Обыкновенные инопланетяне

Многое поняла Кошка в этот момент из того, что прежде казалось необъяснимым — и просияла счастливой улыбкой. Не дура она, и ей открыта истина! Пусть нечасто, пусть один раз всего — ну и что? Кошке Мэй одного раза достаточно, чтоб дурой себя не чувствовать. А дальше пусть Ян Хэк думает, как и прежде — он мудрый, ему нетрудно!

Кошка Мэй помрачнела. Озарение пронеслось манящей тенью и исчезло — но оставило очень неприятную мысль. А ведь тайная разведка Арктура уже здесь, вот как получается. Не могла такая умная нюйка в новый мир без данных, без подготовки пойти, никак не могла. Значит, уже пришла разведка, и даже сведения передала. А пришла, как и прежде приходила — Уй Лицзинь искать. Да боевиков топтать.

— Госпожа Тан! — вырвалось у женщины. — Я пойду. Надо мне, сильно-сильно надо!

Нюйка задумчиво глянула — и повела небрежно пальчиком. Мол, иди, совсем не держу, не нужна Кошка.

— Не выстрелишь, о "Призраке" не спросишь? — недоверчиво уточнила Кошка Мэй.

— Иди, Кошка. О "Призраке" догадалась, совсем легко догадаться. Молчит Кошка Мэй — значит, ваш это "Призрак", не императора. В плавнях много кто прячется, даже профессор Ян Хэк прячется, и разведка Южного континента прячется — может и "Призрак" прятаться, почему нет? Из тех, кто Вечную резиденцию императоров защищал до последнего. Иди, Кошка Мэй, отпускаю подругу.

— Я...

Госпожа Тан ослепительно улыбнулась, совсем как нюйка, как малышка даже, и Кошка Мэй невольно улыбнулась в ответ.

— Стой на страже закона с дыроделом в руке, — сказала нюйка. — И Ян Хэк пусть стоит, и Робкая Весна. Мастер Мень предатель — но и он пусть стоит тоже. Тогда в плавнях порядок будет. Тайная разведка иначе посчитала — вот пусть передумает тайная разведка! Я ей не указ — а вы указ. Иди, Кошка Мэй. А то опоздаешь.

— Не опоздаю. Боевиков быстро как разведка найдет? Здесь сканеров нет.

— Есть сканеры, — возразила нюйка. — Вот, у меня на разгрузке, и у тебя тоже. Хорошие сканеры, отличные даже! В разгрузку особые нити зашиты, видит их сканер очень далеко!

— У боевиков нет разгрузок. И полицайской шкуры нет. В обычной одежде боевики ушли, не найти.

Нюйка уважительно качнула пальцами — и достала еще один сканер.

— Вот. Видит заряды оружия. У боевиков есть оружие, как не быть. А сканер видит — и показывает. В плавнях много всего, путается сканер, а здесь не путается. Посмотрит тайная разведка — и увидит, где боевики прячутся.

— У Яна Хэка игломет, — уточнила Кошка Мэй из принципиальности. — Простой игломет, нисколько не энергетический.

— Ян Хэк — старый боевик, мудрый, — признала нюйка. — Но попадется и он. Бери сканер, Кошка Мэй. И — беги.

Кошка Мэй приняла крохотное устройство. Помялась — не выдержала и на мгновение прикоснулась к нежной ладошке нюйки. Просто так, чтоб еще раз почувствовать, что она — на задании, что разведчица, как прежде. И лишь потом исчезла в темноте.

А нюйка улыбнулась ей вслед. Потом достала сканер, тот, который нити в разгрузке показывает, и уверенно развернулась в нужном направлении. Боевики не взяли разгрузки, не дураки они, а вот Худышка Уй — иное дело. И следовало разобраться с Худышкой Уй, пока занята тайная разведка боевиками. Самой надо разобраться, правильно советовала воздушная танцовщица.

Обычный местный маскулин

Может, Мэй Мао считала, что он спит и не слышит, как она уходит. Наверняка так и считала, потому что двигалась тихо, дверью не хлопала. Дура, хоть и умная. Какой сон, когда такая женщина в соседней комнате? И надо бы спать, а не получалось. Все казалось: сейчас она войдет, приляжет рядом... Ну и что, что сказала не трогать? У женщин в привычке отказом обозначать согласие. Его ладонь к своей груди прижимала? Значит, согласна.

Но Мэй ушла. Неприятно кольнуло сердце: как же так? Полночи пролежал, ждал возвращения. И дождался. Скрипнуло крыльцо, осветился на мгновение прямоугольник дверного проема.

Тогда он встал, нагнал на себя неприветливости и включил свет. Ночь на дворе, а она шляется...

Она походила на волшебное видение. Тонкая талия, полные щечки, нежное личико, круглые от удивления глаза... Девочка в детском джинсовом комбинезончике стояла у дверей и с любопытством таращилась на него. Темные волосы заброшены на грудь, и сквозь них поблескивают мелкие яркие финтифлюшки. Куколка-балетница, воображуля-сплетница — сразу подумалось ему.

— Госпожа Тан, — очаровательным голоском сообщила девочка.

Нет, не девочка, вон какие бедра полные. Нюйка.

— Саша-маскулин, — ляпнул он, от неожиданности не придумав ничего лучше.

Все же не каждую ночь к нему приходили волшебные нюйки, понятно, что растерялся.

— А Кошка Мэй...

Он машинально повел пальцами, изображая вопрос. Нюйка зажала рот ладошкой и прыснула. Он поморщился: да, понятно, что и жесты у него с акцентом, но смеяться зачем?

— Мэй Мао ушла, — сообщила нюйка с непонятным весельем. — Надо ей. Мы подруги, Кошка и я.

— Чай? — вспомнил он с трудом.

— Чай, — как ни в чем не бывало согласилась нюйка.

Как в странном сне, они сидели на полу в кухне и пили чай. В три часа ночи. Нюйка прихлебывала осторожно, склоняла голову набок, прислушивалась к собственным ощущениям. Аккуратно пробовала конфеты. Понемногу от каждой, как будто сравнивала вкус.

— Ты откуда такая взялась? Ночью, к незнакомому мужчине, одна...

В голове творилось непонятно что, и вопрос получился грубоватым. Хорошо, догадался сгладить его плавным качанием пальцев.

Нюйка беззаботно вскинула руки, тонкие пальчики затрепетали веером:

— Из дома, тут близко-близко! Никто не видел, только Кошка Мэй, только ты. Совсем безопасно. А ты — не боишься?

Он пожал плечами. Ему-то чего бояться? Его никто не изнасилует, не подумает даже о таком.

— Пустил совсем чужую, с оружием, — пояснила нюйка. — Или Худышка Уй следит-охраняет?

— Ушла она, — ответил он и уставился в стену.

Нюйка недоверчиво улыбнулась. Встала одним текучим движением — он знал, какая для этого требуется гибкость да расслабленность, уже и сам так умел — крутнула в пальчиках безделушку на груди и не спеша отправилась в другую комнату. Он невольно уставился на ее пальцы — и на грудь. Задорная такая грудь... нюйка, одним словом. Девочка, но... зрелая девочка, кругленькая. Какое точное слово придумали китайцы.

В двери она остановилась, вытянула ножку и носком аккуратно приподняла старую рабочую куртку. Он вспомнил, что под ней бросил вещички Уй. Она же переоделась прямо в магазине, а он, как дурак, узелок со старой одеждой домой нес — и принес, недоумок...

— Уй Лицзинь — не очень разумная дзуда! — отметила нюйка и вернулась обратно.

Он недоуменно вскинул пальцы, услышав новое слово. За последние дни он их столько уже запомнил, с десяток тысяч, наверно, и все равно не путал незнакомые слова с уже слышанными. Странно стала работать его память, очень странно. Наверно, шизофрения.

— Дзуда, — мило улыбнулась нюйка. — Хозяйка места, да-нет? Уй не сказала? Вот слушай, учу: малышка, потом девойка, еще сладкая нюйка, а потом дзуда. Понял, не забудешь? Да, и еще кхатынн. Но это старая, мужчинам ни к чему!

— Бабушка Нико — кхатынн? — уточнил он.

— Бабушка Нико — очень опасная бабушка, почти как смерть опасная!

Нюйка тревожно оглянулась на дверь, словно боялась, что из сумрака выступит за ее спиной грозная бабуся, потом снова с любопытством уставилась на него.

— Совсем-совсем не боишься? Или защита? Дал сигнал, да-нет? Вот-вот придут?

— "Крыша"? — понял он. — Ну ты даешь. Я простой каменщик. Кому я нужен? Кому мы все нужны, если на то пошло?

Глаза у нюйки сделались большие-большие. И рот открылся. Прелесть какая девочка. На мгновение она ушла в себя, словно что-то обдумала — и снова изумленно уставилась на него.

— Вы странные белхалаш. У господарей армия. Еще полицаи. Еще живощиты и... чтоб капало на карточку?

— Дюньга? — припомнил он забавное словечко китайцев.

— Дюньга, да! А у белхалаш ничего. А как вы живете-работаете? Если господарь не даст дюньгу, то что?

— То ничего, — угрюмо сказал он. — Дальше живем.

— Дальше хуже, — уверенно улыбнулась нюйка. — Я в Высокой школе училась, знаю.

Он пожал плечами. Подумал и для доходчивости недоверчиво качнул пальцами. Наверно, недоверчиво. Но нюйка поняла.

— У вас господари делятся? — с уважением сказала она. — Странно-странно живете!

— Когда как, — неохотно пробормотал он. — И смотря где. У бюджетников смех, а не зарплата, в фирмах когда как, но больше кидалово... А на шабашках даже хорошо платят. Все платят. И бандиты, и полиция, и чиновники. Коллеги вообще-то стандартный набор благополучия себе обеспечивают. Дом, машина, Таиланд — запросто. Это просто я такой дурак...

Нюйка напряженно размышляла. Он посочувствовал ей. Понять уклад родной страны и ему-то, родившемуся здесь, было не под силу, не то что юной китаянке. Наверно, китаянке. Не очень-то она походила на китайцев с рынка. Хотя, говорят, у них там разные нации на самом деле...

— Саша, — неуверенно сказала нюйка. — Благополучие — другое. Сильно-сильно другое. Я Высокую школу лучше всех закончила, знаю. Дом — да. Еще медицинская защита: если заболеешь, чтоб из защиты брал и на это жил, пока не заработаешь снова. Еще чтоб на карточку постоянно капало, и хорошо капало, не меньше стандарта проживания. Еще жилые ячейки детям...

Теперь озадачился он.

— Ячейки, — улыбнулась нюйка. — Маленькие. Чтоб поспать-пожить. Дети растут, уходят в ячейки. Там спят-поживают. Потом дом, да. Но это сами. А ячейку родители дают. У вас не так?

Он помрачнел. Вот эту сторону своей жизни он старался не вспоминать, чтоб от беспомощности не рвало сердце. Дети, да. А как им помочь, как? Что он может выделить им со своих заработков?! Вот и скитаются по углам... Уродская жизнь. Даже в нищем Китае, оказывается, как-то решают вопрос по-человечески. Ячейки, ну надо же. Наверно, что-то действительно маленькое. Комнатка? Да хоть бы и так! Его детям даже комнатка в личном распоряжении была бы спасением. С комнаткой можно жить! Да где на комнатку деньги взять? Он столько за два года не зарабатывает, сколько комнатка стоит. Да и не строят давно такое. А в Китае, оказывается, строят. И не слышал никогда. С другой стороны, а что он вообще слышал про заграницу? Вот то-то и оно.

— Пять деток, — улыбнулась нюйка мечтательно. — Пять ячеек, почему нет?

— Потому, — хмуро сказал он. — Нет у нас ячеек. Я столько за всю жизнь не заработаю.

Ему стало так плохо, что он чуть не заплакал. При женщине. Да еще при красивой женщине, при нюйке. Вот было б позора. Пришлось опустить голову, а потом и вовсе отвернуться. Стоило б уйти и успокоиться, но... как? Гостья же. Непонятно откуда, непонятно для чего появившаяся гостья. Но не выгнать же малышку в ночь. Тем более — такую красивую.

— Саша? — обеспокоенно спросила Нюйка. — Лао Саша? Плохо, да-нет? Худышка Уй потому ушла, что ячейки нет? Не страдай за Худышку, блудодейка она, она не страдает, ты не страдай тоже.

— Уй ушла, потому что здесь ей ловить нечего. В красивую жизнь позвали, вот и ушла, при чем тут ячейки...

Нюйка всплеснула пальцами и неожиданно развеселилась.

— Вот и пусть идет! — радостно заявила она. — Пусть летит даже, искать не стану! И никто не станет! Вуй, как хорошо, здорово даже! Уй Лицзинь сама мужчину отдала, без принуждения, а я согласная вся. Почему нет? Друг в новом мире, точка входа, много-много информации — и коды знает! Умница Уй Лицзинь, а дура! Я бы не отдала, а она отдала.

И снова мелькание пальцев. Он знал этот жест. Согласна вся, как-то так.

А нюйка, похоже, не понимала, насколько хорошо он уже знал их язык, потому что говорила хотя и для себя, но вовсе не стесняясь. А вот ему стало неловко. Как будто он специально подслушивал!

— Саша? — наклонилась к нему нюйка. — Ночь, тихо, красиво. Гулять?

Он пожал плечами — мол, почему бы и не погулять? Не спать же невинно после таких разговоров. Потом спохватился и продублировал пальцами. Что вышло, не угадать, но нюйка отчего-то расхохоталась, повисла на его руке и потащила к выходу.

Ночь продолжалась, и продолжался странный сон. Они гуляли в полях, нюйка — совсем рядом. Она оказалась такой болтушкой, что просто ужас. Тыкала ладонями во все подряд и лепетала, лепетала без остановки. И каждое слово — со знаком вопроса. Как будто до этой ночи ничего не видела. Как они живут в своем Китае, если про обычный бурьян не слыхивали? Или у них там вся страна прополота на пять раз? Похоже на то, с их-то старательностью. И на зарево мегаполиса она таращилась с изумлением. А уж концепцию лесополос пришлось объяснять полчаса, мобилизовав для этого все ресурсы двух языков. Хотя... не так уж несведуща оказалась нюйка. Про худышку Уй она, к примеру, была очень даже наслышана, и выспрашивала про нее особенно настырно. И при этом прижималась к руке, привставала на цыпочки и заглядывала в глаза — совсем как ребенок.

— Госпожа Тан! — наконец не выдержал он. — Отодвинься, а? Я об тебя спотыкаюсь. А то обниму.

Она расхохоталась и охотно к нему прильнула.

— Ну вот, — растерялся он. — Вот и погуляли.

Они стояли в темноте, где-то между небом и землей, и гладили друг друга. У нюйки оказались очень нежные руки.

— Детки? — азартно предложила она. — Пять штук, да?

И на пальцах показала для верности. Это было... ошеломительно.

— Сразу пять не могу, — брякнул он от неожиданности. — Одного.

Нюйка буйно развеселилась:

— А я еще приду! Ты мне понравился. Пять, да? Обещаешь-не откажешься?

И прижалась так, что он понял: не отодрать и трактором.

Его накрыло таким желанием, что он стал быстро соображать, как же снимается ее комбинезончик. Потому что на ощупь получалось, что никак. Но если она предлагала, значит, существовал способ...

— Саша? — вдруг спросила она. — А почему ты предатель?

Очень серьезно спросила. Его словно ледяным дождем обдало. Он закаменел.

— Предатель, понимаешь-нет? — заторопилась она. — Принял чужих, потеснился и в свою жизнь впустил, и все тайны открываешь... Ты не боевик профсоюза, не брат? Тогда ты — предатель, да-нет?

Он аккуратно взял ее за кисти — нюйка рванулась в попытке освободиться — сжал... приподнял и отставил от себя. Вот так-то. Может, он и не специалист по их тайным боевым искусствам, но все же мужчина.

— Я — не предатель, — сказал он.

И пошел обратно к дому. А она так и осталась стоять на ночной дороге. Да и пусть.

Легкие шажки простучали за спиной.

— Лао Саша!

— Почему предатель?

— Но ты предатель, — виновато сказала нюйка. — Вот следи: чужих принял, информацию отдал? А информация — ценней всего! Чужие — не свои, а чужие. Враги, да-нет? А ты принял. Языку обучил. Точку входа дал. От полицаев укрыл. А мы твою работу заберем. Место займем, твоим детям не оставим. Традиции принесем, свои, правильные традиции. Выполнять вас заставим, почему нет? Нам надо, чтоб выполняли, чтоб своими традициями нам не мешали! Еще язык. Коды Арктура — удобные коды, простые, нам понятны. Чтоб учили, почему нет? Еще — администраторами станем, почему нет? Администратор... власть, решения, дюньга — все его. А ваше будет ничего.