— Ба! Кого я вижу! Витенька! Ты ли это? Сколько лет, сколько зим! Как твои дела? — вытащив саблю, воин, бывший когда-то давно солдатом первого полка, окликнул своего собрата из второго.

— Че, ты кто? Откуда по-нашему базаришь?

— Не узнал? Это хорошо. Значит, долго жить буду!

— Б...! Я тебя помню! Ты тот сученок, что мне руку прострелил!

— Вот! Видишь. А я вот тебя сразу узнал. Понял намек?

— Че, п..к, перековался? Теперь своих режешь? С этими дикарями? Не по понятиям это...

— А ты зачем столько крови пролил? Неужели не мог грабить не так жестоко? Тебя когда Боги спроят за это, что ты ответишь?

— Да мне п...й! И на тебя, и на Богов твоих, и на прочую х..ню!

— П..й? Ну как скажешь!

Витя оказался никудышным фехтовальщиком. Даже будучи всего лишь дитем Перуна, волхв легко блокировал все его атаки. Даже странно, что с ним не могли справится дружинники князя. Пара подленьких приемов были легко разгаданы и парированы, а еще один, метательный нож, из-за резкого движения противника ударился в Ярослава "пяткой". Впрочем, затягивать бой тоже не имело совершенно никакого резона — это же не воин какой знаменитый, у которого можно поучиться, и не мастер былинный. Просто охмелевший от крови зверь в человеческом обличие.

Бой был закончен строго по науке. Резкий срыв дистанции. Обманный замах. Мгновенный разрыв дистанции от контратаки и тут же обратно, пока Виктор завис провалившись в ударе вперед. Удар по руке — обшитые кусками кольчуги перчатки сохранили врагу руку, но богато изукрашенный меч падает на землю, что, в принципе, уже не важно. Взмах, и только жутким усилием Ярослав смог довернуть руку, чтобы сабля ударила врага плашмя. Надо было кое-что узнать, да и легкая смерть — подарок не для бывшего однополчанина. Отвесив напоследок Виктору, как он и просил, смачного пинка по яйцам, волхв закончил поединок.

Бой закончился. На ошеломленного, полусогнутого от боли в паху, атамана набросились дружинники и быстро связали. Впрочем, при деле были все. Кто-то бинтовал раны друзьям, кто-то пара с горестью приводила в божеский вид единственного убитого — секира татя снесла ему полчерепа. Однако большинство занималось самым что и на есть приятнейшим делом — потрошила добро бандитов. Ведь по росской правде, все добро это теперь принадлежало тем, кто его отбил у татей. А еще часть воинов вырубала в лесу толстые колья. Для пленников...

Ярослав тем временем уже успел посмотреть через Правь на захваченных в плен. О чем пожалел — еще никогда ему так не было гадко. Души у этих людишек были омерзительного, серовато-желтого, гнойного цвета, в которых как куски говна плавали коричневые мыслишки. Человеку с такой душей Ярослав не поверил бы даже в ответе на вопрос, какого цвета снег.

— ... Еле сбежал от ромеев, всех там бросив. Потом немного поохотился около Прибытка. Понял — не мое это дело, шкурки бить. — Виктор отвечал как сомнамбула. Равнодушное отупение от страха за свою судьбу и сильная боль в отбитых тестикулах, сделала его очень покладистым. Костерок дружинники, чтобы железо калить, точно развели зря. — Решил вот банду сколотить. Сначала из наших. Потом, когда мало осталось патронов, и наши стали в боях быстро гибнуть, меня вон видишь тоже как-то зацепило, прибавились местные. Вот тогда и стал...

Слушать эту исповедь Ярославу было... ну совершенно равнодушно. Просто — никак. Он уже приговорил Виктора, который и по старым то законам был желанным клиентом любого суда, то что уж говорить про местный?

Планы дальнейшей дороги претерпели серьезные изменения. Командир дружины чуть ли не силой потащил Ярослава к своему князю. Зачем он там нужен, волхв так и не понял, но так как, опять же, ему было все равно куда идти, он согласился. Оставив Иву в ближайшей богатой деревне, щедро одарив на прощанье из трофеев, отряд насколько мог спеша, отправился дальше. Пришлось по дороге заехать к местному князю. Приняв богатые подарки (а зачем лишний раз давать повод для ссоры), тот только крякнул от досады, что упустил такой большой куш.

...В тот день, у дороги на месте боя, на толстых, заботливо затупленных кольях, остались висеть двенадцать живых тел. Времени, чтобы прочувствовать свое плохое поведение, им было оставлено предостаточно...

Глава 63.

— Чай не родич я тебе? — Удивился князь Володимир.

— Да кого ты, худородный, в братья зовешь! А даже и родич если, то тем более! Отдай!

— Но как же...

— Сам посуди! Зачем тебе тот лесок? Да и деревеньки те совсем у тебя обезлюдели!

— Тридцать крепких дворов, это что, по-твоему, обезлюдели?

— И еще, не забывай. Ты всю свою дружину, — на этом месте князь Ростислав немного поморщился, но все же продолжил, — положил в том походе на север. А я ведь тебя предупреждал! И прибытка ты особого не получил, и воев своих потерял...

— То ради Роси нашей! И не тебе, отсидевшемуся за чужими спинами, меня попрекать!

Ростислав побагровел. Правда, она действительно глаза колет.

— Как бы там не было, — зло прошипел князь, — дружина твоя новая, Володимир, не чета моей. А посему, — теперь князь уже ревел, — Отдай то что мое по праву! — и снова спокойным голосом, почти шепотом, проникновенно: — Не доводи до греха, сосед. Говорю тебе последний раз: отдай добром, иначе отберу силой! Не на твоей стороне она...

— Но кроме силы есть и Правда! — раздался от двери звонкий голос.

Князья настолько были сосредоточены на споре, переходящем в безобразную свару, что даже не заметили, как открылась входная дверь, и в горнице появились новые действующие лица.

— А это что за холопы? Ас! Карим! А ну-ка выкиньте их отсюда! Да и плетьми угостите, чтоб не жаловались на плохой прием!

— Кажется, мы не совсем вовремя... — неуверенно начал хорошо и богато вооруженный воин, явно командир дружины, но второй его тут же перебил.

— Наоборот, очень вовремя! — Ответил Ярослав. — И не надо играть, ты в этом плох, тебе далеко до волхвов. Ужель я не понял, что не просто так тащил меня за собой?

— Карим? Мне долго ждать?!! — проревел Ростислав.

Но верный Карим не смог ответить. На страже дверей его и товарища сменили дружинники князя Володимира. А наглых холуев выдворили на улицу пинками. Расстановка сил поменялась, и теперь хозяин мог говорить со своим названным гостем так, как он того заслуживает. В разговоре повисло молчание.

— Забыл ты, Ростислав, что не один я. Что есть родичи у меня и помимо тебя. И что в книгах бархатных я стою куда выше тебя. Так что есть, кому помочь мне. Не бросят меня в беде добрые родичи. Да и почто ты непотребство сие затеял? И что мне теперь с тобой делать? По праву сильного то! А? Дружина у меня теперь поболе и посильнее твоей.

— Прости сосед. Действительно, как навет какой на меня нашел. Ужель нам, родичам, стоит на бранном поле, а не за чарой беды наши счислять? — Пошел на попятную незваный гость.

— Очень удобная позиция, — влез в разговор Ярослав. — Как чуть что, так родич, а чуть раньше — так "отдай или силой возьму!"

Ростиславу кровь бросилась в лицо, он стиснул руку на богато украшенной харалужной сабле, но все же сдержался. Конечно, дело не в трусости, на убийство в гостях никто не решится, но... "А вдруг? Вдруг решится? Убьет меня и сына, а княжество мое себе присвоит? По праву родича?" — Князь Ростислав явно других мерил по себе. Да и, если честно, не очень то он и хотел всего этого. Да вот советник так медом все описал, что отказаться от соблазна было невозможно. "Ужо я ему устрою по приезду!"

— Да будет вам сор из избы выносить!... Что было, то было, да быльем поросло. — Пригасил готовую вновь начаться ссору Князь Володимир, явно не желавший эскалации конфликта. Свое отбил, а вот врагов плодить из соседей — глупое дело. — Прощевай, Ростислав, не люб ты сегодня мне в гостях.

— И тебе поздорову, Володимир.

Несмотря на неприятный, мягко сказать, разговор, хозяин вежливо проводил своего гостя до крыльца. Там ему подвели лошадь, Ростислав вскочил в седло и подъехал к своей свите. Здесь к нему первыми подскочили двое ближников и склонились к уху, что-то быстро и эмоционально обсуждая.

Первый, молодой парень, явно был сыном — почти точная копия Ростислава, только молодая. Второй же, богато одетый, с ленивыми движениями неплохого бойца, был советником не по семейному праву. Что сказал каждый из советчиков неизвестно, но, судя по тому, что сын отъехал от отца с досадливой гримасой, победил другой наушник. И те слова, которые вымолвил князь, ясное тому подтверждение.

— Вот значит как! Что ж, Володимир, попомнишь ты еще оскорбление это. — Пары минут хватило второму, чтобы полностью подавить все те чахлые ростки мирного решения конфликта. — Не всегда ты будешь в чести у своих родичей. Такой подлый и нищий мало кому! Поехали отсюда! Но мы вернемся, клянусь тебе, князь. И тогда ты проклянешь тот день, когда отказался от моего предложения!

Ярослав, любопытства ради решил посмотреть на уезжающих гостей истинным зрением, и обомлел. Ошибки быть не могло. В сердце второго советника бился знакомый черный комок! "Невозможно! Эмиссар Кровавого Бога! Пусть не посвященный, но все же... Откуда он может быть здесь, в самом центре княжеств? Это нужно обязательно проверить, и если мои предположения верны..." Волхв сорвался с места и бросился во след уезжающим.

— Стойте! Позволишь ли ты задать вопрос твоей челяди? — обратился он к князю.

— Ну, задай, волхв! — презрительно выплюнул Ростислав.

— Ты! Да ты именно ты! — Ярослав грубо указал пальцем на второго княжеского советника. — Ты! Произнеси молитву богам нашим! Хоть самую простую! "Боги мои со мной, я ваш верный сын!" Ну!

— Что этот смерд бормочет, князь?! Он отвык от вкуса плетей?

— Помолчи, Гельви. Произнеси молитву, и поехали. Когда мы будем здесь жечь, этот холоп будет твоим.

— Княже! Но по законам это, чтобы всякий худородный холоп ославил ближника самого князя. То оскорбление...

— Я уже понял. Говори и поехали...

— Нет, князь! Я оскорблен и хочу крови этого смерда!

— Не смерд я, змеепоклонник!

— Да как ты смеешь! — Гельви тронул своего коня и почти наехал на стоящего по середине двора Ярослава. — Соскучился по рабским баракам, тварь? Так я это тебе быстро обеспечу! Будешь жрать свое дерьмо и молить о милости хозяина!

Кровь бросилась Ярославу в лицо. Что поделать, но давно он отвык от покорности, став вспыльчивым, нетерпимым и нетолерантным, это если мерить по старым, земным меркам. А по местным — так вполне себе нормальным мужем, который может заставить ответить любого за свои слова. Или погибнуть при этом, но никак не сносить покорно.

— Что же ты так неправильно сидишь в седле?

— Что? — опешил на мгновение Гельви.

— Я слышал, что женщины ездят на лошади по-другому. — Похабно усмехнулся в лицо побагровевшему от ярости наушнику. — Ноги на одну сторону свесив. Принесите ему сарафан, а то почему-то баба одета по-мужски...

Бац! Только выработанная на тренировках реакция позволила Ярославу уклониться от удара мечом в ножнах, который хотел нанести Гельви ему по голове. Но совсем уйти не вышло — меч чувствительно ударил в плечо.

— Видели все! Он побил меня! Я требую поединка! — Закричал Ярослав.

— Видели! Он оскорбил меня непрощаемо! — Вторил, скрипя зубами, Гельви.

— Видели... Видели... Свидетельствуем!

— Освободите круг! — приказал Володимир.

— Молись, волхв. Я убью тебя сейчас! — спрыгнул с коня наушник, и сбросил с меча ножны.

Из-за ссоры молитва так и не была произнесена. Для себя с пониманием это отметили всего лишь несколько человек. В их числе были и оба князя, сделавших сразу же соответствующие выводы из этого. Но к судьбе волхва это не имело сейчас никакого отношения. Ему предстояло победить в поединке, и очистить душу человека от захватившего его зла. В этот момент Ярослав прочувствовал и осознал всю правоту инквизиторов, древних и не очень, как бы они не назывались. Те как могли боролись со злом, защищая простых людей от всех происков проклятого, за что на них сейчас вылито столько грязи.

Гельви довольно ухмыльнулся. "Не мытьем, так катаньем. Сейчас он убьет этого волхва, и встанет промеж князей кровь. Пусть не родич он, но все равно такое спускать нельзя — все отвернуться от такого человека, без всякой виры убийство гостя простить. Так что придется Владимиру идти походом на своего соседа, даже если Ростислав на время выйдет из под его контроля. А там заратятся, и крови уже будет столько, что не затереть. И если даже, каким чудом, убьют его, то будет тоже самое. Жалко конечно, но покровители останутся довольны, и не оставят его родичей там, на западе..."

Ярослав в это время отставил праздные размышления и вел с собой трудный диалог.

— Уж, ты с можешь дать мне силу, чтобы сделать так?

— Как? Ух ты! Да ты, я смотрю, легких путей не ищешь? Откуда в тебе вдруг появилась эта склонность к дешевым театральным эффектам?

— Ты тут не хохми. Дело не в эффектности, а в эффективности. Так сразу куча проблем снимается. Скажи, сможешь?

— Да, смогу. Но чтобы настроиться, нужно время. Две минуты продержишься против него?

— Не знаю. Постарайся.

— Хорошо. Выбора то уже у тебя нет.

Круг для поединка, как положено чертить углем, не стали. И так бой ведется серьезный, на смерть, бежать никто не станет. Больше никаких долгих приготовлений не было. Поединщики сошлись в центре двора по взмаху князя Володимира, все же это была его земля, и ему, если что, отвечать за все на ней происходящее и пред великим князем, и пред Богами, начался бой.

По идее, вооруженный одноручным прямым, обоюдоострым мечом (Это выдавало западное происхождение оружия. Прямые клинки ковать проще и дешевле, так как металл туда может идти худшего качества, чем на гнутые сабельные) Гельви должен был быстро проиграть Ярославу, вооруженному более современной саблей. Но лучшее оружие не дает обязательной победы своему владельцу. Гораздо большее значение имеет мастерство.

Гельви оказался настоящим мастером. Тому, как он играл клинком, могли позавидовать многие воины Перуна. Ярославу пришлось отбросить всякие мысли об атаке, и сосредоточиться только на защите. Но защитой поединок не выиграть... Гельви в свою очередь, после первого яростного натиска, чуть сбавил темп, и начал планомерно прощупывать оборону противника. От этих атак у Ярослава уже текла кровь из нескольких царапин, когда он умудрялся отклонить удар в самый последний момент. Впрочем, убедившись в низких навыках своего противника, Гельви не торопился заканчивать поединок. Игра с беспомощным противником его забавляла, тем более, что волхв попался сущий новичок. Тот забыл приготовить поле, закрыв его известной словесной формулой "то уж богам судети", так что Гельви в любой момент мог призвать своего бога, и получить силу и неуязвимость берсерка. Конечно, расплата будет жестокая, но это потом. Но здесь не понадобиться...

— Готов ты к встрече с Богами, холоп?

— Я. Уже. С. Ними. Виделся.

— Да? — Удивился Гельви, и легким финтом, обведя клинок волхва, рассек длинной царапиной тому ногу. — Значит, уже знаешь куда идти!