| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сама не знаю отчего, но я чувствовала важность этого момента. Его переломность.
Как ключевую точку на линии судьбы. Как развилку, от которой дорога пойдет либо в правильном направлении, либо навсегда завязнет и потеряется в скучном тупике.
Дрейк молчал. Рассматривал меня. Наполовину холодно, наполовину равнодушно.
По моим предположениям, шанс того, что мне откажут, приближался к девяноста процентам.
Но я оказалась неправа.
— Хорошо, — наконец, ответил он. — Появляйся. Вреда я не вижу. Только не в этом здании и не у Мака в машине, а то тот может неадекватно среагировать и пришибить ненароком.
Мистер Ледяной, оказывается, все же умел шутить. Странно и по-своему, но умел.
Я от облегчения даже вытерла ладошки о джинсы, чего зарекалась не делать. Заметив это, тут же смутилась, отняла руки от штанов и сцепила их в замок.
Дрейк повернулся, чтобы уйти.
Зашуршала серебристая ткань, блеснула на рукаве полоска. А мне снова стало обидно, захотелось что-то сказать.
То ты домой рвешься, то тебя палкой назад не вытолкаешь!
Возникло неоднократно преследовавшееся меня сегодня чувство дежавю. Нахлынули знакомые необъяснимые эмоции.
Он был уже почти у двери в будку, когда я крикнула широкой спине:
— А вы знаете, что заставило меня вернуться в этот мир?
Дрейк остановился. Стал виден его профиль, повернутый полубоком.
— Вы. Это были вы! Я видела сон этой ночью... Вы стояли в парке, а я бежала за своим котом, когда наткнулась на ваши ноги. А когда увидела вас, то поняла, что...
Теперь он повернулся весь. Стоял и смотрел, прищурившись.
Времени на то, чтобы закончить, было мало. Нужно было торопиться.
— Я поняла, что вы — друг. И что вы тот, кто может научить меня всему. Вы ведь можете сделать это, правда?
Дрейк нахмурился.
— Научить тебя чему? — спросил он.
— Научить меня большему, чем я могу сейчас, — от волнения я снова вытерла руки о джинсы. Коленки мелко подрагивали, хотелось срочно сесть куда-нибудь. — В том сне я поняла, что вы — единственный, кто может меня научить...
Он не ответил.
Просто развернулся и ушел.
А я в сердцах едва не сплюнула прямо на землю. Черт бы его подрал, этого Дрейка! Ну, что за привычка уходить, не ответив?
Глава 6
Давай запутаем следы -
Пускай никто нас не найдёт.
Давай раскрасим тишину
Плеядами хрустальных нот.
Твои глаза рождают свет,
Мои — оплакивают ночь,
Я подарю тебе рассвет,
И прошепчу...
О том, что время не властно,
Будет вечность гореть огнём.
Я знаю, всё не напрасно,
Пока мы будем с тобой вдвоём.
Hi-Fi "Время не властно"
С того момента, как состоялась моя памятная встреча с Комиссией, прошла неделя.
Вернулась домой, нагруженная ворохом новых вещей, мама. В доме снова стало светло и уютно. Звякали кастрюльки, кипятился чайник, звучали телефонные трели. Приходили в гости подруги и знакомые. Кто чаю попить, кто на вещи посмотреть — прикупить обновку для себя или для родственницы, кто про заграницу поспрашивать. Хотя мама редко что-то видела помимо складов и магазинов, любопытство все равно приводило в дом то одну, то другую приятельницу, которым было приятно почесать языком, задержавшись на часик-другой по пути с работы домой.
С прыжками теперь приходилось осторожничать.
Мама — она и есть мама. Всегда знает, где ты есть. Всегда следит, даже когда не смотрит на дочь. Поэтому вела я себя примерно, уставшей не выглядела, даже улыбалась больше, чем обычно. А мои улыбки отражались волной тепла в маминых глазах. Ее волнение постепенно сошло на нет, что меня — не любившую расстраивать мать — очень радовало.
Но это касалось только прыжков по своим городам. И если бы только это, то сиять было бы решительно не с чего.
Я же, словно припасшая на зиму тонну орехов белка, ходила притихшая и довольная. Потому что появился у меня секрет. Свой собственный... Хороший такой, жирненький, вкусный!
А все потому, что наконец-то сумела осознать одну вещь — время в том мире не идет! Точнее не так — оно перестает идти в нашем мире, когда я перемещаюсь в Нордейл! Вот как!
Прежде, чем я окончательно уверовала в эту теорию, пришлось сделать многократные проверки, но все они подтвердили тот факт, что, во сколько бы мое бренное тело ни исчезало, возвращалась оно домой всегда в точно ту же минуту, которую перед прыжком на наручных часах засекали глаза.
То есть прыгни я в восемь ноль одну, прогуляй по Нордейлу хоть пять часов, а вернусь обязательно в то же самое время — восемь ноль одну. И куда уходили эти пять часов, и как вся эта система со временем работала, мне было не ясно.
Однако радости это не уменьшало.
Сначала правда в голову пришла мысль, что время в прыжках вообще перестает идти, но первое же перемещение в Европу указало на всю ветхость этого предположения. Да и предыдущие практики всегда доказывали обратное. Куда бы ни ступила моя нога в пределах родной планеты — часы никогда не зависали, продолжая нагло и вызывающе тикать, несмотря на мой полный надежды взгляд. Но стоило им оказаться в осеннем парке возле фонтана или на центральной площади Нордейла, как их тут же клинило намертво, и эта временная смерть неизменно вызывала на моем лице ехидную усмешку, и желание сплясать прямо на улице. Думаю, что спляши я на самом деле, прохожие не стали бы коситься с упреком, скорее поделились бы улыбками, разделив непонятный им восторг незнакомки. Таким уж был этот новый мир. Каким-то другим.
Так или иначе, сделанное открытие окрыляло, позволяя больше не заботиться о том, что моим отсутствием кто-то обеспокоится. Потому как этого самого отсутствия для других не существовало вовсе.
Конечно, это касалось только прыжков в другой мир (мысль о другом мире, подобно листу, упавшему в пруд и медленно опустившемуся на илистое дно, к этому моменту окончательно утрамбовалась, и прижилась в глубинах сознания), но это не тяготило. Путешествовать локально (это слово звучало помпезно и вычурно даже для меня) все равно желания не возникало. А виной всему было неотступно следующее по пятам чувство одиночества.
Казалось бы, людей много, мест много, а все не то и не там. Не хотелось больше Европы, не хотелось Штатов. Не хотелось райских уголков с синем морем и белыми пляжами. Хотелось куда-то далеко, куда постоянно тянулась душа, куда с томным взором смотрело сердце. Хотелось туда, где всегда возникало чувство покоя и умиротворения. В мир, в тот самый мир, который Дрейк назвал миром Уровней.
Иногда я задумывалась, почему так часто наведываюсь туда? Почему сижу на ночных крышах, как Малыш или Карлсон, глядя, как зажигаются вечерние огни Нордейла, смотрю в ночное небо и мне хорошо. Просто так, беспричинно хорошо. Сидеть, вглядываться в укрытые синевой дали, где горят многочисленные огни, ходят люди и ездят машины, вдыхать аромат асфальта и домов, смешанный с запахом местной растительности, слушать далекие звуки дорог. Почему здесь? Почему не в одном из городов родной планеты, где все привычно и знакомо?
Ответа я дать не могла. Только каждый вечер, закончив работу и накормив кота, приходила сюда, чтобы скоротать лишние несуществующие пару часов, зная, что могу вернуться домой когда угодно, и ничего не изменится.
От этого знания было спокойно и возникало внутри великолепное чувство. Наконец-то никуда не нужно торопиться! Это как груз с плеч. Просто посидеть. Для себя.
Плыли по небу облака, перемигивались над городом ранние звезды, а проблемы уходили далеко-далеко. А перед моим взором расстилался город будущего. Город моего будущего. Так я его теперь называла.
И пусть я не знала, как именно, но точно знала, что с этим местом будет еще многое связано. И это многое обязательно придет. Сегодня или завтра, а, может, через месяц... Ведь если я буду терпеливой, то Вселенная обязательно укажет мне правильную дорогу. Нужно просто помолчать в тишине и получше прислушаться. Что я и делала.
* * *
*
А дома не обошлось без экспериментов.
Все хотелось знать: правда ли Дрейк смог наложить невидимый запрет? Пару раз я подлавливала маму, когда та не была особенно занята, вдохновенно открывала рот, чтобы поведать ей о недавних приключениях (даже если бы и получилось, то свела бы все к шутке и дело с концом), да вот только не выходило.
Стоило настроиться на нужную тему, то есть путешествия по своему миру и заглядыванию в чужой, как челюсти намертво замыкало, а язык прирастал к небу и становился похож на мокрую дохлую рыбу, непонятно как оказавшуюся у меня во рту.
Мать ловила выражение полной растерянности на моем лице и спрашивала:
— Дин, ты чего?
А я начинала безудержно смеяться.
Почему-то жутко смешила собственная неспособность выговорить слова. Это не пугало, а по-детски веселило. А раз смеялась я, то смеялась и мама. И тема, которую я так усиленно пыталась поднять, тихонько растворялась сама собой, так и не начавшись. Отсмеявшись, я незаметно подмигивала в потолок, салютуя "дяде Дрейку" за качественно наложенный запрет. Смог ведь! И не соврал, чтобы напугать, а действительно сделал. Хитрец инопланетный!
Бывало, лежа в постели, я пыталась рассказывать про путешествия темной комнате, но выходило неразборчивое мычание, от которого повело бы даже корову, а человеку напомнило бы разве что глухонемого, просящегося в туалет.
Тогда, после тщетных усилий, я четко выговаривала в потолок: "Черт бы тебя подрал!" (то ли надеясь, что Дрейк меня услышит а, может, как раз надеясь, что не услышит) после чего мирно засыпала.
В эти дни я чувствовала, что сила моя растет.
Днем, пока работала, я не задумывалась об этом. А вот вечерами, лежа в постели, хорошо ощущала этот феномен. Ощущала не столько разумом, сколько телом. Будто потоки энергии вокруг меня усиливались, закручивались и колыхались невидимым глазу ветром. Вот только что это означало, и куда это можно было применить, я по-прежнему не знала.
Новые способности сами собой не открывались, а старых для удовлетворенности ума уже не хватало. Требовалось продолжать обучение, но в одиночку заниматься самообразованием не получалось. Нужна было поддержка со стороны. Кто-то, кто указал бы, как открыть еще какие-то отмычки в голове. Но такого человека все еще не было.
Получается, нужны были другие авторы и другие книги, но наши уже не помогали. А где тогда брать литературу?
Положим, если на минуту представить, что в Нордейле нашлось бы что-нибудь в открытом доступе, так на покупку любой мелочи все равно нужны деньги. А мои рубли (пусть даже евро или доллары), даже если бы таковые удалось пронести, не помогли бы. В существование межмировых обменных пунктов я не верила.
Ну, ладно. Времени у меня было много. Навалом. Можно было бы попытаться устроиться на местную работу, чтобы получить какие-нибудь гроши и купить книг, но тогда пришлось бы работать вдвое больше. И одно дело, если бы в том же Нордейле, где время стоит, можно было бы и отдохнуть. Так ведь на отдых у меня есть только эта кровать, и только этот дом. А здесь, работая за двоих, вдвое больше не отдохнешь. И часы тикают исправно...
Не бросать же, в самом деле, работу в офисе, чтобы попытать счастья непонятно где? Как тогда платить за еду, кормить Мишку, содержать саму себя, помогать маме и бабушке? Нет, о таком речи идти не могло.
Тогда как заполучить дополнительную литературу? Читать в местных библиотеках? Наверняка, потребуется хоть какое-нибудь удостоверение личности, чтобы получить читательский абонемент. А где его брать, если я не резидент?
Конечно, тут детали можно было бы проверить. Просто прийти в одну из библиотек и посмотреть, как устроена их система, только вот я отчего-то сильно сомневалась, что даже там найдутся нужные мне книги. Вряд ли обычные люди имели доступ к запретным знаниям, открывающим секреты перемещений в пространстве и не только. Местные "там" от местных "здесь" отличались мало. Разве что повышенной вежливостью. Но отнюдь не какими-то сверхспособностями, практикуемыми прямо на улицах.
Тут нужны были другие люди. Из другой категории. Такие, как те — в серебристых куртках. Вот у них точно были и знания и способности. Не зря же именно они стояли у руля и руководили всем.
Интересно, а большой ли их мир?
И как это, когда нет континентов, а есть Уровни? Сколько их, как туда попадают, зачем они вообще нужны и как устроены?
От обилия вопросов начинала привычно болеть голова.
Посмотреть бы побольше, но даже для того, чтобы добраться до Клэндон-сити потребуются либо деньги на билет (поезд, автобус... что-то должно ходить), либо картинка этого места. А это опять в книжный и запоминать. Так, с бухты-барахты, не представишь то, где ни разу не был.
Таким образом, не находя ответов и чувствуя беспомощность, я вновь начинала представлять в голове светящийся шар-сферу. Молча смотрела на него, тыкала пальцем в воображаемый мир Уровней, показывая: "Вот туда я хочу. Ты уже, пожалуйста, как-нибудь помоги?"
Казалось, сфера слышала. Но сияние ее выглядело задумчивым.
Оставалось ждать.
* * *
*
Дрейк ужинал.
В том самом ресторане, куда часто любил заходить после работы. Хотя такого понятия, как "после работы" для него не существовало. Тем не менее, работа или нет, а перекусывать всухомятку и в кабинете, он не любил. Да и вообще не любил перекусывать. А любил медленно наслаждаться со вкусом и знанием приготовленные талантливыми поварами блюда.
Ресторан "Ле Бернадин" славился именно такими поварами. И не только ими. А еще роскошной, но не кичащейся атмосферой. Хорошей, в меру приглушенной, джазовой музыкой (обязательно живой), вышколенными официантами и неизменно до блеска отполированными столовыми приборами.
Грязи хватало в жизни.
Здесь хотелось чистоты. И сервис ее исправно предоставлял.
На Дрейке был идеального покроя черный костюм, белоснежная сорочка и серебристый, с белыми вкраплениями галстук. Легкое напоминание об униформе, которую он предпочитал не показывать на публике. Уж больно эмоционально она — публика — на эту самую униформу реагировала. От этой мысли Дрейк всегда испытывал щекочущее удовлетворение.
Он любил, когда все подчинялось контролю, было предсказуемо и точно. Приказы выполнялись неукоснительно, подчиненные понимали с полуслова, а люди испытывали нежный легкий трепет при упоминании о той организации, которой он руководил.
Порядок. Хороший мягкий контроль и власть. Жесткая только там и тогда, когда нужно. Совсем не обязательно постоянно заставлять бояться, чтобы получить правильный результат. Дрейк был слишком опытным, чтобы не знать эту простую истину.
Пока спокойные серо-голубые глаза человека, сидящего за одним из дальних уединенных столиков, стоящем на возвышении, откуда открывался лучший вид на играющий джаз-бэнд, неторопливо оглядывали обеденный зал, люди занимались привычными делами — входили, рассаживались, читали меню в золотистом переплете, ужинали, беседовали, слушали музыку, наслаждались обществом друг друга. Им было хорошо в этом месте, где цена среднего обеда могла вырастать до четверти зарплаты. Ну, это, конечно, смотря в каком городе, и на какой должности работать, но все-таки. А все потому, что гармония интерьера, музыки и вкусовых ощущений от блюд была идеальной.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
