Нат встряхнул волосами и завязал непослушную светлую гриву в узел. Леш пел.
Помни,
Муть воды, что мерещится,
Помни,
След глубокий...
Нет, дело не в пальцах, решил Натан. Дело в голове. Как всегда — в голове, и меня не обманешь. Какие-то химические процессы затормозились... так, по крайней мере, рассказывали... Можно ли их разогнать снова?
— Нат! — крикнула ему Алик. — Ты пропустил заход!
Точно. Он кивнул и переиграл. Наверное, можно всё вернуть. Ну, по крайней мере, он попробует. Раз, два, три...
Как камни
У дороги...
— Кхм... — кашлянул Леший, — Я сбился.
Ты не сбился. Это я тебя сбил.
...— Дорогу потерял, приятель? — ухмыльнулся Вихрь. — Знаков опознавательных не видишь? — он почесал бороду, поглядел на Натана и раскатисто засмеялся. — Я те уголковые отражатели поставлю!!
Чё-ё-ёрт, раньше ж тоже лажал. Иногда.
— У меня аж пар изо рта идёт! — возмутился Леший. — Они отапливать помещение думают?
— Осень...— напомнил Женька.
Раз, два, три... Гроул!..
— Ба!! — Пашкино лицо прям расплылось в довольной улыбке. — Наше золотце!
На пороге показалась худая высокая девушка во всём чёрном. Лариса. Она поморщилась на барабаны и, поприветствовав всех тоскливым голосом, прошла к своим клавишам. Лара проводила одну половину своей жизни слишком бесбашенно, чтобы задумываться над другой. Конечно же, тонкие, как иглы, высоченные шпильки клавишницы придавили несколько проводов. За что девушка сразу же получила от Леша пару ласковых слов.
Эх...
Раз...
Помни...
— Тьфу! — Леший махнул рукой с досадой.
Другой куплет. А он всё "помни" да "помни". Алик вздохнула. Пашка от нетерпения со всей силы пробежался по барабанам. Очередь до него никак не доходила. Ритм не шёл...
— Натан! — Алик не сдержалась и ругнулась.
Чё?
— Ты оглох, что ли? — спросила она с вызовом.
Блин, ответил бы я тебе... Он только сипло зарычал.
Раз, два, три... Долго так будет продолжаться? Что с ним?
Суровое молчание.
...Вождь щелкает языком, оглядывая эту рухлядь... Байк просто в боях побывал, не иначе. Корпус разбит, но это фигня. Вот внутри что... Поглядим...
— Ты то медлишь, то спешишь! Ты ритм ловишь? — Алик отбивала ребром ладони простенький ритм песни.
Злой рык из воспалённого горла. Тяжко мне...
...Мотор завёлся, и байк ожил. Тарахтение и пощелкивание. Вождь весь в смазке...
— Ты вообще знаешь, что такое ритм?! — прищурилась Алик.
Змейки на её татуировки зашипели.
Показал бы я тебе ритм!
...Вождь похлопал мотоцикл по баку и ухмыльнулся...
— Аля... — начал было Леший, но было слишком поздно.
День не задался.
— Леш, — крикнула она, — но я же права! Ты сам это видишь! — снова повернулась к Нату.
Она хотела сказать всё, что думает об этом несчастном, никчёмном горе-гитаристе...но праведный гнев потонул в оглушительном риффе Gybs`y. Гитарный рёв словно сорвался со скал, обрушился, как смертельный ураган...и направлен был только на неё. На Алик. Обдал с головы до ног. Что есть простые человеческие слова по сравнению со стихией?
...Вождь довольно ухмыльнулся: я ж говорил, что мотоцикл жив!..
— Нат! — возмущённо крикнула Алик. — Да ты...
Он крепко сжимал гитару, словно её надрывный вой был единственным средством общения с окружающим миром. Музыка заполняла и со злостью разрывала пространство.
— Fucking drunk!! — крикнула Алик, не в силах остановить эту лавину.
Громогласный перебор ускорялся и жёстко отвечал девушке. Он вторил каждому слову и взгляду, он спорил. Драйв.
— Круто! — усмехнулась Лара, наблюдая за сценой.
Просто борьба не на жизнь, а на смерть. Её слово — рифф. Ещё один взмах её руки и... Натан откинулся чуть назад... Узел волос развязался, а шарф, уже согревший шею, соскочил под ноги.
— Да пошли вы! — Алик развернулась и направилась к двери.
— Аля! Натан! Да прекратите вы, наконец!! — голос Леша просто потонул в лавине звуков.
Но музыка пошла следом, отвечая каждому её движению. Удаляющаяся Алик. Натан сделал несколько шагов за ней. Пальцы слушались. Они не просто слушались, они были естественным продолжением мыслей...
Fucking!.. Fucking!.. Она со злостью схватилась за дверную ручку.
— Алик! — нет, Леший, даже твоя могучая глотка не перекроет рык гитары и влюблённого в неё усилителя.
Вдруг...темп Gybs`y резко упал, рёв заменил расслабленный саунд. Тише...тише... Gybs`y вспомнила своё блюзовое прошлое и затянула красивую протяжную мелодию: останься...прошу...
Алик выдохнула, смиряя гнев и раздумывая. Сердце её усиленно стучало.
Останься... Переборы-переливы...
Алик повернулась. Нат стоял напротив неё, положив чёрную Gybs`y на колено.
Казалось, он будет играть так вечность, если потребуется.
Останься...
Fucking...
Останься...
Да ты просто урод!
Останься...
И ни фига не умеешь играть!
Ну и что? Останься...
Улыбка скользнула по её лицу. Ладно... Она вернулась. Взяла бас. Поглядела на Натана. Эхо голоса Gybs`y медленно улетало прочь...
Леший искоса смотрел на них. О-о-ооо! Они ещё дадут всем прикурить, эта гитарная парочка... Жарко будет всем.
Он счастливо улыбнулся и вдохновенно зарычал в микрофон.
Репетиция продолжается.
...Теперь мотор работал исправно, и Вождь, довольный, как чеширский кот, наевшийся сметаны, крепко сжал руль. Металл грел. Дорога струилась, как вода. Вождь скрылся за горизонтом...
ТЫ ТУТ?
— Куда??!!
Натан испуганно оглянулся.
— Куда идёшь?!..
Прямо на него смотрела большая серая тряпка.
— Я ж тут полы мою!
Ну...не тряпка, а...э-э...соседка. Господи... Фу. Чё орать-то?
— Что вы шастаете туда-сюда, как не знаю кто! — гневно сморщилась женщина. — А вообще-то время рабочее! — она взмахнула тряпкой, крупные грязные капли разбились о кафель. — Середина дня, между прочим!
Интересно, сколько ей лет? И почему моет она только половину площадки — свою?
Натан поглядел на полосатую дорожку кафеля, так несправедливо мокрую только с одного края.
По другой не ходит?
Дверь сзади скрипнула, и на площадке появилась Юля. Нат мельком, рефлекторно, глянул на неё, роясь в кармане в поисках ключа. Девушка быстро опустила глаза и побежала вниз по лестнице.
Что это с ней? Маниакально-депрессивный психоз, фаза вторая?
Ключ легко провернулся в замке.
— Ходят тут всякие... — ворчала соседка, любуясь проделанной работой. — Наркоманы!! — бросила она презрительно.
Из квартиры призывно тянуло теплом и светом, но Натан оглянулся назад. Он просто оглянулся. И посмотрел в глаза. Соседка шмыгнула носом, быстренько схватила ведро с водой и скрылась за дверью. Он не хотел пугать. У него и в мыслях не было угрожать несчастной зашуганной женщине. Женщине, которая свела весь мир до пределов своей лестничной площадки. Нет. Половины площадки. Он хотел только спросить...
Нат тихо ругнулся, горло противно заныло.
Наркоманы...
Квартира Лешака пустовала. Она была маленькой и пустой. Его логово. Его и...Алик. Действительно, пахло Алик...
Узкий коридор, крохотная комната с потрескавшимися стенами, ещё меньше — кухня. Да это всё фигня. Это всё...
Натан покачал головой.
Не имеет никакого значения. Да, наркоманы. Самые что ни на есть. Больные люди, люди помешанные на...любви. К миру. К музыке. Друг к другу. И ещё к чему-то, что определить сложнее. Сошедшие с ума. Слетевшие на х..й с колёс... Ко всем чертям!
Натан заглянул в холодильник, достал кусок хлеба и уселся на пол.
Да...да...да...
На всё — да.
И на всё — нет.
Ни за что.
Разные они бывают, наркоманы.
Он пожевал хлеб, но хлеб слишком сильно царапал. Оставалось пиво. Как можно назвать человека, который на единственные свои деньги покупает пиво?
— Иди-ка ты, чувак, домой, — кивнул ему Леш после репетиции. — Выспись.
Натан поглядел на раскладушку. А потом — на потолок. Чёрт, я опять на самом полу и не могу определить его высоту. Встать? Тёплое пиво стекает по горлу.
Ни за что.
А как быть?
Хм...
Спать... Это поможет. Всегда помогало.
...Листок под дверью отчаянно белел и требовал к себе внимания. Натан нахмурился и поднял бумажку. Пёс рядом перебирал лапами — звал снова туда, откуда они вернулись только что.
Кто это вздумал писать ему письма? Она любит Suzi Quatro. Всего пара строк знакомым размашистым почерком:
Ты давал слишком много свободы,
Ты требовал слишком много любви...
Когда-то она танцевала под Suzi Quatro...
Натан открыл глаза. Он заснул на полу. Чёрт, на ядрёном холодном полу! Какая глотка это выдержит?
Доплёлся до раскладушки. Сел.
Кофе?
Не-а...
Горячего крепкого кофе... Ну?
Ой, нет.
Поглядел в окно. Закрыл глаза. Лёг.
Почему так резко нахлынули воспоминания? Блин, да я в лучшие времена и половины не помнил... Словно... Словно долго был где-то. А сюда...не просто приехал. Вернулся. Воин. Которому суждено вернуться. Потому что не добил врагов.
Нат усмехнулся.
Да уж...
А может... Да "не может", а точно: потому что всегда был здесь. И никаких врагов нет...
Чёртов поганый мир! Ты тут?..
Листья летали по городу...
Думал, снег
Не пропустит дом.
Думал, время
Коснётся ласково
Не клинком чужим,
А пером.
Думал, солнце
Послал ты жёлтое
За дождём...
— Нат... — подёргала Алик спящего Натана за штанину. — Ну, встань, пожалуйста, тут в кухне не развернуться!
Бесполезно.
— Натан! Ну, хоть подвинься — большего не прошу.
Алик попробовала сдвинуть раскладушку с телом к стене. Какой тяжёлый! Впрочем, чего удивительного? Большой мальчик. И что его тянет на самую середину кухни? Понимаю, крохотная она, тесная, но всё же...
Банки. Так и валяются, воняя пивом. И ведь если не уберу, никто не уберёт. Леш скажет, что я эксплуатирую личное пространство его друга.
Алик вздохнула.
Плевать. Это и моё пространство тоже. Прочь, жестянки, прочь...
Совершив диверсию, она почему-то почувствовала себя не победителем, а побеждённым. Так...
— Держись, Натан, мстя моя будет ужасна...— Алик, не долго думая, подняла с плиты чайник.
Тонкая струйка тёплой воды полилась на ноги ничего не подозревающего мирно спящего человека. Ну-с?..
— Что за?.. — Натан проснулся.
Озадаченно поглядел на девушку с чайником.
На свои мокрые ноги.
Снова на девушку. Но уже с нескрываемым гневом.
— Алик!!.. — зарычал он.
— Доброго времени суток! — она улыбнулась. — Наконец-то я смогу пробраться к плите. Извини, конечно, но по-другому никак.
Аля зажгла духовку, включила радио и занялась своими делами.
Натан, зевая, потёр переносицу. Ну, вот, пожалуйста. Разбудила. Змея. Между прочим, я болею. И в горле першит. Пиво. Пиво? Где пиво?!
— Весь хлам в мусорке, Натан.
Змея... Всё. Курить. Лечить горло, потому что это настоящие муки ада, когда даже рявкнуть в ответ не можешь.
— На, больной, — Алик поставила перед Натом большую полосатую кружку с чем-то сладко-пахучим.
— Яд? — ломаным голосом спросил он, почти уверенный в этом.
Девушка коварно улыбнулась. Всего лишь чай с малиновым вареньем.
Не, я своим методом.
Он вышел на балкон и свернул сигаретку.
Дым.
От костров,
От пожарища.
Вой.
От людей,
От товарищей.
Сон.
Глубок.
Я.
Одинок...
Под балконом ходили люди. Маленькие дети играли на детской площадке. Их мир сейчас сводится, пожалуй, к этой квадратной песочнице. Нет. Сам себе вру. Трус. У них в данный момент в голове...много миров. А будет, надеюсь, куда больше.
Я мир построю
В голове.
Я позову,
Придёшь?
Я попрошу,
Останешься?
Тогда не стану просить...
Мне проще думать,
Что ты...
— Сашенька! — раздался крик женщины с соседнего балкона. — Перестань кидаться песком!
Давай, Сашенька, давай.
— Саша! — не унималась мамаша. — Брось камень!
Что-о?!..
Натан в недоумении повернулся к ней, но женщина пояснила:
— Ну-ка брось камень на землю! Ты можешь кого-нибудь поранить!
А-а... А я уж подумал... Тогда ладно. Тогда брось.
Сашенька, мальчуган в красной вязаной шапочке и синей короткой куртёнке, бросил камень в куст. С возмущённым мявом оттуда выскочила полосатая кошка и, задрав хвост, шмыгнула под машину.
Вот так. Из лучших побуждений — не порань! — всегда доставляем кому-то неприятности. Даже кошкам.
Действие равно противодействию. Закон Ньютона, чёрт возьми.
Белый густой дым струился в небо...
...— От деструктивности? — переспросили. — Получаете удовольствие от разрушения?
— Да, — кивнул Натан.
— И часто? — настороженность в голосе.
Нат молчал. Он думал. Он думал, как ответить...с какого конкретного момента в вашей жизни начинается "часто"...
Дым помог, и горло немного отошло. Теперь можно и малину.
Алик смыла остатки майонеза в раковину и поставила чайник на плиту. Вернулся. Взъерошенный. С красными глазами. Курил он. Ку... Что за запах такой? Он травку курил?!
— Травка? — спросила громким шёпотом.
Глаза её сильно изменились. Нат нарушил какой-то неписаный закон. Когда вы кричите на весь свет, что не подчиняетесь законам, вы строго-строго...строго, прямо-таки непреклонно, следуете одному из них. Закону неподчинения миру. Всё предельно банально.
— Чтобы этого не было в моём доме! — жёстко сказала Алик. — Ты меня понял?
Нат молча смотрел на неё.
— Я спрашиваю, понял ли ты меня? — металлический голос.
На неё и сквозь неё.
Потом отхлебнул из кружки, взял куртку и ушёл.
ПРОЧЬ
Прочь.
От друзей,
От товарищей.
Прочь.
От дыма,
Пожарища...
Натан чувствовал холод скамейки. С неба сыпался мелкий белый мокрый...снег? Он развернул к небу ладонь. Крупицы снега медленно падали, таяли на пальцах и превращались в тёплые капли. Капли поблёскивали, переливались радужно и скатывались по запястью. Прокладывали всё новые и новые дорожки.
Зверь крылатый
Поселился
У меня теперь.
Ты не смейся —
Вот беда-то:
Не пролазит в дверь.
Как зашёл он,
Сам не знаю...
Только выйти вон
Не получится так просто —
Он сломает дом.
В порыве гнева уйти легко. И невозможно вернуться обратно. Но когда гнев остывает под осенним снегом... Ты не можешь вернуться уже по другой причине.
