Ученик-ориджин_версия

Что странно, особой близости между ними я не вижу. Нет, они явно хорошие знакомые, что понятно, после моего ухода они встречались на каждом турнире. Но никакой близости выше того я не вижу. Это... радует.

Отметившись, и сорвав очередную партию удивленных шепотков от моей фамилии, прошли в зал.

— Мори-сан, ваш номер — семнадцать. — ого. Засунули в самый конец.

Старики хотят увидеть шоу.

— Шестнадцать. — Ёсио ответила на мой вопросительный взгляд.

— Пятнадцать. — понятно, всех ключевых исполнителей оставили на потом и столкнули лбами.

В общем то, честно по отношению к остальным — их игра не будет контрастировать с нашей, и они сорвут свою часть оваций.

Я сел прямо на пол у стены. Пальцы отбивали первые такты мелодии.

— Волнуешься? — Кагэки трясло. Пока что слабо, но уже было заметно.

Вряд ли он сам это понял, но на него явно наступал мандраж.

— Немного. — если я проиграю — путь на сцену для меня оборван, но черт побери, тут нет ничего опасного.

По крайней мере, никто не будет меня за ошибки бить.

— Я тоже. Черт, у меня ведь никогда не тряслись руки! — ну надо же, как его колотит.

— Будешь? Не алкоголь, но сам знаешь, перед выступлением нельзя. — просто мое любимое молоко из пакетика.

— А давай! — парень, встряхнув головой, залпом выпил весь пакетик.

Ёсио ушла переодеваться, так что мы сидели вдвоем.

— Акахито... — я вздохнул.

— Да? — парень странно напрягся.

— Смотри на мое выступление. Пожалуйста. — Э?

Наверное, мое удивление отразилось на лице.

— Хорошо, Кодзима-сан. — он кивнул.

Конкурс начался, и мы подошли к экрану телевизора, на который транслировали выступления.

Они... Не впечатляли. Красиво, технично, но без особых изысков или повышенной сложности. Мелодии выпадали из памяти сразу после конца игры. Очень, очень неплохой уровень, но если все сыграют так же — победитель будет определятся личной благосклонностью жюри и количеством допущенных микро-ошибок, так как выделить хоть кого-то из четырнадцати исполнителей не получалось.

— Кагэки Кодзима , ваша очередь. — он, чуть побледнев, встал.

Усмехнувшись, хлопнул его по плечу. И чего его так трясет?

Парень ушел по направлению к сцене.

— Он делает это для тебя. — раздался голос стоящей рядом Ёсио .

Мы остались вдвоем — остальные уже отыграли и предпочли уйти из зала ожидания.

— Что? — я действительно не понимал того, о чем она говорит.

— Когда ты ушел со сцены, ни один из нас так и не успел победить. Для Кагэки , привыкшего во всем быть первым, это было ударом. Он решил превзойти тебя, для этого и пришел сюда, хотя и выиграл Това Хол в прошлом году. — какой меланхоличный голос.

— Вот как... — мне стало интересно.

— И ты тоже? — девушка уж очень холодна, даже забавно подразнить.

— Конечно нет, Мори. И обращение на ты еще нужно заслужить. — сказала, как обрубила.

Даже жаль.

К слову, девушка уже переоделась в красное платье, и выглядела очень, очень привлекательно.

— Как будет угодно, Уэно-сан. Вы это, разумеется, знаете, но вы выглядите обворожительно. — она только отвернулась, слегка покраснев.

Кагэки , тем временем, вышел на сцену.

И с первых нот стало понятно, что Ёсио имела в виду.

Дрожать парень перестал как только сел за инструмент. Будто весь мандраж отрезало. Мне бы так.

И с первых нот — бешеный темп. Яростная игра, крайне сложная и эмоционально, и чисто технически. Сложные места, обычно вызывающих трудности даже у опытных музыкантов, он даже не замечал, будто летая по мелодии. Меняя ее, подстраивая под себя и усложняя еще сильнее. [здесь должны быть сложные музыкальные слова]

Не уверен, что смог бы повторить. Сыграть по нотам — да, с некоторой подготовкой. А вот повторить... Вряд ли. Импровизации создаются под влиянием момента, и их не всегда способен сыграть второй раз даже создатель, что там говорить про других музыкантов.

— Кагэки даже должен сказать тебе спасибо — без твоего примера перед глазами он бы не добился таких успехов. — я не нашел, что ответить.

Парень поклонился публике и пошел в зал ожидания, рухнув на пол, как только дверь за спиной закрылась.

— Ты видел это, Мори! — несмотря на плачевное состояние, парень кричал.

— Да, Кодзима-сан. Великолепное выступление. — я говорил совершенно откровенно, но парень все равно смутился.

— Уэно-сан, ваша очередь. — девушка кивнула и, не смотря на нас, вышла из зала.

С трудом вставший Кагэки кивнул на экран.

— Знаешь, Акахито, а ведь у нее есть к тебе чувства. — да ладно.

— У этой ледышки? — красива, очень красива. Но боги, она же непробиваемо ледяная. О каких чувствах ко мне можно говорить? И кто я и кто она? — У нее наверняка есть свой фан-клуб, о чем ты?

— Есть конечно, как и у меня. Дело не в этом. Можешь не верить, но я знаю ее с детства, и поверь, знаю, о чем говорю. — а вот и прокол.

— Вы видите меня в первый раз за последние три года. — он только усмехнулся.

— И каждый раз, когда я тебя вспоминал, она говорит что-то вроде "Ты ничего не знаешь о настоящем Акахито Мори, Кагэки " — мда. Поверить в это было сложно.

Девушка одним своим появлением зажгла зал, еще не успевший успокоится после выступления Кагэки . Косметика и удачный выбор одежды придавал ей пару лет возраста на вид, так что повысившееся внимание со стороны публики не удивительно.

Поклонившись залу, она села за пианино.

Заставив меня потерять дыхание.

Игра, начавшаяся весьма нежно и скромно, спустя мгновение превратилась в бурю — техника, и без того совершенно запредельная по сложности в Шопеновских этюдах, была безупречной. Мало того — это просто не было "Зимним Ветром". Не знаю, случайная ли это импровизация, или она готовилась до этого, но от изначального произведения остался только каркас, ровно столько, чтобы судьи приняли мелодию как конкурсную. Во всем остальном же это было только ее произведением.

И эмоции. Одиночество, ярость, отчаяние... И безмолвный крик. "Обрати на меня внимание". "Заметь меня". Если в случае Кагэки это было скорее "Признай мои заслуги", то здесь все было куда более личным.

Возможно, я воображаю потому что хочу, чтобы это было реальностью, но... Плевать. Я никогда не забуду эту мелодию, в этом я уверен точно.

— Это... — я не сумел продолжить.

— Ага... — Кагэки ответил так же.

Мелодия кончилась, и в зал влетела Ёсио , схватив меня за воротник.

— ТЫ ВИДЕЛ ЭТО, МОРИ?! — крик, разгоряченное, застывшее лицо — ни следа былого холода.

Да пошло оно! В крайнем случае получу по морде.

Подавшись вперед, поцеловал девушку.

Слегка соленые губы, расширившиеся в шоке глаза, расслабившаяся у моего горла рука и будто сам по себе открывшийся рот.

Не так я представлял себе первый поцелуй, но почему бы и нет.

Вмиг обмякшая девушка внезапно подалась вперед, углубляя поцелуй.

— Эм... Мори-сан, ваша очередь... — ну чего тебе стоило пойти нахер со своим конкурсом в такой момент, а?

Дыхание с непривычки кончилось быстро, а дышать носом не получалось ни у одного из нас, так что спустя секунду мы отпрянули.

— Иду. — так, она же после выступления потная насквозь!

Сняв белый пиджак, накинул его на плечи Ёсио . Простудится еще.

Так, взъерошенный, в одной рубашке я и вылетел на сцену. Мандража не было — на его место пришел кураж.

Не нравится вам, как я выгляжу? Так утритесь.

Поклон с самой по себе проступившей на лице улыбкой — и сесть за рояль. Пальцы легли на клавиши, и я чуть не рассмеялся.

Да, по условиям конкурса мне запретили использовать рацию. И что? Чего я могу не услышать? Чего я боюсь?

Саки сдохла три года как, и за поражение расплачиваться я буду только своими перспективами — я никому ничего не должен, и никаких побоев не будет.

Это то, чему я учился с трех лет. Это то, что я умею лучше всех в этом зале. Это то, чем я буду зарабатывать на жизнь, черт побери.

Первые нажатия клавиш, ведущие вступление. Уверенно, четко. Я не оправдываюсь ни перед кем. Это моя игра. Это мое выступление. Моя заявка на победу.

Кагэки пришел сюда, чтобы показать мне, чего он добился. Ёсио — для того же. Не нужно смотреть на клавиши — это только собьет. Я уже знаю всю мелодию наизусть, до дрожи в пальцах. А значит... Пора.

Инструмент взрывается звуками — революционный этюд, написанный в протест войне и захвату родины, сам собой менялся под пальцами. Польша давно свободна, эта композиция потеряла свою первоначальную суть. Но сейчас... Я могу дать этой мелодии то, что она заслуживает.

Воплощенное превосходство. Каждая нота звучит резче, жесте чем в оригинале. Все же Шопен был излишне романтичен. Я сбежал со сцены, не занимавшись три года. Вы уверены, что я проиграю. Вы ждете, жаждете этого — и как мой личный провал, и как пятно на репутации Хирано. Хрен вам.

Я ушел со сцены тогда, когда захотел этого. Непобежденный. И вернулся тогда, когда счел нужным. Все не так в реальности — но вам незачем об этом знать. Слушайте. Восхищайтесь.

Я — самый молодой победитель юношеского и участник национального турниров. Вы сами назвали меня гениев.

Примите. Смиритесь.

— Простите, ребята, но я не позволю вам победить. Не сегодня. — не знаю, слышно ли мое бормотание в комнате, но я улыбаюсь. Я смеюсь в лицо залу, утверждая свою победу.

Не важно, что решат жюри, один раз уже завалившие Каори на выступлении. Я — Акахито Мори, человек, которого они назвали гением.

Я — уже победил.

Глава 6, в которой все становится на свои места

Мне становилось хуже. Постепенно, почти незаметно, но все же метки от уколов уже с трудом получалось прятать под одеждой. А самое противное — уже начали намечаться признаки хронического истощения организма. Слегка покрасневшие, впавшие глаза, чуть дрожащие руки, постоянная слабость. Пока что это получается игнорировать, но по словам Акисаме, проблемы будут расти по экспоненте — чем меньше энергии останется, тем меньше ее будет регенерировать за отведенное время. Так что в худшем случае организм начнет жрать сам себя, но сначала отключит все лишнее энергопотребление — и здравствуй, полная парализация.

Если так подумать, это похоже на искусственный БАС, который я создаю сам себе. Даже немного иронично.

Последние три дня Каори была сама не своя. Не знаю почему, на вопросы она не отвечала, но ее поведение стало откровенно странным — она то старалась держаться подальше, то чуть не рыдала, то наоборот прижималась ко мне, ища поддержки и испытывая мою психику и принципы на прочность. И скажу честно, они начинали сдавать.

— Као, ты как? — меня слегка шатало. Сеанс длился всего полчаса, но девушку трясло даже сильнее, чем обычно.

Да и меня, честно говоря, тоже. Даже не от усталости, просто ее тихие стоны не могли не вызвать совершенно конкретную реакцию. И черт возьми, с того момента, как я ушел из дома, у меня не разу не было секса.

— Я... нормально. Продолжай, пожалуйста. — девушка повернулась, говоря.

Покрасневшее, смущенное лицо. Золотые волосы, серые глаза, сейчас немного затуманенные.

Как же она красива.

— Акира? — похоже, я засмотрелся.

— Д.да, Као. — я подошел поближе, снова положив руки на ее шею и спину. Безумно горячую и влажную.

На ней даже нет блузки — полностью оголенная спина, с моей стороны видна только лямка лифчика.

Очередная порция энергии пройдя сквозь руки, вошла в тело, заставив Као слегка содрогнуться. Одна рука все так же лежит на шее, но другая постепенно спускается по хребту, нежно поглаживая. Као изгибается, то отдергиваясь, то наоборот, прижимаясь к ладони — даже я чувствую, как колотится ее сердце.

Мы оба постепенно теряем контроль над собой.

Из последних сил держа глаза закрытыми, в один момент ощущаю чужие руки у себя за спиной.

— Као... — девушка с сияющими глазами смотрела на меня, резко встав и прижавшись лбом ко лбу. — Я...

Она даже не стала отвечать, все так же молча сократив дистанцию.

Первый поцелуй был... Странен.

Удивительно нежный и мягкий, разительно отличающийся от всех тех пьяно-горячих поцелуев, полученных в туалетов клубов. Он кончился чертовски быстро — Као, похоже, не умела целоваться и воздух у нее кончился почти сразу.

Ее руки спустились мне под майку, уже в свою очередь неумело поглаживая и отчаянно пытаясь ее снять. Я, вслед за ней, улегся на мягкий массажный стол, достаточно тяжелый и крепкий, чтобы выдержать нас обоих.

Мы ласкали друг друга, иногда разрывая поцелуй, не пытаясь добиться чего-то большего, но одежда на нас обоих постепенно таяла. Не слишком умелые движения становились все откровение, и вскоре лифчик присоединился к юбке, улетевший куда-то за шкаф.

Розовые? Хм. Мило.

— Это мой... первый. — и без того дрожащая девушка покраснела еще сильнее.

Я только уверенно улыбнулся, спускаясь ниже. Странно, мы не пили, но я чувствую себя чуть более, чем немного пьяным. Пожалуй, впервые я действительно старался быть деликатным. Као легко поддавалась, ища наслаждения и жутко боясь боли, с радостью позволяя вести себя.

С трудом сдерживая себя, я делал все, чтобы дать ей то, что ищет, получая нежность взамен. Мы искали друг-друга, даря и с благодарностью принимая наслаждение.

Не знаю, сколько прошло времени, но наконец это случилось — Као дернулась от боли, прижимаясь еще теснее, сливаясь в поцелуе.

Не знаю, кто придумал эту позу, но он был гением.

Мы смущенно молчали, обнявшись. Как оказалось, про презервативы я забыл, так что остается только надеяться, что от одного раза нежелательной беременности не случится. Хотя... не такой уж и нежелательной.

Обнимать совершенно обнаженную Као было странно радостно, а не возбуждающе. Будто стена, до того стоявшая между нами рухнула, и больше ничего не отделяет меня от любимой девушки.

Хотя почему это "будто"?

Впрочем, спустя какое-то время нежность стала трансформироваться в что-то куда более сильное, и объятья снова перешли в куда более откровенные поглаживания. В этот раз все было куда быстрее, и удовольствие от процесса стал получать не только я.

— Ах. Ко. — стоны закрывшей глаза Каори перешли в что-то другое. — Акахито...

Стоп. Что?

Акахито?! — это было больно.

Очень, очень больно.

— Акира, я... — да что она вообще

— Заткнись. Просто... Заткнись. — кое-как накинув на себя вещи я вышел из кабинета.

Мне... Мне нужно куда-то уйти, чтобы не убить её прямо на месте.

До палаты, все ещё закреплённой за мной, я добрел будто в тумане, ловя настороженные взгляды персонала. Какая-то медсестра уже решила проверить, все ли со мной в порядке, но спокойный кивок её отогнал.

Я... Я не знаю, что мне делать.

Сидя на кровати во временно свободной палате, тупо раскачиваясь и сжимая голову, я просто не мог принять того, что случилось.

Убить Ариму? Каори без вариантов достанется мне, но... Он то в чем виноват? Закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было? Не могу и не хочу. Может... Уйти?