Неправда

Кроме того, сохранились караимские молитвенные дома — кенассы. Кенассы возвышаются над ущельем, где в Иосафатовой долине находится караимское кладбище. Недалеко от кенасс находилась караимская типография, между прочим, первая в Крыму! Просуществовала она с 1731 года по 1805 год. В новой части Чуфут-Кале сохранилась типичная караимская двухэтажная усадьба семнадцатого века. Принадлежала она известному караимскому ученому Фирковичу — знатоку древних рукописей средневековья. Его уникальная коллекция рукописей, собранных по всему свету — на Кавказе, в Крыму, Египте, Палестине, Турции — хранится в Санкт-Петербурге. Не забудьте полюбоваться сверху восхитительным видом гор и долин. Когда-то оттуда смотрели на Роман-Кош и Чатыр-даг, так же как мы сегодня, с восторгом и благоговением перед вечной природой многие известные писатели, поэты, художники: Пушкин, Грибоедов, Жуковский, Репин, Серов, Толстой, Горький и многие другие. Вот. — Закончил свой рассказ Славик.

— Ты, Слав, как заправский экскурсовод рассказываешь. — Сказала Анюта.

— Так я сколько сюда туристов сводил! — не без гордости сказал он.

— Твоя бабушка говорила, что ты на археологический собираешься? — спросил его Лешка.

— Может быть и поступлю. Только вот думаю, может на историка учиться?

— Не советую. Всю твою страсть к истории перебьют. Сам учусь, знаю. И тоже когда-то историю любил. Хотя может быть у вас все по-другому будет. — Тяжело вздохнул Лешка.

— Ой, а это что за здание? — Оля показала рукой на высокий, одиноко стоящий дом, построенный в мусульманском стиле.

— А это мавзолей дочери хана Тохтамыша Джанике-ханум. Она умерла в 1437 году...

И тут Слава осекся. Он словно прислушался к чему-то, но тут же продолжил:

— Я мало что знаю о ней. Вроде бы умерла молодой, по причине несчастной любви.

— Слав, ты же вроде бы все знаешь о местной истории, даже легенды наизусть помнишь.

— А вот о ней ничего не знаю. Я что энциклопедия ходячая? — отрезал внезапно погрубевший Слава.

— Ой, а зачем дерево так изнахратили? — Оля подошла к дереву, листвы которого не было видно из-за навязанных тряпочек.

— Говорят, что Джанике-ханум помогает в несчастной любви. Для этого надо какую-нибудь тряпочку повязать для покойницы. Только ерунда это все. В общем пора мне. Времени уже седьмой час, меня бабушка потеряет. Ну пока! — и, резко повернувшись, Слава исчез за развалинами не то кенассы, не то мечети.

— Вот ни чего себе? — Удивился Мишка. — Чего это он?

Лешка пожал плечами — кто его знает, чего на уме человека, помешанного на древностях.

В это время Оля увлеченно повязывала свою резинку для волос на одну из веточек многострадального дерева.

— Ну что ставим палатку, разбиваем лагерь? — предложил Лешка.

— Здесь или в долину спустимся? — вопросом на вопрос отозвалась Аня.

— Давайте здесь, тут красивее! — сказал Мишка.

— И холоднее. — Добавила подошедшая незаметно Оля.

— В первый раз что ли! — в один голос ответили ей Аня с Лешкой и засмеялись.

И они, в который раз уже быстро поставили палатку, разобрали рюкзаки, сбегали за водой, набрали хвороста. В общем, обычная походная рутина. Если не считать того, что Оля провела пальцем по камням черту вокруг костра и палатки.

— Ты чего делаешь? — спросила ее Аня.

— Не знаю, но мне показалось, что так надо. Наверное, опять Володя во сне подсказки делает. — Ответила подруге Оля.

И когда уже начинало незаметно смеркаться, а в котелке закипала вода под чай, Лешка предложил:

— Ну что, давайте-ка после ужина помедитируем! А то так можно все способности потерять! Да и дело ждет.

— Дело, дело... — заворчал Мишка. — Ищи иголку в стоге сена.

— И впрямь, — поддержала его Оля. — Хоть бы знать, как эта карта выглядит. А то пойди не знаю куда, принеси не знаю что...

— Миш, ты это, не расслабляйся. — Умиротворяющее положив руку на плечо командиру, сказала Аня. — Давай-ка прощупай местность на предмет опасностей всяких-разных!

— Да вроде бы чисто все. Я еще пока по камням ползал, чувствовал что никаких энергетических всплесков нет. И запах у фоновой энергетики какой-то затхлый. — Ответил Мишка.

— И так, три-четыре, начали! — Они прикрыли глаза и почти моментально вышли в мир тонкой энергетики. Только Мишка опять замешкался.

Со стороны, в человеческом мире, наверное бы, показалось, что сидят четыре туриста у костра и молча рассматривают весело пляшущие языки огня. И все. На самом же деле, ребята уже были и неимоверно далеко и невероятно близко от солнца, травы и костра.

В том мире было темно. Люди здесь не живут, а случайных аур экскурсантов явно не хватало для того, чтобы насытить каменный мир излучениями эмоций. Первым, накинув свой плащ, вышел из очерченного синим, хорошо видимого в серой полумгле, магического круга, Мишка. Отсутствовал он не долго.

— Тишина и покой. — Ответил он. — Я же говорил.

— Тогда все на поиски. Оля с Мишей ищут здесь в пещерном городе, а мы с Аней вернемся в бахчисарайский дворец. Так быстрее.

— Может не будем разделяться? — предложила Аня. — Так как-то надежнее. И если кто-то что-то упустит, то шансов больше помочь друг другу.

Лешка подумал и согласился. В конце концов, времени должно хватить на все:

— Ну пошли, что ли! Начнем с северных башен.

И они отправились на поиски Карты — заглядывая в каждую дырку, ощупывая каждый приметный камень, пролезая в самые невероятные трещины, осматривая все казематы и пещеры. Но ничего. Даже самый чувствительный из всех — Мишка — и тот не мог ощутить хоть какую-то зацепку.

В конце концов, устав от кропотливых блужданий, они встали на самом краю скального обрыва.

— Значит не здесь? — то ли спросила, то ли утвердила Оля.

— Ой, что это? — всмотрелась в сгущающуюся тьму Аня. — Смотрите!

Внизу долины отделявшей Чуфут-Кале от Успенского монастыря засветились несколько десятков маленьких огонечков.

— Не знаю, — заворожено ответил Мишка, наблюдая затем, как огонечки словно исполняли какие-то танцы, а потом медленно, по одной поднимались к небу.

— Может быть это... — начал было говорить, но не успел Лешка. Его вдруг сильно схватила за руку Оля.

— Меня кто-то тянет! — испуганно сказала она.

Ребята резко обернулись, но никого за Олей не было.

— Что за чертовщина! — пробормотал Лешка и вытащил свой меч, который ярким светом тут же рассек темноту необжитого астрала.

И они увидели высокую стройную женщину с закрытым чадрой лицом. Черные ее одежды были разорваны в нескольких местах, и в разрывах при каждом ее движении виднелось что-то белое. Она тянула черную веревку, привязанную к волосам Оли.

Она сначала отшатнулась от меча, а потом булькающе засмеявшись, продолжила тянуть.

— Эй, а ну прочь! — шагнул на встречу к ней Лешка. Меч заблистал ярким, белым пламенем, но это не остановило женщину. Ольга завизжала от страха и боли. Тогда командир четверки рубанул что было сил по натянувшейся, как струна, веревке. И ничего не произошло. Меч отпружинил и едва не ударил Лешку в лоб.

Но женщина остановилась и погрозила ему пальцем:

— Отдай мне мое! — зашипела она. И рукав ее одежды отпал и ребята поняли, что просвечивало сквозь прорехи — кости. Эта женщина была мертва.

— Джаныке-ханум? — прошипел ей в ответ Лешка и, подскочив, рванул чадру с ее лица. Дикое, улыбчивое лицо черепа обрамляли седые космы торчащих во все стороны волос.

— Отдай мне мое! — продолжала шипеть мертвечиха.

— А какого рожна она твоя-то? — крикнул Лешка и со всей силы ударил ее по торчащим сквозь саван ребрам. Но меч отскочил от костей, жалобно звеня.

— В жертву себя мне дала! Значит моя!

— Я в шутку, я больше не буду... — причитала Оля. С каждым витком веревки она все больше приближалась к рукам давно умершей дочери монгольского хана.

Но череп восставшей из мавзолея ведьмы безжалостно ухмылялся и она продолжала подтягивать девчонку к себе. Мишка заорал и бросился на призрака. Он пнул ее по ногам, ударил в череп, но та даже не пошевелилась. Лешка видя отчаяние друга тоже бросился в атаку яростно стуча мечом то по голове, то по рукам, то натянутой веревке.

Аня, тем временем, видя бесполезную удаль парней глубоко вздохнула сырой воздух астрала и вышла в реальный мир. Она смутно догадывалась, что, возможно, все это связано с той самой резинкой для волос.

А здесь, где живут нормальные люди уже стемнело, и только угли костра багрово освещали "уснувших" друзей. На их лицах отражалась та невидимая борьба, которую вели они в другом мире. Безнадежное отчаяние Мишки, беспощадная ярость Лешки и животный ужас Оли подстегнули Анюту. Дрожащими руками она перерывала свой рюкзак, пока не нашла, наконец-то, свой фонарик.

И, хотя батарейки были новые, густоту безлунной крымской ночи он разгонял слабо. Но в темноте она скорее угадала, чем увидела здание мавзолея, и понеслась к нему, что было сил, спотыкаясь и падая через шаг. Рядом с мавзолеем смутно белело полосками тканей жертвенное дерево: "Господи!" — взмолилась Аня. — "Ну какая, какая резинка ее?". И тут она услышала странные звуки у мавзолея. Она осторожно обошла здание и ее взору открылась странная картина.

У входа в мавзолей горел небольшой костерок, разложенный полукругом. Перед ним были разложены какие-то предметы — вроде бы деревянный кинжал, голая кукла и, на пирамидке из камней, та самая Ольгина резинка для волос, поблескивавшая маленькими стразами. Перед этим натюрмортом исступленно выл и вращался с немыслимой скоростью на левой ноге Славик!

Аня осторожно подкралась к костру и, стараясь быть незамеченной, тихо стащила резинку.

Она неслышно скользнула в темноту и тут ее руку кто-то схватил из-за спины.

— А ну стой, кяфирка! — ухмыльнулось ей знакомое, но такое бледное лицо. Зрачки Славы были невероятно расширены, он бурно дышал, размазывая ладонью пенные слюни по белым губам.

— Славик? Ты что здесь...

— Какой я тебе Славик? Я Девлет! Оставь резинку, я сказал! — дернул он Аню за футболку.

Тогда Анюта совершенно рефлекторно, как когда-то ее учили на курсах самообороны, резко ударила лбом в нос. Славик отшатнулся, из его носа густо побежала темная кровь, но он только оскалился и угрожающе растопырил над головой скрюченную пятерню. Тогда она ткнула пальцем ему в солнечное сплетение, а затем резко бросила ступню в самое уязвимое мужское место.

— А-а-а-а-а, твою мать! — скорчился Славик-Девлет на камнях. Аня, отскочив на несколько метров, неизвестно зачем разрезала резинку перочинным ножиком. И каким-то внутренним слухом почувствовала неслышимый вой.

В это время, когда Джанике-ханум уже почти подтащила Олю к себе и ее костистые руки уже сжимались на Олиной шее, веревка, неожиданно для парней, лопнула. Упыриха разочарованно взвыла. Мишка же, пнув призрака в костлявый зад, отскочил в сторону и громко крикнул Лешке:

— Хватай Ольгу, выходим!

Лешка обхватил девчонку обеими руками, глухо замычал и открыл глаза. Они с Мишкой почти одновременно вышли из астрала, а вот Ольга задержалась, не на шутку перепугав парней. Она скрючилась на земле, ногами едва не в самые угли костра и почти не дышала. Мишка, перепрыгнув почти погасший очаг, хлопнул ей по щеке, потом по другой. Ольга застонала, но глаза, в которых плескался пережитый ужас, все же открыла. И тут же закашлялась диким приступом.

Тут из темноты выскочила Анька:

— Быстро, собираемся. Тут этот Славик!

— Славик? А он-то что здесь делает? — почти дословно повторил ее слова Лешка.

— Я почем знаю! — вскрикнула как птица Аня. — Скачет как шаман обкумаренный! Быстрее, собираемся! Что с ней?

Растерянный Мишка тряс и тряс хрипло задыхающуюся Олю. Но она все продолжала жутко, надрывно кашлять.

— Дай ей из аптечки сальбутамол! — крикнула ему Аня.

— Что? — растерялся Мишка.

— Аэрозоль такой. Белый баллончик с фиолетовыми полосками. Да быстрее!

Лихорадочно копаясь в Олькином рюкзаке, Мишка вытаскивал и вытаскивал какие-то флакончики и таблетки, но все не то и не то! Наконец он нашел, то что просила Аня. Тогда девчонка вставила раструб аэрозоля в рот Оли и прыснула два раза. Ольга сразу глубоко задышала, кашель затих, а чуть позже совсем остановился.

Лешка в это время уже уронил палатку и начал скручивать ее.

И прямо на него из ночного мрака выпрыгнул с диким ревом Славик с окровавленным лицом. Они повалились наземь, дубася друг друга кулаками и оря что-то нечленораздельное. Леха вцепился зубами в ухо бывшего проводника и вдруг тело Славика вздрогнуло и обмякло.

Командир скинул его с себя и встал на четвереньки.

— Дай веревку, — сказал он Мишке, который с бледным лицом стоял над телом Славы, держа в руках здоровую палку. — Ань, подбрось дров в костер. Не видно ни черта.

— Хорошо б вообще чертей не видать! — буркнула в ответ Аня, но хворост подбросила. И засунула резинку в карман Олиной штормовки:

— Больше не дари кому ни попадя.

Гаснущие угли медленно подумали, и все же, сначала лениво, а затем все активнее с хрустом зажевали вкусную пищу. Огонь снова поднялся вверх и, наконец, стало видна картина происходящего.

Оля мучительно тяжело, но все же чисто дышала. Аня обняла ее руками, а Мишка протянул командиру веревку:

— Я его убил?

— Что ему сделается! Оглушил только и все.

— А надо было! — сказала успокаивающаяся Аня. — Он мне чуть руку не сломал.

— Когда? — спросил Лешка. В пылу драки с покойницей Джаныке они с Мишкой и не заметили, что Аня вышла из астрала.

— У жертвенного дерева. Я хотела Ольгину резинку снять, а этот падла на меня со спины напал.

Леха затянул руки Славы за спиной простым булинем.

— Эй! — потряс пленника Алексей и плеснул ему в лицо холодным чаем. Тот застонал и приоткрыл опухшие от Анькиного удара глаза.

— Очнулся, чудик! — удовлетворенно сказал командир четверки. — Ты кто такой, Славик?

— Я не Славик! — мотнул головой мальчишка и ненавистно прищурился. — Я Девлет.

— Ну какой ты Девлет... — ласково потрепал его по щеке Лешка. — Ты ж на татарина не похож.

— Я мусульманин. Уже полгода как мусульманин.

— Ох ты! — удивился Лешка. — Еще и обрезанный небось?

— Обрезание для внешних! — Девлет попытался гордо поднять подбородок, но в такой позе это выглядело нелепо и смешно. — Я мусульманин настоящий. Я танцующий дервиш-ассасин! Я феддави! Я воплощение Кёр-Оглы! И мои братья скоро придут сюда.

— Вот это новость! — почесал затылок Лешка. — Гостей нам только не хватало... А зачем придут сюда скажешь?

Девлет криво усмехнулся:

— Ни к чему тайны! В крови одного из вас я буду сегодня посвящен в орден. И свидетелем тому будет великая пери Джаныке-Ханум!

— Так вот зачем ты нас сюда притащил... В жертву захотел нас принести... Теперь понятно, что значит "по вашему летоисчислению" — задумчиво произнес Лешка. — Не на тех нарвался. Понял? Собираемся, живо! — прикрикнул он на успокоившихся было ребят. — Кто знает, может и впрямь одержимые братья нашего танцора объявятся. И... Мишка помоги Оле.