Дальше события развивались быстро. Отвлекшись от управления, женщина упустила момент, когда параплан направился в сторону стены. И лишь в последний момент Чезаре успел перехватить ее.
— Попалась, — ухмыльнулся он, перекидывая ее через седло. Она не спорила, судорожно вцепившись в раму мотолета и наблюдая падающий парашют.
До конспиративной квартиры было всего полтора квартала. Учитывая, что летели они напрямик, над крышами, это создавало неприятное подсознательное впечатление, будто они собрались допрашивать пленную рядом с местом захвата... Хотя, разумеется, фактически это было не так уж рядом.
Приземлившись на крышу здания, Чезаре взвалил женщину на плечо и потащил к лестнице вниз.
— Даже и не думай, — только и сказала пленница, понимая, однако, что силы слишком неравны.
— Поверьте мне, синьорита: вы не в том положении, чтобы диктовать, о чем мне следует думать, — ухмыльнулся Чезаре.
— Ты зря так думаешь, красавчик... — хмыкнула пленница... и тут же получила удар по голове от Марии. Для могучей сигма-зомби не особо сильный, но ощутимый.
— Но-но-но! — возмутилась паладинка, — Не заигрывать с тюремщиком!
— Ой, вот только не надо меня запугивать, — фыркнула та.
— Лучше дверь открой, — прокомментировал шпион, руки которого были заняты добычей.
Войдя в квартиру, он тут же тщательно привязал женщину к стулу. Рядом уже были разложены обычные инструменты получения информации, какие можно найти в любом доме: паяльник, утюг, ножи, вилки, швейный набор, пассатижи, скотч, разводной ключ, молоток... Но Чезаре интересовало не это. Под подвесным потолком обнаружился ментоскоп — сравнительно недавняя разработка ЗШН, конкурировавшая с мимдешифратором Ли Хонга. Провести глубокое сканирование мозга она не могла: с такими объемами данных современная техника просто не справлялась; но вот считать поверхностные мысли — вполне. Чезаре знал, как обмануть ее, но его добыча — едва ли.
— Ну, что ж, — тем временем Мария уже встала перед связанной пленницей, и у неё в руках зажёгся пламенный меч, — Думаю, вот теперь пришла пора тебя немножко попугать.
Чезаре эта картина не понравилась.
— Мария, — укоризненно заметил он, — Ты, конечно, очаровательно ревнуешь, — как и все, что ты делаешь, — но ты помнишь наш разговор после боя с Анной?
— Дай угадаю, — ответила она, убирая меч обратно в кольцо, — Ты хочешь, чтобы я вышла?
— Да, — уверенно ответил кардинал, после чего уже более мягким тоном пояснил, — Мария, я не хочу, чтобы тебе было неприятно... Но еще больше я не хочу, чтобы ты начала находить приятными такие вещи. Оставь жестокость и безжалостность мне.
Лицо Марии отразило странную смесь эмоций. С одной стороны, это было облегчение: все-таки она была слишком добрым человеком даже для мягких допросов, не говоря уж о пытках. Но с другой, это облегчение перекрывалось досадой оттого, что она оказалась слишком слабой. Его забота была ей приятна, но при этом ранила ее гордость.
— Ладно... сними её серьги. Я поговорю пока с ними.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Чезаре, — Каждый займется тем, что лучше умеет и к чему более привычен: это ли не... правильно?
Внимательно посмотрев на девушку, кардинал приобнял ее за плечи и поцеловал в висок:
— Не хмурься так. Я просто действительно беспокоюсь за тебя. Ты же у меня вся хрустальная, — припомнил он ей ее слова. Затем, не дожидаясь возражений на тему "я паладин, а не кисейная барышня", поцеловал уже в губы.
Через несколько секунд с сожалением отлепившись, он подошел к пленной, снял сигмафины, — без излишней аккуратности, но и не откровенно отрывая вместе с мочкой уха, — и протянул Марии.
— Ладненько! — махнула она ладошкой, — Я пойду!
Чезаре помахал ей вслед. Затем, когда девушка скрылась за дверью, кардинал обернулся к пленной. Он больше не улыбался.
Как будто скрылось солнце, и вместе с ним исчезли золотистые блики на металле. Так же исчезла и та нежность и забота, с которой Чезаре смотрел на Марию. Злобы в его глазах, впрочем, тоже не было, лишь отстраненный интерес. Было в его взгляде нечто от патологоанатома: он смотрел так, будто сидевшая перед ним женщина была не человеком, а всего лишь объектом изучения.
— Ну что ж, синьорита. У вас есть ровно одна попытка рассказать мне все по-хорошему. Затем... Мы начинаем говорить по-плохому.
— И что ты хочешь от меня услышать? — это явно была опытная преступница. Она мгновенно поняла, что не время демонстрировать несгибаемость.
— Начнем с вашего настоящего имени, — ответил он, настраивая прибор.
— Льювилла Блейд.
Это было ее настоящее имя. И в его базах данных оно было. Международная сигма-преступница, не раз попадавшая в поле зрения Интерсигмы. Сноходец: телепат особого рода, способный связываться с любым разумом, но только во сне. С любым, то есть совсем с любым: даже могущественные маги были подвержены ее воздействию.
— И что же вы не поделили с Акирой? — задал он следующий вопрос.
— Мы? Ничего особенного, — пожала плечами женщина, — Мальчик нахамил местным богам, и они попросили меня разобраться.
Чезаре хмыкнул:
— Терпение, конечно, добродетель... Но любой римлянин подтвердит вам, что особой добродетельностью я никогда не страдал. Так что лучше вам говорить прямо, подробно и без недомолвок и иносказаний.
— А я и говорю прямо, — пожала она плечами, — Это Панау. Здесь боги живее всех живых... не думаю, что именно они создали этот мир, однако, они из себя представляют вполне себе серьёзную власть и силу.
— И какого же бога прогневил Акира? — кардинал все еще давал ей шанс не доводить до пыток... Хоть и похоже было, что она поверила, будто ментоскоп — всего лишь обманка.
— Богиню тишины, — ответила женщина.
— Конкретнее, — потребовал Чезаре, — Имена, адреса, пароли, явки?..
— Боги сами являются тогда, когда посчитают нужным, — хмыкнула Льювилла, — Разве ты не знал?
— Тогда им не нужны были бы культы, — резонно возразил кардинал, — И в любом случае, это не объясняет отсутствия такой вещи, как имя.
— Лленкевлейд, — не моргнув глазом, произнесла она, — Ну что? Доволен?
Чезаре посмотрел на показания ментоскопа и развел руками.
— Увы, нет.
Он взял ее за руку, изучая тонкие пальчики, безупречный маникюр и свежий шрам от удара леской.
— Жаль будет уродовать такую красоту. Так что сделаем иначе.
Он отвязал ее от стула... Лишь затем, чтобы тут же опрокинуть на стол, лицом вверх, и привязать уже к нему, растянув буквой X.
— Знаешь, у тебя не те внешние данные, чтобы пытаться напугать женщину изнасилованием, — фыркнула пленница.
— Изнасилованием? — переспросил итальянец, — Ну что вы... Настоящий кабальеро никогда не позволит себе такого в отношении не желающей этого женщины. Мы сделаем немного иначе.
Затрещала ткань, когда он оторвал довольно большой лоскут от ее рубашки. Ткань понадобится, чтобы рассеять поток. Сообразив, что он собирается делать, Льювилла рванулась, но путы держали крепко. А Чезаре тем временем сходил в ванную за водой и, вернувшись, наклонил столешницу. После чего накинул лоскут на лицо женщины и начал лить воду. Пытка водой — идеальный вариант, когда не хочется фактически калечить подследственного. Почти никакого физического вреда (если, конечно, вовремя остановиться), но целый комплекс задействуемых психологических механизмов. Ужас смерти работает подчас даже лучше, чем собственно боль.
Несколько секунд спустя он решил, что для первого раза с нее хватит. Он прекратил лить воду и убрал ткань, так что пленница немедленно начала жадно вдыхать воздух. Это было даже по-своему красиво. Очень по-своему.
— Итак, боги тут действительно замешаны, — рассказывал тем временем шпион, — Но в остальном вы лжете. Позвольте, я расскажу, как было дело на самом деле. Вы попытались убедить вечно спящего студента, что "богиня тишины" — это вы сами. Вероятно, вам требовалась от него некая услуга, о которой вы мне, несомненно, расскажете. Однако, он, зная, что местные боги склонны наделять своих последователей сверхъестественной силой, потребовал плату вперед. Вы, разумеется, не могли ему этого дать, но работать без "аванса" он отказался. Именно из-за этого в телефонном разговоре вы называли его "торгашом". После же того, как вы не договорились, вы почувствовали себя оскорбленной. И решили проучить его. Я прав?!
Ментоскоп не показал того, что богиня была фальшивой. Но он показал сам процесс придумывания имени. А дальше — просто немного логики. Люди не придумывают того, что и так знают.
— Да, прав, — немного отдышавшись, неохотно ответила Льювилла, бросая на палача злой взгляд зеленых глаз.
А вот ментоскоп показал куда как больше. В голове у женщины пронеслась целая череда образов, каждый из которых было довольно сложно расшифровать. Какая-то схемка с двумя воюющими сторонами и вклинивающимся между ними Ктулху. Часы, сроки, Мужчина в маске. Было даже словесное описание: не "не смогла", а "не захотела". И наконец, вопрос: "Откуда он знает? Мальчишка рассказал?".
— Вот и умница, — на этот раз Чезаре усмехнулся вполне открыто, покосившись на показания ментоскопа, но появившиеся темы для беседы оставил на потом, — Итак, чего же вы рассчитывали добиться через использование Акиры?
— Выиграть время до пробуждения Великих Древних, — сообщила она.
Прибор подтвердил слова женщины. Либо это правда, либо она снова взяла себя в руки.
— Подробнее, — ничто в голосе Чезаре не выдавало, поверил он или опять пытается поймать ее на лжи.
— Нужно, чтобы обе фракции были в состоянии конфликта, но ни одна из них не могла победить, — продолжила она, — Тогда, когда пробудятся боги, никто не сможет объединиться против них, а это значит, что тот, кто пробудит их, и есть тот, кто победит.
Ментоскоп продолжал считывать информацию. Это было частью её плана. Её лично. Она сама поссорила заключивших некое подобие перемирия повстанцев и правительство. Кроме того, не рассчитывая полностью на простую божественную благодарность, она пыталась вмешиваться в их сны. Заготавливая почву, так сказать.
— Впечатляет, — присвистнул кардинал, — То есть, вы хотите кинуть обе стороны и остаться единственной победительницей... Вот только вас не смущает, что если они проснутся, это вроде как должно означать конец света?..
— Местные считают, что нет, — пожала она плечами, — И мне кажется, что они понимают в этом побольше, чем кто-либо ещё.
— Ну-ну, — усмехнулся Чезаре, — "Они, наверное, знают", это, конечно, аргумент... А что должен был сделать Акира?
— Он должен был помочь мне выиграть время, — повторила она, — Как можно сильнее разжечь конфликт между Мендозой и Сопротивлением.
"А я бы тем временем взялась за самое сложное — обработку Ктулху", — добавил ментоскоп.
— И все-таки, когда проснутся боги и от чего это зависит?
— Для этого есть специальный ритуал, — очень неохотно ответила женщина.
— То есть, если ритуал не будет проведен, они не проснутся? — уточнил Чезаре.
— Дагон уже проснулся, причем без моего участия. Сигма-шторм на побережье — его работа. Но если ритуал проведен неправильно, последствия будут непредсказуемыми.
— Ясно, — задумчиво кивнул шпион, — Тогда следующий вопрос. Вы сказали, что никто не сможет объединиться против них. Значит ли это, что несмотря на божественный статус, они могут быть побеждены людьми?
Несмотря на неприятное положение, Льювилла нашла в себе силы усмехнуться:
— А что? Легиона уже мало?
— Нужно же расти над собой, — ухмыльнулся Чезаре, — Кроме того, такой вывод напрямую вытекает из ваших планов. Итак?
— Откуда мне знать? — пожала плечами преступница, — Сейчас, когда в НИИ изучают магию, едва ли кто-то может точно сказать, на что неспособно современное оружие.
Итальянец нахмурился, но возразить было нечего. Так что он задал следующий вопрос:
— Вы сказали, что Дагон уже пробудился. То, что он делал с того времени, не дает возможности судить о его силе?
— О его силе? — Льювилла откровенно рассмеялась, — Мы на нем стоим! Вся эта страна находится на спине Дагона! Фактически, он и есть Панау!
— Значит, атаковать его нельзя, — хмыкнул шпион, — Ну и чего вы тогда опасались?.. Ладно... А теперь расскажите мне о своей силе.
— Я сноходец, — честно ответила женщина, — Проникаю в чужие сны.
Судя по всему, в том числе по показаниям ментоскопа, она успокаивалась, притом, уже не показно, а совершенно честно. Видимо, как ей кажется, нащупала безопасную линию поведения.
— Подробности, синьорита, подробности.
Он подумал над тем, чтобы устроить ей еще один "сеанс", просто чтобы она оставалась в разбалансированном состоянии... Но решил, что не хочет этого делать. Видимо, играла роль "реморализация" Марии: прежде он допрашивал бы ее куда более... агрессивно.
— Какие ты хочешь знать подробности? Ограничения? Их нет! Мне не важно расстояние или знакомство с человеком, чтобы залезть к нему в сон! Мне нужно только спать в то же время, что и он.
— Степень контроля? — педантично уточнил Чезаре, — Возможность выуживать информацию сверх того, что он непосредственно видит?
— Контроль максимальный, — ответила женщина, — Я могу сочинить человеку любой сон. А вот с дополнительной информацией — увы.
— Хорошо, — кивнул он, — А теперь следующее. Когда мы восстанавливали картину ваших неудавшихся переговоров с Акирой, ментоскоп показал, что вы не "не могли", а "не хотели" наделить его силой. Значит, у вас есть такая возможность?
— Если бы я захотела, как-нибудь выкрутилась бы за счет сигмафинов, — пожала плечами Льювилла, — Но я не собиралась.
— Всего-то? — недоверчиво переспросил Чезаре, — Неужто вы полагали, что со студентом ЗШН это сработает?..
— Почему нет? Подросток — он и на Панау подросток, — пробурчала она.
"Они же там не богов изучают..." — добавил ментоскоп.
— Вообще, в том числе и богов, — отстраненно заметил учитель, — Та милая девушка, что била вас по голове, ведет у них богословие...
Повисла напряженная пауза.
— Ну что ж, — наконец, прохладным тоном произнес кардинал, — Я притворюсь, что я вам верю. Теперь осталось определить вашу дальнейшую судьбу.
Пленница молчала, понимая, что от ее желаний практически ничего не зависит. Чезаре поднялся и стал расхаживать по комнате.
— В сущности, вариантов у нас не так много. Думаю, вы понимаете, что просто отпустить вас, учитывая обстоятельства нашего первого разговора, я не могу. Как правило, я убиваю своих врагов. Но в данном случае ни мне, ни, как я полагаю, вам эта перспектива не нравится. Так что остается один вариант. На протяжении нашей деятельности в Панау вы будете служить мне. Вы поможете нам добиться наших целей в этой стране... А затем отправитесь на все четыре стороны.
Льювилла вздохнула. Выбора у нее не было. Она не хотела умирать: это он видел безо всякого ментоскопа.
— Не беспокойтесь, — усмехнулся Чезаре, — Домогаться не буду, садизничать тоже, как и нагружать бытовой работой — за исключением тех случаев, когда работают все. А вот вашу свободу, уж извините, придется ограничить.
