Потерянные во времени

Правительница вышла из-за кряжистого старого дуба и встала напротив колдуна.

Над её головой сгустились облака, а глаза готовы были метать молнии.

— Немедленно отойди от моего сына и не смей к нему приближаться! — сказала она таким тоном, что у Ловела все похолодело внутри. Но на Энджа её угроза не подействовала.

— Луиза! Ты прекрасна как никогда! Мне бы не хотелось причинять тебе боль. Но ты сама делаешь свой выбор и всякий раз он неправильный.

— К счастью, не в твоей власти решать, что мне делать. Сынок, отойди от этого негодяя и подальше. Не хочу, чтобы ты пострадал ненароком, — попросила она, не спуская глаз с заклятого врага. Дважды Ловела уговаривать не пришлось, он молниеносно выполнил повеление матери и встал возле нее, готовый в любой момент драться насмерть за честь и достоинство Эн.

— Послу-у-ушный мальчик... Ну, и что дальше, красавица? Чем ты можешь меня напугать? Тетушкой молнией?

— Увидишь! Наберись немного терпения, милый, — съязвила Эн. — Теперь, может быть, появишься во всей своей красе и силе? Чего ты боишься? Выйди из мальчика и давай сразимся в честном поединке.

— В честном — неинтересно, милая. Что на кону?

— Жизнь.

— А вот это уже интересно. Чьей же жизнью ты дорожишь?

— Узнаешь. Выходи! Или боишься?

— Я принимаю твой вызов, любимая! Давай на жизнь одного из сыновей... Победившему — жизнь, проигравшему — смерть.

С этими словами — из тела Генри вырвался светящийся столб и в одно мгновение в воздухе, едва касаясь земли, завис облик Энджа.

Ловел вспомнил его, в памяти всплыл образ из детства, за годы тот ничуть не изменился, только в глазах добавилось холодного пренебрежения.

Глава 14

Ловел сейчас думал только об одном, чтобы Лура задержалась подольше. Он точно знал, что никакого кисета с монеткой она не найдет, их просто не существовало. Эта уловка могла сейчас спасти ей жизнь.

Луиза и Эндж бились друг с другом на равных. Ловел и не предполагал, какой силой обладает эта женщина. Стихия находилась на стороне Эн, её мир помогал в борьбе со злом, воплотившийся в одном, ненавистном ей существе. Эндж, не смотря на свои познания, все же был слаб против материнской любви. Небо и земля слились в один цвет — черный и уже сложно было отличить, где черта, разделяющая их между собой.

Генри, словно припечатанный к земле — сидел, раскрыв рот от удивления и шока, полностью поглощенный развернувшимися вокруг него событиями. Да и Ловелу стало не по себе. Грозовые облака закрыли солнце, молнии желтыми, бордовыми, серебристыми, а изредка даже зелеными всполохами чертили узоры, пробивались сквозь завесу тьмы. Гром резвился в поднебесье, оглушая своими раскатами землю. Ветер порывистый и холодный бил по щекам, проносился мимо и, возвращаясь, кружил над ними в бешеном ритме. Природа сходила с ума, а маги вели молчаливый бой. Не отрывая друг от друга взгляд, подчиняли волю и выворачивали душу соперника наизнанку.

Битва разума, чувств, внутренней силы...

Луиза побеждала, Ловел это видел по её глазам, ликующие лучи прыгали в них, словно солнечные зайчики по подоконнику в погожее утро.

Вокруг Энджа собирался смерч. Темная массивная туча, выпуская, словно щупальца серые лапы, вновь вбирала их в себя. Ветер, повизгивая, вздымал пыль выше деревьев, срывал листья, сминал траву, вырывал её с корнем.

Очень хотелось убежать, спрятаться, избежать того, что происходило на его глазах, но Ловел не мог даже — шелохнутся. Вспомнились строчки писания, когда-то в юности прочитанные им:

"Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною..." — имена эта картина сейчас рисовалась перед его взором.

Лура шмелем носилась по дому Ловела. За каминной полкой она ничего не обнаружила и решила, что возлюбленный просто забыл и переложил кисет в другое место. Но куда? Она заглянула везде, где только могла, в каждую щель, ощупала каждый уголок. Лея в недоумении смотрела на девушку, которая на её глазах почти разобрала камин. Она сама впустила Луру в дом, когда та с силой постучала в дверь и сообщила, что пришла по поручению Ловела и должна найти очень важную вещь.

Хотя в услугах Леи уже несколько дней не нуждались, она все же каждое утро приходила сюда — убирала, готовила обед и ждала возвращение хозяев. За полгода, что прошли очень быстро, женщина привязалась к этой семье. И поскольку её услуги были оплачены на несколько месяцев вперед, считала своим долгом продолжать службу в этом доме.

— Послушайте, Лура, вы уверены, что эта вещица вообще была здесь? Сколько работаю тут, ни разу не видела никакого кисета.

— Это ничего не значит, Лея. Он не послал бы меня сюда, если бы... или послал бы? — вдруг спохватилась она, затем, ответила как бы самой себе. — Нет, он сказал:

"Это расписанный золотом кисет, ты его сразу найдешь за каминной полкой..." — произнесла она, зажмурившись, и протянув руку за полку — нащупала там холщевый мешочек. Улыбнулась, вытащила его и счастливо прижала к груди, затем потянула, развязывая:

— Я же говорила! Вот и монетка на месте!

— Но... это же..., это...

Лея не успела договорить, как её прервал сильный раскат грома. На небе не было ни облачка. Они обе выбежали на улицу и тут увидели на восточном краю неба — зловещую черную тучу. Она словно чернильное пятно торчала уродливой кляксой на гладкой синеве небесного озера и сверкала разноцветными молниями.

— Первый раз в жизни вижу такое... — изумилась Лея, — а живу я уже давно на этом свете.

— О, Боги! — воскликнула Лура. — Это же на том краю озера!

И, ничего не объясняя, со всех ног — бросилась туда, где ей быть — совсем не следовало.

— Ну что же, дорогая, твоя взяла! — прохрипел Эндж, продолжая ехидно буравить взглядом соперницу. — Ты выбрала жизнь — твоя победа, твоя награда. Я проиграл и выбираю смерть. Итак, кто из детей тебе дороже?

— Эндж! Ты так и не понял, что для матери нет нелюбимых детей. Моя любовь — она одинакова для обоих сыновей — неразделима.

— Ну что же, проверим! — с этими словами он взметнулся ввысь и оттуда развел руки в стороны. Одновременно из них две огненные стрелы полетели к братьям.

Эн успевала укрыть только одного из сыновей, она заслонила собой, как щитом Генри. Ловел сам выстроил щит для себя. Молнии вернулись к колдуну. Он собрал их в ладони, усмехнулся уголками тонких губ:

— Твоя взяла и на этот раз. Умно придумала. Очень умно. Но ты слаба, как и раньше — привязанностью к жизни.

— Ошибаешься, в этом моя сила!

— Я отпускаю тебя и Генри, но увожу с собой Лэнса. Сын — идем! — обернулся Эндж.

— Нет, Эндж. Я тебе не сын и никогда им не был. Мое имя — Лэнс Ловел Уилс. Я остаюсь!

Колдун не ожидал такого ответа и, вспыхнув ярко, словно свеча, прогремел в небе:

— Это твой окончательный выбор?

— Да!

— Тогда оставайся навсегда в земле! — после этих слов огромный огненный шар с бешеной скоростью полетел в сторону Ловела. Он только приготовился дать отпор, как из портала вылетела Лура. Все происходящее дальше было словно в диком, страшном сне.

— Нет!!! — закричала девчонка и отчаянно бросилась к Ловелу. На ходу она вынула откуда-то из-за пазухи серебристый, расшитый золотом кисет и метнула ему. Он поймал вещицу налету. В этот момент мир разбился на множество слепящих осколков, чем-то тяжелым ударило в грудь, дыхание сдавило болью, Ловел зажмурился и провалился в темноту.

Генри очень взволновало происходящее. Он не понимал, почему человек, которого долгие годы считал родным отцом, захотел избавиться от него — собственного сына.

Это утро выдалось самым неудачным в его жизни.

Генри повелел другу, чья преданность проверена временем — избавиться от Уля. В тот день, когда он с помощью Тора использовал магию ветра и похитил парнишку с моста, Генри ожидал, что разом сможет решить несколько проблем. Но противный мальчишка, на которого он потратил столько времени, не оправдал его надежд — не хотел сознаваться, куда спрятал Соу. Ему же очень хотелось быть героем в глазах Венеры (которую он по-прежнему безнадежно любил) и самому передать малышку Августе. Этим же Генри надеялся снискать одобрение и благодарность Маркуса, двоюродного брата и к тому же — короля Раундинии. Что в свою очередь сулило почет и любовь народа. Возможно, он перегибал палку, но отпустить мальчишку просто так — не мог, оставлять дальше его возле себя — тоже становилось опасным. Уля могли обнаружить: и Силен, старик-маг, уважаемый в народе и бабка мальчишки — Магда, ведунья, к тому же, известная травница. Генри очень хотелось оставаться чистым перед лицом Маркуса и Венеры.

Лэнс, появившийся так некстати, снова разрушил честолюбивые мечты.

В братскую любовь Генри больше не верил. Слишком много между ними было того, за что нельзя простить. И поэтому весьма странным казалось то, что Лэнс сохранил ему жизнь, когда у него имелась возможность расквитаться за все беды сполна.

Больше всего Генри поразила Луиза — женщина, давшая им жизнь, мать — которой они лишились по воле Энджа, и чьей заботы слишком не хватало ему в свое время. Она защитила его, рискуя собой, отразила удар колдуна.

События развернулись так быстро, что Генри не успел не только увидеть, понять, но и прочувствовать смерть брата. Она произвела на него неизгладимое впечатление. Он всегда стремился избавиться от Лэнса, но когда увидел его лежащим без движения, с пробитой грудью...

И эту девушку, что так стремилась помочь брату, но по воле Энджа сейчас бескровная, словно кукла, с пустым взглядом, устремленным ввысь, лежала с ним рядом, сжимая в руке какую-то тряпицу.

Генри впервые заглянул в глаза смерти — отчаяние накатило на него волной и захлестнуло грустью, душевной болью, на которую он никогда раньше не был способен. Все внутри — перевернулось.

По его вине, на его совести — три загубленные жизни. Они могли бы быть счастливы... и что теперь? Он взвыл, словно раненый зверь, сила его желания — повернуть историю вспять, изменить ход событий — выпустила на волю магический вихрь, сидевший в нем много лет.

Генри и сам бы не мог объяснить того, что произошло дальше.

Взметнувшись к небу, выше звезд, он, выпуская свою боль, сделал несколько витков вокруг раскинувшегося под ним Мира и повернул колесо времени немного назад. Теперь, наблюдая за происходящим со стороны, все еще находясь высоко над всеми, его сердце сжималось и трепетало в ожидании: "Только бы получилось!"

Увидел, будто во сне, как Эндж посылает волшебный шар на его брата; девчонка успевает на этот раз — бросает кисет. Тот озаряет собой пространство. Свет, исходящий от него, жарче, чем солнце — вспыхивает и заслоняет собой Лэнса. Шар, направленный колдуном, разлетается вдребезги перед светящейся стеной. Один из кусков летит в сторону девчонки.

— О, нет!— воскликнул Генри и предотвращая события, развернул осколок. На этом его магическая сила иссякла.

Дальнейшее он не видел, рассудок помутился, слабость окружила собой, и маг свалился в траву, утратив на время связь с миром. Очнулся он от горького плача и теплого успокаивающего голоса Эн:

— Все будет хорошо, мы вернем его, успокойся.

Генри открыл глаза и медленно вышел на голос матери. То, на что натолкнулся его взгляд, заставило прийти в себя. Время вернулось в свое русло и забрало с собой — Лэнса... Тот лежал, раскинув руки, а из его пробитой груди текли бесчисленные кровавые струи, окрашивая землю в бордовый цвет. У Генри закружилась голова, к горлу подступил горький комок. Он не сумел спасти брата, не успел. Девчонка плакала, а Луиза что-то делала над безжизненным телом, но он не стал всматриваться. Отошел в сторону, присел в траву и закрыл руками лицо, беззвучно убивая в себе горе.

...Гулкие шаги отражаются от серых, прозрачных стен.

Холод сковывает движения, забирается внутрь...

Ловел открыл глаза — свет серый, немножко седой, словно иней на зимних ветвях, окружил его. Он огляделся — вокруг не души, босыми ногами оперся о гладкую поверхность прохладного пола, встал. Длинное серое платье скользнуло до самых щиколоток, но не согрело. Зубы робко постукивали, тело содрогалось в ознобе. Большая белоснежная бабочка сделала круг почета и своим прозрачным тельцем присела ему на плечо, легко вспорхнула, поманила за собой.

Шаг, еще, еще...

Боль согнула его пополам, громкий крик заложил уши. Он не может идти, падает, скользкий пол раздвигается под ногами и ...

Проваливается под ним, ломается, провожает ...

— Ловел! Ловел! — его настойчиво трясут за плечи. — Слышишь?! Ты слышишь меня?! Дыши!

И он дышит — тяжело, больно, прерывисто. Легкий вздох облегчения рядом, соленые капли дождя обжигают грудь. Всхлипы — будят, пробуждают тепло чувств. Медленно поднял тяжелые веки. Рыжеволосая девчонка, всхлипывая, сквозь слезы — улыбнулась ему:

— Живой!

— Я же — обещал, — прошептал он.

Сознание легкой птичкой выскользнуло и улетело от него в неведомые дали.

Генри, окунувшийся в свою боль, вдруг почувствовал легкое прикосновение. Его погладили по голове, затем нежно обняли:

— Я горжусь тобой, сынок, — произнес мягкий женский голос. — Ты смог устоять перед злом и спас брата.

— Я не успел, — возразил он, качая головой.

Эн заглянула к нему в глаза, провела рукой по его слипшимся от пота волосам.

— У тебя все получилось. Он будет жить и Лура тоже.

От этих слов, радостью заполнилось сердце. Он словно заново родился, впервые ощутил свободу и захотел смеяться — громко и счастливо, как когда-то в детстве, когда зло еще не было властно над ним.

Теперь Генри мог выдержать все, даже осуждение Маркуса и ответить за свои неблаговидные поступки — страх больше не держал его душу.

Вернувшись домой, он встретился с королем и во всем признался. Ждал гнева, проклятий, чего угодно, но только не прощения.

— Я не держу на тебя зла, брат, — вздохнул Маркус, — ты запутался в жизни. Бывает. Главное, что понял и осознал. Я отпускаю тебя — живи с миром.

Генри склонился перед Венерой, стыд не позволил смотреть ей в лицо.

— Прости меня, если сможешь. Я не хотел... Я... любил тебя.

— Любил?! Но разве любовь способна на вероломство? Нет, Генри. Что угодно, но только не это чувство руководило тобой. — Женщина встала и подошла к нему, встретилась взглядом, холодным и чужим:

— Я прощаю тебя, хоть мне и очень нелегко. Надеюсь, ты найдешь ещё свою любовь. Теперь же — уходи!

Начинать заново всегда сложно. И он, наверное, не справился бы, не окажись рядом верного друга. Тор помог ему пройти через трудности — найти свое место в жизни, а встреча с Августой — перевернула его душу. Он увидел девушку, словно впервые, и глубокое чувство поселилось в его сердце. Генри влюбился, теперь мир открывался перед ним заново.

Единственное, что его печалило — он пока не получил прощение Лэнса. Но очень надеялся на то, что когда-нибудь судьба даст ему еще один шанс на примирение.

ЭПИЛОГ

Он проснулся после длительного сна у себя дома. Лура сидела рядом и робко держала его за руку. Ками расстелилась пушистым ковром у её ног.