Записывая описания технологического процесса в изложении ученика вальцовщика, по крупицам 'выдирая' полезную информацию, периодически сверяясь с 'Справочной книгой инженера', Павел Матвеевич подумал, что неплохо составить список, в котором бы фигурировали выдающиеся ученые, писатели, художники, промышленники, инженеры и изобретатели. Сказано-сделано, поздним вечером, вернее даже ночью. "заместитель" нагрянул на квартиру Ларионова и не слушая протестов денщика, разбудил командира. Тут уж пришлось Ларионову, зевая и пытаясь сосредоточиться, перебирать имена тех людей, кто был наиболее известен к шестнадцатому году.
Всплыли имена Толстого, генерала корпуса корабельной артиллерии Пестича, адмирала Бутакова, Менделеева, ... В конце концов, полковник пообещал завтра непременно распорядиться о том, чтобы все офицеры приняли участие в пополнении 'копилки' и отправился спать, пожелав инженеру "спокойной ночи" и распорядившись, чтобы "Савельич" устроил гостю спальное место. Денщик поворчал, но все сделал в лучшем виде.
* * *
Утром, после ночного затишья, бомбардировка возобновилась с прежней силой, а на Северной стороне Ремезов начал выполнять приказ командира полка. Подошли роты Владимирского, Одесского, Азовского, Модлинского, Архангелогородского, Полтавского и Кременчугского полков, довольно ослабленные потерями и следовательно далеко не полного состава.
Разбивка людей на роты и взводы была совершена достаточно быстро. Тут Ремезов решил воспользоваться знаниями, которые почерпнул из рассказа Ларионова, о разбивке новобранцев по гвардейским полкам. Выстраивали всех по росту, оказывались рядом московский мастеровой, вятский охотник, саратовский дворник. Все одеты самым разным образом. Вдоль строя идет командир гвардейского корпуса генерал Безобразов и окинув взглядом новобранца после секундной задержки говорит: "Павловец", "Семеновец". Два саженного роста преображенских унтер офицера, по описанию, выше самого Ларионова, с криком 'Павловец!', 'Семеновец!', бросали новобранца в руки приемщиков от полков'
Стараясь собрать в каждом взводе земляков хотя бы и из разного времени, Ремезов решил воспользоваться этим опытом, немного изменив способ отбора. Теперь он стоял и слушая крики офицеров видел, как быстро формируются новые роты.
— Псковские и новгородские ко мне!
— Саратовцы и казанцы!
— Вятские! Ко мне!
На такое интересное действие сбежались смотреть сначала мальчишки, потом к ним стали присоединяться обыватели.
Офицеры "предки", были приглашены Петром Ильичом в сторону. Он сообщил им, что проходить ускоренный курс обучения они будут под его и его ротных командиров началом. Представился, представил офицеров и стал знакомиться с новыми подчиненными.
* * *
— Господа офицеры! Все знают, каким путем мы попали в Севастополь? Если не все, то коротко это выглядело так. В тысяча девятьсот четырнадцатом году, Германия, Австро — Венгрия и Турция находясь в союзе, объявили войну России, Франции и Англии, которые тоже в тот момент были связаны союзным договором. В тысяча девятьсот шестнадцатом году, наш полк шел на фронт, шел в буквальном смысле. Шел, шел, зашел в лес, а вышел уже здесь. Большего я объяснить не смогу. У вас есть пять минут для вопросов.
— Господин подполковник, — вперед выступил капитан с галунными погонами на мундире. Красный воротник с золотыми петлицами, по моде предыдущего царствования едва не достигал его ушей: — Все мы, конечно, имеем много вопросов, за пять минут, на них не ответишь, но я думаю, что у нас еще будет возможность все узнать подробно.
— Согласен с Вами. Тогда к делу. Господа пройдемте сюда.
Ремезов показал на наспех сколоченный стол, на котором лежали разобранные трехлинейная винтовка, револьвер 'Наган', и ручной пулемет 'Льюис'. Там же лежал распечатанный патронный 'цинк'.
— Располагайтесь полукругом господа, чтобы всем было хорошо видно. Сейчас, нестроевые готовят нам место для занятий, но время дорого, и не будем его терять.
Офицеры распределились полукругом от стола, с интересом рассматривая оружие.
— Для того, чтобы осознать каким кратким будет наш 'курс наук', я скажу, что на подготовку подпоручика, младшего ротного офицера, в наше время, в военном училище предусмотрен двухгодичный срок обучения. На подготовку прапорщика пехоты, в военное время, отводится три месяца. Мы должны пройти курс, в три дня.
Разом раздались голоса. Обстрелянные, опытные офицеры, выразили свое недоумение и удивление в выражениях иногда далеко не принятых в обществе.
— Согласен, это очень мало. Но! У нас нет необходимости учить вас правилам чинопочитания, нахождения в строю, прочим немаловажным аспектам повседневной службы. Вы их и так знаете. Вы уже не один раз побывали в деле, и значит люди обстрелянные. Моей задачей является дать вам тот необходимый минимум знаний, который проистекает из изменившихся условий ведения боя. По мере рассказа у вас будут возникать вопросы, прошу, не стесняйтесь их задавать. Порядок будет такой. Сначала, я расскажу вам о новом оружии. — Ремезов взмахом руки обвел лежащие на столе образцы.
— Когда вы изучите его, я расскажу, как его применять в бою. Основное время у нас займет изучение вот этой книжечки. — Подполковник достал из полевой сумки 'Наставление для действия пехоты в бою' и показал её всем присутствующим.
— Потом мы решим несколько тактических задач, в последний день проведем батальонное учение. Вопросы?
— Господин подполковник! Нельзя ли нам переписать содержание этой брошюры?
— В этом нет необходимости. Каждый из вас получит личный экземпляр в свое время. Основные тезисы достаточно просты, и их легко запомнить.
— А когда мы сможем их получить?
— Как только их напечатают. Записи делать не надо, полученные брошюры, ни в коем случае не терять, никому не показывать. То, что в них написано, такое же оружие как и то, что лежит перед вами.
— Господин подполковник, капитан Селуянов, командир роты Модлинского пехотного полка. Позвольте спросить, почему Сибирская бригада, обмундирована столь странно? В форму, совершенно не различимую на поле сражения?
— В то время, из которого прибыла бригада, на поле боя нет необходимости выделяться, чтобы полководец издали видел положение своих войск. Наоборот, чем менее будет заметен солдат или офицер, тем больше шансов у него остаться в живых. Бои и сражения, выглядят в наше время совсем по-другому, нежели сейчас. Сплоченный удар в штыки, скорее исключение, чем правило. Нет необходимости сблизиться с противником, чтобы одержать победу исключительно в рукопашной схватке.
— Значит завет генералиссимуса Суворова, что "пуля дура — штык молодец" забыт?
— Ничуть! Великий Суворов говорил: "Пуля обмишулится, штык не обмишулится. Пуля дура, штык молодец". Что это значит? Во времена князя Италийского, после одного-двух залпов, войска старались сойтись в рукопашной схватке. В наше время, из которого мы попали в Севастополь, в рукопашном бою, сиречь штыковой схватке, сходятся только те солдаты, которые не перестреляли друг друга, при сближении. Никто не отрицает важности умения вести бой грудь в грудь, штык на штык. Но основной упор делается на умение меткими выстрелами обескровить противника. Имея новое оружие, надо в полной мере использовать его дальнобойность. Имея форму, не выделяющуюся на фоне местности, как львы не выделяются на фоне пустыни, позволяет сблизиться с противником на дистанцию действенного огня. Для того чтобы не позволить врагу вести прицельный огонь, построение пехоты в бою, отличается от принятого сейчас. А покровительственная окраска формы, позволяющая оставаться малозаметным для противника, способствует уменьшению потерь. Для того чтобы все здесь присутствующие, могли в полной мере понять и осознать новые приемы ведения войны, надо будет внимательно запоминать все, что я вам буду говорить. Поверьте мне, за шестьдесят лет военное дело ушло далеко вперед, и неприметность обмундирования, только небольшая часть того, что вам предстоит узнать.
— Спасибо господин подполковник. Я не очень понял, но надеюсь понять в дальнейшем.
— Обещаю, ответить на все ваши вопросы господа, как только вы их зададите. Еще один момент. Вы господа должны пополнить батальоны бригады. Вам предстоит изучить за самое краткое время новое оружие, более скорострельное и дальнобойное, чем то, которое имеется у англичан и французов. Для сохранения жизни и поднятия боевого духа солдат под огнем противника, научиться командовать в наступлении рассыпным строем. У нас он называется цепь. Это не парная цепь застрельщиков. В обороне нужно научиться маскироваться, залегать, окапываться.
— Очень мало времени, господин подполковник! Прапорщик Явлинский, Владимирский полк.
— Да! Очень мало. Я уже говорил об этом. Но если очень надо, значит мы должны. Вы прервали меня, прапорщик.
— Простите господин подполковник.
— Третье господа, вам всем придется переодеть форму, чтобы затруднить прицеливание неприятельским стрелкам и облегчить себе жизнь. Сейчас, давайте займемся оружием.
Следующие три часа, офицеры, разбитые на четыре группы по десять человек, периодически переходя от одного стола к другому, по очереди учились разбирать и собирать винтовку и револьвер. Изучение ручного пулемета свелось к перечислению его характеристик, уяснению приемов его зарядки и разрядки, подготовки к ведению огня и прицеливанию.
Общий восторг вызывали унитарные патроны. Ремезову приходилось внимательно наблюдать, чтобы не дай Бог, при нажатии на спусковой крючок, в патроннике не было патрона.
— Господин подполковник! Поручик Афанасьев. Мы будем иметь возможность опробовать оружие? — Спросил, вытирая руки, молодой поручик Архангелогородского полка, и добавил совершенно по-мальчишески, — Уж очень хочется!
— В конце дня, оборудуют стрельбище и каждый из вас постреляет. Сейчас ваша задача научиться правильным приемам обращения с оружием.
Слушатели импровизированных курсов с азартом учились тому, что знал практически каждый рядовой перенесшийся в Севастополь из шестнадцатого года.
* * *
Обед, состоявший из двух блюд: щи с мясом и гречневая каша с маслом, поданный офицерам в солдатских котелках, был съеден ими с удовольствием, несмотря на всю необычность для них такой сервировки и меню. Интерес, ничуть не меньший, чем оружие вызвала полевая кухня.
— Вот господа, все очень просто, а никто до сих пор не додумался! Котлы, колеса, топка. Запрягли и поехали, солдаты идут, а горячая пища готовится. Встали на бивуак, извольте кушать.
— На сытый желудок и воевать приятней.
— Господин полковник, а в вашем времени, во всех армиях такие кухни?
Во время послеобеденного отдыха, подполковник как смог удовлетворил любопытство своих 'студентов'. Пока Ремезов отвечал на вопросы, подошедший фельдфебель нестроевой роты доложил, что место для проведения занятий подготовлено, господин подполковник 'могут распорядиться'. Ремезов 'распорядился' и слушатели заняли места за дощатыми 'партами'. Освободившийся стол, мгновенно был перенесен к новому месту занятий. Дерева в Севастополе не хватало, и его приходилось экономить.
Лекция о принципах современной войны, началась для слушателей неожиданно.
— Прежде чем я начну рассказ о действиях пехоты, извольте выслушать о месте офицера в бою и запомнить сказанное, как дважды два. Офицер не должен находиться впереди своих солдат! Только сзади.
— Господин подполковник! Вы, что же предлагаете нам труса праздновать?
— Отнюдь нет господа! Я исхожу из чисто меркантильных интересов.
— ?!
— Боевой порядок, в котором офицер находится позади, наиболее устойчив и управляем. В шестнадцатом году, никому в голову не придет ходить в атаку колоннами или густой цепью. Точно так же не ходят впереди солдат офицеры. Офицер перед строем, ведущий солдат вперед с картинным размахиванием шашкой, первый и будет убит.
— Или ранен.
— Или ранен. Но это несущественно, главное он выйдет из строя, солдаты останутся предоставленными сами себе, приказ не будет выполнен.
Раздались голоса:
— Но перед атакой офицер назначит себе заместителя господин подполковник.
— Стоимость подготовки солдата и офицера разнятся ...
— Разве можно равнять жизнь офицера и солдата?
— Находясь позади стрелковой цепи ...
— Я сказал о том, что офицер должен находиться в тылу боевого порядка вовсе не потому, что он господин и его жизнь столь ценна сама по себе, а солдат много и их не надо так беречь. Прежде всего, выход из строя командира, будь то его смерть или ранение, это потеря управления ротой, что чревато поражением или отступлением. Заместитель, даже если он окажется толковым и распорядительным начальником, вряд ли сможет заменить опытного командира. Это как разница между стальной и деревянной лопатой.
Офицер имеет больше опыта и знаний, лучше подготовлен к управлению боем. Проще говоря, смерть одного офицера влечет за собой смерть нескольких десятков солдат роты. За гибель старшего офицера полк расплачивается уже сотнями солдатских жизней. Таким образом, жертвенность офицера может обернуться не выполнением приказа, бесполезной гибелью людей и торжеством неприятеля.
— Господин подполковник! Подпоручик Зорич, разрешите вопрос?
— Спрашивайте поручик.
— В чем же меркантильность Вашего утверждения?
— Меркантильность, состоит в том, что сберегая командиров, сберегаем солдат. Сберегая солдат, особенно молодых, можем надеяться, что они впоследствии женятся, и будут иметь детей. Чем больше подданных в Империи, тем больше налогов можно собрать, чем больше налогов, тем больше денег и богаче Империя. Чем она богаче и больше население в ней, тем меньше хочется кому-либо напасть на неё. Значит, будет меньше войн, потерь и расходов.
— Но почему в Ваше время господин подполковник, так не хватало офицеров? Ведь многие из тех кто оказался здесь, насколько я понял, не кончали военных училищ. Простите, не представился капитан Лечицкий.
— Армии стали массовыми, исход войны уже не мог быть решен в одном генеральном сражении. Он не мог быть решен даже в нескольких сражениях. Армии в несколько миллионов солдат не могут быть побеждены в короткое время. Война приобрела затяжной характер. И потери в первую очередь понес кадровый состав.
— Но почему?
— Простой пример. В начале войны четырнадцатого года, возглавляя атаки своих рот, батальонов и полков, офицеры гибли совершенно бесполезно. К пятнадцатому году, кадровый состав офицерского корпуса, составил не более двадцати процентов. Кадровых офицеров заменяли выпускниками школ прапорщиков, то есть офицерами военного времени. Потери в пятнадцатом году составляли, даже при условии, что не хватало снарядов, да и просто винтовок, такое количество людей, которого не имел неприятель.
— Но ведь их, же тоже учили!
— Совершенно глупая бравада кадровых офицеров, которые бесполезно гибли в боях, привела к таким потерям. Мальчики, ставшие офицерами, после школ прапорщиков, умели хорошо умирать, но командовать своими людьми не умели. Опыта у них не было никакого. А чем дольше офицер выживает на войне, то есть набирается опыта, тем больше сберегается солдатских жизней.
