Я понял это сразу, когда трудолюбиво доставленная каменная стена отказалась гореть. Топливо тупо стекало с него вниз, и горело уже там, а не по всей поверхности, как нам надо.

Два дня Ланка ходила мрачнее тучи, мне хотелось умереть за неё, но я не мог даже утешить девочку — она выросла, и её проблемы не мог решить даже такой взрослый дядька как я. Как сделать, чтобы горело по всей поверхности сразу? Не помню, ел ли я в эти дни, но знаю точно, она нет.

Мрачная, почерневшая, худая, она пришла ко мне и сказала:

-Дороги.

-ФФФФФФФФРРРРР, — по-кошачьи зашипела она, от необходимости объяснять.

-Ты помнишь, как плавились дороги? — Точно, в тот самый первый день, когда по нам палили из трициклеток, там получалась смола, и она плавилась, облепляя колёса.

Потом мы обливали топливом дорогу, плавили смолу и срезали мягкие, горячие пласты. Нам не в чем было вести её расплавленную. На местной кухонной плите родилась первая горючая смесь.

Пару часов испытаний, и первая в этом мире зажигательная смесь была рождена. Промасленная тряпка, в горячий пластик топливопакета. В нём уже плещется, как жёлтое солнце другого мира, горячая смола. Последнее испытание.

— Эти булочки следует подавать с пылу с жару! — мурлычет моя любимая, и со всей силы бросает пакет на давно почерневшую каменную плиту. Жёлтое солнце вырывается наружу и ровно растекается по всей плите. Огонь поёт. То, что надо!!!!!!

Глава 21

Рыся

Пишет Поль

Я вдруг очень испугался, наблюдая, с какой скоростью мои нежные девочки меняют "школьную форму на форму военную". И объявил срочную и тайную демилитаризацию. Подговорить Совет Старейших, оказалось делом очень сложным. Сотни девушек до смерти завидовали тем пятерым, что работали на проекте мини. Считали Ланку реинкарнацией какой-то их древней воинственной богини и копировали безбожно.

Я остановил ЕЁ до совета и мрачно сказал:

-Я боюсь, Доберманоголовые скоро начнут охранять свои мини леталки, нужен перерыв, пока они не потеряют бдительности. — Прошёл вперёд и занял своё место в совете.

Три долгих удара сердца Ланка не реагировала, кажется, прошла целая жизнь, но в зал военного совета вошла совсем другая Ланка. Лицо мягче, шаг легче.

-Стратегический перерыв три дня. — Объявила она, и никто не стал ни спорить, ни спрашивать причин. Как это страшно, когда тебе так верят.

-Что у нас там по плану?

-Храм.

-Туда ходят каждый день?

-Похоже, да.

-Ланка, надо бы исследовать другие деревья каменного леса, оценить ресурсы и возможности. — Вставил я, с замиранием сердца. Надо её переключать на "мирные рельсы" любой ценой, а то мы получим кровавую Кали, вместо Великой Матери Жизни.

-Класс. Давайте тогда сегодня и завтра перерыв, девушки из группы мини следят за храмом. Мы хотим знать как часто Жевуны (с её лёгкой руки имечко прижилось по отношению к людям "по ту сторону баррикад") — Мы хотим знать, есть ли какая-то периодичность, когда они водят в храм детей. А все остальные отдыхают.

Ужин Ланка и Кора решили готовить на всех. Самобранка ерепенилась изо всех сил. Её, де, не достаточно любят. Ничего кроме репчатого лука в диком количестве и сметаны от неё добиться было невозможно, и тогда Гризеллка вспомнила старинный Швабский рецепт грибов. Девчонки загорелись, непроизносимость названия будоражила воображение — "Die Pilze in der SoЯe mit der sauren Sahne"

Нужен был котёл, в поисках которого все ринулись в низ, на подземные этажи Пифагорова дерева. И, о чудо, нашли ржавый, но вполне отмываемый котелок. Размер впечатлял. Там можно было готовить ланок на пять шесть, единовременно. Поиски котла меня не интересовали, но я увязался за Ланкой, просто потому, что не любил оставлять её одну. За нами попёрлись и орды девчоночьих фанатов, у каждой из них уже наметились свои.

Самый большой сюрприз ждал меня внутри котла: Там спала тощая, перемазанная Рыся.

В Ланкиных глазах я увидел удивление, затем, узнавание, и...

Что то заставило меня повторить ситуацию, доведя её до абсурда. Я сделал шаг вперёд и перехватил руку Ланки, уже автоматически занесённую для магического удара, которого и быть то сейчас не могло. Узнавание момента я прочёл в её глазах, и внутренне съежился. Вот сейчас мой мир рухнет...

Пишет Ланка

"Сырая магия плещется у меня в руке, и я готова запустить ей на любой угрожающий звук. Пёс сжимает мою руку зубами ровно на столько, что бы я почувствовала всю серьёзность момента. На свет, выходит рысь. Рысь!!! Но моя рука всё ещё в пасти зверя примерно по локоть и резких движений делать, как то не хочется. Кошка большущая, мохнатая, с толстыми сильными лапами"...

Узнать в этой истощавшей, облезлой, толстолапой кошке моё приключение минувших дней было невозможно, но всё же, я могу поклясться, что это та самая рысь, которой я лечила лапу в первую ночь в совхозе. И пёс, умеющий улыбаться, меня точно так же держал за локоть, чтоб я со страху не наделала дел. Я посмотрела на руку, что держала меня сейчас. Как странно, я готова была поклясться, что то была не рука, а пасть моего любимого пса.

-Фу, глюки! Ребята, у вас такие кошки тоже водятся?

Полное непонимание моих новых друзей как-то не успокаивало. Я разозлилась и уже без страха сунулась к кошке. Она хоть и фырчала, но на лапу посмотреть дала. Неровный белый шрам меня не обрадовал. Ведь была же у меня и магия под завязку, и знаний вроде хватало. А бедная. Рыся, о, и имя вспомнилось, до сих пор лапу бережёт. Надо было глубже чистить, качественней лечить, и потом проследить за заживлением, вливая дополнительные силы.

Только теперь я посмотрела на Поля, и осознание ударило меня. Голова резко заболела, и я пошатнулась, хотя нет, это пошатнулся мир вокруг меня.

-Так это был ТЫ? Всегда один ТЫ? ПОЛЬ?

Под моим взглядом, он отпустил руку и быстрым шагом ломанулся прочь. Последнее впечатление — МАСКА — лица, нет, есть белая равнодушная маска. Мне вдруг показалось, что ушёл умирать. Это слово за последние дни стало мне понятно, как никогда. Что ж он там прочёл в моих глазах, чего напридумывал-то?

На меня вдруг навалилась апатия. Сил не осталось совсем. Эллка с ребятами протащили мимо меня котёл вместе с Рысей. Она каким-то образом поняла, что зверюга нам очень важна, и собиралась её караулить несмотря ни на что.

-Беки Са Ним, Тура, Ты Небитая! — Без единого рычащего звука в предложении рыкнула на меня Эллка с неизвестно откуда взявшимся акцентом. И я ломанулась.

Поисковик послать не могу, сил нет, бегу наугад и чувствую, как мгновения кровоточат, бессмысленно вытекая между пальцами. Как пулю из раны, выдираю, выцарапываю кусок сырой энергии себя и бросаю его в пространство — ПОЛЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Это даже не поисковик, я вообще не слышала, чтобы кто-то подобное творил, но он послушно ведёт меня по этажам, повторяя ЕГО путь. Я бегу следом, на груди расплывается пятно настоящей крови, но мне не до того.

Сил нет. Нет вообще. Ноги переставлять так трудно, так муторно, но сейчас нет времени думать о себе, но зато куча времени подумать о Поле.

Когда я вообще о нём думала? Когда лечила Рысю — нет, когда гладила и чесала шёрстку — нет, когда давала себя утешать и поддерживать — нет. Я вообще, тупая, бездушная тварь, которая никогда не думала о НЁМ. Я подло позволяла ему себя любить, пользовалась этой любовью, ничего не предлагая взамен. А он и не ждал, и не надеялся, он просто отдавал, отдавал, отдавал себя всего без остатка. Я владела им каждую секунду, а он не имел на меня права никогда. Он и советовать-то был не в праве, только утешать, защищать, дарить тепло.

И ЕСЛИ Я НАЙДУ ЕГО ЕЩЁ ЖИВЫМ, Я ПОМЕНЯЮСЬ САМА, А НЕ НАЧНУ ОПЯТЬ МУЧИТЬ И КАЛЕЧИТЬ ЕГО.

-ПОНЯЛА? — заорала я на саму себя. И поняла.

Вы хоть раз видали, как лежат собаки, которым уже не на что надеяться, у них нет ни хозяина, чтоб любить, ни стаи, чтоб вести за собой. На полу, посередине громадного холла лежал ПЁС, точнее человек, но люди так не лежат. Задние лапы под себя, передние вытянуты вперёд, между ними благородная голова, смотрит параллельно лапам. Меня поразило пустое, ничего не выражающее лицо, смотрящее чётко вперёд.

Прямо, впереди на полу был каллиграфически чётко написанный текст, разделённый на части. Он ещё не подсох, и был красным, а не бурым, как я, от чего то ожидала.

Состоял он из двух частей: одна часть всем, и одна для меня.

РЫСЯ — ВАШ ШАНС — гласила первая надпись. И потом, через большой перерыв, Недописанные стихи.

Мой поисковик из сырой силы шлёпнулся Полю в грудь, автоматически залечивая все раны, включая перекушенную жилку, которой он пользовался как чернильницей.

ОН перевёл взгляд на меня и отвернулся. Ему не нужно моего пустого сочувствия, он уже всё решил для себя.

Я обессилено легла рядом. Как хорошо быть просто с ним рядом! Но ему уже не до общения — Я ОПОЗДАЛА

-Мы боги, мы все свободно читаем мысли как других, так и себе подобных. — Размеренный голос папы изменил тембр, не давая спать на уроке. Я ещё маленькая, но он хочет, чтоб я с братом прослушала какой-то обязательный и невероятно скучный курс о поведении в обществе. — С младенчества, мы привыкли носить ментальные щиты, что бы ни посвящать всех в мир личных, сокровенных мыслей и чувств. Одевать и снимать их надо вот так. — И папа снял ментальный щит. Меня окутало любовью и тёплой заботой, жаркая ладошка мысли поправила спинку, погладила по головке, взъерошила чёлку.

У меня последний шанс, до него достучаться! Он сам казнит себя за всё, что сделал и не сделал, сказал и не сказал, и эта казнь будет страшнее и неотвратимей многих.

Я скинула ментальный щит и засемафорила громко и ясно, на весь мир. Окунулась в тепло своих самых — самых чувств, вспомнила всё-всё с того момента, как приехала в совхоз, как увидела его в первый раз, как восхитилось красотой, умом и улыбкой, неожиданной, единственной в мире лучшей улыбкой.

Вспомнила экзерсисы у бани, отпечаток грязной лапы на моём дневнике. Пентюшу.

Как я тону, как вижу анаконду, с руками, потом, его любимую морду, потом фантастический, поцелуй, пробуждающий во мне такие желания, о которых я и не знала, и догадаться то не могла. О поиске неизвестного СПАСИТЕЛЯ, с запахом и улыбкой Поля.

Похоже, мне стало резко хуже, я не заметила, что потеряла сознание.

Мои усилия не прошли даром, он вздрогнул, как от удара, очнулся, обернулся ко мне, и готов был уже обнять меня, когда я тупо всё испортила. В его объятиях оказалась лишь моя бездыханная тушка. Пятно крови на рубахе, растекалось всё шире и не собираясь останавливаться.

Он решительно выдрал кусок любви, больше у него уже ничего не осталось, и кинул его в меня. Сила долбанула меня прямо в лоб, с шипением впиталась, заживляя все раны, и оставила пылающую метку в моей ауре.

-Ты освоила новый вид силы — любовь, сказал он, нежно глядя мне в глаза.

Он нахально ткнул пальцем в самый центр кровавого пятна, на моей рубахе — я сжалась в предвкушении боли, но ее не было вообще, и дописал последнее четыре строфы стиха или сонета, я не разбираюсь.

Я опустила глаза и нервно захихикала — я так нелепо создавала то языковое заклинание, что нас всех тянула на какие-нибудь интересные, а лучше древние языки. Вчиталась...

Стихотворение ударило мне по нервам, щемящей душу обнажённостью и самоотрешённостью. На глазах навернулись крупные, слёзы. Он отдал мне себя всего, без остатка:

<dd>

You are my water,

Bread, and air,

My very first

And last desire,

My present, past,

And my tomorrow...

Return me life,

Your eyes have borrowed!

Or keep — I'll be

Your slave, my lady,

And make me happy —

I'm ready!

Наши ауры соединились в одно, сердца застучали быстрее...

* * *

-Есть очень важная информация, с которой я не мог уйти. — Сказал ОН.

-Да, я как-то догадалась.

-Рыся — элементаль, на учебной планете живёт уже очень, очень давно. Она ушла в учебный центр..., нет, не так, она была боевой кошкой — элементалем в те времена, когда Ассаргадон был сопливым..., нет, он был молодым немного наивным парнем, который убежал из дома под видом оруженосца на самую страшную, кровавую войну тех лет. Сделал военную карьеру и стал великим полководцем. Как ты могла уже догадаться, доберы там тоже засветились. Так вот там служила и Рыся, точнее Арысь. Она опытная разведчица, способная как никто другой искать спонтанные проколы во времени и пространстве. Я думаю, она намеренно искала нас и нашла. Она однозначно может вернуться на институтскую планету.

-Она твоя... жен...

-Нет, она была женой Ассаргадона, но не захотела, не смогла научиться жить после войны. И уже много тысяч лет она просто рысь, с некоторыми поправками. Ты должна была видеть её ауру, когда лечила. Основная её часть сознания, великая богиня, спит, и вплетена в сознание планеты, растворённая в ней, кстати, как спало и моё сознание, пока я ты не позвала ... играть.

Пишет Гризелла

Со столь важной для Поля и Ланки кошкой разобрались быстро и без особых проблем. Проникшись голодным видом рыси, самобранка, О ЧУДО!, безропотно выдала громадный "кус" мяса. Он оказался реально на один укус зверюге. Кошка прижалась к полу, заурчала, и мгновенно, не жуя, проглотила его, а потом застыла, медитируя, над щедрой добавкой. Кусок за куском... в неё уже явно не лезло, но оставить восхитительно пахнущий кусман сырого свежего мяса, она не хотела и не могла. Похихикав над последней стадией кошкиного обжорства мы, отправились на кухню, заперев рысь в одной из комнат, и поставив охрану у входа.

Мы бесцеремонно выгнали из кухни толпы местных фанаток, дело было совсем не в великой тайне рецепта, как подозревали они. Мы устали от той любви, которую они ведрами изливали на нас, нам хотелось остаться одним, расслабиться, поговорить, посплетничать. Да и готовить, когда за каждым твоим движением благоговейно следят сотни пар глаз, не удовольствие, а обуза. У меня так вообще, руки начинают дрожать, особенно, когда пытаешься не пересолить блюдо.