— Наташу нашли?
— Много будешь знать — скоро состаришься! Половинкам-то эльфийского века не положено!
— Не злорадствуйте, Василий Васильевич, не нашли, так никто вас не винит...
Вот уж шпилька контрразведчику в одно место. Локтев, помощничек, аж взвился! Да и Вась-Вася рожу кривит. Только железный старикан смотрит равнодушно — ему все равно, кого мучить. Надеюсь, у него простатит. В крайнем случае — геморрой. Согласен и на язву желудка. Пусть хоть гастрит. Ну хоть раны боевые у него к непогоде ноют? Да откуда у него боевые раны? У инквизитора контрразведческого? Вась-Васю я достану, Локтев сам себя съест при таких импровизациях, которые со мной вытворял, а вот художества старикана останутся неотомщенными. А есть у меня подозрения, что это он меня вырубил — у Локтева вряд ли получится так ловко. А больше никого не вижу — даже писаря какого захудалого.
— Теперь моя очередь вопросы задавать, — провозгласил Вась-Вась, кивая Локтеву, севшему за низенький столик с писчей бумагой и чернильницей-непроливайкой, — и сейчас я приглашу в допросную колдуна, который сможет засвидетельствовать, правду вы говорите или лжете. И вы предупреждаетесь, что лгать в контрразведке нельзя. За это по законам Ярославского княжества каторга положена, — контрразведчик не смог сдержать торжествующей улыбки.
— Не возражаете против проверки ваших показаний магическим жезлом? — педант он все-таки, этот Василий Васильевич, все прям по протоколу чешет.
— Только за!
Старик-палач молча подошел к двери, распахнул ее, впуская новую личность — медведеподобного джентльмена-пришлого с окладистой рыжей бородой в черном мундире с иголочки. Не говоря лишнего, этот громила нахмурил бровищи, так что они совсем сошлись у него над переносицей, выхватил откуда-то из-за спины уставной жезл с навершием из тускло светящегося горного хрусталя, побарабанил по нему пальцами, недовольно скривился, подбирая, видимо, настройки, и направил свой инструмент на меня. Если Вася-"в квадрате" выглядел самым вальяжным из контрразведчиков, его помощник Локтев — самым неопытным, изверг-старикан — самым опасным, то этот маг — самым занятым, спешащим и недовольным. Вот он кивнул Вась-Васе, показывая готовность к работе.
— Итак, — откашлялся контрразведчик,— вы Корнеев Петр Андреевич, полуэльф?
— Да.
— Назовите ваш возраст и место рождения.
— Мне тридцать лет, родился в Тверском Княжестве, в Твери.
— Семейное положение?
— Не женат, но намереваюсь жениться...
— Нас не интересуют ваши намерения, задержанный. Вы были в городе Сеславине, когда исчезла Наталья Ивановна Бороздина?
— А у нее Бороздина фамилия? Не знал... Хотя, она же дочка Ивана Сергеевича!
— Постарайтесь впредь только отвечать на вопросы, — достаточно спокойно заметил контрразведчик, — не вопросом на вопрос, не комментировать вопрос, а именно отвечать на мои, — он выделил интонацией слово "мои", даже паузу сделал, — вопросы.
Василий Васильевич повторил вопрос, а я, вместо ответа, недоуменно уставился на него. Молчание затягивалось.
— Не хотите отвечать, Корнеев? — без видимых знаков нетерпения спросил контрразведчик.
— Вы же знаете ответ, сами меня видели, на балу в Благородном собрании. Забыли?
— Я не для собственного удовольствия с Вами беседую, а по долгу службы, — прокомментировал мой выпад Василий Васильевич. Погоди дорогуша, это цветочки еще. Пусть на вопросы о себе я ответил четко, это еще не значит, что так дальше пойдет, пока третья степень устрашения в бездействии обретается... Тут я скосил глаза на безмолвно стоящего у стены седого унтера.
— Запиши, признается,— кивнул Вась-Вась Локтеву, строчившему протокол. Хороший ход. Если ему удастся убедить меня, что я признаюсь, то дольше будет легче, — признался в одном, признаюсь и в другом. Например, в том, что именно я являюсь негласным лидером членов ордена Созерцающих и главным жрецом богини Кали. И ее мистическим мужем, по совместительству.
— Имели вы контакты с Натальей Ивановной Бороздиной, пока находились в городе Сеславине?
— Не такие, какие хотел бы.
— Отвечать на вопрос без двусмысленностей! Прямо и точно! Нам нужны прямые ответы! — это уже Локтев спешит отметиться, отрабатывает свой недавний промах. Вась-Вась только глазки закатил, показывая, как он намучался со мной, бестолковым. То ли еще будет.
— Повторяю вопрос! Имели вы контакты с Натальей Бороздиной?
— Задавайте прямые вопросы. Я что, обязан знать, что вы подразумеваете под словом контакты?
Василию Васильевичу уже хотелось крови. Локтеву тоже. Полинялому унтеру у стены ничего не хотелось — в его глазах я не мог прочесть никаких желаний, никаких эмоций. Машина, не человек. А это плохо. Колдун же выглядел заинтересованно и слегка озабоченно.
— Вы же образованный человек, Корнеев, — сказал Вась-Вась, старательно восстанавливая спокойствие.— Мы надеемся, что вы проявите немного сообразительности.
— Нет.
— Что нет? — глаза у Василия Васильевича выкатывались из орбит, так он удивился.
— Я не человек. Нелюдь, если угодно.
На Василия Васильевича было жалко смотреть. Я его отчасти понимаю. Каких он эльфов видел? Наверное, тех, кто попадался ему на горячем и под пыткой или под угрозой пытки выкладывал все и закладывал всех... Но меня пока не пытают — я не обвиняемый и не арестованный, я задержанный. Тонкость такая, вроде бы. А как кардинально все меняет. Нет, я не заблуждался насчет своих прав и возможностей контрразведки. Младенцу известно, что в такое заведение легко попасть, но трудно выйти. Да и моя реплика была предназначена не только для того, чтобы рассердить Вась-Васю. Колдуну тоже надо понять, с кем он имеет дело, а то чё-та тормозит он со своим жезлом. Сработало! Колдун снова начал щелкать пальцами по жезлу, затем кашлянул и негромко помянул всех демонов нижнего плана.
— Выйдем, — откликнулся он на вопросительный взгляд Василия Васильевича.
Дверь они прикрыли неплотно, да и слух у меня получше, чем у людей, так что к своему удовольствию, я услышал почти все, о чем шептались за дверью два героя тайного сыска.
— Он квартерон, осьмушка или ровно пополам? — спрашивал маг, кряхтя и отдуваясь. Тяжела, наверно, служба на благо отечества у ярославских колдунов.
— Половинка, отец из пришлых, мать — эльфийка, вроде бы, — просветил колдуна контрразведчик, — по имечку же понятно. Что-то не так?
— Понимаешь, Василий, настройка жезла — дело тонкое. Он же на изменения ауры реагирует. А аура — биофизическое явление.
— Ну и что, — никак не мог врубиться агент, — что не так?
— У людей и нелюди, эльфов, например, биофизика разная, — произнес колдун слова, которые я давно уже произносил внутри себя, как заклинание. Прям открытие. Бином Ньютона! — я, конечно, где-то на половинные настройки поставил, что для эльфа, что для человека, но такой эффект наложения... Короче, нужна доминанта, чтобы на нее заклинание по распознаванию лжи закреплять. Я, как обычно, по инструкции, по имени ориентировался, доминанту поэтому человеческой поставил. А он, вишь, какие откровения выдает... Нелюдью себя считает... Гарантий, так что, нет никаких... Так, иногда что-то чувствуется...
Василий Васильевич, судя по голосу, мрачнел на глазах.
— Сделать ничего нельзя?
Догадаться, что колдун ответит отрицательно, труда не составило.
— Ну хоть постой тогда рядом с умным видом... Когда мы по голове ему стучать будем, можешь выйти...
— А что, начинали уже? — встрепенулся маг.
— Да нет, при задержании вырубили только... — голос Василия Васильевича звучал куда как мрачно, и его предчувствия не замедлили оправдаться.
— Почему меня не предупредили? — а вот в голосе колдуна явственно звучало облегчение.— Если у него сотряс, то вся работа без толка, хоть настраивайся, хоть не настраивайся! Рядом, так и быть, постою, но результатов не жди!
С этими словами колдун решительно толкнул дверь и вошел в допросную с самым независимым видом. Если тут все работнички такие, то понятно, как они Гуляй-Поле просрали. А не прочитать ли им лекцию "Как надо работать в контрразведке на благо родного Ярославля"? Или нет, у нас есть лучшая кандидатура на роль лектора...
— Время-деньги, Корнеев...— Василий Васльевич явно ждал того момента, когда можно будет отдать приказ безмолвному унтеру, не проронившему, действительно, ни звука с тех пор, как я открыл глаза, — Куда делся ваш приятель, Стрекалов?
— Он не совсем мой приятель... Знакомый по Тверской академии.
— Куда делся Виталий Стрекалов, вместе с которым вы покинули Сеславин?
— Ушел.
— Как ушел? Куда? С подробностями, Корнеев.
— Мне не сказал, — в моем удивлении, с которым я пожимал плечами и покачивал головой, только опытный чародей смог бы разгадать наигранность, — он не приятель мне, свободный человек, вышел из машины на окраине Ананьино, попрощался и ушел.
— Вы понимаете, что и вы, и он подозреваетесь в краже кровавых смарагдов?
— Я тут не при чем, — сказал я решительно.
Бросивший взгляд на колдуна Василий Васильевич скривился.
— Вы знаете, где находятся сейчас кровавые смарагды?
— Нет,— ответил я, честно глядя в глаза агенту.
— По-моему, врет, — в задумчивости провозгласил колдун, и Вась-Вася приободрился.
— Знаете, знаете, не отпирайтесь... — агент как-то поразительно легко заряжался оптимизмом. Его карьера, как я начинаю понимать, вся строилась на чистосердечных признаниях, полученных в допросной, где на полу есть специальный сток для крови. — Ну-ка, Аристарх!
Старый палач подошел и неуловимым движением руки "закрутил краник" — выломал мне ухо под самым немыслимым углом. Опасности для здоровья особенного нет, даже хрящ не сломан, скорее всего, но боль — дикая!
Взвыл я в полный голос. Страшно — не показывай, больно — преувеличь. Эта заповедь не раз спасала мне жизнь, так что вопить я не стеснялся. Боюсь ли я боли? Очень боюсь. Очень, очень, очень.
— Вещички твои мы проверили, и особенно напряглись, когда, знаешь, половину каравая обнаружили. Думали, ты в мякиш смарагды засунешь... Не было в мякише ничего, — в доверительной манере, снисходительно глядя на меня, корчащегося от боли, поведал Василий Васильевич. — Так где камни? Аристарх!
— Стойте! — взвизгнул я, — не надо, только не ухо! Вы не представляете, какая это боль!
— Аристарх! — спокойно продолжил Вась-Вася, и стоящий сбоку палач просто надавил своими железными пальцами мне на печень. Не вздохнуть! А ведь всего-навсего два пальца под ребра загнал. Без замаха. Интересно, если б кулаком ударил, я бы сразу дух испустил, или все-таки помучался слегка, для приличия?
Когда удалось отдышаться, я был уже морально готов. А они? Ждать не надоело? Они, похоже, тоже готовы.
— Чего вы хотите? — воздух выливался из легких, как вода из прохудившейся грелки.
— Скажи, где камни, и свободен, — Вась-Вась скрывал нетерпение, но в искусстве притворяться он был не из первых. Да и Локтев, вон, как собака, стойку делает...
— Камней у меня нет, — я поднял глаза к потолку, скосил их направо. Или налево надо? А мы вот как... Медленно, чтобы Аристарх чего не подумал, поднял руку, почесал нос. Заодно рванул ворот рубахи, будто он мне дышать не дает. Дышать, действительно, было тяжеловато, спасибо Аристарху...
— Точно, врет, — убежденно сказал колдун, активно водя жезлом по кругу, — врет, как сивый мерин!
— Аристарх! — в интонациях Василия Васильевича все явственнее звучали фанфары.
— Со мной камни, со мной! — ревел я белугой, слезы так и брызнули из глаз от очередного художества Аристарха. Этот тип явно предпочитал работать сериями, когда была такая возможность. А учили его хорошо, на совесть. Я уже не вполне понимал, куда он меня очередной раз ударил, все тело явственно ощущалось одной болевой точкой. Куда ни бей — не промахнешься. Но надо было дать Аристарху поработать — для достоверности.
— Как с собой? — не понял Василий Васильевич. — Локтев! Обыскивали его?
— Обыскали, конечно. Но полного досмотра не было. — растерянно проговорил помощник агента. — Оружие отняли, из карманов все вынули, но одежду не прощупывали... Да его же в Сеславине досматривали!
— Видите, Корнеев, с кем работать приходится... — вздохнул агент. — Обыскать и досмотреть! — Неужто и здесь Аристарх окажется на высоте? С меня мгновенно содрали рубаху, прощупали ее, собирались сдирать штаны, как вдруг Василий Васильевич сделал знак остановиться.
— Может сами выдадите, Корнеев? — спросил он покровительственно.— Обещаю в протоколе все отразить в лучшем виде, я добрый.
— Сам не могу, они у меня в одном месте...
— В заднице, что ли? — заинтересовался маг, до этого стоящий спокойно и только изредка тыкающий в мою сторону жезлом.
— В прямой кишке...
— Василь Васильич, Василь Васильич! — заполошно закричал со своего писарского места Локтев, до сих пор лихорадочно рывшийся в бумагах на столе, — в Сеславине даже не проверяли! Не заглядывали! Нет этого в протоколе! Это ж служебное несоответствие! Эльфу — и не заглядывали!
Вот в чем профессионализм-то должен проявляться! И как я раньше не допетрил? Кстати, о непрофессионализме начинает первым всегда тот орать, кто сам ни хрена не умеет. На воре и шапка горит.
— Ну-ка, ну-ка, Аристарх! — в запале Василь-Васильевич сам подбежал, не выдержал.
Меня мгновенно повернули, начали раздевать, агент придержал руки, а Аристарх наклонился, заголяя неудобь-называемое место.
Эх, какой был хлебушек хороший! Мягкий, свежий! Полкаравая я умял, пока собирался в дорогу в ананьинском трактирчике. Окупился мой золотой. Окупился.
Перднул я знатно. Громко и протяжно. Аристарх аж отскочил спиной вперед метра на два, едва не врезавшись в привставшего от письменного стола Локтева.
— А? Что? — глуховатым старческим баритоном растерянно и злобно произнесло это прежде бесчувственное полено. Понеслось! И тогда произошло то, на что я, в общем-то, надеялся. Аристарх издал тигриный рык, и последнее, что я увидел, была широкая спина выносящего дверь мага, который просто рыдал от раздирающего его хохота.
Тьма.
* * *
Глаза удалось разлепить не сразу. Зрение упорно не восстанавливалось, так что я проделал старинное упражнение — попытался представить свое тело в пространстве. Так. Лежу. Пошевелить пальцами рук, ног. Получается. Вот и глаза открываются. Потолок белый, солнце квадратиками сквозь стекло. Больничка тюремная, не иначе. Все белое и в решетках. Едва я сообразил, что в комнате есть окно, как меня охватило злорадное ликование. Выбрался!
Шанс, что я смогу вытерпеть боль, был крайне невелик с самого начала. Хамить унтеру — дело бесполезное, хотя поначалу я именно это собирался делать. Игнорировать Васю и сосредоточиться на палаче. Но словами вывести из равновесия этого старого волка, скорее всего, было невозможно. Он всю жизнь видел, что слова не значат ничего — под его кулаком из людей и нелюди выдавливались какие хочешь слова. Нужен был поступок. Шутка из разряда грубых. Чем грубее, тем лучше. Тогда появлялся призрачный шанс, что Аристарх рассердится и методичное выбивание из меня правды сменится чем-то непредсказуемым. Это и был шанс избежать боли. И одновременно, это был шанс откинуть копыта. Ладно, Аристарха с Васей я наказал.
