Невозвращенцы. Часть вторая

— Да я! — ухмыльнулся голос из глубины и на свет, склонившись, вылез солдат.

И Максим понял, что дело плохо. Это действительно был его старый знакомый — Федор. Тот самый, которого он подсидел с мягкого интендантского места еще на Земле. Максим попытался вырваться, или хоть откинуться подальше, но не тут-то было. Азеры держали его крепко.

— Здравствуй, земеля. — еще шире ухмыляясь приветствовал его Федор.

— Ээ... Привет... — проблеял испуганный Максим.

— Что, пацан, не рад меня видеть?

— Да, нет, что ты. Рад.

— Вот как хорошо. А уж как рад тебя я. Это что-то... — и кивнул своим азерам, чтобы Максима притянули повыше.

— Ты, земеля, не прав был. Признаешь?

— Да. не прав, признаю... — сглотнул Максим появившийся от страха тугой комок в горле.

— Ну а раз признаешь, то надо как-то урегулировать наш вопрос, не так ли?

— Наверное, да. Только чо ты хочешь? Денег у меня нет — все спустил за зиму...

— Наверное... А еще заплатить хотел... Раз хотел — значит есть чем. Ты так, похоже, ничего и не понял... — Федор подошел к бортику, схватил буквально распятого в воздухе за воротник двумя руками и резко дернул на себя. Всякая веселость исчезла и злым, со сдерживаемой злобой, голосом Федор продолжил. — Ты, сука, меня заложил и подставил. Кинул на бабло. И что, думаешь, я с тобой нянчиться буду? Гони деньги, быстро!

— У меня ничего нет, я же сказал. И вообще, я щас закричу, и тебя...

— Сука! — отпустил его Федор и чуть подался назад. — Закричит он... На! — с этими словами он размахнулся и со всей силы ударил Максима ногой в голову. Жесткая подошва армейского ботинка прошлась по лицу, сломала и свернула на бок нос, порвала щеку, превратила губы в кровавую лепешку и чудом только не выбила зубы. Кавказцы отпустили руки и тело с глухим стуком упало на землю.

— Обыщите его, — в полубессознательном состоянии услышал Максим голос Федора, и чьи-то руки зашарили по его карманам. Чисто инстинктивно руки дернулись и сжались на мешочке с золотом, и Максим услышал слова:

— Еще трепыхается — вырубите его, наконец, посмотрите у руки, что там, оттащите вон в сторону и прикройте чем. Валим уже скоро.

Выключившего его сознание удара Максим уже не почувствовал.

Очнулся Максим уже ближе к вечеру. Ясное сознание пришло не сразу. Сначала вспомнилось имя, потом где и кто он, потом та "жопа", в которую он попал. С первой попытки открыть глаза Максим не смог. Что-то засохшее на лице мешало этому. Протянуть руку и протереть глаза он тоже не смог, его тело было чем-то завалено. Максим уже почти разлепил губы и хотел позвать на помощь, но пришедшая в голову мысль, что придти на помощь ему могут те ужасные всадники, и какую именно "помощь", к примеру ножом по горлу, они ему окажут, заставила закрыть рот. Через некоторое время, наощупь определив, что завален каким-то мусором и тряпками, Максим смог подтянуть к голове руку и протереть, а скорее продрать, глаза. Теперь дело пошло быстрее, и вскоре Максим смог подняться на ноги. Его качало.

Вокруг не было ни души — ни друзей — ни врагов. Городок был весь в дыму — похоже часть домов сгорела, а часть осталась невредимой — видимо их хозяева смогли отстоять, и судя по слышным где-то к югу одиночным винтовочным выстрелам, продолжали это делать.

"Отсюда надо валить!" — подумал Максим. — "Но куда? На юг? Там вражеские города. На запад — тоже, на восток — сплошные пустынные леса... Идти можно только на север, там есть то место, через которое мы сюда попали. И есть шансы, что я смогу пройти обратно. Хватит с меня этой службы, лучше дезертировать, чем быть убитым своими, а равно и чужими солдатами ради грошового мешочка золота. Но дойти я не смогу. Туда только на машине ехать. Или плыть. Поэтому, надо идти к реке, там взять лодку, я думаю их не угнали, и плыть потихоньку на север".

Размышляя таким образом, Максим продолжал оглядываться по сторонам. Наконец, приняв решение, он перед уходом решил подготовиться к предстоящей дороге. Двери казарм были открыты, Максим спокойно зашел и начал выбирать себе снаряжение для долгого пути.

"Так... Сначала оружие. Автомат вот есть. Теперь надо найти патроны... Вот они, и магазины запасные тут же. Думаю, "цинк" с собой тащить, это слишком, да и можно не успеть снарядить... Но вот пять магазинов, как минимум, полных иметь надо бы. От всякого зверья, что двуного, что четвероногого, отбиться хватит. А от врагов посильнее — река спасет. Теперь, еда. Сухпаек брать все равно надо, хотя по вкусу он..., ну понятно какой. В крайнем случае, можно охотой добить рацион. Не..., охотой с лодки, не получиться. Значит рыбалкой, вот и леска с крючками. О даже целый спиннинг! Хотя... Весь его, хоть он и складной тащить глупо, только мешаться будет, а вот катушечку с леской и крючками взять надо... Черт — не пролезает блесна и крючки сквозь кольца — ну обрезать снасть нафиг — потом обратно привяжу... Ну соль вот, и сахара взять — самое то что надо. А теперь — руки в ноги и бегом, бегом отсюда!"

Город казался вымершим. Сначала Максим осторожно крался от дому к дому, но потом, поняв, что ничего страшного нет, побежал быстрее. Наконец он подошел к месту боя. Выглядело это настолько ужасно, что Максим не смог сдержать рвоты. Сплюнув с языка оставшийся привкус желчи и аккуратно, чтобы не потревожить раны, вытерев с губ остатки слюней, Максим разогнулся и стал рассматривать поле боя. Вся улица была усеяна трупами. Если в конце улицы еще были аборигенов, то ближе к середине на земле лежали уже сослуживцы Максима. Два задних грузовика сгорели, распространяя вокруг себя смесь двух тошнотворных запахов — едкого запаха жженой резины и приторно сладковатого запаха горелого мяса.

Максим, вспомнив кое-что, остановился и вернулся чуть назад, туда, где лежал с разрубленной головой капитан. Аккуратно, стараясь поменьше прикасаться к трупу, Максим обыскал его, пока не нашел то, что искал. Ту долю добытого золота, которую курьер вез Седенькому.

"Ха! Я опять богат! Здесь около килограмма. Это мне удача привалила" — мысленно усмехнулся Максим. Он отошел от лежащего на земле трупа и случайно бросил взгляд на валяющееся на земле свернутое боковое зеркало от грузовика. Нагнулся, поднял его, посмотрел на свое отражение и с глухим вскриком отбросил его подальше. Увиденное его поразило и испугало. Все его лицо превратилось в кровавую маску. Глаза были покрыты струпьями засохшей на коже крови, неудивительно, что они не открывались. Максим бросил взгляд на свои руки, которыми он протирал глаза и увидел под ногтями темно бордовую полоску засохшей крови — его крови. Губы распухли так, что даже не было видно его щегольских усов и бородки. Но самое страшное — нос. Из остренького, с небольшой горбинкой, что вместе с усиками и бородкой предавало Максиму аристократичный вид, он превратился в нечто огромное и круглое — на пол лица.

"Как такое может не болеть? — спросил себя Максим, и организм, как будто услышав его вопрос, ответил ему дикой болью по всему лицу. — Ну погоди, Феденька, сучара! Мы еще встретимся!" — заскрипел зубами Бубнов.

Накинув на плечи рюкзак и повесив автомат на шею, Максим отправился в дорогу. Тихонько прошел через распахнутые настежь ворота Городка (створки ворот и косяки подпирали сваленные кучи дров, которые маскировали местных и, заодно, мешали быстро закрыть ворота, если бы это было кому делать) и быстрым шагом, озираясь и держа автомат снятым с предохранителя, отправился в лес. Идти по дороге он побоялся, и осторожничая, свернул в лес.

Идя по лесу, да еще в сумерках, Максим не смог удержать направление. Было пасмурно, солнца не было. На следующее утро солдат пошел не к реке, а почти параллельно ей на юг, и все остальные дни, озаботившись о сохранении направления, шел именно в ту сторону.

На третий день Максим вышел наконец-то к реке, уже понимая, что заблудился. Причем вышел он не к реке, она обнаружилась потом чуть дальше, а к небольшому костру, у которого грелись несколько солдат. Оказывается, мысли о дезертирстве приходили не только в его голову. Эта группа, отрядом это назвать было нельзя, скорее банда, состояла из пятнадцати человек, в основном из солдат второго полка. Большинство чудом уцелели в бойне на основных позициях полка, трое, как и Максим, сбежали из Городка, а двое вышли из леса с западной стороны и рассказали о бое, в котором участвовало подкрепление.

Именно эти двое бойцов, звали их Сашка и Яр, начали прививать некоторое подобие дисциплины, правда не всегда успешно. Солдаты бывшего второго полка и с самого начала мало напоминали солдат, а уж теперь и вовсе все больше и больше — бандитов. Беглецы из первого полка предложили поочередное приготовление пищи и рубку леса для постройки плотов, они учредили патрули, в которые поначалу, испуганные "туземцами" ходили регулярно все. Позже, когда эмоции чуть подернулись пеленой памяти, в патрули стали ходить только эти двое.

Вполне логичным, что основную часть задержанных, чему очень завидовал Максим, который не любил перетруждать себя какой либо работой, привели именно эти двое (а завидовал он тому, что каждый найденыш обычно так или иначе проставлялся тому, кто его привел к людям). На следующий, после прибытия Максима, день патруль привел еще двоих солдат из первого полка, один из которых был инвалидом, в бою ему отрубили руку. Еще через день Яр привел еще одного отощавшего и грязного дезертира из второго полка. Но самую ценную добычу привел Александр.

Дело было уже к вечеру, когда подлесок раздвинулся и около стоянки показался один из бойцов патруля Александра. Вид у него был ошарашенный и какой-то странно плотоядный.

— Пацаны! Там такое.... — начал он, но большинство пацанов никакого внимания к нему не проявили. И не особого тоже. Каждый занимался своими делами: чинил одежду, болтал, лежал, и дела им не было до какого-то там караульного. Однако когда из леса раздалось конское ржание, все всполошились и потянулись за оружием.

— Тихо, пацаны, там Сашка туземцев поймал, ох он и везунчик. Первым значит будет...

— Где первым? В чем? — переспросил кто-то, и ответ не заставил себя ждать.

Сначала из леса вышли две оседланные лошади.

— Ого, колбаса пришла! — Воскликнул отощавший солдат, который в своем недельном странствии питался исключительно вегетарианской пищей.

— Это еще не все, и не главное... — продолжал, как опытный конферансье, нагнетать интерес патрульный.

Подлесок расступился еще раз и на землю около костра друг за дружкой, эффектно рассыпав при падении на землю свои длинные черные и светлые волосы, вылетели вытолкнутые сильной рукой две молодые женщины, даже скорее девушки, одетые в местную одежду и кольчуги.

Глава 21. Ярослав

Над костром повисло ошеломленное молчание, которое вскоре взорвалось кучей скабрезных комментариев.

— Чур, на блондинку я первый!

— Черненькая моя!

— Нет моя!

— Вот б...я! Пошел на х.й! Я буду первым!

— Да я у.бу тебя щас! Сука!

— Б..я! Да я телки уже месяц не щупал!

— Давайте разыграем очередь!

— Тихо! — морщась, сказал Александр, но его никто не слушал. — Тихо! У нас проблемы.

Но его опять никто не услышал. Народ был объят похотью и совершенно не собирался ни на что больше отвлекаться. Пара человек уже расстегнула штаны, трое сцепилась в драке, еще двое уже начали раздевать пленниц.

Дмитриев, видя что его не слушают, перетянул со спины автомат, передернул затвор, поднял ствол вверх и выпустил короткую очередь. Стало тихо.

— Тихо! — еще раз повторил он. — У нас серьезные проблемы. Пока я их вел сюда, я их немного подопрашивал...

— Ха! Понятно как он их "допрашивал". А нам запрещает, сука! — начал злиться особо нетерпеливый.

— Тихо. Пленницы рассказали, что за ними идет охота. Около пяти сотен человек идет по их следу. Они нужны им живыми или мертвыми.

— Ну а нам то что? Мы то им не нужны...

— А то, — предразнил Александр. — Ты прав мы им совсем не нужны...

— А может это этим помощь идет, мы ими тогда прикроемся, еще может и выкуп заплатят. Раз пять сотен отрядили на поиски, значит они важные шишки.

— Правильно! — Поддержали умника несколько голосов.

— Дурак ты. Если бы это была им помощь, то они бы бежали к ним на встречу, а не от них, не так ли? И уж тем более бы они молчали, что за ними след в след помощь.

— Мда... Может ты и прав... И что ты предлагаешь?

— Надо срочно переправляться на тот берег. Речка в данном месте бурная, без плота или лодки на тот берег не переберешься. Это задержит погоню...

Ярослав в это время, как громом пораженный смотрел на девушек. Как же они были красивы, но каждая по-разному. Черноволосая была красива как огонь, и так же опасная. Высокая, наверное, не ниже Ярослава, стройная мускулистая, но от этого не менее женственная фигурка, темные глаза, в которых отражались языки пламени костра. Вид она имела гордый и независимый, более того — во всей ее позе читался вызов. Правильные, тонкие черты лица выдавили древний род, причем с некой толикой восточной крови, которая придавала девушке необычную привлекательность. Но некоторое подспудное ощущение, а Ярослав давно замечал за собой, что эти его неведомые шестые чувства его почти никогда не обманывают, говорило, что мужчины для этой девушки не более перчатки, которые надо одеть для какой-либо работы, а потом выбросить, и меняет она их с такой же скоростью. В общем — та еще стерва.

Вторую можно было назвать полной противоположностью первой. Если первая ассоциировалась у Ярослава с хлыстом, то вторая была беззащитным полевым колокольчиком. Она во всем отличалась от своей подруги. Ее нельзя было назвать толстой, но она была заметно полнее брюнетки, но при этом она не была развалиной — все выпуклости были соразмерны и гармоничны. Желтого цвета волосы до пояса укрывали ее фигуру. Лицо ее было еще почти детским, хотя телу позавидовали бы многие певички и телеведущие, да и вообще половина женщин. Но несмотря на то, что она была одета в кольчугу, весь вид ее выражал трогательный испуг и беспомощность, которая будила желание защитить, укрыть, спасти...

"Неужели я опять втрескался?" — задумался Ярослав. — "Неужели мне мало было того опыта? Все они просто бл..и и самки, которым нужен только толстый кошелек и большой х... Вон та черненькая — этого и не скрывает, с чисто женским интересом осматривая всех парней. Для нее предстоящее — просто забавное приключение, которое можно будет рассказать и чем похвастаться таким же как она, своим подругам. И даже особо не скрывает этого. А вторая? Неужели она такая же? И неужели я допущу, чтобы ее эта толпа изнасиловала? И я тоже присоединись к ним? И стану такими же, как они? Вот с такой вот похотливой мерзкой рожей, как у того? Или тупо-пропитой, как у этого? Этого я хочу для себя? И для нее?"

— А что, если по-быстрому..., и на ту сторону сбежать? За нами же не погоняться? — эта весьма здравая, хотя и омерзительная, мысль подлила масла в огонь беседы. Потихоньку Александр проигрывал это словесное сражение. На его стороне был только раненый Олег, да молчаливый Игорь. Максим тоже, хоть и смотрел с завистью на Александра, видимо слишком боялся погони, чтобы здесь задерживаться.