Илония. часть 1

— Я же обещал тебе, что буду чистить конюшни, вот и выполняю обещание, только вот у Ургана нет конюшен.

— Хватит, — Урган говорил недовольно, но и в его голосе слышалось удивление. — Пора ехать.

Алаина лично завязала глаза Корну. Принц не должен был видеть тайную тропинку. И Урган повел небольшой отряд к месту обмена.

Пришли они вовремя. Сумерки только начались. Обмен произошел быстро и без проблем. За Корном пришли Дарк и Мекис, что его не удивило. Наоборот, он обрадовался им. Но поговорить с ними ему не удалось. Ноги от слабости и усталости не держали его, когда он спустился с Роска, и к разведенному костру он не добрался бы без помощи Мекиса. Пораженный слабостью принца, Мекис только и мог воскликнуть:

— Что этот разбойник сделал с вами, принц?

Его слова услышал Урган и крикнул напоследок:

— Расскажи, принц, расскажи, как мои люди спасли тебя и вылечили.

Принц собрал остатки сил и весело крикнул вслед:

— Но не кормил-то меня ты, Урган.

После этого он лишился последних сил и просто-напросто заснул, как только оказался на одеяле у костра.

На следующее утро он проснулся поздно, когда все уже были собраны в дорогу. Сон его никто не решился прервать, и он встал с новыми силами. Вкусная и обильная еда только укрепила его силы, и уже к полдню он смог сесть на коня и маленький отряд двинулся в путь. За ночь к ним присоединился Багис. Пока Корн ел, Мекис рассказал ему, что было во дворце, когда пришло его послание. Как Корн и ожидал, вначале Эмдар послал за Варгоном и Саланом. Выслушав их, король посадил их под замок. С виду король не был зол. По мнению Мекиса, король был даже рад поводу усилить меры против разбойников и теперь ожидается подход к Тарским горам большого войска, который лично поведет Ринол. Корн пожал плечами.

— Не представляю, как тут можно пройти. Люди Ургана знают тайные тропки. Остальные просто не дойдут до гор. А ведь и горы же надо перейти.

— Можно поджечь лес, — задумчиво проговорил Дарк, — тогда бурелома станет поменьше, и можно будет пройти по скалам, но с лошадьми все равно тут не пройти.

— Хотелось бы, чтобы Ринолу не пришло это в голову, — вздохнул печально Корн.

— Вы что, принц, — возмутился Мекис, — жалеете этих разбойников? Надеюсь, что Ринолу это придет в голову. Да и не такая уж эта мудреная мысль.

— Да, ты прав, дружище. Конечно, Ринол так и сделает. И все же я желаю претерпеть ему неудачу. Дело в том, что эти люди не бандиты. Они всего лишь бедные крестьяне, несправедливо обиженные судьбой и людьми здесь, на равнине.

Вечером, устроившись уже в придорожном трактире, Корн тихонько спросил у Багиса.

— Какие будут последствия, если я не захочу возвращаться?

— У вас это не получится, лорд Корн. Король дал ясные указания доставить вас в замок, несмотря ни на что.

— Он предвидел, что я захочу удрать? — усмехнулся печально Корн.

— Да, принц. Именно это он и имел в виду. Так что не обессудьте, но я не спускаю с вас глаз.

— Эх, Багис, знал бы ты, как мне все это надоело! — Корн в бессилии сжал кулаки. — Сейчас опять начнется все по старому. А я-то думал, что все изменилось, отец перестал ко мне относиться, как к мальчишке.

— Возможно, он и перестал, но последние события изменили его решение. Вы сами виноваты, принц. Убежали от друзей, попали в неприятную историю и заставили короля пойти на сделку с разбойниками.

— Попасть к разбойникам могли бы и мои братья, что с этого?

— Да, но, послав за ними эскорт, король и не подумал бы дать указания доставить их обратно связанными, если бы они попытались убежать.

Корн рассмеялся.

— Ты, как всегда, прав.

Больше они к этому вопросу не возвращались.

Через два дня они были в столице. Дарк сразу повел Корна в кабинет короля. Встречающиеся по пути слуги смотрели на младшего принца испуганно и с сочувствием. Корну и так было скверно на душе, а тут еще больше стало не по себе. Братья встретили их уже у кабинета Эмдара.

— Привет, малыш! — слащаво произнес Сарл. — Надеюсь, Урган, нашел, кто вытирал бы тебе нос.

— Перестань, Сарл, — лениво усмехнулся Ринол, — ты забываешь, что благодаря ему я, наконец, смогу заняться делом, выкурю этого разбойника из его норы.

Корн скрипнул зубами, но промолчал.

Король Эмдар ждал их. Выслушав рапорт Дарка, и обойдя склонившего голову и преклонившего колено сына, он спросил:

— Как добрались?

— Без проблем, ваше величество! — отчеканил Дарк.

Но король ждал ответа не от него, а от Багиса. Тот в подтверждение слов Дарка кивнул головой, но от короля не укрылось и то, что Корн при этом вздрогнул.

— Ну что ж, — проговорил король, жестом отпустив Багиса и Дарка, и, дождавшись, когда они уйдут, продолжил, — теперь ты расскажешь нам, сын мой, как ты очутился в Тарских горах, когда должен был находиться совсем в другом месте.

Голос короля был скорее спокоен, чем гневен, но это было еще страшней. Но все же Корн решил, что объясниться с отцом стоит сейчас, чем когда-либо. Не поднимая головы, он сказал:

— Я буду говорить с вами, отец, наедине.

— Да что ты, — Ринол подошел к креслу короля и встал за его спиной. — Ни за что не пропущу такое повествование.

— Да брось ты, Ринол, — Сарл подошел к старшему брату и встал рядом, — какое там повествование, он просто решил продолжить свое блистательное путешествие. Думал, что Урган, как и Дарот, подарит ему что-нибудь на память...

— Прекратите, — перебил Сарла король, — оставьте нас вдвоем.

Братья обиженно пожали плечами и удалились.

— Ну, я тебя слушаю, — сказал король, когда дверь за сыновьями закрылась, — но мне почему-то кажется, что ты не то мне хочешь сказать, что я ожидаю услышать.

Корн встал и, уняв бешено колотящееся сердце, сказал.

— Отец, прошу простить меня, но вы правы, я не могу дать вам ответ на ваш вопрос. Я оказался в Тарских лесах намеренно, и это не имеет отношение к королевству. Это мое личное дело и я хочу сказать, что отныне намерен начать самостоятельную жизнь. Я ухожу из дома, отец, и прошу вас не препятствовать мне в этом. Мне хотелось бы попросить у вас помощи и вашего благословения. Когда-то вы сказали, что я гожусь лишь разводить лошадей. Я это и буду делать. И от вас зависит, начну ли я новую жизнь в качестве аристократа или простого фермера. Но я сделаю это в любом случае, вне зависимости от вашего решения. Я хочу жить, опираясь только на свои поступки и решения, держа ответ только перед собой, и я женюсь на той, для которой неважно, принц я или нет. Это будет моя жизнь, отец, а не ваша, ибо та жизнь, которую навязываете мне вы, не моя, я не могу ею жить. Мне жаль вас огорчать...

— Ну почему же огорчать...

Король, до сих пор слушавший принца не перебивая, встал и прошелся по кабинету.

— Это уже не первый наш с тобой разговор и я уже дал тебе понять свое к этому отношение. Ты не просто придворный, ты принц, сын короля. Ты третий претендент на трон. Ты изучал историю, сын мой. Ты должен знать, что королями становились и не такие близкие родственники. Да, хвала небу, твои братья здоровы и готовы подарить государству наследников, которые будут ближе к трону, чем ты. Но пока ты третий. Пока у твоих братьев не будет наследников, ты не будешь копаться в навозе. Ты будешь жить здесь, под нашим присмотром.

— Что изменится, отец, если я приду к трону, оторвавшись от конюшен. Как вы правильно сказали, в нашей истории есть примеры прихода на трон дальнего родственника из глухих поместий. Чем я буду хуже? Я буду глупее или грязнее?

— Те короли были слабы, они не знали тонкостей политики, дипломатии. У короля должны быть советники, к мнению которых он прислушивается и принимает решение на их основе и исходя из здравого смысла, а не полагаясь на свои чувства. Тебе не кажется, что я описал тебя?

— А как же вы, отец, у вас всегда свое мнение.

— Я не мечтатель, как ты, Корн. Мои мысли и решения тверды, как тверды они и у твоих братьев. За них я не беспокоюсь. Они способны прислушаться к советам и повести себя правильно.

— Они прислушиваются только к вам, отец. Больше они не слушают никого.

— Ты не прислушиваешься даже ко мне.

— Но вы никогда не советуете мне. Вы только приказываете и все.

— Я не могу тебе советовать, ты все в принципе делаешь не так.

— Как не так? Отец, я не могу по-другому. Тогда это буду не я, это будет другой человек. Вы хотите сделать из меня другого человека?

— Да, я хочу и сделаю это. В любом случае ты будешь жить здесь, в столице. Тебя всегда будут окружать люди, близкие к делам государства. Ты будешь знать всех моих советников и военачальников, и все окружение твоих братьев. Пока мы можем, мы будем влиять на твое окружение. Ты можешь путешествовать как по стране, так и за ее пределами. Я только приветствую такой опыт. Но возвращаться ты будешь сюда. Придумай себе занятие. Если нет, ты будешь просто членом Королевского Совета. Заседания Совета пойдут тебе на пользу. И насчет женитьбы. Я отнимаю у тебя право выбирать невесту. Я уже обдумал это. Тебе нужна умная жена из сильного и приближенного к трону семейства. Если не ты, то хотя бы твои новые родственники помогут тебе в управлении государством.

— Отец, я, я... — Корн был настолько ошарашен, что не мог подобрать слов, и внезапно рассмеялся. — Через несколько лет мои братья обзаведутся кучей детей, а я буду жить во дворце с умной женой и ждать, вдруг все мои родственники внезапно умрут. Отец, это абсурд.

— Когда у твоих братьев будет хотя бы по два наследника, тогда можешь уезжать и заниматься, чем хочешь, — сухо сказал король.

— С умной женой, желательно в ее поместье с кучей таких же умных родственников. Отец, вы не можете так поступить со мной.

— Именно так я и сделаю. И если ты поступишь вопреки моей воли, ты будешь обвинен в измене своему королю и королевству. И с тобой поступят соответственно. Это все. Теперь о том, с чего начали. Как ты оказался у разбойниках. Это можешь рассказать только мне. Остальное, а именно то, что ты можешь сказать о логове разбойника Ургана и его людях, ты расскажешь мне и повторишь потом для Королевского Совета. Я жду.

Принц судорожно вздохнул, преклонил перед королем колено и, склонив голову, твердо произнес:

— Ваше величество, а не могу дать вам объяснения по поводу того, как я оказался в Тарских горах. Также я не могу рассказать об Ургане, его людях и месте их обитания не только потому, что условия моего там содержания исключили эту возможность, но и в противном случае я не стал бы этого делать. Ибо считаю, что эти люди — несчастные беглецы от унижения, бесправия и обиды, и они не заслуживают гнева вашего величества. Также я отказываюсь подчиниться вашим планам насчет меня и сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать этого.

Корн, не поднимая головы, ждал приговора отца. Он не видел, как король Эмдар удивленно покачал головой и на лице его отразилось удивление услышанному. Но когда Корн поднял голову и взглянул на отца, лицо короля приняло уже свое обычное твердое, жесткое выражение.

— Год. Я даю тебе год, чтобы ты одумался. Ты проведешь его под домашним арестом. Отныне ты не выйдешь за пределы замка, а будешь находиться здесь. В своей комнате ты будешь находиться под замком, а по замку передвигаться только в сопровождении стражников и только по моему разрешению. Никакого общения с обитателями замка за исключением матери и братьев. Если стражники допустят нарушение этих правил, они будут наказаны. Ты у нас за справедливость, так что подумай об этом. Все.

Глава 5.

Прошел месяц, а Корн все еще не мог сказать, когда и как он сможет выбраться из замка.

Домашний арест был не таким уж и страшным. Тем более что повседневная жизнь внесла свои коррективы. Все-таки, в покоях принца надо было убираться, принцу надо было приносить обед, воду для мытья. Поэтому, в комнату Корна часто приходили и слуги, и служанки. Принцу разрешалось посещать библиотеку и фехтовальный зал. Он общался и с преподавателями, и с членами Королевского Совета. Уследить за строгим соблюдением приказа короля: "не общаться ни с кем", было просто невозможно. И Корн был в курсе всех событий, и, хотя и не виделся с друзьями, мог с ними общаться через многочисленных слуг.

Первой же весточкой с друзьями он обменялся через Марьята, старого королевского врача, который лечил королевскую семью еще с деда Корна. Того вызвали к принцу сразу, как только королю доложили о спине Корна.

Когда после разговора с королем, Корна отвели в его комнату и принесли все для купания, старый слуга, помогавший принцу мыться, и пораженный следами ран, счел своим долгом поставить короля в известность. Король явился лично взглянуть на сына. Корн не видел причин скрывать, что произошло, тем более что первая мысль короля была о чудовищном обращении разбойников с королевским сыном.

— Это лесная рысь на меня напала, отец, — сказал он, удивленный выражением лица отца, на котором была явно видна боль за сына. Впрочем, это выражение так быстро исчезло, уступив место гневу, что Корн решил, что оно ему привиделось. — Люди Ургана меня спасли и вылечили.

Срочно вызванный Марьят осмотрел принца и выразил восхищение неизвестному лекарю, который наложил такие умелые швы. Он же обратил внимание короля на следы ран на лице принца. То, что король принял за простые, уже зажившие царапины, по словам Марьята оказались настолько умело залеченными ранами, что только его опытный взгляд различил разницу.

Зажившие раны уже не требовали ухода, но Марьят все же приходил еще несколько раз. Он, знавший королевских детей с пеленок, не боялся гнева короля и не отказался передать записку Салану и Варгону, которых, по его словам выпустили сразу, как только Корн вернулся в замок. В записке друзьям Корн просил у них прощения и уведомил их о своем решении уйти из дома, как только представится возможность. Посему, чтобы не навлекать на них неминуемого гнева короля и учитывая, что именно к ним будет особенное внимание короля и стражников, он отказывался от их помощи в побеге.

Корн настоял, чтобы Марьят прочитал эту записку, перед тем, как взяться за ее передачу. Старый врач еще несколько дней служил посыльным между друзьями.

Салан с Варгоном в ответном послании довольно-таки сухо отозвались об обидном для них, как друзей Корна, недоверии, но в то же время, понимая, что их друг делает это только ради них, прощали его. В последующих посланиях друзья обменивались лишь описанием текущих дел и событий. Корну писать было не о чем, зато приятели писали и о службе и о делах в городе.

Когда Марьят перестал приходить, записки стали приносить слуги. Впрочем, как оказалось, король Эмдар предполагал об этом и официально разрешил Корну обмениваться посланиями со всеми, с кем захочет, но предварительно представляя ему письма на прочтение. Таким образом, послания друзей стали приходить частые и подробные.

Но заключение от этого не стало легче. Да, Корн передвигался по замку, да, он не чувствовал себя оторванным от мира. Но все-таки у дверей стояли стражники, они же постоянно маячили у него за спиной и не было свободы сделать то, что хотелось, не было простора, простора для скачек на верном Роске, не было перспектив дальнейшей жизни, жизни с любимой так, как он хотел. Все это давило тяжелым грузом на сердце, и Корн искал и искал выход из этого положения.