Безграничье. Тайна пророчества

— Нуара?..

— Нари Одана, не волнуйтесь, со мной все хорошо.

— Разумеется, иди, моя милая, — императрица попыталась не показывать, что расстроена, но это не укрылось от дочери, и девушка побледнела еще больше.

— Мама, не волнуйся, пожалуйста, — позабыв о приличиях, проговорила волшебница.

— Хорошо.

— Еще раз извините.

Когда Нуара вышла из-за стола, Наташа почувствовала, как рядом встрепенулась Фэналин, а затем последовал тихий шепот:

— Я должна с ней поговорить. Ты сама вернешься в комнату?

— Конечно. Я же не маленькая. Иди.

Скрипнул стул, когда Фэналин поднималась, и все присутствующие на мгновение затихли.

— И меня тоже извините. Мне нужно прилечь.

Императрица безмолвно кивнула, поняв, что задумала Фэналин и, не зная, стоит ли волноваться, или разговор с подругой наоборот поможет дочери.

— Большое спасибо за ужин, — благодарно улыбнулась Фэналин, склонив голову, и поспешила за Нуарой.

Наташа почувствовала страх, точно теперь осталась наедине с кровожадными врагами. Но все же присутствие Санмы немного успокаивало, да и императрица, наверное, не позволит обидеть ее, если кому-то, кроме Ода, придет это в голову. Хотя, кажется, все члены семейства более-менее благосклонно или скорее равнодушно настроены к ней, а, возможно, попросту умеют скрывать настоящие чувства.

* * *

*

— Нуара, подожди! — собравшись с силами, крикнула Фэналин и испугалась еще больше, когда подруга замерла, а потом медленно обернулась.

Девушка ожидала, что Нуара закричит, но дочь императрицы только молчаливо стояла и смотрела на нее, а в глазах читались знакомые пустота и горечь.

— Нуара, я хотела извиниться, — едва совладав с собой, выговорила Фэналин. — Знаю, я виновата, но прошу понять меня. Пожалуйста, прости меня. Я...

— Не нужно. Я просто не могу...

Сердце Фэналин так сильно стучало, что мерещилось это слышно всему Аларбо.

— Не можешь простить меня?

— Нет, не простить. Понимаешь, папа умер и я... Все остальное теперь меня не интересует. Только не сейчас. Не думай, что хочу поступить, так как ты со мной в свое время. Просто у меня нет сил.

— Но, Нуара, я...

— Помоги ему...

— Кому?

— Тенасу. Я так боюсь, что они убьют и его тоже. Пожалуйста, спаси моего братика.

Фэналин не знала, что должна ответить. Она понимала, что Нуара хочет, чтобы она дала обещание, но боялась, что не сумеет его выполнить. Да и к тому же Нуара требовала практически невозможного. Она просила подругу рискнуть своей жизнью ради Тенаса. Неужели обида, которую девушка нанесла Нуаре, стоит ее жизни?

— Фэналин, не слушай меня. Я понимаю, что не имею права просить о подобном. Это непростительно. Ты не должна рисковать собой ради него. Извини.

— Мы что поменялись ролями? — попыталась улыбнуться Фэналин.

— Я пойду. Очень хочу спать.

— Но...

— Спокойной ночи, — впервые повысила голос Нуара и, не дожидаясь ответа, стала быстро подниматься по лестнице.

Фэналин неподвижно стояла и смотрела ей в спину, не совсем понимая, что именно сейчас испытывает. В это мгновение страшно захотелось, чтобы ее кто-то обнял и пожалел. А еще волшебнице хотелось плакать.

* * *

*

Зера замерла у окна, ожидая, когда солнце уступит свой трон и на небесном склоне вновь появится луна. Девушка чувствовала, что наступил тот решающий момент, когда должна выбрать один из двух путей, лежащих перед ней. Она не знала, каким ей суждено пройти. Хотелось верить, выбрала тот, который ведет к дому, но сердцем чувствовала это далеко не так. Она уже ступила на другой путь — страшный, темный, непредсказуемый, устремляющий навстречу темному магу.

Нет, нет. Это неправда. Зера не должна даже думать о подобном. Должна быть равнодушной и сильной, чтобы в нужное мгновение сказать императрице "нет". Ее поведение, наверняка, разозлило Одану. Зеру удивляло, что ее до сих пор не выбросили из замка, как какую-то неугодную попрошайку.

Чем темнее становилось небо, тем больший страх испытывала девушка, понимая, что время не стоит на месте и скоро в ее дверь постучат. Но одновременно Зера радовалась луне. В данный момент она была единственной ее поддержкой, понимающей и всепрощающей подругой.

Девушка залезла на подоконник и стала ждать. Вслушивалась в тишину, ожидая услышать чьи-то шаги, а затем и стук в двери.

Вскоре стал чётно слышен стук каблучков. Сердце Зеры екнуло. Как можно тише она подбежала к двери и прислушалась.

Это была девушка, и она горько плакала. На миг Зера даже подумала, что это кто-то из избранных, но затем, благодаря вновь неизвестно откуда взявшемуся чутью, поняла, что девушка незнакомая.

В слезах волшебницы слышался надрыв, и Зере почему-то стало так жаль ее, что она едва удержала себя от того, чтобы открыть двери и попытаться успокоить девушку. Словно желая еще больше истерзать душу воансы, незнакомка остановилась где-то вблизи и ее рыдания стали более приглушенными, наверное, она закрыла лицо руками.

— Что же с нами будет? — послышался девичий голос. — Папа, как мы теперь без тебя? Мама так страдает. Ты видишь, я знаю. Помоги нам, пожалуйста. Спаси Тенаса. Папа... я так люблю тебя. Только сейчас поняла, как сильно и насколько ты мне нужен.

Больше она ничего не сказала и только плакала... А затем резко затихла. Будто застыла. Зера вскоре тоже услышала причину, которая остановила рыдание. На лестнице раздались новые шаги и принадлежали они уже нескольким волшебникам.

Когда они достигли коридора, послышался звук закрывающейся двери одной из комнат, в которой должно быть скрылась дочь императора Мэдвиса.

— Пока что, я не знаю какой сделать вывод, — сказал властный голос, скорее всего, принадлежащий старой женщине. — Они такие слабые. Особенно тларит Наташа. Я за свою жизнь выучила магию досконально и могу легко видеть ее в волшебниках. В тларит Наташе ее очень мало. К тому же, она не способна управлять даже этой крохотной силой. А об этой третьей особе я уж и говорить не хочу. Несомненно, она так же слаба, как и глупа.

— Я был прав? — с печальной насмешкой спросил мужчина.

— Мама, Кред, не говорите такого, — испуганно зашептала другая, более молодая волшебница. — Они избранные. И мы решили, что будем верить пророчеству. Так зачем сейчас затрагивать подобные вещи?

— Плама, я не говорю, что они не избранные. Но в магии разбираюсь, в отличие от тебя, и вижу, что им не справиться с темным магом. По-крайней мере, пока.

— Извините, но я так устала, — проговорил новый женский голос, настолько тонкий и нежный, что Зера даже удивилась, что такие бывают. — Мы с ребеночком хотим спать, так что я вас оставлю.

— Андиат, дорогая, мы с Пламой тоже идем спать, так что можешь забирать Креда с собой. Нам не о чем говорить. Пока что, ничего не ясно. Воанса должна сделать выбор. Но, кажется, третья избранная возомнила о своей персоне что-то невероятное, — старая волшебница произнесла последние слова очень громко, будто умышленно, желая, чтобы кто-то еще, кроме собеседников, услышал их.

— Мама!

— Пламмета, я никогда не буду молчать, если подобные ей личности смеют играться с императрицей, будто она ей ровня. И к тому же никогда в жизни не терпела подслушивание. Упасть до такой низости!

— Мама!

— Спокойной ночи, Кред, Андиат. Я тоже очень устала. Как жаль, Плама, что ты — повторение своего отца, а не мое. Он был тем еще простофилей.

— Спасибо, мама, я тоже тебя люблю. Спокойной ночи, — будто ничуть не обидевшись, ответила Плама.

Больше Зера ничего не слышала. Она приросла к двери, хотя хотела бежать. Спрятаться под кроватью от старой женщины, ее зоркого ока и острого уха. Девушка почувствовала, что щеки пылают огнем. Ей стало стыдно, как еще не было никогда. И страшно обидно. Старая волшебница говорила о ней так, будто Зера невоспитанная девка... Воанса. Это ведь почти тоже самое. Разве подобная ей заслуживает хотя бы каплю уважения? Да ведь она ничто, у нее не может быть чувств. А поэтому зачем заботится о своих словах и чувствах воансы?

"Она так же слаба, как и глупа".

"Пусть думают, что хотят. Ничто не помешает мне сделать то, что я считаю правильным, — напомнила себе расстроенная девушка, но короткое воспоминание промелькнуло в ее голове, и она с большим трудом заставила себя забыть его. — Даже ее слезы!"

Зера умышленно терзала себя словами старой волшебницы, чтобы еще больше взбудоражить обиду и усилить решимость. Небо даровало жизнь только для нее самой, и она никому ничего не должна. Зера не будет рисковать собой для кого бы то ни было. Даже для маленького невинного мальчика.

Но как же трудно убедить себя в этом!

Слух Зеры потревожил посторонний звук, и девушка замерла, прислушавшись. Когда стук повторился, почувствовала, что ноги подкосились от нового страха. Хотя стук был тихим, едва слышимым, показалось, что он громче гонга. Неужели это стучат к ней? Да, бесспорно. Стук повторился в третий раз. Только более быстрый, настойчивый... нервный.

Поначалу Зера рванулась к двери, но затем ноги самовольно остановились, и она испуганно сжалась. Но почему девушка боится теперь? Нет, она не будет бояться и сделает то, что собиралась!

Снова раздался стук. Зера вздрогнула, чем вызвала злость на саму себя.

— Да? — тихо спросила она через двери.

— Это императрица Одана, — ответил ей глухой и обессиленный женский голос.

Дрожащей рукой Зера нащупала холодную ручку и провернув по спирали, толкнула тяжелые двери.

Тонкая фигурка, представшая перед девушкой, была скрыта под широкой, темно-красной накидкой, и только яркие синие глаза, необычайно большие на исхудавшем лице, виднелись из-под нее. Сейчас перед Зерой стояла не сильная императрица Эйвелиса, а простая женщина и мать.

— Я войду? — намекнула императрица на то, что девушка закрыла собой проход. — Ты позволишь? — с мягкой улыбкой спросила она, отбросив манерное "вы", и Зера стало немного легче, словно этим императрица выказала ей свою дружбу и поддержку.

— Извините, — запинающимся языком ответила она, отступив в сторону.

Императрица прошла к окну и, ненадолго застыв там каменным изваянием, обернулась и снова посмотрела на Зеру. На миг девушке показалось, что на нее смотрит мама. Наверное, все матери одинаковы, какую бы ступень в магическом или сословном кругу не занимали. В их глазах всегда читается тревога за свое дитя, а у императрицы тревога вытеснила все остальные чувства. Чудилось, она только и жила этой тревогой.

Будто почувствовав, как сильно нужна Зере, из-за спины императрицы вынырнула луна, и ее яркий золотистый свет ореолом обвил фигуру волшебницы, может быть, тем самым пытаясь подсказать ответ.

— Я согласна, — тихо прошептала Зера и расплакалась.

* * *

*

— Если тебе хватило сил согласиться выполнить веление пророчества, то сделать подобную глупость, ты просто обязана, — твердо сказала себе Зера, но, когда в дверную щель просунулась рыжеволосая головка, поняла, что бледнеет.

— Зера? — хотя они прежде никогда не виделись, баронесса поняла, кто стоит перед ней.

— Да. Фэналин?

— Проходи, — девушка улыбнулась такой мягкой и доброй улыбкой, что Зера сразу же забыла о страхе.

Фэналин еще больше открыла дверь и Зера увидела Наташу, стоявшую за спиной волшебницы. Она не знала, что должна делать и говорить и только улыбалась, ощущая странное чувство родства с этими чужими волшебницами.

— И что Од? — прикрыла за Зерой двери Фэналин и кивнула Наташе. — Рвался тебя к комнате провести?

— О да, — вздохнула Наташа. — Я бежала оттуда без оглядки. Как-то и дорогу сама нашла.

— А Од, это? — осторожно спросила Зера, не зная, имеет ли право задавать подобные вопросы.

— Ууу! Од это наш принц!

— Фэналин!..

Глава 9

Вторая смерть

Ночь 20-го дня арка Ликвара V.

Аларбо, Коанор.

Громкий, полный ужаса, женский крик пронзил ночную тишину и, обрушившись на замок и его жителей, безжалостно вырвал из объятий сна, перенеся в темную, необычайно холодную для лета ночь.

Крик повторился снова. Захлопали двери. Послышались взволнованные голоса, топот ног.

— Что случилось? — спросила Зера, выскочив в коридор и едва не столкнувшись с Наташей. — Ой, извини.

Вновь хлопнули двери. Это была заспанная Фэналин.

— Что это было?

По коридору бежала служанка. Она несла какие-то баночки, наполненные различными жидкостями. По щекам текли слезы, губы что-то шептали.

— Что? Что случилось? — остановила служанку Фэналин.

— Она... она...

— Что?

— Там... там она...

Перепуганная девушка с трудом могла говорить, но Фэналин все равно пыталась заставить ее ответить и с угрозой в голосе выкрикнула:

— Говори! Живей!

— В комнате наследника... — единственное, что смогла произнести заплетающимся языком служанка, но и этого уже было достаточно.

Коротким кивком Фэналин отпустила служанку, и сама поспешила за ней.

— Вы почему встали? — остановилась она, поняв, что Наташа и Зера не сдвинулись с места. — Идемте же!

— Я не могу, — глухо прошептала Зера.

— С ума сошла? Ты дала императрице Одане свое согласие.

— Идем, Зера, — схватила подругу за руку Наташа, и воанса безвольно последовала за ней.

У покоев наследника престола было настоящее столпотворение. Здесь находились почти все слуги и члены императорской семьи, кроме самых младших. Волшебники выглядели испуганными и растерянными.

— Неужели наследника убили? — очень тихо прошептала Наташа. — Мы опоздали?

Фэналин отрицательно покачала головой:

— Надеюсь, нет. Служанка говорила о ней. Только вот о ком.

— Императрица? — непроизвольно прошептала Зера, но баронесса так на нее глянула, что девушка едва не откусила себе язык.

— Нари Санма! — громко позвала Наташа, заметив в толпе беловолосую женщину, в бледно-розовом пеньюаре похожую на привидение. В этот миг она говорила с придворным лекарем Тараусом, который что-то тихо и сокрушенно шептал ей.

Волшебница обернулась, но ничего не ответила, а лишь жестом велела девушкам войти в комнату Тенаса. На короткий момент она задержала свой взгляд на Зере, отчего девушка почувствовала, как слабеют ее колени, и схватила Наташу за руку, ища поддержки.

— Не бойся, — сжала ее ладонь эрниа. — Сейчас нужно бояться другого. Идем, Зера.

— Я...

— Наташа, Зера, необходимо поторопиться, — подтолкнула их в спины Фэналин. Девушку разозлило, что в этот момент Зера может думать о себе, в то время как недалеко от них стояла Нуара, по щекам которой струились слезы. Потому пропустив их вперед, тихо подошла к дочери императрицы и замерла. Фэналин осознавала, что должна попытаться как-то успокоить ее, но все слова будто исчезли, и она только беспомощно смотрела на терзания волшебницы.

Почувствовав ее присутствие, дочь императрицы подняла на девушку горький взгляд.