— А может, есть ещё что-то, чего мы не знаем. — мрачно произнесла я.
— Может, Альви. Ещё как может. — тихо произнёс отец.
Повисшее молчание нельзя было назвать тягостным — просто каждый думал о своём. Не знаю, какие мысли не давали покоя Владыке, я же отчего-то вспомнила своих учеников. Интересно, что они сейчас делают?
— Пойдём. — неожиданно приказал отец и спрыгнул с каменной плиты.
Я последовала за ним, недоумевая, что такое пришло в голову родителю. А ну как решил запереть меня в какой-нибудь подземной келье и держать там, пока мозги на место не встанут? И превращайся тогда в дракона, не превращайся...
Владыка уверенно шагал по тёмным тоннелям. Этой части подземелий я не знала. Никогда раньше здесь не бывала и даже представить себе не могла, куда мы направляемся. Явно за пределы дворца, но куда именно...
— Ты уже знаешь, что составляет суть арранэа. Судя по всему, если в этой войне возникнет такая необходимость, ты используешь все свои возможности. Но я умолчал об одной детали. О причине, по которой я вынужден был ввести запрет на смену облика. Видишь ли, восприятие человека и дракона в корне различны. Можно долго философствовать о причинах, но следствие я наблюдал неоднократно. Если арранэа принимает истинный облик под воздействием эмоций, туманящих разум: гнев, страх, жажда мести, — он далеко не всегда способен сохранить способность рассуждать, оценивать ситуацию, да и просто память о том, что произошло до трансформации. Именно так началось Безумие... Представь себе дракона, могучего, почти неуязвимого, обладающего магией — обуянного жаждой крови и не соображающего, что творит! Это жутко, Альви, другого слова я подобрать не могу. Наши воины в дни Безумия проходили специальную подготовку, но на неё у нас нет времени.
Я окончательно перестала что-либо понимать. Разве что стало ясно: ни в какую келью меня запирать не собираются. Пока, во всяком случае. Оставалось держать в узде любопытство на пару с фантазией и молча шагать следом за Владыкой по бесконечным коридорам. Похоже, Ороас изрыт подземными ходами, словно старое бревно — жуками-древоточцами! Тоннелям, казалось, нет числа. Они сходились в пещерах и кавернах, пересекались на развилках и вели, по-моему, в любую часть острова. Никаких указующих знаков, магических или иных, я не заметила. Не знаю, как отец умудрялся ориентироваться в этом лабиринте, но одна я бы, пожалуй, отсюда не выбралась.
Против всяких ожиданий, путь окончился не в подземном зале, а у вершины горы. Воздух уже приобрёл предутреннюю прозрачность, свежий ветер дул в лицо, далеко внизу сонно вздыхал океан... Тёмное небо над головой и скала, отвесно уходящая вниз, создавали впечатление полёта. Отец скинул плащ, сапоги, и принялся за рубашку. Поймав мой изумлённый взгляд, он спокойно произнёс:
— Тебе тоже стоит раздеться.
— Зачем? — конечно, под одеждой — чешуя, но всё равно оно как-то... неприлично, что ли...
— Затем, что дракон значительно крупнее человека, так что при трансформации твоя одежда разлетится в клочья. — с прежней невозмутимостью пояснил Владыка.
Золотая чешуя тускло мерцала, очерчивая фигуру отца, замершего на самом краю уступа. Моя чешуя в рассветных сумерках казалась тёмно-серой.
— Слушай внимательно. Сейчас я сменю облик. Смотри на меня, выброси из головы все мысли, сосредоточься на ощущениях — и повторяй мои движения. Не задумываясь. Разум сейчас тебе не поможет. Чтобы пробудить природный дар, нужно обратиться к инстинктам. К интуиции. К тому, что внутри тебя, что составляет твою суть, суть арранэа... — отец говорил, не глядя на меня, его внимание целиком досталось тёмной пропасти под ногами. Не прерывая монолог, он раскинул руки и подался вперёд. Смысл слов расплывался, ускользал от осознания, оставляя лишь ощущение. Но только оно и было сейчас необходимо — жажда свободы, а что такое полёт, как не свобода? Свобода от притяжения, от земли, от всего наносного, поверхностного... И когда Владыка нырнул в бездну, расправляя золотые крылья, я без колебаний последовала за ним.
Мир изменился. Очертания предметов приобрели почти болезненную чёткость, воздух и вода оказались пронизаны слабым сиянием, а позади, за островом, линия горизонта полыхала живительным огнём. Ветер упруго толкнулся в крылья; один взмах — и Ороас провалился вниз, становясь тёмным пятнышком среди волнистой равнины океана. Cила переполняла моё существо, сила бурлила в крови и требовала выхода, — и я помчалась навстречу сиянию рассвета, поднимаясь всё выше и выше. Потоки воздуха скользили по чешуе, нисколько не мешая полёту; даже с такой высоты я прекрасно видела тёмные клыки рифов, белые барашки на ленивых волнах, рыб, выпрыгивающих из воды... Но нечто мешало целиком отдаться движению, скорости, ветру; какая-то заноза сидела в сознании и твердила: "Что-то не так!".
— Ты тоже это чувствуешь. — услышала я голос отца. Нет, "услышала" — не то слово, фраза просто возникла в моей голове, минуя уши. — Так я и думал. — последнее высказывание сопровождалось чем-то похожим на мысленный вздох.
Слова Владыки, наложившись на ощущение "неправильности", вернули меня к реальности. Я вспомнила тупую гору, Инию, Тайфуна, намечающуюся войну... Но драконы и впрямь по-своему воспринимают мир: сейчас я не боялась предстоящих битв, я жаждала их всем своим существом. Невесть откуда взялась совершенно иррациональная уверенность в собственном превосходстве над всеми неведомыми тварями, вместе взятыми. Самым сложным оказалось сдержать жажду действия и не позволить себе сломя голову понестись к тупой горе, разбираться с незваным гостем. Чтобы подавить это желание, я спикировала к самой воде, перевернулась в воздухе, поставив крылом пенный росчерк на волнах, и понеслась обратно к Островам.
— Следуй за мной. — приказ отца прозвучал, стоило мне поравняться с вершиной Ороаса, — и одновременно вверх взвилась золотая молния.
Солнечный дракон поднимался по спирали, пока небо над нами не потемнело. Рассвет остался далеко внизу. На такой высоте не встретишь ни одного живого существа, даже самые сильные птицы летают намного ниже, но я не испытывала никаких неудобств. Они не появились, даже когда отец принялся демонстрировать мне головокружительные пируэты, показывая, на что способен дракон. Повторить их оказалось довольно просто — словно я всё это проделывала миллионы раз. Клянусь Огнём, ездить верхом куда сложнее! Тело дракона — моё тело! — было идеально приспособлено для таких полётов: на огромной высоте, на сумасшедшей скорости... Я словно растворилась в воздухе, стала частью стихии — как тогда, призвав ураган на головы северных варваров! А когда отец выдохнул струю жидкого огня, я повторила, не задумываясь, — и только потом ощутила внутри себя биение второй стихии. Неожиданно пришло понимание: вот так создаётся тропа двух стихий! Воздух и огонь! Их суть сплетается воедино — в сущности дракона!
— Именно так! — согласился отец. Такой разговор без слов не способствовал маскировке эмоций, так что я почувствовала его радость и... гордость? Гордость... за меня?!
Владыка первым опустился на уступ, принимая человеческий облик. Я знала, что должна повторить и это — но как же не хотелось возвращаться к ограниченному восприятию и, главное, к невозможности полёта! Снова ходить по земле, будучи не в состоянии преодолеть её притяжение и взмыть ввысь! Какая-то часть меня — следует заметить, очень незначительная часть! — испугалась, понимая, что происходит именно то, о чём предупреждал отец. Разум уступал инстинктам, человеческое сознание растворялось в сознании дракона. И она, эта часть, вспомнила поединки с Аэтиаром, танцы Стихий, Тайфуна... Ощущение единства с мечом, с конём, со всем миром; гармония, достигаемая многолетними упражнениями в боевых искусствах — всё это оказалось достойным противовесом волшебству полёта и слияния со стихиями.
Какой-то миг я видела себя в спокойном зеркале залива, лежащем внизу — стального дракона с чёрными подпалинами и "чулками" на лапах, — а потом камнем упала вниз, боясь упустить момент. Разумеется, мне не удалось, как отцу, постепенно меняя облик, плавно встать на ноги. Я поторопилась, упала с высоты в пару человеческих ростов и чуть не свалилась со скалы. Владыка внимательно наблюдал, как я, с трудом встав на ноги, добралась до своей одежды и принялась натягивать штаны.
— Я знал, что ты справишься. — наконец сказал он. — Теперь мне не так страшно отпускать тебя. В нашем мире мало что способно представлять угрозу для арранэа, полностью осознавшего свою сущность. Но мы не знаем, что — или кто — желает прорваться к нам. Так что... не расслабляйся. И последнее: в случае крайней необходимости можешь прилететь сюда или, приняв истинный облик, позвать меня. Я услышу, в каком бы уголке нашего мира ты не находилась. А если полетишь, старайся держаться как можно выше. Боюсь, мы знаем далеко не всех участников грядущей войны.
— Спасибо. — я с трудом проглотила комок в горле, надеясь, что отец не заметит краткой паузы, и продолжила: — Тогда, на совете... я решила, что твоей поддержки мне не дождаться.
— Вот и отлично. Раз так решила ты, осведомлённая о моих опасениях, значит, остальные тем более поверили в моё нежелание вмешиваться.
— Так ты считаешь..? — отец не дал мне продолжить, жестом велев умолкнуть.
— Пусть это останется твоими домыслами. Я бы просил тебя не лезть на рожон и соблюдать осторожность, но понимаю, что бесполезно. Иди, и да поможет тебе Огонь!
Буланый конь, просунув голову в щель над дверью денника, умильно выпрашивал подачку, шлёпая губами и пытаясь дотянуться до девушки. Иния отмахивалась или уворачивалась, развешивая для просушки амуницию и складывая на место щётки. Конюх, старательно работавший метлой в дальнем конце прохода, поглядывал на неё чуть ли не с суеверным ужасом. Девушку такая реакция не удивляла. Да, все благородные дамы умеют ездить верхом, но их познания в уходе за лошадьми, как правило, ограничиваются приказами "Подать коня!" и "Возьми коня!". А тут графская дочь, оруженосец рыцаря королевской крови, и разве что не вылизывает своего буланого, никого к нему не подпуская!
А что ещё прикажете делать? По утрам ученики леди Оро Ваи тренировали лошадей и себя, упражняясь в поединках верхом и обучая Ортига тонкостям управления конём в бою; на закате троица собиралась во дворе перед конюшней и пугала животных неистовым звоном клинков. Всё остальное время оруженосцы могли слоняться по замку и его окрестностям, или сидеть в отведённых им комнатах. Тоска смертная! Иния даже начала подумывать, не заняться ли ей копытами Рыцаря. Старые подковы давно следовало оторвать, но ковать коня сейчас, пока вокруг лежит мягкий снег, не обязательно. Достаточно просто расчистить, срезать отросший рог, придать копытам правильную форму... Процедура требовала определённых навыков и изрядной силы, но девушке от нечего делать хотелось попробовать. Пока останавливало одно — боязнь искалечить животное, отрезав не то, не там и не так.
Шарканье метлы по каменным плитам внезапно прекратилось. Конюх замер, словно прислушиваясь, после чего прислонил орудие труда к стене и выбежал наружу. Иния напрягла слух и вычленила из общего гула отдалённые выкрики, похоже, со стороны ворот. Может, барон вернулся? Воспользовавшись неподвижностью девушки, Рыцарь схватил её зубами за рукав. Несильно хлопнув коня по морде, графская дочь освободила одежду и вышла во двор. Оглядевшись, она заметила Ортига и Литара, спускающихся с внутренней стены, перепрыгивая через две ступеньки. Во дворе варвар и наследник герцогской короны оказались одновременно со знакомым вороным конём. Тайфун замер у дверей конюшни, словно изваяние: ноги вместе, шея красиво изогнута, хвост отставлен, но главное — взгляд. Челядь словно ветром сдуло. Если оруженосцев леди Оро Ваи прислуга просто сторонилась, то саму Альвиарран откровенно боялись.
Виа спрыгнула с седла и похлопала коня по плечу. Только после этого вороной зверь расслабился, вытянул шею и пошёл за хозяйкой в конюшню. Следом потянулись ученики. Иния с трудом верила своим глазам. С отъезда Альвиарран не прошло и месяца! Если честно, девушка боялась, что Виа вообще не вернётся. Останется на Островах, а то и вовсе растает в воздухе, и жизнь перестанет напоминать балладу, вернувшись к обыденно-тоскливой прозе реальности. Ортига с Литаром, казалось, обуревали схожие чувства, так что никто не проронил ни слова, пока Виа снимала с коня вьюки, рассёдлывала, чистила и выполняла прочие необходимые действия. После того, что Тайфун учудил при отъезде леди Оро Ваи, для него соорудили отдельный денник — обшили стены толстыми досками в два слоя, поставили высокую дверь, окованную металлом, и три засова, каждый толщиной с руку. Потом некий обладатель твёрдой руки и странного чувства юмора изобразил на массивной двери проломленный человеческий череп. Похоже, Виа юмор оценила, безошибочно определив, куда следует поставить коня, и сдержав смешок, задвигая засовы.
— Я так понимаю, здороваться с учителем у лю... вас не принято. — неожиданно заявила она, поворачиваясь к ученикам. — Ну и правильно. Прах побери все церемонии мира! Лучше покажите какой-нибудь тёмный угол, куда можно кинуть это барахло.
— Тёмный угол тебе не светит. — машинально ответила Иния, и не сразу сообразила, в чём причина смеха друзей. — Не так уж и смешно, и, между прочим, правда.
— С правдой, с ней всегда так. Она или смешная, или грустная... до того, что остаётся только ржать.
— Эта правда, скорее, из второй категории. Ты произвела на барона такое впечатление, что принимать тебя здесь будут, как императора. Или даже хуже. Что ты там говорила о церемониях?..
— Только не это! — Виа решительно подхватила вьюки и огляделась вокруг, убеждаясь в отсутствии лишних ушей, глаз и прочих частей тел. — У вас-то тёмный угол быть обязан. Так вот, сейчас мы отправимся туда, тихо и незаметно, не беспокоя достойных обитателей замка.
— Это в башне. Почти на самом верху. — заметил Литар. Ну да, он же не видел, как Виа лазает по отвесным скалам!
— Отлично. Можете считать, что тренировки возобновились. — закинув вьюки на спину, Альвиарран совершенно бесшумно направилась к задней двери, ведущей к птичнику, навозной куче — и входу на кухню.
Послеобеденное затишье оказалось на руку новоявленным скалолазам (или стенолазам, что точнее), но Иния бы предпочла тьму ненастной ночи. Само собой, девушка не потрудилась представить себе, как бы она проделала пройденный путь на ощупь, да ещё в снегопад или просто при сильном ветре. Хотя, конечно, её падение никто бы не увидел со стороны.
Запрыгнув на крышу дровяного навеса, пристроенного прямо к стене башни, Виа отошла в сторону на несколько шагов, и начала подъём. В её исполнении процесс казался не сложнее прогулки по галерее. Ортиг без колебаний последовал за учителем, а вот Ини с Литаром выразительно переглянулись. Впрочем, оба оруженосца прекрасно понимали, что выбора у них нет. Девушка решилась первой. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, графская дочь прижалась к стене, подняла руки и нащупала щель между камнями. Подтянувшись, она зацепилась за какую-то неровность носком сапога и судорожным рывком выбросила вверх одну руку. Шорох и сопение, раздавшееся совсем рядом, подсказали ей, что Литар тоже пытается изобразить гигантское насекомое. Заставив себя забыть о высоте и надеясь, что в ближайшее время никто не станет рассматривать баронский замок, Иния полезла дальше. Буквально через несколько минут её пальцы заявили о своей готовности капитулировать перед морозом. При этом рубаха девушки насквозь промокла, да и дыхание держать удавалось с трудом. Зато про высоту, с которой, случись что, придётся лететь, графская дочь забыла напрочь.
