Предтечи Зверя. Изродок. ( часть первая)

— Эй, сосед, доброе утро. Как дела?

Тот вздрогнул, но промолчал.

— Все вопросы к доктору, — повторила горилла.

— Но я и не спрашивал в принципе. Так, для разговора.

— Без разговоров.

— Ещё чего! Что за новости?

— Все вопросы к доктору. Ложитесь пока.

— Послушайте, но это же....

Сильнейший удар в челюсть валит меня на койку и затем щёлкают наручники. Ну, не хрена себе, порядочки! Куда это я попал?

— Доктора мне!

— Скоро придёт.

— Немедленно!

— Будешь орать, заклею рот.

А что, запросто заклеит. Ладно. Запомним.

Сосед не вставал, и кормили его из каких-то тюбиков. Потом отстегнули от кольца и кровати, перетянули на качалку и увезли. Смотреть было трудно — только голова поворачивалась. Только и заметил, что перебинтован сосед на уровне живота и сукровицу сквозь бинты на правом боку. Аппендицит, что ли? Нет, это же бред какой-то! С аппендиксом и к стене приковывать? Или во время операции сел на белого коня? Бывает же и такое. Нет, а я? Нет, ерунда. А обхождение, а?

— Говорят, вы меня требовали? — вновь появился улыбающийся док.

— Да... Виталий Леонидович. Где я и что это у вас за порядки?

— Вы вот об этом? — поинтересовался он, притрагиваясь к моему заплывшему глазу.

— И об этом тоже.

— Да, порядки здесь строгие. Даже жёсткие, я бы сказал. Но вы скоро всё узнаете, и убедитесь, что так надо. Так просто необходимо. Обещаю, убедитесь. А пока, давайте кое-что уточним в вашей истории болезни. Вот вы говорили, что раньше буйствовали....

Его явно насторожило моё предположение. Да пошёл он!

— Ничего такого я не говорил. А подумал так потому, что вот, прикованный. А кого вот так? Только буйных.

— Логика железная. Вы, кстати, где работаете?

— Временно безработный.

— Мг, мг. Сейчас таких временных много. А чем на жизнь эээ перебиваетесь?

— Небольшое тётушкино наследство. Наверное видели. В кейсе.

— По-моему, никакого кейса не было. Сообщу администрации. Чем в детстве болели?

— Да... ничем, пожалуй.

— Ничем-ничем?

— Да нет же! А в чём дело?

— То есть вы можете утверждать, что абсолютно здоровы?

— Но док, я ничего не утверждаю. В чём дело-то?

— У вас очень редкая группа крови и изумительный ДНК — анализ.

— Я рад, но это не основание держать меня в кандалах.

— Да нет же, вы не понимаете, Виталий. Вы просто эээ спаситель для многих неизвестных вам людей.

— Конкретнее, док.

— Ваши органы абсолютно здоровы, мы протестировали за ваше эээ беспамятство. Шрамики только поверхностные. Не то, что вот у этого, соседа вашего — только почки и ... да и то, чистить пришлось. А у вас, кроме того, должна быть исключительная совместимость.

— Это что, на донорство намекаете? Так я против. Убеждён, что природа мне ничего лишнего не отмерила. Так что, давайте на этом закончим.

— Давайте. Со мной вы закончите, с вами закончат другие. И не обижайтесь. Ничего личного. И не дёргайтесь так, не дёргайтесь. Себе дороже.

— Ублюдок!

— Я бы не советовал. Всё— таки, я решаю, в какой последовательности эээ получать донорские органы. Знаете, на вас мы сможем попробовать даже пересадку глаз. Побудете в темноте.

— Старая сволочь!

— Потом только одну почку. Они у вас замечательные и вторая справится одна. Недолго ведь.

— Ты садюга? Тебя в юности опустили, и ты до сих пор злобствуешь?

— О! Подсказали. Есть желающие и на детородные органы. Это, конечно, только в порядке эксперимента, но.... А потом эвакуируем и вторую почку.

— Старая опущенная скотина!

— Нет! До этого мы ещё снимем лицо. Найдутся желающие. А сердце здоровое, выдержит. И только потом — всё остальное. Да, забыл сказать. Для спокойствия мы у самых эээ беспокойных ещё можем ампутировать руки и ноги. Для экспериментов. Так что, лучше быть повежливее.

Я плюнул и удачно попал. "Старая скотина" оказалась в этом отношении очень брезглив и помчался из моей палаты, давясь рвотой. Правда, долго торжествовать мне не пришлось. Его место занял тот самый санитар. Вот уж точно, садюга так садюга. Так бить лежачего, та ещё прикованного! И хотя не в жизненно-важные органы, но в самые болезненные места! Он явно ждал крика, потому, что добившись этого, радостно заухмылялся. Правда, экзекуцию не прекратил. Рано или поздно это должно было случится и я вновь провалился в беспамятство.

А теперь это уже была не палата, а какая-та чёрная дыра. Ну, не совсем чёрная, я продолжал видеть в темноте. Сосредоточился. Так. Не один. Койки справа и слева. Подёргался. Прикован, но теперь только за правую руку. Сел. Всмотрелся.

— Ты кто? — светлеющему пятну на соседней кровати.

— Уже почти никто, — тоскливый мужской голос.

— Ну почему же? В нас ещё много чего, — это сосед, нет, соседка справа.

— Люди, я не пойму, это что, не сон?

— Не поймешь? Это тебя здорово траванули, а? Тоже в барчике?

— Угу.

— Тоже, когда никого не было?

— Угу. Нет, наверху милиция была, а меня там, в подвальном спрятали. Потом рюмка коньяка — и....

— Нет. Меня сразу за столиком. Утром кофе зашёл попить.

— А я — вообще съесть мороженого. Ночь выпускной гуляли, возвращалась, а там вывеска "нон стоп".

— Выпускной? Это соседка, тебе....

— Да... Было.

— Как это " было"?

— Ты что не понял, дядя? Для нас всё окончилось! Всё "было"! Я их просила, я их умоляла, а они..., — девушка страшно, с воем разрыдалась.

— Ну ничего, ничего пока, Свет, у тебя ещё только..., — пытался успокоить её мой сосед. По голосу, этакий добродушный здоровяк. Понесло же его на эту утреннюю чашечку кофе! Да, и там за столом, значит, не пьяный лежал? Это я на самом деле кого-то спас своим появлением.

— Надо надеяться. Может, ещё спасут. А с одной почкой люди живут запросто, — продолжал тот успокаивать девушку.

— А кто здесь ещё? Сколько нас? Что — то не вижу в темноте.

— В темноте? Да у тебя повязка на глазах. Господи, Господи, господи помилуй, — в ужасе зашептала Света. — они что, и... и....

— Да нет! Я же вижу! Вот, сделай что-нибудь. Ага, рукой помахал, да? Темно только.

— Фффу-у-у. я тоже сначала подумал, что тебе "того". Михаил меня зовут. Там — Светка. А в дальнем углу — Костик. Но он уже.... Сегодня наверняка повезут за последним. Потом уже я. Или Светка. Это уж, что понадобится и кому.

— Ты так просто рассказываешь.

— А! Кричал, рвался, а чего добился. Вот, теперь на обрубках. Да, я же говорил. Пришли за Костиком.

Какое-то мелькание белых пятен. Нет, ну действительно, много ли увидишь через бинты? Свободной рукой я потрогал повязку. Вроде бы и не больно. Но пусто. Мягенько. Вата? А глаза.... Нет! Да нет же, нет! Не может быть! Я же только что, нет, я же и сейчас вижу. Или это...эти... фантомы?

Я так мучительно застонал, что соседи поняли.

— Ты это... ты не огорчайся так. Жить-то и без глаз можно. И многие живут, — утешал меня Михаил. — Да и чего там. Пожили немного, а? Вон девчонке то похуже. Дитё ещё совсем.

Это замечание натолкнуло меня на одну мысль.

— А дети? Вообще— дети здесь были?

— Нет. При мне — нет. Свет, а при тебе?

— Что, Светлана раньше тебя здесь?

— Не знаю. Просто мы раньше в разных палатах были.

— Здесь что, их несколько? — ужаснулся я.

— По крайней мере, есть мужская и женская. А здесь уже — все вместе, здесь уже считается всё равно.

— Светлана, с тобой ещё кто был?

— Женщина одна была. Но она... у неё они.... А больше — не знаю. Но детей не было. Не может быть, чтобы они — и детей....

— Ну почему же? СС, к примеру в детских лагерях забирали кровь для своих бонз. Вон, почти до сотни дожили, которых не повесили, — сообщил Михаил. — Знаете, — добавил он после паузы. — Только одно утешает. Кому-то мы продлим жизнь.

— Да ну тебя с таким утешением! Я жить хочу! Жить! Сама! Человеком, а не почкой! Господи.... А.... А зачем меня фотографировали, а?

— Как? В смысле: "что"?

— Что? Лицо! Боже мой.... Да, я слышала. Я читала.... Нет!

— Ну, успокойся, может, и не подошло. И потом, ты — красавица. Личико запоминающееся. Опознают — скандал будет. Думаю, на это не пойдут, — попытался успокоить девушку наш собрат по несчастью. Но та глухо, видимо, уткнувшись в подушку, выла.

— Сволочи, сволочи, сволочи! — пытался я освободить руку.

— Здесь видеонаблюдение, Виталий. Будешь дёргаться, останешься, как я, для начала без ноги. Это они мигом.

— Я хочу в туалет!

— Утка под кроватью.

— Но я хочу в туалет!

— Виталий, перестаньте, умоляю, — вмешалась Светлана. Я не смогу видеть ещё одного... одного....

И опять движение.

— Но сегодня же.... сегодня уже.... Нет! Нет! — закричал и завозился Михаил. Пришедшие за ним были молчаливы. Оно и понятно. Не спорят же, к примеру с возражающей курицей или поросёнком.

— Может, сегодня и мы все. Предыдущий говорил, что когда появляется окно, или несколько заказов, они — всех на части... — всхлипнула Светлана.

— Света, быстренько всё, что знаешь. Нет! ты там крепко... пристёгнута? Попробуй дотянуться до меня! Надо же что-то делать! Или я к тебе.... У тебя какая заколка есть? Попробуй расстегнуть!

Я поднялся и на всю длину руки, выворачивая плечо потянулся на розовый сейчас силуэт. Я всё же что-то видел. Но задумываться над этим было некогда. Тёплая маленькая ладошка тронула мою руку, потянула вниз и я ощутил прикосновение тёплых нежных губ.

— Ничего не будет. Я ничего не могу сделать. Ты что, не понял? Мне... у меня неделю назад отняли почку. Я ещё вставать не могу. И уже никогда не смогу. Всё кончено. И я чувствую, сейчас придут. И будет что-то страшное. Страшнее, чем было. Чем есть.... Постой просто так, — прижала она мою руку к своей щеке. — Знаешь, у меня никого не было. Даже вот так — не было. Думала — не время. Так много всего интересного вокруг было, так много хотелось успеть. Такие планы были! А парни, они какие-то... чуть что — сразу секс....

Я повернулся на звук. Видимо, эти фигуры считали меня слепым, потому, как просто толканули меня в сторону моей койки и склонились над девушкой. Свободной рукой я достал двоих. Третий увернулся и скрылся за дверью. Ну, ничего. Я склонился над одним из лежащих.

— Кто это? — спросил я у Светланы.

— Наверное, санитар. Они постоянно приходят за нами и отвозят... туда.

— А второй?

— Тоже. Зря ты это всё, Виталь. Они всё равно.... Только тебе муку придумают.

— Помучимся. Командуй, где карманы.

Увы, в карманах ничего подходящего для отпирания наручников не было. Я кинулся ко второму, но уже стали слышны быстрые шаги многих ног. Подтянув к кровати одного из всё ещё бесчувственных санитаров, я схватил его свободной рукой за горло.

— Войдёте — задушу.

Или не поверили, или всё равно им было, но вошли. И навалились на меня, и скрутили в момент чьи-то здоровенные руки, и вновь заковали по полной программе.

— Теперь везём обоих.

Это голос старого садюги Валерия Леонидовича.

— Я говорил вам, Виталий, что порядки здесь жёсткие, но послушание для вашей же пользы. Не поверили. Ладно. Вы нам ещё очень нужны, поэтому проведём сеанс эээ воспитательной хирургии. и ещё поприсутствуете на очень редкой пока операции. Подтверждён заказ вот на эту симпатичную мордочку.

— Нет! Леонидович, миленький, нет! Только не это! Как же я....

— Мне тоже очень жаль, Светик, но ничего личного. И... мне жаль обоих, но ту девушку жальче. Ей в лицо парень один кислотой.... когда узнал кое-что А она своей мордашкой только и зарабатывала. Звезда. Ну, пока только в порнофильмах, но с твоей мордашкой....

— Леонидович, умоляю! может у вас тоже есть дочь?

— Откуда у него дочь? мужики не рожают, даже если и ведут женский образ жизни! — встрял я.

— За это, Светик, придётся операцию проводить без наркоза.

— Ты не сделаешь, этого, скотина! Слышишь? Ты не сделаешь этого!

— Услышишь, Виталя, услышишь.

Светлана тихонько плакала и пока нас везли на качалках по недлинному коридору, и когда мы оказались в ярко освещённом, это я тоже различил сквозь бинты, помещении. Конечно же, в операционной. Когда девушку переложили на операционный стол, когда привязывали, она уже только всхлипывала. А я оцепенел, прислушиваясь к каждому шагу, каждому шороху.

— Вам, Виталий, как нарушителю, мы сейчас отнимем одну ножку. Только по колено, да? Чтобы больше такие безобразия не повторялись. Нам же ещё сотрудничать и сотрудничать. А потом уже возьмёмся за главное.

Надо мной склонилась другая фигура.

— Он очень даже ничего, — произнёс гортанный женский голос.

— Да, имплантантов будет много. Думаю, что....

— Я говорю, что он очень даже ничего. Ты мне оставишь его на ночь.

— Ты опять за своё, Ната?

— Не за твоё же.

— Но он должен быть наказан!

— Я его сама накажу.

— Он буйный.

— Я его расковывать не буду. А ногу отнимешь завтра. А сегодня он мне нужен целенький.

— Никак не угомонишься. Ни одного не пропустишь.

— Да нет же. Только вот таких.

— Но это....

— Всё. Он мне нужен на одну ночь.

— Ну вот, Виталя. Твоё счастье. Наталья ангажирует тебя на этот вечер. Тогда возьмёмся за твою соседку.... Вот мы её уложили, зафиксировали. Сейчас надо хорошенечко помыть руки. Сестра пока подготовит инструмент, — комментировал для меня страшный хирург. — Знаете, — продолжал он откуда-то из-за шума воды, без наркоза оно даже здоровее. Ну, покричит Светик немножко, а потом всё равно же потеряет сознание. Мы, врачи к крикам привыкшие. А вы? Ладно, приступим, — сообщил он, не дождавшись ответа.

Глава 15

Пронзительный крик боли и ужаса взорвал меня изнутри. Чего греха таить, я очень надеялся на проявление этих, мягко говоря "странностей" моего существа и уже начал, было, отчаиваться. Ведь позволило оно почему-то вылущить этим уродам у меня глаза? Или оно действует только, когда надо других защищать? Но когда тома меня ножом... ладно, потом, потом, потом. А сейчас я отмахнулся от бросившейся на меня медсестры. Ну и мадам! Но и наблюдения — тоже потом. На столе истекала кровью девушка с глубокими надрезами под нижней челюстью. Он что снизу вверх собирался лицо снимать? Ну, кровь остановить — не проблема. Соленоватая.... А в глазах девушки — новый ужас. Ну что ты, милая? Видела, как собака рану вылизывает? Вот так. Вот и всё. Нет, не всё. Для: "всего" нужны силы. Как говорил отец:" Без этого ты никогда не станешь взрослым"? У нас другое понятие о взрослении. Совсем другое. Я шагнул к теряющему сознание доку. Нет! Для него это слишком просто. Где там меня возлюбившая? Моя спасительница? А то лежал бы без ноги сейчас. Иди сюда милая. Ты хотела моих ласк? А вот я тебя сейчас и поцелую. В шейку. Какой богатырский экземпляр! Под два метра. Да-а, ночь с такой — тоже ещё то испытание. Давай-давай, подёргайся. Сердце бьётся побыстрее, пульс почаще.

...Второй раз "дичь" приманивал уже отец. Он сидел, на этот раз у пруда, и тихонько плакал.

— Что ты девонька? Ты чего плачешь? И так поздно... одна?