Когда старушек вновь занесли в дом, комната, где они проживали, сияла, а на окне цвёл розовым иван-чай, пересаженный в горшок. На маленькой кухне Маргина, не мудрствуя лукаво, поставила на огонь горшок с гречкой, распространяя по домику сытный дух. Когда бабушки пообедали, как думала Маргина, впервые за полгода, она налила им чая и сказала: — Рассказывайте.
— Чего рассказывать, голубка? — спросила бабушка Мокрында.
— Куда Рубин Милосердия девался, — сказала Маргина, подозревая, что допрос ничего не даст.
— Да, мы давно уж не летамши, — махнула рукой бабушка Кукрында.
— Куда вам летать, бабушки, — махнула рукой Маргина, — вам и ходить-то, без палочки, трудно.
— Ты почаёвничай, голубка, — сказала бабушка Мокрында, — а мы слетамши, да понаблюдамши, всё тебе и доложимши, — закончила бабушка и вылетела в окошко.
Маргина онемела от такой резвости, а бабушка Кукрында, вслед за подружкой, тоже сиганула в окно. Бабушка Букрында хотела что-то сказать, но только дёрнулась лицом и, расправив крылья, появившиеся за спиной, тоже исчезла за окном.
— Они, что же, летать умеют? — спросила Маргина, уже зная ответ. Туманный Кот молчал, развалившись вверх ногами на её коленях и, кажется, даже храпел.
— Чего же они не ухаживали за собой? — спросила Маргина и Туманный Кот сквозь сон пробурчал: — Нет у них человеческих привычек, вот и заплесневели.
— Разве они не люди? — удивилась Маргина.
— Натурально, они сороки, — сквозь сон сказал Туманный Кот и добавил: — Мордифицированные.
Маргина не стала спрашивать, кто сорок "мордифицировал", так как данное несчастье храпело у неё на коленях. Она и сама немного прикорнула, вспомнив человеческую привычку, которая, оказалось, приятная не только людям, но и Хранителям42.
Когда Маргина проснулась, то наступило уже следующее утро. За столом, в рядок, чин чином сидели бабушки, которые смотрели на неё своими кнопками-глазами и чего-то от неё ожидали. Маргина не имела перед ними долгов, поэтому спросила: — Что узнали?
— А покормить? — напомнила Букрында, чётко выговаривая слова. Маргина засомневалась в том, что Букрында ещё со вчера не говорила ни слова. "Бабки дурку ломают, как и кот!" — подумала она, но спорить не стала, а сбросила Туманного Кота на пол и отправилась к плите. Кот, паразит, как ни в чем, ни бывало, завис в воздухе и продолжал храпеть. Она набрала полную миску гречки и поставила на стол, положив рядом три ложки. Бабки ложки брать не стали, а быстро заработали клювами, отчего Маргина опасалась за миску, единственную в хозяйстве. "Остальные раздолбали клювами!" — констатировала Маргина, ожидая окончания процесса поглощения пищи.
Насытившись, Букрында выползла из-за стола и подошла к коту, который до сих пор висел в воздухе, а потом клюнула его в макушку. "Что же ты делаешь, зараза! Котика жизни лишаешь!?" — хотела крикнуть Маргина, но Туманный Кот, не очень реагируя на удары, открыл один глаз. Букрында что-то настрекотала ему на ухо и он шлёпнулся на пол, а она отправилась на кровать и улеглась под одеяло. Кукрында, с Мокрындой, последовала за ней, отчего над одеялом остались торчать три длинных носа-клюва. "Корми их и пои, а они тебе ни слова!" — обиделась Маргина.
— Что они тебе сказали? — спросила она у кота, который удлинил язык и вылизывал себе клюнутую макушку.
— Идём, — сказал Туманный Кот и направился к двери. Маргина совсем надулась из-за такой невежливости и плелась сзади, как под конвоем. Они оказались в деревне казавшейся совсем пустой, и миновали площадь с большим храмом, который украшала странная бочкообразной башня, прикрытая конусообразной крышей. Не останавливаясь, кот проследовал дальше, и они оказались на деревенском кладбище. Возле одной из могилок, судя по виду, совсем свежей, стояла девочка, склонив голову, и плакала. Маргина стала рядом с девочкой, наполняясь скорбью, понимая, как тяжело терять родных.
— Кто у тебя? — обнимая девочку за плечо, спросила Маргина, так как надпись на грузинском языке ей ничего не говорила, а копаться в голове девочки ей не хотелось.
— Мама, — ответила девочка, прижимаясь к Маргине.
Они постояли ещё немного, пока кот не сказал:
— Нам нужно идти.
— Он говорит? — спросила девочка, поглядывая на Туманного Кота.
— Да, плетёт что попало, — не очень лестно отозвалась Маргина.
— Девочке грозит опасность, нам нужно уходить, — сказал Туманный Кот.
— Может, ты просветишь меня сначала? — спросила Маргина, которой надоело играть дурочку.
— Что тут просвещать? Девочку звать Марико Кураури, — он посмотрел на девочку и добавил: — Её отца убил Гаагтунгр и Веельзевул...
— Эти твари здесь? — перебила Маргина.
— Да, и они охотятся за Марико, думают, что у неё Рубин Милосердия, — закончил Туманный Кот.
— У меня его нет, — сказала Марико, понурив голову, и спросила:— Видимо, вы те, кому я должна отдать рубин?
— А куда он девался? — спросил кот, заглядывая ей в голову. Маргина тоже заглянула, прежде чем Марико произнесла: — Когда меня ударили камнем, рубин пропал. Я думаю, что это сделал Вовка Платов. Меня подобрали на берегу и отвезли в районную больницу в Каспи, думали, что я умерла.
— Что за Вовка? — спросила Маргина, собираясь забрать у этого Вовки рубин и сегодня же вернуться в Эссенариум. У неё даже в душе повеселело.
— Вовка Плутин настоящая его фамилия, — сказала девочка, и Маргина поняла, что её вызвали не напрасно, а командировка вряд ли сегодня закончиться.
— В этом замешан Плутин? — спросила Маргина, напрягаясь.
— Даже два, — ухмыльнулся Туманный Кот. Видимо, ему доставляло удовольствие, нагружать Маргину неприятностями. Она в недоумении на него посмотрела и кот объяснил.
— Маленький Вовка забрал рубин, а большой Вовка прилетел с демонами забрать рубин у маленького Вовки, — разъяснил Туманный Кот, но ещё больше запутал Маргину.
— Большой Вовка это кто?
— Тот, которого ты видела на планете Тимурион.
— А маленький?
— Маленькому всего девять лет и на Земле сейчас 1959 год, — сказал Туманный Кот, а Маргина с удивлением воскликнула: — Перемещения во времени запрещены.
— Кто на это смотрит, — уклончиво ответил кот и спросил у Марико: — Тебе нужно забрать какие-то вещи?
Марико кивнула, и они пошли в дом её отца.
— Когда вы найдёте рубин, ты меня оставишь одну? — спросила Марико и Маргина поняла её грусть — у неё никого не осталось. Она не хотела врать девочке, поэтому сказала: — Вероятно, что да, но это не от меня зависит, — она так выразительно посмотрела на Туманного Кота, который развалился на руках Марико, что девочка поняла — главный здесь — рыжий котяра. По пути, Марико зашла в церковь и вынесла оттуда толстую книгу в кожаном переплёте. Небольшой дом Арчила Кураури, крытый асбестовым шифером, утопал в саду, а вдоль дороги вился виноград. Марико забрала свои книги, тетрадки, вещи и вышла из дома, вытирая слёзы.
— Я сюда ещё вернусь, — спросила она, взглянув на Туманного Кота.
— Вернёшься большой, — сказал Туманный Кот, и девочка помахала дому рукой. Они отправились к бабушкам-сорокам, где Мокрында, увидев девочку, весело спросила:
— Давно не заходила, Марико.
— Мама не пускал, — сказала Марико, — боялся за меня.
— Полетели, — сказал Туманный Кот, — мы не можем здесь ждать.
— Лети, мы с Марико поедем поездом, — сказала Маргина и спросила: — Кстати, куда ты лететь собрался?
— В Маскву, там Марико никто не найдёт.
Они потопали к вокзалу, а кот по воздуху переправил вещи прямо на перрон. Кассирша Манана, увидев Марико и Маргину, спросила: — Ты куда?
— С дейдой в Маскву, — сообщила Марико и Манана сочувственно помахала головой. Правда расстраиваться причины не имелось, так как дейда взяла билеты в пассажирский вагон СВ, что могла позволить себе не каждая тётя. Тем более что для тёти сделать советские деньги — раз плюнуть. Они расположились в двухместном купе, а Туманный Кот, пожелавший проследовать в купе, был изгнан проводницей, которая сообщила, что перевозить котов железной дорогой запрещено.
— А как же возить котов? — спросила Марико, считая, что кот будет не лишним в их купе.
— Пусть летают Аэрофлотом, — хмыкнула Маргина, чем весьма развеселила проводницу. Когда поезд удалился от станции, Маргина открыла окно и увидела Туманного Кота, летящего рядом с вагоном. Он засунул морду в окно и спросил: — Не помешаю?
— Нет, — сказала Марико. Она затащила его в купе и принялась гладить.
Маргина прилегла на свою полку и раскрыла книгу в кожаном переплёте. Написанная гусиным пером на французском языке, книга оказалась очень интересной и познавательной. По виду она напоминала дневник, но когда Маргина прочитала несколько страниц, то поняла, что события записали позже. Она перечитала то, о чём ей рассказывал Туманный Кот, а дальше узнала следующее:
"Закончу рассказ о посещении Кафы с того, что мы выкупили Раймонда из рабства и вместе с Жаном ле Меном потащили на свой корабль. Кто думает, что таскать пьяного госпитальера плёвое дело, тот ошибается. Раймонд всё время рвался спасать Марию, и нам с трудом удавалось сдерживать его попытки. Мы дотащили его до трапа корабля, где встретили нашего юного капитана Адониса, который, увидев пьяного Раймонда, разочарованно спросил:
— А где Мария?
Мы не могли сообщить ничего вразумительного юному капитану, который, по случаю встречи с Марией, не поленился и отыскал в трюме новый костюм. С трудом уложив Раймонда в каюте, мы принялись совещаться о наших дальнейших действиях. В итоге, решили, что снова отправимся в город на поиски Марии, а Адонис и Кудря останутся на борту корабля. Взяв с собой Жана, я долго бродил по улицам, но Марию нигде не увидел. Возле главных ворот собралась толпа, лупившая какого-то бродягу, который как оказалось потом, убил главного нотария. Двери в его дом были настежь открыты и там шныряли стражники.
Заглянув в середину толпы, я взглянул на несчастного, которого колотили, чем попало, и чуть не свалился с ног — в пыли улицы лежал Хасан аль-Каин, весь побитый, а его голова, залитая кровью, болталась, как игрушечная. Я схватил Жана и потащил его на корабль. Увидев моё побелевшее лицо, Жан не сопротивлялся и не расспрашивал о том, что я увидел. Как потом я узнал, он думал, что толпа расправилась с Марией.
Оказалось, что не только с нами случилось необычное. Адонис, стоящий у борта, наблюдал за берегом и увидел, как какой-то огромный мужчина тащит на руках девушку. "Украл, наверное!" — подумал Адонис, как потом он рассказывал. Мужчина приблизился к кораблю и спросил у Адониса, не возьмёт ли он на борт пассажира.
— Куда вам нужно? — спросил Адонис, ещё не решив, что с мужчиной делать.
— Куда угодно из этого города, — произнёс гигант и без приглашения ступил на трап. Под его тяжестью доски заскрипели, а когда он поднялся, то Адонис с удивлением увидел на руках гиганта Марию.
— Что с ней? — спросил Адонис и подмигнул Кудре. Тот ничего не понял, но насторожился и подошёл ближе.
— Видимо, испугалась и потеряла сознание, — ответил гигант.
— Давай положим её в каюте, — сказал Адонис и повёл гиганта на корму. Когда Марию уложили на узкую капитанскую кровать, Адонис крикнул Кудре: "Держи его!" — а сам принялся вытирать лицо Марии мокрым платочком. Кудря вцепился в гиганта, принёсшего Марию, и они принялись возиться на палубе, точно два огромных медведя.
Мария открыла глаза и спросила: — Где я?
— Не бойтесь вы в руках своих друзей, — сказал Адонис, но Мария, несмотря на то, что капитан её укладывал, поднялась и вышла на палубу.
— Оставьте в покое Дюдона, — воскликнула она, направляясь к двум гигантам.
— Кудря, оставь Дюдона, — сказал Адонис, слышавший не один раз о безвременно почившем друге госпитальеров.
— Так он дерётся, — сказал Кудря, совсем не собираясь заканчивать борьбу. Видимо, встретив равного по силе соперника, Кудря разминал свои мускулы. Дюдон, ещё ничего не понимая, не собирался оставлять поле боя.
Хорошо, что вернулись мы с Жаном, иначе медведи разнесли бы корабль на щепки. После обнимания и бестолковых расспросов, Дюдон сказал, что лучше выйти в море и стать подальше от города, что Адонис и сделал. После этого стали на якорь и выпили несколько бутылок вина. Правда, Раймонду, который ещё толком не пришёл в себя, не наливали, так как он до сих пор не верил, что его друзья не погибли. Мария тоже никак не могла поверить, что Дюдон де Компс и я живые и здоровые. Когда она у нотариуса увидела Дюдона, то думала, что умерла и видит его в раю, отчего благополучно отключилась.
Наутро, когда все встали, Мария сказала:
— Нам нужно разделиться.
Её слова очень удивили всех, так как мы собрались вместе и благоразумнее всего держаться друг друга. Я сказал ей, что по старшинству решение принимаю я, но она возразила: — Каждый, увидев такую команду, как наша, задаст себе вопрос: куда они идут и что охраняют. Поэтому, когда мы вместе, мы всегда подвержены нападению.
— И как ты хочешь разделить нашу команду? — спросил я, желая услышать её аргументы и надеясь разубедить её.
— Я пойду с Раймондом, — начала Мария и все как-то погрустнели, — Гуго с Жаном, они уже сдружились ...
— А я могу пойти с Кудрей, — натянуто улыбнулся Дюдон, — он говорит, что его места хлебные, так что с голоду я не помру.
— А вы не хотите всё время плавать на корабле? — с надеждой спросил Адонис, наблюдая, как его новые приятели один за другим испаряются.
— Мы только что вытащили вас из неприятностей, — с некоторой обидой сказал я, — если вы останетесь вдвоём, защищать вас будет некому.
— Брат мой, Гуго, — с горечью сказал Раймонд, — такое может случиться с каждым.
— Я с этим не спорю, брат Раймонд, — сказал я и положил ему руку на плечо, — нам лучше держаться вместе.
Дальнейшее поведение Марии меня возмутило — она категорически настаивала на разделении, притом что остальные госпитальеры были согласны со мной. Когда мы закончили обсуждать этот вопрос и разошлись по кораблю, бледная Мария подошла ко мне и сообщила, что мы вправе делать что нам угодно, и она отдаст мне Рубин Милосердия. Мария просила высадить её в Кафе, так как она намеревалась отправиться в княжество Готия, где много набожных людей. Сказав ей, что я подумаю, я отпустил Марию, которая тут же ушла в каюту. С тяжёлым грузом на душе, я сообщил о разговоре с Марией остальным госпитальерам.
— Она права, — сказал Жан ле Мен, — нечего подвергать девушку опасности.
— Мы можем доставить её в Готию на корабле, — подал реплику Адонис, несмотря на то, что ему голоса никто не давал.
— Мы не можем отправить её одну, — помрачнел Раймонд, — девушка совершенно беззащитна.
— Я думаю, что никто не будет противиться, если ты согласишься её сопровождать, — сказал я и Раймонд обрадовался. Подумав над словами Марии, я осознал, что Рубин Милосердия должен защищать я, поэтому добавил:
— Мария права, нам нужно разделиться, чтобы сбить с толку тех, кто зарится на рубин.
Такое решение опять вызвало споры, но я их прекратил, как и положено сержанту. Дюдон пробурчал, что он самолично развалил гаду ассасину голову, поэтому нечего его бояться.
