Не магией единой

— Ник, это были они! — воскликнула я. — Как же я сразу не догадалась? Только король из моего сна — чуть ли не урод. Я же видела его портреты — он гораздо симпатичнее. Да и потом, девица-варвар в него влюбилась.

— Придворные живописцы, думаю, рисуют королей гораздо красивее, чем они есть на самом деле. Иначе у них могут быть неприятности, вплоть до плахи. А что влюбилась девица — нормально. Корона — мощный артефакт. Она здорово повышает привлекательность тому, кто её носит.

Я вспомнила сказки, по которым мама учила меня читать. Там благородные леди с мелкими титулами мечтали о прекрасных принцах. Даже прекрасные герцоги их совершенно не интересовали. Маленькая Алиса была с ними полностью согласна. Если бы тогда кто-нибудь посмел намекнуть, что через десять лет ей будет приятно внимание простолюдина, этот кто-нибудь сполна ощутил бы на себе всю мощь её магии!

Вкратце пересказала Нику несколько таких сказок. Оказалось, он их все знал, только в "его" сказках девушки были простолюдинками. Я сказала, что принц не может жениться на простолюдинке, а он ответил, что принц не станет жениться ни на ком, кроме принцесс из других королевств и дочерей высшей знати из своего. Я уже набрала воздуха, чтобы объяснить, в чём разница между "не может" и "не станет", но Ник сбежал в душевую. Пока он там приводил себя в порядок после сна, я связалась с мамой.

— У тебя всё в порядке? — она очень беспокоилась. — Сыщики доложили, что ночью в школе кого-то покусали, что-то сожгли, но всё же никто не погиб.

— Сожгла я, так получилось. Покусали магистра гимнастики, Ник на него натравил стальных крыс. В общем, ничего страшного. Я тут узнала кое-что. Ник недавно шил себе куртку.

— Сам шил?

— Нет, конечно, он же не портной. Так вот, куртка с множеством карманов, и на всех необычные застёжки, говорит — они из Иного мира.

— Знаю. Эти застёжки называют "липучками". Я собираюсь закупить такие курточки для наших стражников и сыщиков. Очень удобные, а цена, если брать сразу много, невелика.

— Опт всегда дешевле розницы, — вспомнила я слова Ника.

— Точно. Набралась у купеческого сынка? Это правильно. Знания лишними не бывают. Так что ты хотела с этой курткой?

— Можешь найти портного, который ему шил? Так мы узнаем, кто он такой.

— Алиса, выясняй это сама. Ты говоришь, он приятель принца, и знаком с королём. Совершенно ни к чему, чтобы мои сыщики рыскали вокруг королевской династии. Это может очень плохо кончиться, особенно для нас с тобой.

— Нет, так нет, — слегка расстроилась я. — Мама, а ты знаешь, что такое "динес лен угор сунеш"?

— Конечно. Это из свадебного ритуала древних варваров, на их языке. Переводится как-то вроде "умрёшь, если изменишь", а дословно — "убью, если сунешься в другую". Так сказала Весёлому королю его невеста. Ты видела сон о них?

— Да, мама.

— Понятно, — тяжело вздохнула она. — Весёлый Король и принцесса варваров снятся своим потомкам после первой ночи любви. Своего рода благословение от предков.

— Точно?

— Да, Алиса. Я по себе знаю.

— Значит, мы — потомки Весёлого Короля?

— А что тебя удивляет? Мать моего прадеда — принцесса. Да почти вся знать, даже самая мелкая, в родстве с правящей династией. А может, и без "почти".

— Мама, удивляет меня совсем другое. Понимаешь, сон у меня был, а ночи любви не было.

— Как не было? Ты что, не спала со своим простолюдином?

— Спала. Именно спала рядом, больше ничего. Поначалу между нами лежал меч. Но даже когда его убрали, ничего не изменилось. Мама, почему на меня неправильно действует вся эта варварская магия? Хоть проклятие, хоть благословение, хоть меч в кровати, хоть сон без ночи любви!

* * *

Мама даже не пыталась меня утешать. Я и так давно знала, что жизнь у меня только начинается, и всё впереди — и хорошее, и плохое. Ещё знала, что от меня самой во многом зависит, чего в моей жизни будет больше — хорошего или плохого. Родители уже, наверно, года два мне это говорят чуть ли не через день. Вместо утешения мама прочитала мне последний доклад сыщиков и отключила связь. Я собралась немножко поплакать, но тут из душевой вышел Ник, а при нём как-то было неудобно.

— Ну, что, Алиса, чем мы сейчас займёмся? — с ехидной улыбочкой спросил он.

— Я собираюсь принять душ, — ответила я.

— Это правильно. А я тем временем наточу меч, он, похоже, без меня этой ночью с кем-то сражался и здорово пострадал. Хоть фехтовать я совсем не умею, оружие всё равно должно быть в полнейшем порядке. Тем более, у нас сегодня третьим уроком именно фехтование.

— Первый урок мы уже проспали.

— Значит, начнём со второго. Кажется, там есть вычислительная арифметика.

— Есть, — подтвердила я. — Алхимия, литература и вычислительная арифметика. Выбирай, что хочешь.

— Арифметика — отличный предмет. Едва ли не единственный, в котором я не полный балбес. Ты же понимаешь, что не бывает купцов, которые не умеют считать? Вот и я умею, хоть и не совсем купец.

— Я бы предпочла литературу.

— Литература есть и на четвёртом часу, тогда и посетим. Я хочу, чтобы мы не расставались на занятиях.

— Почему?

— Будешь мне подсказывать, если что. И вообще, мне приятно твоё общество.

— Тогда — да здравствует вычислительная арифметика! — я не смогла сдержать улыбки, плохое настроение бесследно улетучилось. — А фехтование нам зачем? Я же тебе там подсказывать не смогу.

— Во-первых, как я уже говорил, я не умею фехтовать. Поучусь, может, когда-нибудь пригодится, мало ли? Раз уж всё равно плочено за обучение, почему бы не обзавестись полезным навыком?

— А что во-вторых?

— Кинжал, Алиса! Тот самый, которым убили Эльзу. Мы предполагаем, что она его украла, но зачем? Я не вижу ни одной разумной причины.

— А кто тогда, если не она?

— Вопрос был таким: зачем кому-то понадобилось красть кинжал из кабинета вооружения, если у каждого есть свой, ничем не хуже, верно? А магистру фехтования ничего красть не нужно, это его служебный кинжал. Вот и посмотрим на месте, что там да как, может, и на кабинет глянем, и на самого лорда магистра фехтования. Но первым делом, конечно же, позавтракаем.

— Завтрак мы проспали, забыл?

— Ничего, еду мы с тобой как-нибудь раздобудем. Давай, иди в душ, а я пока поищу точильный камень. Как символично — душ и точило.

— Что в этом символичного?

— Душ — это много капель воды. А капля, как известно, камень точит. Меч, к сожалению, не точит, так что придётся точить самому.

* * *

Чтобы не переодеваться перед уроком фехтования, я надела платье с широкой юбкой, не стесняющей движения, а на ноги, вместо красивых туфелек — удобные сапожки. Ник появился как раз когда я обувалась. Выглядел он, как вьючный конь — две сумки и седло, как же коню без седла? Вещи свои он, не спрашивая разрешения, зашвырнул в угол.

— Пусть там полежат, — сказал он. — Ты в моей комнате не только койку вдребезги разнесла, но и каменную стену слегка расплавила. Там серьёзный ремонт будут делать, главный магистр от радости потирает свои потные ладошки.

— Чему он радуется? — удивилась я.

— Так ремонт же за мой счёт. Он наверняка раздует смету, и часть денег положит в карман. Такие подарки выпадают не каждый день.

— Поэтому ты решил перебраться ко мне?

— А ты против? — он улыбнулся. — Может, и придётся. Да и вдвоём безопаснее.

— Я уже не боюсь.

— А зря. Я тут, пока вещи паковал, перебросился парой слов с главным магистром, не совсем о ремонте. Он мне сказал, что местного гимнаста и раньше, бывало, ученики поколачивали, за непристойное поведение, как он выразился.

— И что?

— Он никогда по ночам в новую драку с обидчиком не лез. Чем же я ему так приглянулся, что этот выдающийся наставник знатной молодёжи надумал меня убить? Как ты смотришь на то, чтобы навестить раненого капканом магистра? Вдруг бедняге нужно подушку поправить, или там одеяло подоткнуть, а некому? Сглупил я, надо было его сразу допросить, выложил бы, мерзавец, кто его надоумил на меня напасть. Ничего, расскажет, никуда не денется.

— Надо — значит, навестим, — я пожала плечами.

— А ты здорово мотаешь портянки, — похвалил меня Ник. — Я думал, так только солдаты умеют.

— Ты удивлён, что я способна сама одеться? У нас в замке камердинеров нет. Обходимся как-то своими силами.

— Молодцы. Если собралась, пошли на охоту, зря я, что ли, меч точил?

Я надела пояс с оружием, посмотрелась в зеркало, как обычно, показала отражению язык, и пошла за Ником. Он в конце коридора открыл какую-то неприметную дверь, ведущую на лестницу, и мы пошли вниз. Мне показалось, что мы спустились гораздо ниже, чем на два этажа. Неужели в здании школы такой глубокий подвал? Когда вчера мы искали здесь главного магистра, мне не казалось, что это такое уж подземелье.

Потом мы шли по почти безлюдному мрачному коридору, едва освещённому несколькими факелами. Почти, потому что одного человека всё-таки встретили, точнее, обогнали, он куда-то брёл, сгибаясь под тяжестью огромной вязанки дров. Судя по запаху, этот дровосек не мылся дней десять самое меньшее. Внезапно Ник остановился и подёргал дверь с надписью "Кухня".

— Здесь я и собирался поохотиться, — сказал он. — Но дверь заперта, а ключа у меня нет. Можешь открыть её магически?

— Нет. Я не умею.

— Тогда попробую я, как умею, — он постучал.

За дверью раздались тяжёлые шаги, в замке заскрежетал ключ, и дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой толстый мужчина в белой мантии до пола, с окровавленным ножом в руке. Он был тщательно выбрит, не только лицо, но и вся голова, вместе с бровями.

— Чего надо? — неласково осведомился он. — Благородным тут делать нечего.

— Мы бы хотели чего-нибудь поесть, — ответил Ник. — Так получилось, что мы проспали завтрак.

— Пожрёте за обедом, благородный лорд или сэр. Не помрёте.

— Я не лорд и не сэр. Надеюсь, вы всё же не откажете нам в возможности немного пожрать?

— Ты — простолюдин? А она?

— А она — со мной.

— И вы оба проспали? Кто тебе вообще сюда дорогу показал? Убить его мало!

— Никто мне не показывал. Я — охранник, мы хорошо знаем, что когда расположился лагерем, одно из первых дел — выяснить, где ближайшая кухня.

— Её охраняешь, что ли?

— Нет. Ей охрана не нужна, она сама от кого хочешь отобьётся. Я на купцов работал, пока меня сюда не отправили.

— А зачем тебе сюда? Чему полезному тут могут научить стражника?

— Такие вопросы лучше обсуждать за едой. Меня зовут Николас.

— А я тебе своё имя не скажу. Она, я так тебя понял, здорово магию освоила, и к тому же из благородных. Нет, дураков поищи в другом месте!

— Мы не дураков ищем, а еду.

— Ну, раз такое дело, заходите.

Он пропустил нас внутрь и запер дверь. У меня закололо в спине, так и виделось, что этот жуткий тип всаживает туда нож. Хотя умом и понимала, что это повар, а не убийца. Кухня была большая, он отвёл нас к стоящему в углу столику и велел ждать. Через пару минут пришёл уже без ножа, но с четырьмя табуретками. Мы с Ником уселись, а он опять куда-то умчался. На этот раз вернулся с казаном и четырьмя ложками в руках. Рядом с ним шла полная женщина примерно его лет, в такой же белой мантии, с белой шапочкой, полностью прикрывавшей и волосы, и брови. Она несла два кувшина и четыре кружки. Ума не приложу, как ей удавалось ничего не уронить.

В казане оказалась пшеничная каша со свиным мясом, а в кувшинах — вино и холодный компот, прямо с ледника. Ник от вина отказался, причём сразу за себя и за меня. Я уже собралась поставить его на место, но он так на меня взглянул, что я решила пока помолчать. Ели мы прямо из казана, мы с Ником — помногу, повар и его подруга, а может, жена — самую малость. Я так поняла, это обычай черни — хозяева обязательно должны тоже хоть чуть-чуть, но съесть того же, чем угощают гостей. Нужно же показать, что угощение не отравлено. Хотя откуда у черни лишние деньги на яд?

— Ну, а теперь, Николас, давай трави, чего ты хочешь набраться в этом проклятом ящике, — потребовал повар. — У нас такой уговор был, помнишь?

— Помню. На самом деле мы сюда с леди Алисой не за знаниями припёрлись. Тут одну девицу на днях зарезали, слыхали, небось?

— А то! Сыщики по этому делу из нас все жилы вытянули. Всё пытались слугам смерть знатной девки пришить. Да только не вышло у них ничего, и не потому, что плохо старались. Мы ведь наверх совсем не ходим, нечего нам там делать. Только три уборщицы, да ремонтник труб и кранов, больше никто из нас там не бывает. Да и ремонтник туда давно уже не наведывался, потому как давно не ломалось ничего. А уборщицы — безобидные старушки под шестьдесят лет от роду, какие из них убийцы?

— А кто из слуг может взобраться по наружной стене? Или спуститься по ней?

— Думаешь, девку так прибили? Через окно?

— Дверь запечатана магией. Убийца как-то ушёл. Как?

— Ты прав, отрок Николас! — вскричал повар. — Это же барсуку понятно, а до тебя никто не просёк! По стене, говоришь? Трубочист, конечно. Только он аж осенью приедет, печи у нас пока в порядке. Истопник наш ещё здоровенный мужик, наверно, смог бы, если надо. Ремонтник по трубам, он, наверно, не хуже трубочиста лазить может, только болеет уже дней десять.

— Может, прикидывается?

— Да ну, скажешь тоже! Он лечится всерьёз, по-настоящему. За это я ручаюсь.

— Целитель сможет подтвердить? — спросила я, просто чтобы не молчать.

— Это ты загнула, благородная леди! С такой болячкой целителей не зовут.

— С какой?

— Это у них у всех почти такая болезнь. Наверно, трубы им здоровье портят.

— Кажется, я понял, — сказал Ник. — Как называется болезнь, не знаю, а лечат её вином?

— Почти что так. Но не простым вином, а перегнанным. Сечёшь?

— Бренди, что ли?

— Точно! Домашний бренди. Забористая штука! Вот он и лечится, ну, ты понял, да?

— А я не поняла.

— Пьянствует он, — пояснил мне Ник. — В запой ушёл. Вернуться-то хоть обещал?

— А то! Это он от безделья. Поломается что-то, и он пойдёт чинить. И починит, не сомневайся. Так уже не раз бывало. Магистр его когда-то выгнать хотел, да потом узнал, что ремонтники, они все такие. Ну, и успокоился. Заменить-то некем!

— Выходит, только истопник мог бы залезть в окно? Я про слуг говорю.

— Почему только он? Я тоже могу.

— Ты даже на меня с трудом влезаешь, — впервые заговорила его жена. — Куда тебе на стену!

— Ха! Забыла, как я к тебе на третий этаж, каждый вечер целый месяц!

— И не целый, а меньше половины. И было это больше тридцати лет назад. А сейчас ты ещё и растолстел.

— Так повар и не может быть худым! Что это за повар, если он каждое блюдо сам не попробует? Сегодня на завтрак, например, мы семь блюд готовили, это вам, соням, только одно досталось. Каждое попробовал — и вот, — он похлопал себя по животу. — Ладно, ребятки, не знаю, как вам, а мне пора обед готовить. Так что не обессудьте, с вами хорошо, но без вас — лучше. Салфеток дать не могу, нет их на кухне, так что губы утрёте рукавом, ничего страшного.