих и их детей так же, как людей. И тем более так, как воспринимаешь их ты. Он легко убил легата, потому что легат для него не человек, он враг. Один из тех, кто держал в страхе его семью, из тех, кто убил его родных. У Истера тяжелая судьба, и пройдут годы прежде, чем он сможет осознать чудовищность того, как легко он приговаривает к смерти. Возможно, это не произойдет никогда,— Ярик погладил кончиками пальцев влажную щеку Кристин.
— Но мы ведь его не оставим?— с надеждой спросила девушка, доверчиво глядя на него. — Мы ведь сделаем всё, чтобы он изменился?
— Конечно,— улыбнулся маг, чувствуя огромное тепло, которое дарила ему Кристин. — Ты неповторимая, ты знаешь?— она смутилась, отводя взгляд. — Твоя вера в Истера не знает границ, и за это я ещё сильнее люблю тебя.
— Любишь?— испуганно переспросила девушка, находя его взгляд, и Ярик впервые понял, что не говорил ей ещё о своих чувствах. Он воспринимал их как что-то естественное, что-то, что чувствовал всегда. Так свою любовь к отцу описывала когда-то мама: это всепоглощающее желание быть рядом с другим человеком буквально впитывается в каждую клетку тела и души, и по-другому ты уже не умеешь ни жить, ни чувствовать, и даже не помнишь, как это было до встречи с любимым. Мама говорила, что так любят только эльфы: раз и навсегда, без времени и без условий. — Правда?
Маг кивнул и прижался губами к губам Кристин, ощущая вкус её слез.
— Странная эта жизнь, да?— улыбнулся Ярик. — Я встречал сотни прекрасных девушек из самых разных народов, с самыми разными взглядами, но чтобы найти родную душу, мне пришлось пересечь всю планету.
— Иногда ты меня пугаешь,— вздохнула Кристин, но испуганной она уже не выглядела, скорее, счастливой. — Ты когда-нибудь скажешь, сколько тебе лет?— улыбка мелькнула в её взгляде.
— А это важно?— Ярик почесал в затылке, не зная, стоит ли после первого признания в любви и первого поцелуя сразу же шокировать её подобными фактами.
— Любопытно,— пожала она плечами, касаясь пальцами его подбородка. — Когда у тебя пробьётся седая борода?
— У эльфов не бывает бороды. И усов,— рассмеялся Ярик.
— Ты не эльф.
— Технически — нет, но по многим признакам я не полукровка, а чистокровный эльф,— Ярик следил за её реакцией, но девушка лишь с ещё большим любопытством рассматривала его лицо.
— И сколько же тебе лет?— настаивала Кристин. — Насколько ты уже стар?
— По меркам эльфов я молод,— покачал головой Ярик. — По меркам людей я... мог бы быть твоим отцом,— добавил он, боясь испугать девушку.
— Ужас,— она сделала большие глаза, но тут же рассмеялась, и маг с облегчением осознал, что она не собирается его отталкивать и бежать прочь от �старика�. — По твоему поведению не скажешь, что ты уже такой... взрослый.
— Потому что по меркам эльфов я ещё подросток, кем, по сути, и являюсь. Возможно, по интеллекту и разуму я опережаю вас намного, но по эмоциональному развитию я едва ли достиг семнадцати лет, — и Ярик снова поцеловал Кристин в губы, радуясь, когда она обхватила его за шею, не стремясь отстраниться и прервать их уединение.
Хотя, конечно, как внезапно понял Ярик, никакого уединения не было.
— Святик!— маг резко схватил воздух рядом с собой — и через мгновение увидел брата, которого теперь держал за шиворот оранжевого свитера. На лице, перемазанном чем-то, напоминавшем варенье, застыла гримаса детского отвращения.
— Фу, там же слюни!— выдал мальчишка, и Ярику пришлось встряхнуть брата. Кристин рассмеялась, делая шаг назад и пряча лицо, на котором проступил румянец.
— Что ты тут забыл?! Почему Фрей не предупредил, что ты входишь?
— Я умею договариваться с ним не хуже тебя,— рассмеялся Святик и вывернулся из рук брата. — Я тебя искал! Пойдём к папе?— это мальчик сказал уже тише, без бравады.
Ярик вздохнул: он знал, что думает и чувствует его младший брат по отношению к их отцу, и это было знакомо, не нужно было даже читать его детские яркие мысли. Для Святика он был незнакомым человеком, который вызывал любопытство и даже страх. И вполне понятно, почему брат не хочет идти туда один. Все чувства мальчишки были знакомы Ярику: он тоже прошёл через это.
— Ладно, пойдём,— не устраивать же Святику выволочку теперь, когда понятно, почему он сюда проник. — Кристин, тебя проводить на завтрак?
— Идите, я захвачу тебе что-нибудь перекусить,— улыбнулась девушка.
Ярик кивнул и, взяв младшего брата за руку, шагнул в услужливо открытый для них проём — прямо в гостевую комнату матери.
Отец сидел здесь, на кушетке: худой, покрытый шрамами, недавно только постриженный и побритый ласковыми руками матери, он смотрелся в этой комнате каким-то чуждым элементом. Он был молод— как и много лет назад, когда заклятие Царя эльфов сделало его заложником его тела и времени. Бледное лицо с большими угрюмыми глазами выделялось на фоне чёрных волос и бровей.
�Привет, ребята�.
Ярик кивнул: они уже виделись с отцом вчера, когда он только перевоплотился из волка и ещё лежал в госпитале, ожидая, когда заживут раны. Но поговорить они толком не смогли.
Отец поднялся с кушетки, и Святик, никогда не видевший раньше отца, отпрянул, выдернув руку из руки старшего брата.
— Прости, я не хотел тебя напугать, Святослав,— Александр заговорил вслух, наверное, чтобы немного разрядить молчаливую и какую-то тяжёлую атмосферу в комнате.
Не так семья должна встречать вернувшегося после шести лет отсутствия отца. Но даже для Ярика было привычнее видеть его в образе волка, чем вот таким, высоким, широкоплечим, худым.
— Я не испугался,— с вызовом проговорил Святик, глядя на отца исподлобья, но всё равно с любопытством.
— Это хорошо, значит, ты такой же храбрый, как твои мама и брат.
Ярик следил за этой немного странной встречей, вспоминая, как он сам знакомился с отцом, с чужим человеком. Отец тогда тоже был очень скован и смущён, старался не напугать маленького сына. Это пройдёт потом, с годами, когда Святик привыкнет к отцу и через мысли мамы научится по-своему его любить. Если отец доживёт до этого �потом�.
— А у тебя блохи есть?
Улыбка отца была словно отражением улыбки Ярика: они переглянулись и словно выдохнули.
— Ты думаешь, твоя мама позволила бы мне сидеть на её кушетке, если бы у меня были блохи?
Святик помотал головой, подходя ближе к отцу и задирая голову, чтобы видеть лицо Александра:
— Она даже меня не пускает, если я чем-то перемазан.
— Ну, тогда тебе стоит пойти и умыться, пока мама не видела. И где ты взял варенье с самого утра?— поинтересовался отец, присаживаясь перед мальчиком.
— Я дружу с флоками, а ещё я умею быть невидимым. Ярик не умеет!— с гордостью похвастался Святик.
— Тогда давай так: ты сейчас умоешься, сходишь на завтрак, а потом покажешь мне всё, что ты умеешь. А я расскажу тебе о жителях гор и изумрудных водопадах и научу стрелять из лука, договорились?
Святик даже подпрыгнул от восторга, кивая, — и тут же растворился в воздухе.
�Он ушел?�, отец поднялся и посмотрел на Ярика.
— Да,— юный маг сделал шаг навстречу к мужчине, и тот коротко его обнял. — Спасибо, что выручил нас у Стены.
— Я рад, что ты вернулся целым и невредимым,— отец сел обратно на кушетку, и только теперь Ярик понял, что из-за ран и превращения он очень ослаб.
— Я виделся с твоим младшим братом, когда мы были на Песчаном острове.
— Как поживает Константин?
— Все также окружён странными личностями и существами,— пожал плечами Ярик. — Он очень нам помог, когда мы пытались скрыться от легатов.
— Да, я уже слышал о твоих приключениях. Рассказывают, что это ты привез сюда Принца. И не только его... Как твой друг? Эйлин сказала, что он полукровка, я о таких никогда не слышал.
— Истеру... сложно здесь адаптироваться,— маг присел в кресло напротив отца. Всё-таки это было здорово просто поговорить с папой, иметь рядом взрослого мужчину, который даст совет и выслушает без лишних эмоций и предостережений. — Он вырос в достаточно диком племени, многое перенёс, пока плыл с севера в Красный город, видел смерть матери... Ему сложно смириться даже с самим собой, не то что с окружающим миром.
— Он слишком легко убивает, сын.
— Я знаю,— пожал плечами Ярик, сцепляя руки в замок и внимательно глядя на отца. — Как ты?
— А что я?— горько усмехнулся Александр, и это была всё та же улыбка смирившегося с судьбой человека, что и шесть, и двенадцать, и много лет назад. — Всеми силами пытался сохранить разум и жизнь.
— Ну да, жизнь,— фыркнул юный маг. — Как ты мог попасть в ловушку?!
— Они знали, что я буду рядом с городом, когда останется недолго до превращения,— пожал плечами отец. — Давай не будем об этом говорить.
— Почему?!— Ярик вскочил. — Сколько ещё это продлится прежде, чем он убьёт тебя?!
— Ярик, мы не будем говорить об этом. Решить этот вопрос может только твоя мама,— в голосе отца послышался металл.
— Нет,— юный маг покачал головой. — Меня это тоже касается. Он пытался и меня убить, ты это знаешь.
— И тем самым он сделал тебя сильнее. Мудрее. Лучше,— с гордостью проговорил Александр. — Ты не можешь ничего сделать, Ярик, не причинив этим боль твоей матери.
— А ты?! Ты, превращаясь в волка на шесть лет, оставляя её одну! Ты не причиняешь ей боль всё время?!— вспылил Ярослав, сощурив глаза и глядя на отца. — Мы все понимаем, что нужно это прекратить!
— Ярик, он твой дед. Он отец Эйлин, он вырастил её, и он её любит.
— Очень своеобразно! Что ему стоило просто снова жениться и народить себе других сыновей и дочерей?! Тогда бы она не была наследницей его рода!
— Ты прекрасно знаешь, что он не мог. Так же, как твоя мать не может забыть меня. Так же, как ты не сможешь этого сделать, однажды полюбив, сын,— с грустью ответил отец. — Мы с твоей мамой проживём всё, что нам отмеряно Природой.
— Чушь!— Ярик замотал головой. — Природа тут ни при чём!
— Ярослав,— отец встал и положил руку на плечо сына,— однажды ты встретишься с ним, с твоим дедом. Но не приближай это время, не надо. Я был смертным, когда встретил твою маму, и твой дед, сам того не желая, подарил нам целую вечность вместе. Вечность мучительную, болезненную, но я жив, и это хорошо для твоей мамы. А я уже привык. Не огорчай её.
Маг вздохнул, глядя на отца. Все внутри него бунтовало против этой ситуации, но Александр был прав в главном: мама не должна страдать больше, чем уже страдает.
