Он скрывается за дверью раньше, чем получает ответ. Маркус остается сидеть на месте, смотря невидящим взглядом в одну точку.
— Ты не рад? — осторожно интересуюсь я. Молчание и странная реакция Маркуса на долгожданное событие действуют на меня угнетающе.
— Рад..., — вздыхает король и проводит рукой по волосам. — Черт! — он складывает руки так, будто сейчас начнет молиться и подносит их к своим губам, на которых начинает играть довольная улыбка. При этом он не отводит взгляда от меня.
— Это здорово, — понимая, что еще немного и не выдержу, поднимаюсь я с диванчика.
— Куда ты? — вмиг растеряв все веселье, спрашивает король. От его тона я замираю на месте.
— Я... думаю, я больше здесь не нужна, — неуверенно отвечаю я, отводя глаза.
— Останься, — тон, которым Маркус произносит это слово, вынуждает меня вернуться на диванчик. Я подтягиваю ноги к груди и погружаюсь в себя. Мне необходимо сейчас отбросить все эмоции, закрыться... заледенеть. Меня перестает интересовать мое прошлое. Зачем оно мне, если я все равно буду одна?
— Марианна, — король поднимается из-за стола и присаживается передо мной на корточки, — что случилось, малыш?
Я отворачиваюсь от него, чувствуя, как начинают щипать глаза. Делаю глубокий вдох, но воздуха, будто не хватает. А что изменится от того, что я сейчас замкнусь? Может, стоит только попросить? Может, не все так страшно, как мне кажется.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Маркус, — начинаю я, но тут же замолкаю, так как боюсь расплакаться. Голос мой дрожит.
— Я уже счастлив, Марианна, — тихо отвечает мне он. Я боюсь посмотреть ему в глаза. Боюсь увидеть в них жалость. Не хочу казаться глупой и выдать свои чувства к нему.
— Не бросай меня, пожалуйста, — шепчу я, уткнувшись лбом в колени. — Я рада, что ты ее нашел, но я боюсь остаться одна. Я не хочу больше быть одинокой.
Вместо ответа Маркус присаживается рядом и притягивает меня к себе.
— Мой долг был найти Анну, — поглаживая меня по спине, произносит король. — Я прекрасно понимаю, что мы с ней уже довольно взрослые люди. Мы воспитывались в разных условиях. Да есть притяжение, есть желание, но это не меняет реальности. Я не брошу тебя, Марианна. Я уже терял тебя. Теперь даже не надейся.
— Правда? — приподняв голову, по-детски наивно спрашиваю я. Вот сейчас он мне ответит, значит, так оно и будет.
— Правда, малыш. Правда.
* * *
После услышанных обещаний из уст Маркуса, моя вселенная в очередной раз сделала кульбит. И к тому моменту, как появилась Анна с Николасом, а вместе с ними и Роксана с Зодом, я уже успокоилась и в нетерпении ожидала подробностей моего детства.
Хранительница выглядела еще более хрупкой. С залегшими под глазами темными кругами, осунувшимся лицом она была на себя не похожа. Николас то и дело бросал на нее обеспокоенный взгляд и старался всячески заботиться о ней, то поддерживая пока они шли к диванчику, то подавая воду, стоило лишь Анне обмолвиться о жажде. Глядя на его опеку, я все больше приходила к мысли, что вся надменность и желание контролировать Анну, наиграны. За заботой скрывались не только корыстные мотивы, но и более глубокие чувства. Возможно, Анна даже нравилась вампиру.
— Думаю, я уже готова рассказать, — после того, как Николас укрыл ей ноги пледом, усмехается Анна, сверкнув все же разными по цвету глазами. Как оказалось, Анна маскировала отличительный знак Хранителей с помощью линз. — С чего вы хотите начать?
— С самого начала, — следует незамедлительный ответ Маркуса. Анна кивает, а я сжимаюсь, чувствуя, что решается моя судьба.
— Воспоминания о рождении смутные, как и у большинства людей. Мне удалось рассмотреть лишь лицо мужчины, который принимал роды у вашей матери, — обращается ко мне Хранительница. — Дальше следуют довольно счастливые воспоминания о детстве. Приблизительно до лет четырех. И мужчина, который помог вам родиться, постоянно мелькает в них. То он дарит подарки вам, то держит вас на руках... Он был вхож в вашу семью. Учитывая дальнейшие воспоминания, я могу с уверенность сказать, что это мистер Найман или Адам.
— Что? — не могу сдержаться я. Маркус придерживает меня за плечи, выказывая тем самым поддержку. Анна лишь разводит руками и продолжает:
— Одно из дальнейших воспоминаний особенно ярко. Вы вбегаете в гостиную в беленьком пышненьком платьице. Оно вам очень нравится, а также то, что вам удалось провести маму и убежать к отцу. Вы забираетесь к нему на колени, обнимаете его. Вы не сразу замечаете незнакомого мужчину, с которым беседовал до вашего появления отец, но когда видите, то в вас просыпается детское любопытство и что-то большее. Вы с детской непосредственностью влюбляетесь, вообразив незнакомца своим принцем.
Кажется, от слов Анны я начинаю стремительно краснеть. Бросаю украдкой взгляд на Маркуса и замечаю на его губах лукавую улыбку. "Как же стыдно".
— Далее трудно осознать, что произошло, но вы слышите, как отец на повышенных тонах разговаривает с незнакомым мужчиной в соседней комнате. Вы понимаете, что говорят о вас, и вам жутко любопытно. Мама держит вас на коленях, крепко прижав к себе. А потом приходит отец и объясняет, что вам уколют пальчик, и незнакомец попробует вашу кровь. Это совсем не страшно, и когда вас подводят к нему, вы в наглую забираетесь к нему на колени и протягиваете свою ручку.
— Кто он? — выдыхаю я, чувствуя, как схожу с ума. "Такую же историю рассказывал мне Маркус, не так ли?"
Анна переводит взгляд на Маркуса, а я раскрываю рот, да так и замираю не в силах что-либо сказать. "Это все бред!"
— Меня зовут Марианна, — тихо произношу я, поворачиваясь к Маркусу. На его лице не осталось и следа расслабленности. Он с жадностью следит за каждым моим жестом и словом.
— Вас и звали Марианной, — осторожно вклинивается в наш безмолвный диалог Анна. — Вам как ребенку было трудно выговаривать полное имя. Вы сокращали его до Анны и заставляли всех именно так себя и называть.
Я сижу оглушенная открывшейся правдой. Я Анна? Значит, моих родителей убили, потому что я... я пара короля?
— А дальше? — едва слышно спрашиваю я. — Что было дальше?
— Дальше вас отправили к себе, передав няне. И никаких изменений в вашей жизни не произошло. Ваш принц уехал. Вы обиделись на него, а потом и вовсе забыли. Адам навещал вас, все так же даря подарки, и вы были счастливы. Правда, однажды слышали, как родители и Адам ругались, но вы не понимали из-за чего, — Анна вздыхает, но продолжает: — А вот дальше, через немного... однажды ночью вас разбудила мама. Она шептала вам, что любит и никому не позволит вас у нее забрать. Она вместе со служанкой поспешно собирала вас, а потом передала няне. Вы толком не понимали, что происходит. Только выйдя из подземелья, по которому вас вела няня, вы осознали, что мамы рядом нет. Плакали, но тихо, потому что няня то и дело объясняла, что за вами гонятся нехорошие люди и, если найдут, то будет плохо, а, если сейчас вы сбежите, то уже к следующей ночи будете со своей мамой и папой... Вы верили ей. Она оставила вас у пожилой пары в соседнем городке на рассвете. Те же днем, переодев вас в мальчишечье платье, они отвели вас в монастырский приют. И дальше вас стали время от времени переправлять в разные приюты.
— До того момента, когда позднее ее удочерили, появлялся ли Адам? — спрашивает Маркус. Для меня его слова звучат приглушенно, будто через вату. "Мама спасла меня. Служанка отдала свою жизнь, сохранив в тайне мое местоположение".
— Нет, — качает головой Анна, но я почему-то вижу, будто у нее их две.
От круговорота мыслей меня начинает мутить. Такое ощущение, что вокруг моей шеи сжимается удушающая петля.
— Ей плохо! — все, что я слышу, прежде чем провалиться в спасительную темноту.
Глава 11
— Маркус, может быть, не стоит? Подумай еще раз, — слышу я приглушенный голос Роксаны. "Это снова по мою душу".
Я поднимаю руку и медленно вывожу линии на холсте. Эта медлительность и полная расслабленность даже мне кажутся неестественными.
Маркус проходит по комнате, смотрит на мою картину. Я слышу, как он вздыхает. Я рисую куклу, безжизненную сломанную куклу. На ней королевская мантия, накинутая на обнаженное тело. Корона лежит рядом с ее безжизненным лицом в луже крови. Я гибну.
— Марианна, я устал делать вид, что все хорошо. Слышишь меня? — начинает король.
— Да, — произношу я равнодушно.
— Сейчас ты положишь кисть, и мы с тобой поедем в одно место. Я хочу, чтобы ты его увидела, — в его голосе нет ничего похожего на приказ.
— Я не могу, — шепчу я, — не могу положить кисть. Я еще не закончила.
— Хорошо. Тогда я сяду здесь и буду ждать. Договорились?
Я киваю, надеясь, что он через немного сдастся. Моего спокойствия и терпения хватит на пару веков.
Несколько дней назад, очнувшись после обморока, я некоторое время не хотела ничего делать. Просто лежала в кровати и думала, думала, думала. Вначале Роксана списала все на стресс и убедила Маркуса дать мне время. А после, когда ничего не изменилось, начала уже сама расшевелить меня.
Анна, которая все эти дни еще была в особняке, зашла ко мне лишь однажды. Как я поняла — по просьбе короля. Хранительнице я была искренне благодарна, о чем ей и сообщила, и в отличие от других с ней я проболтала довольно долгое время. Наверное, погрузившись в мои воспоминания, она как никто другой лучше понимала меня. Но Анна уехала домой тем же вечером, а я осталась, совершенно не зная, как мне жить дальше. Хотела быть с Маркусом? Хотела, чтобы он был со мной навечно? Получите, распишитесь. Правда, никакой радости я не испытывала. Зато еще через день пришло другое чувство — злость на Адама, а вместе с ней и жажда мести, которая как ни странно быстро угасла, сменившись холодной отстраненностью.
Переполнявшие меня чувства я могла выплеснуть единственным доступным мне способом — рисованием. Я принялась за картину вчера и до сих пор еще не закончила, хотя работала над ней уже больше суток, судя по часам. Минуты смешались в часы, я не помню, когда я ела что-то, но голода не испытывала. Странно и однозначно ненормально, но...
Медленно опускаю кисть в краску, добавляю кончиком другой цвет, мешаю. Мазок, еще один. Я отклоняюсь, чтобы увидеть все в целом, снова мазок, еще немного цвета. Запах краски уже впитался в мою кожу, волосы.
Мне неожиданно хочется плакать. "Этому не будет конца".
Проходит час, другой. Маркус молчит и упорно не желает меня покидать. Интересно, о чем он думает?
Я закончила. Сижу и просто смотрю на картину. "Кисти надо бы опустить в растворитель".
— Я сейчас, руки помою, — произношу я и, не дожидаясь ответа, иду в ванную. Включаю ледяную воду. Руки моментально коченеют, но я упорно тру их. Прохожу в гардеробную, снимаю куртку с вешалки и натягиваю на плечи.
— Я готова.
Король лишь кивает. Мы выходим из комнаты и движемся в сторону гаража. Там нас ждет Зод, который не может скрыть удивления. Я не спала несколько дней. Не помню, когда причесывалась. Хотя какая разница.
Маркус открывает дверь огромного внедорожника, я залезаю на пассажирское сиденье, пристегиваю ремень и слышу, как Маркус и Зод спорят. Король не хочет, чтобы с нами ехала охрана. Глупо. Чего он хочет и куда везет, мне как-то неинтересно. Пока я не хочу ни о чем думать.
Мы едем куда-то. В тишине. Нет слов. Нет мыслей. Пустота.
* * *
Через какое-то время мы сворачиваем с трассы... в лес. Я всматриваюсь в темноту деревьев. Ужасы последней поездки по лесной дороге всплывают в моей голове. Я делаю вдох, но воздуха будто не хватает.
— Марианна? — зовет меня Маркус. Машина резко останавливается. Мгновение, и дверь с моей стороны распахивается. Маркус обхватывает мое лицо руками.
— Малыш, посмотри на меня. Все хорошо, слышишь? Тебя никто не обидит.
— Мне страшно, — пытаюсь сказать я. Меня начинает бить дрожь. — Пожалуйста, увези меня отсюда.
Маркус смотрит на дорогу вперед, потом переводит взгляд на меня.
— Закрой глаза, — шепчет он. — Закрой.
Его голос успокаивает. Голова начинает кружиться от нехватки кислорода. Я делаю то, что он говорит.
— А теперь расслабься. Не открывай глаза, пока я тебе не скажу. Хорошо?
Я киваю. Маркус целует меня в лоб и закрывает дверь. Я откидываюсь на сиденье, представляя, что я в уютном месте. Машина трогается с места, и мы едем дальше. Минут через десять Маркус просит:
— Открой глаза, малыш.
Я осторожно поднимаю веки и... то, что я вижу потрясающе. Машина притормаживает перед высоким кирпичным забором, украшенным фигурной ковкой. Я завороженно смотрю на все это, отстегивая ремень, открывая дверь и спрыгивая на землю. Я как под гипнозом иду в сторону ворот. Они сделаны в виде переплетения ветвей дерева — дуба. Очень красивая и трудоемкая работа.
За воротами я вижу огромный особняк. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что он заброшен. Ни в одном из окон не горит свет. Штукатурка на фасаде в некоторых местах полностью отвалилась. Черепичная крыша огромного крыльца с коваными перилами в нескольких местах зияет прорехами. Но дом, несмотря ни на что, выглядит потрясающе даже в таком заброшенном виде.
Подъездная дорога ко всему этому великолепию проходит через аллею с невысокими деревьями. Почему-то я уверена, что раньше им придавали различные замысловатые формы, но сейчас они тянут костлявые ветки в разные стороны. Перед домом дорога огибает по кругу огромный фонтан, который сейчас наполнен подтаявшим снегом.
— Пойдем внутрь, — тихо произносит Маркус. Я вздрагиваю от неожиданности. Осознаю, что я крепко держусь руками за кованую решетку ворот. У меня даже костяшки пальцев побелели. Не в силах что-то вымолвить, я лишь киваю королю.
Мы идем по подъездной дорожке. Кое-где еще лежит нерастаявший снег. Много грязи. Я смотрю на дно фонтана. Представляю, как тут было бы красиво летом.
Маркус открывает дверь особняка и впускает меня внутрь. Я охаю от восторга. Несмотря на внешний вид, внутри дом выглядит намного лучше. Белая ткань почти повсюду прикрывает мебель. Я перехожу из помещения в помещение, слушая, как скрипят половицы под моими ногами.
Интересно, как давно здесь не было посетителей? Это, по всей видимости, столовая. Огромный стол длиной в метров десять, камин за спиной главы стола, а над камином... Хоть ткань и скрывает картину, я догадываюсь, что там скорее всего чей-то портрет. Холст также огромен — высотой метра три и шириной не меньше двух. Я подхожу ближе, берусь за край ткани и стягиваю ее. Тихий шелест, под ногами белая кучка. Я медленно поднимаю голову. На меня смотрят глаза цвета дождя. Я делаю шаг назад, и упираюсь в стул главы. Под ним неприятно скрипят половицы. "Он привез меня... он привез меня в дом родителей". Эта мысль взрывается в моей голове. Комната кружится. Изображение мамы и папы рябит в глазах. Я хватаюсь за спинку стула, стараясь не упасть.
— Марианна! — слышу, как вскрикивает Маркус. Глаза мои застилает темнота.
