Горячий июнь. Главы 1-37

Выскочив из кабины, я бросился в начало колонны. Слава Богу, всё обошлось! Как оказалось, на нашем пути взорвалась мина, судя по всему какая-то нестандартная. И сработала она тоже, гм, нестандартно. Непонятно почему, но мина взорвалась тогда, когда БТР уже проехал, а грузовик ещё не доехал. Водитель и пассажир, в кабине, отделались лёгким, 'жидким' испугом. Даже смешно не было, просто представил себя на их месте и, сразу, побежал 'метить' обочину за машиной. Это страшнее, чем атаку отбивать! Посовещавшись, решили — движение продолжать! Только увеличить дистанцию между машинами. От сонливости и следа не осталось, напряжение ощущалось почти физически. Казалось, что вот-вот раздастся новый взрыв, только уже под машиной и, не факт, что не под нашей. В таком настроении проехали через какое-то маленькое сельцо, потом ещё одно и, примерно через час, остановились. В небе, уже давно. не было видно 'фейерверка', да и затихло всё. Только изредка слышалась короткая пулемётная очередь. Собравшись возле машины Мехлиса стали решать, как быть дальше. В итоге, Чуприн отобрал троих бойцов, выдал им три накидки, сделанные из простыней ещё в Гранитном, и отправил вперёд. Разведать — что да как впереди. Главным было то, что, при близости советских позиций, они должны были связаться с командованием.

Хуже нет, чем ждать и догонять! Да и мороз заметно усилился, просто так долго не постоишь — приходится постоянно пританцовывать, да и машины надолго не заглушишь, а то фиг заведёшь потом. Труднее всего было с раненым, но что могли, мы для них сделали. Уже под утро вернулись наши 'ползуны', да не одни! С ними пришла пятёрка бойцов, во главе с серьёзным старшиной, которые начали согласовывать план нашего прорыва. Уже почти всё обговорили, остались мелкие детали, а я всё всматривался в старшину. Его правую щёку и часть горла пересекал багровый шрам, жуткого вида. С такими приметами я не сталкивался, а вот голос был знаком. Блин, ну где я слышал этот голос?! Тут он повернулся левой стороной и я вспомнил!

— Золотинцев! Никанорыч, жив!!! — подскочив к растерявшемуся старшине, я стиснул его в объятьях, — Живой чертяка! Неужели не узнаёшь?

Тот с секунду всматривался в моё лицо и, наконец, узнал, заулыбался.

— Товарищ лейтенант! Вы! ЗдОрово! — он ухмыльнулся, от чего шрам жутко сморщил его лицо, — Значит опять с вами через передовую, только теперь с комфортом, — и кивнул на машины.

-Стасов, потом поговорите, — недовольный голос Мехлиса вернул меня в реальность.

В общих чертах план был таков. В этом месте, линия фронта проходила около села Староласпы, и от нас до немцев было около километра. Мы остановились в небольшом лесочке, в стороне от немецких позиций и тылов, поэтому обнаружить нас могли только случайно. Что было особенно хорошо для нас — в этом месте не было сплошной линии обороны — ни у нас, ни у немцев. Этим и решили воспользоваться. Для корректировки наших действий, с бойцами Золотинцева, отправился Яша. Следующей ночью, наши должны были открыть огонь по позициям немцев, под прикрытием которого мы и должны прорваться на ту сторону. Выглядело это наглой авантюрой, но спасти раненых, трое из которых умерли этой ночью, по другому мы не могли. Нам оставалось только надеяться на удачу и на то, что немцы нас не обнаружат.

По окончании суеты, связанной с уходом разведчиков и Зильбермана, я уединился с оставшимся с нами Золотинцевым.

— Ну, рассказывай, старшина. Как жил это время? Что о ребятах знаешь?

— Да что рассказывать, товарищ старший лейтенант? Как тогда вышли, на нас особисты насели. Правда по хорошему, никаких разговоров про измену не было. Через неделю распределили по частям. Из наших. я никого больше не видел. А я...Ничего особенного. Воюю, в разведку взяли. Старшину дали и орден, Красное Знамя.

— Поздравляю! — я аж присвистнул и хлопнул его по плечу, — За что дали-то? И как ты такое 'украшение' на лице заработал?

— Да ну, ерунда, — он смутился, — Нечаянно немецкого полковника в плен взял. А шрам тогда же и получил. Осколок от гранаты так резанул. Да нечего мне рассказывать, товарищ старший лейтенант, ничего особенного я не делал...

Я слушал Золотинцива, смотрел на его лицо и думал. Да, ничего особенного. Просто взял полковника. Просто осколок резанул. Просто воюет, защищает Родину. Всё просто. А потом, такие как он, уже постаревшие, просто были брошены страной, которую спасли. Преданы потомками, живущими благодаря их сегодняшней 'простоте'. Бритоголовые ублюдки будут поливать их грязью а 'истинные демократы' называть тупым, оболваненным мясом, оккупантами...А вот хренушки им! У Сталина теперь есть достаточно информации, чтобы ничего подобного не произошло. Да и Никиты больше нет. Совсем другое будущее будет. Не знаю, лучше или хуже — но другое.

Наконец-то наступило оговоренное время. Минута в минуту, ровно в три часа ночи, раздался грохот орудий и немецкие позиции поглотил огонь. Честно, это было страшно! Ночной мрак разрывали вспышки пламени, казалось, что само небо рушится на землю — такой стоял грохот! Мы двинулись вперёд, по оговоренному коридору. Честно говоря, половину дороги я проделал с закрытыми глазами, так было спокойнее и не так жутко. Всё прошло почти так, как и надеялись. Похоже, что расчёт на наглость и внезапность сработал полностью, единственной нашей потерей стал последний БТР с тремя бойцами, накрытый прямым попаданием опомнившимися немецкими артиллеристами.

А в восемь утра, мы были уже в Новошахтинске.

И началось! Бумаги, бумаги, бумаги. Я, по своей наивности, думал: раз мы вышли с Мехлисом, да ещё захватили трофеи, особых проблем не будет. Куда там! Нет, совсем уж особых проблем не было, но вот писанины...Развёрнутый рапорт, свои впечатления, дополнения к рапорту и т.д. и т.п. Задрали! А 'разговоры' с коллегами из следственного управления, с их вопросиками? Простейшие звучали так: как вы считаете, старший лейтенант Зильберман не испытывал жалости к уничтоженным в Гранитном немцам? Как себя проявил капитан Чуприн? И так по каждому из нашего отряда! Думаю, что и про меня задавали подобные вопросы. Я понимаю, что нужна бдительность и всё такое, но меру-то нужно знать. Хорошо, что всё кончается, закончились и эти мучения. Утром, 30 декабря, пришёл Лев Захарович и сообщил, что после обеда вылетаем в Москву.

— Всё, товарищи, руководство решило закончить нашу инспекторскую поездку, — он улыбнулся, — Не хотят больше слышать о наших приключениях. Так что Новый год встретим в Москве. А тебе, Стасов особое сообщение. Некая Олеся вернулась из командировки и ожидает тебя дома.

После этого он довольно засмеялся, глядя на мою счастливую физиономию. А я действительно был счастлив! Всё последнее время я загонял мысли об Олесе куда-то на самое, самое дно души. Боялся сам себе такого нафантазировать, что потом и жить не захотелось бы. Но теперь! Теперь всё будет хорошо!

До отлёта время пролетело незаметно и мы уже на аэродроме. Там меня ждал ещё один сюрприз, надо сказать, что сюрприз был приятным. Лететь нам предстояло не на ТБ, как в прошлые разы, а на совсем другом самолёте. Сначала я подумал, что это ЛИ-2, на которые часто натыкался в книгах о партизанах, но лётчик, явно влюблённый в свой самолёт меня просветил. Оказалось, что это новенький 'Lockheed C-60 Lodestar' недавно купленный в САСШ. Попав в салон самолёта, я понял, что лететь будет намного приятней. 10 довольно комфортабельных сидений, и вообще, общее впечатление самое приятное. А уж когда взлетели! Нет, конечно шумновато и болтает немного, но в сравнении с ТБ, это как жигули четвёрка и мерс-универсал. Конечно я преувеличиваю, но не особенно сильно. А вот летели мы дольше. Всё из-за того, что пришлось залетать ещё в пару мест и забирать там важных дяденек, один из которых показался мне смутно знакомым. Его мы забрали в Саратове. Мехлис усадил его рядом с собой и они стали, вполголоса, о чём-то разговаривать. А я всё пытался вспомнить, где же я его видел? В какой-то момент он улыбнулся и я вспомнил — Королёв! Ёлки-палки! Сам Сергей Павлович! Получается он уже не под арестом и не у Туполева? Значит работают по моим 'рассказам', работают! Интересно, если Сергей Павлович уже сейчас плотно занимается ракетами, значит ли это, что и в космос раньше полетят? Блин, у меня аж весь сон пропал. Мне до сих пор было дико встречать людей-легенд. Дай-то Бог, чтобы теперь Королёв подольше прожил, сколько он в известной мне истории не успел, уму непостижимо. Интересно, а Мехлис-то его откуда знает? Ведь с откровенным интересом расспрашивает Королёва о чём-то. И фиг с ним, знает и знает. Буду спать. Пока я определился с этой мыслью, мы уже подлетели к Москве.

На аэродроме наш самолёт ждали несколько машин. Меня с Зильберманом посадили в привычную 'эмку' и повезли в 'контору'. Как сказал встречающий нас лейтенант — '...товарищ Берия приказал сразу к нему доставить, не задерживаясь..'

Зайдя к Лаврентию Павловичу, мы козырнули и Яша доложил:

— Товарищ народный комиссар, старшие лейтенанты государственной безопасности Зильберман и Стасов из служебной командировки прибыли. Готовы к выполнению новых заданий.

Берия, всё это время стоявший у своего стола, хмыкнул и обошёл вокруг нас. После этого он встал передо мной, посмотрел в глаза и устало спросил:

— Стасов, скажите, вы раньше тоже собирали вокруг себя неприятности? — и, не дожидаясь моего ответа, продолжил, — Складывается такое впечатление, что там, где вы оказываетесь, рано или поздно что-то произойдёт. Нам что, вас действительно в камере запереть? — помолчав, он сам себе ответил, — Нет. Чего доброго вулкан образуется. Что вы молчите, Стасов? А вы, Зильберман? Вам что было сказано? Как вы должны были действовать в Волновахе? Плюнуть на всё, схватить этого обормота в охапку и, со всех ног, кинуться подальше от фронта. А вы? В войну поиграть захотелось?! Пострелять?! А если бы Стасов к немцам попал?!! Вы пред...

Тут я решил вмешаться и будь, что будет!

— Не попал бы, товарищ нарком! Уж застрелиться бы я смог.

В какой-то момент, мне показалось, что Лаврентий Павлович сейчас плюнет на всё и просто пристрелит меня, такой взгляд у него стал. На моё счастье он сдержался, опять сел за стол и, более спокойно, продолжил:

— Хм, не попал бы. А если бы ты потерял сознание, или ранен был? Как дети малые! Хорошо, что всё так закончилось, — он потёр грудь с левой стороны, — на вас никакого здоровья не хватит. Ладно. Своё вы ещё получите. А сейчас... Даю вам три дня отпуска и...молодцы, что остались живые. Идите!

Интерлюдия. 28.12.1941. Юзовка (Сталино), Кабинет руководителя полиции безопасности и СД генерального округа Сталино, начальника Айнзацкоманды 6, штурмбанфюрера СС, доктора Эрхарда Крогера.

— Бляшке, надеюсь у вас что-то действительно важное? — Крогер был не в настроении. Пять минут назад у него состоялся очень неприятный разговор со своим непосредственным руководителем, начальником Айнзацгруппы Ц, бригаденфюрером СС и генералом полиции, доктором Максом Томасом . Из разговора следовало, что Крогером недовольны, причём была неясна причина этого недовольства. Дело двигалось, работа полиции из местных кадров налаживалась. Коммунистов успешно вылавливали. С 'еврейским вопросом' тоже было всё нормально. Буквально вчера, заместитель бургомистра Юзовки, принёс проект образования еврейского гетто. Так нет же, получил непонятный разнос! Видимо кто-то 'напел' начальству непонятно что! Ну ничего, ничего, разберёмся и с этой проблемой. Старый друг Рейнхард (Рейнхардт Тристан Ойген Гейдрих, временно исполняющий обязанности рейхспротектора Богемии и Моравии, начальник Главного управления имперской Безопасности, обергруппенфюрер СС и генерал полиции) поможет, если к нему обращусь. А пока разберусь сам.

— Так как, Бляшке, серьёзный вопрос или нет? — один из подчинённых следователей одновременно нравился Крогеру и раздражал его. Нравился профессионализмом, въедливостью и этим же раздражал, особенно в такие минуты.

— Важное, господин штурмбанфюрер. Один из допрашиваемых коммунистов сообщил, что в окрестностях Волновахи, спрятан раненый сотрудник НКВД, входивший в группу Мехлиса. Якобы он был приставлен лично Берией, для скрытого охранения, но не самого Мехлиса, а какого-то старшего лейтенанта, входившего в группу.

— Да? Это действительно важно. С каких пор, главный полицейский комиссаров назначает охрану своим сотрудникам невеликого звания? Лично и ,при этом, негласно? Странно, очень странно. Вот что. Срочно направить группу для захвата раненого офицера. Использовать только подразделение СС. В группу включить медиков, он нужен живым. Лично возглавляйте операцию. Вам всё ясно?

— Так точно, господин штурмбанфюрер, разрешите выполнять?

— Действуйте, Бляшке, действуйте.

Глава 30.

Три дня с Олесей, три дня Счастья! Трудно описать словами мои чувства, когда я позвонив в дверь, увидел любимые глаза! Три дня пролетели как один миг, миг любви. Но всё, увы, заканчивается и пришлось возвращаться на службу. Но за эти три дня мы сделали самое главное — поженились. Узнав об этом, Мартынов аж крякнул, а потом...Я думал, что у меня ни одной целой косточки не останется — так он меня сдавил в объятьях, а Зильберман, прыгая вокруг как невоспитанная обезьяна, блажил что-то неразборчивое, но, явно одобрительное! А дополнительного отдыха — не дали! Редиски! Но даже это не мешало мне быть самым счастливым человеком на земле! Вернувшись к старой работе, я обнаружил, что состав группы значительно изменился. Ещё до поездки, в группу прикомандировали нескольких молодых ребят. Я ещё жалел, тогда, что познакомится толком не успели. Оказалось, что это и к лучшему. В группе решили оставить только 'стариков'. Не знаю, какова причина этого, может руководство посчитало новые проявления 'попаданчества' невозможными, может ещё что. Но факт остаётся фактом — новых людей нам не дали. А вот бумаг, пожалуй, прибавилось. 'Убил' меня рапорт одного капитана — лётчика с Северного фронта. В нём он описывал встречу с 'классической' летающей тарелкой, даже нарисовал её! Увидев это — я просто обалдел! Заметив мою реакцию, Яшка и Олеся, подскочили к моему столу выпытывая, что такого интересного я нашёл. Показав им рапорт, мне пришлось им рассказать, почему меня это так поразило, а потом пришлось повторять мой рассказ у Мартынова. Естественно, что-то связное на эту тему я рассказать не мог. Так, мешанина из прочитанного и просмотренного в 'сенсационных' передачках. Итог закономерен — звонок по телефону и — Здравствуй, подвал! Здравствуйте 'люди в белых халатах'! Хорошо, что дома Олеся смогла быстро избавить меня от головной боли, иначе совсем грустно было бы.

Так, без особых происшествий прошёл весь январь. Если верить сводкам Совинформбюро, то немцам было очень плохо. Только вот на юге, они добились определённого успеха — взяли Мариуполь. Огромная территория оказалась отрезана от основных сил Красной Армии и исправить это положение никак не получалось. А у нас, в группе, работа шла по стандарту. Ужасно надоели все эти рапорта, не говоря уж о доносах. Хотя некоторые были довольно любопытными, написанными на высочайшем уровне. В них, человека впрямую ни в чём не обвиняли, просто сообщали, что его действия вызывают неясные сомнения и всё. Но когда вчитываешься в написанное, складывается картина, что речь идёт о глубоко законспирированном, талантливом агенте. Я больше чем уверен, что по таким доносам люди наверняка арестованы. Талантливый мерзавец писал! Интересно, чего он добивался? Должности? Или, быть может, убирал конкурента в борьбе за женщину? Немного пофантазировав на эту тему, я, вздохнув, взялся за следующую стопку бумаг. Первое, на что я наткнулся, это почти полная копия предыдущего доноса. Поменялись имена , даты и некоторые обстоятельства. Ах, да. Ещё город сменился. Город? Как город? Я достал предыдущую бумагу: разница в три дня, разные города и почерки но один стиль. Доносы были как братья — близнецы, сделавшие разные причёски. Ну не бывает таких совпадений! Позвав ребят, я показал им бумаги и рассказал о своих рассуждениях и через час совместных поисков, передо мной лежали два десятка почти одинаковых бумаг из четырёх городов: Куйбышева, Ленинграда, Свердловска и Тулы. Помимо стиля, их объединял ещё один момент — во всех доносилось на ведущих инженеров оборонных предприятий. Не на генеральных конструкторов и начальников, а, скорее, на их правые руки. Ещё раз просмотрев все бумаги, мы убедились. Что ничего не пропустили. Я сел писать рапорт Мартынову, а Яша и Олеся пошли за папками с уже отработанными материалами, ведь вполне возможно, что найдутся ещё 'сюрпризы.'