Это еще раз доказывало — я не умела учиться на собственных ошибках.
Короче, в тот момент я подумала приблизительно следующее: "А зачем сообщать кому-то о бегстве этого мерзавца именно сейчас? Никто и не заметит его отсутствия— дом стоит на отшибе, и магистр редко показывался на людях в последнее время... А уж затем, когда мой срок наказания истечет, можно и оповестить кого следует".
Идиотская мысль, как я и говорила чуть раньше. Но тогда она мне показалась спасительной.
Всего лишь несколько дней поморочить голову эсвордцам, отработать свой срок и лишь тогда оповестить Лигу о бегстве поместного мага. Комиссии предстоит немало попотеть, прежде чем выяснится когда и при каких обстоятельствах пропал Виктредис. Я к тому времени, вполне возможно, буду уже далеко от Академии, и, даже если это нарушит планы моего крестного, выследить меня после истечения срока контракта магам будет не так-то просто.
Звучало это превосходно. Намного лучше, чем "сообщить о бегстве Виктредиса бургомистру, собрать вещи и добровольно сдаться Стелле ван Хагевен".
Соблазн был велик и я не выдержала. Слишком уж несоразмерными мне казались две этих величины, лежавшие на чашах весов моего будущего — десять дней лжи и Стелла. Или первое, или второе.
Я посмотрела в глаза Буонилю и выразительно покачала головой, чувствуя, как необратимо набирает ход моя рискованная затея.
-Еще почивает... — огорчился он и с осуждением заметил — Что-то у него вошло в привычку долго спать! Нехорошо это, знаете ли, нехорошо... Ну, ничего не поделаешь! Будить его резону нет, попробуй что втемяшить в голову сонному человеку, а если он еще и не позавтракавши... Ладно. Передайте ему, госпожа Каррен, чтоб к обеду явился к коронеру нашему. А затем и к бургомистру заглянул — пополудни намечается Совет и присутствие чародея нужно до зарезу. Не запамятуете?
Я развела руками, при этом скроив рожу типа: "Да вы что!"
-Да знаю я, знаю, что вы барышня ответственная! — добродушно признал Буониль — Но только к коронеру чтоб магистр явился побыстрее! Шибко важное дело!
Тут я явила миру истинное искусство пантомимы и смогла изобразить выражение лица: "А что такое?" Как это выглядело — не спрашивайте. Достаточно будет сказать, что мой собеседник меня понял.
-Да вот, опять покойника у мельницы выловили! — с досадой махнул рукой Буониль. — Уже пятый, царство ему небесное! Мельник дюже злобствует. Да оно и понятно — только пололуние, бац! Новенького принесло! Вот я и ездил забирать бедолагу. Еле подцепили багром, уж очень неудобно под колесо его утянуло... Вон лежит, сердешный на телеге. Сейчас доставлю его коронеру, а там только вашего магистра и ждут. Без него никак нельзя, опять эта пакость на шее. Это по его спецыяльности будет. Ну да поеду я, и так подзадержался...
Я кивнула ему на прощание и проследила, как он взбирается на телегу, где лежало тело, прикрытое мешковиной. Две синюшные ноги торчали из-под куцеватого савана.
Я и забыла, что сегодня полнолуние...
Мэтр Буониль был из тех людей, которые по непонятной причине соглашаются на такую работу, куда других и кнутом не загонишь. Есть такие субъекты — они способны сделать самое паршивое дело, при этом вздыхая и приговаривая: "На все воля сил небесных!". Скажи такому выпотрошить левиафана перочинным ножиком — он и глазом не моргнет, только озабоченно заметит: "Зверюга-то здоровая, до вечера никак не управиться" Они любят выпить — ну да как при такой жизни не пить? — и пофилософствовать. Чаще всего семьи у них нет, так как их заработок отпугивает всех трезвомыслящих женщин.
Я таких людей уважала. Что бы без них делали все остальные?..
Буониль выполнял всяческую общественную работу — копал могилы, сжигал падаль, валяющуюся на дорогах, помогал коронеру и осуществлял транспортировку трупов, найденных в окрестностях города. Я считала, что бургомистру следовало бы объявить его почетным гражданином Эсворда, но прочие горожане не разделяли моего мнения. При виде телеги Буониля они кривились, крестились и вполголоса бормотали: "Опять этот старый падальщик!" Можно подумать, было бы лучше, если бы покойников тягал по городу коронер или лично бургомистр...
Так как в обязанности поместного мага согласно Кодексу входил осмотр всех покойников, смерть которых носит подозрительный и скоропостижный характер, с Буонилем у нас были весьма тесные отношения. Его появление около дома Виктредиса всегда предвещало неприятную работу, "с душком", как говаривал коронер, еще один наш близкий знакомый.
Магистр, ясен пень, терпеть не мог осматривать трупы в поисках подозрительных ран или отметин, которые могли бы свидетельствовать о том, что смерть наступила при непосредственном участии кого-то постороннего, однако должность обязывала. Нет, конечно, проломленные черепа и перерезанные глотки были в ведении почтенного коронера, мэтра Тибо, но всякого рода укусы, обглоданные конечности и выпотрошенные животы были прерогативой Виктредиса. Ему следовало проверить, не является ли сие "...признаком появления в округе некой твари либо монстра, склонного к смертоубийствам людей либо домашнего скота, а также произвести ряд действий, направленных на нейтрализацию или ликвидацию чудовища, замеченного в каннибализме или же браконьерстве." — цитата из Кодекса Поместного Мага, которым руководствовался каждый чародей, исполняющий эти почетные обязанности.
Виктредис явно не желал производить ряд действий, направленных на ликвидацию монстров, и по этой причине большинство осмотренных им тел вменялись в вину волкам, медведям и рысям, которые не относились к Списку Абеллиана — знаменитому перечню существ, признанных монстрами. Какими соображениями руководствовался Абеллиан при составлении своего списка, я не знаю. Быть может — личными антипатиями. Но главная суть этой непонятной нормальному человеку классификации была в том, что с монстрами должен был разбираться маг — "ибо злобность их и коварство зело опасны для человека несведущего", а волками и медведями — охотники.
Виктредис был человеком рассудительным и считал, что если в окрестных лесах станет на пару хищников меньше — от этого вреда никакого не будет, пусть те и не имели никакого отношения к очередному погрызенному покойнику. А вот его собственная персона имеет слишком большую ценность, чтобы рисковать ею в противоборстве со злобной и коварной тварью. Так что он яростно отрицал сам факт наличия какого-либо монстра в этих местах и настоятельно обращал внимание городского Совета на резкое увеличение поголовья волков, которые уже совсем страх потеряли и нападают на людей среди города.
Подозрительно обглоданные трупы появлялись не так уж часто — местность вокруг Эсворда была довольно спокойной, несмотря на близость Эсва, и никто особо не обращал внимания на фокусы Виктредиса. Логика мага пусть и не внушала уважения, но была вполне понятна как коронеру, так и бургомистру. Они предпочитали закрывать глаза на подобные случаи, дабы не идти на открытый конфликт с магом.
Так Виктредис и изворачивался, стремясь оградить себя от непосредственного контакта с монстрами, до той поры, пока не появились эти самые покойники у мельницы. Дело было в самом начале весны. Тут уж списать на волков не получилось. Вряд ли волк прокусит жертве яремную вену, высосет кровь и выкинет тело в реку.
По городу пошли слухи. Байки байками, а упыри даже в самой страшной глуши появлялись редко и, следовательно, пугали население куда сильнее, нежели обычные хищники. Легенды о вампирах всегда пользовались популярностью в народе и дети, едва научившись говорить, уже знали про серебро, чеснок, осину и так далее. Книги "Страсть вампира", "Носферату. Глоток любви" и "Кровопийцы. Взгляд изнутри" были изданы почти во всех королевствах, а многие девицы добрачного возраста имели склонность гулять при полной луне, тщетно надеясь на встречу с элегантным холостым упырем. Впрочем, это в больших городах вампир являлся романтическим героем — в городах вообще извращения более разнообразны — а в провинции вампир отождествлялся с бесовской нежитью и не вызывал никаких матримониальных настроений. Несмотря на то, что погрызенных покойников за весну насчитывалось шесть, а укушенный — только один, эсвордцы ударились в панику.
Бургомистр впервые не пошел на поводу у Виктредиса и заявил, что долг поместного мага — изничтожить упыря, в доказательство присовокупив ту самую цитату из Кодекса. Магистр понял, что уж на этот раз ему не отвертеться. Оставалось надеяться, что неизвестный кровосос наведался в Эсвордом случайно и более у мельницы никого не выловят.
На следующий день я смогла наблюдать живописнейшую картину отчаяния Виктредиса, когда мэтр Буониль приехал с известием о втором покойнике у мельницы. Тот тоже плавал у колеса, был укушен в шею и полностью обескровлен.
Виктредис с достоинством перенес этот удар судьбы и закрылся в своей комнате. На приглашение коронера осмотреть совместно тело, он ответил резким отказом и приказал мне принести бутылку вина. Так как пил он крайне редко, этой бутылки вполне хватило ему, чтобы упиться до полубессознательного состояния. Если бы его дом не стоял на отшибе, то эсвордцы могли бы стать свидетелями весьма занимательного зрелища: магистр II степени в одном исподнем грациозными прыжками носился по саду, издавал дикие, впрочем, не лишенные некоторой музыкальности вопли и, подпрыгивая, пытался поймать нечто, видимое только ему. С заходом солнца он успокоился, затих и мирно уснул около колодца, положив голову на пышную розетку одуванчика. Я волоком оттащила его к дому, чудом преодолев крыльцо, и уложила спать на ветхом диванчике, что стоял в прихожей.
...Словно в насмешку, первым, что услыхал Виктредис, проснувшись в состоянии тяжелейшего похмелья на следующий день, была новость о третьем трупе. В этот раз его насильно извлекли из постели и отвезли в город. Я с ним не поехала, так как занималась огородными работами — вскапывала за конюшней грядки.
Не знаю, что там говорили магу, но вернулся он злобнее василиска, потребовал три бутылки вина и мрачно сказал в пустоту:
-Не дождетесь!
Наверняка это был ответ на требования бургомистра пойти и изловить кровососущего монстра.
Второе полнолуние ознаменовалось еще двумя жертвами. Магистр отреагировал так же. Никакая сила не могла заставить его идти на поиски вампира. Злобный монстр мог перекусать весь город, наплевать в колодец на городской площади и нагло покружиться над местным храмом — все это оставило бы чародея равнодушным. Виктредис был не готов к героическим поступкам и не собирался готовиться к ним в дальнейшем.
Однако и бургомистр был не лыком шит. Когда маг не явился по его требованию на городской Совет, градоначальник приехал в чародейский дом лично, и уж эту беседу я могу передать дословно, потому как во время оной чистила дымоход камина, выходящего в гостиную.
Бургомистр: Ты, малодушный, подлый, лживый... (последующие эпитеты я, пожалуй, опущу) Сколько можно просиживать штаны? Ты маг или кто? Сколько еще нам покойников выловить из реки, чтоб ты, наконец, взялся за ум?!! В городе уже не продыхнуть от чеснока, мою серебряную табакерку спер писец на наконечники для стрел, а дозор отказывается в полнолуние заступать на ночное дежурство!!! В городе паника! А маг закрылся у себя в доме и носа не кажет! Что ты скажешь на это, трусливая скотина?!!
Виктредис: (нервно, но агрессивно) Я бы вас попросил!.. Легко вам говорить — пойди и убей вампира! А хоть кто-то из вас знает, как это сделать? Утопить его в бочке со святой водой? Закормить чесноком до смерти? Смешно! Пусть кто-то из тех, кто горазд на обвинения в мой адрес, попробовал бы поймать упыря, а я посмотрел бы, что из этого получится! Полагаете, я слеплен из какого-то другого теста, чем все остальные? Что я несъедобен?!!
Бургомистр: (ревет, как медведь) Ты же маг! Это твоя работа!!!
Виктредис: Если я отправлюсь на поиски упыря, то вполне может статься так, что я уже не буду ни магом, ни кем-либо другим. Покойники сословия не имеют.
Бургомистр: Народ в тебя верит!!!
Виктредис: (с вызовом) Если он будет в меня верить посмертно, меня это не утешит. Пусть лучше этот самый народ не шатается ночами где попало! Поверить не могу, что здесь живут недоумки, не способные понять, что в полнолуние надобно сидеть дома!!!
Бургомистр: (перейдя на угрожающе-официальный тон) Ну знаете ли, господин поместный маг!.. Я, конечно, не хотел доводить ситуацию до столь критической точки, но, видимо, придется. Если до следующего полнолуния монстр не будет уничтожен, и вы мне не предъявите его тело, то я немедленно уведомлю Лигу о манкировании обязанностями нашим поместным магом. Уразумели?
Виктредис: Ха, напугали! Думаете, другой поместный маг отправится ночью ловить вампира? В Академию умалишенных не берут! Это дело для боевого мага, который обучен ратному делу и уничтожению чудовищ. А я — поместный маг. ПОМЕСТНЫЙ! Мое дело медведку выводить, мышей, максимум — крысолаков! А вампира — нет уж, увольте!
Бургомистр: (холодно) Мое дело предупредить. Надеюсь, в вас проснется совесть до следующего полнолуния. До свидания.
Виктредис: Ха!
На том и завершилась беседа.
Мне было абсолютно ясно, что единственным способом отправить Виктредиса ночью в полнолуние на поиск вампира, остается насильственный. Оглушить, связать, начинить чесноком, занести на кладбище и отпустить на все четыре стороны. Авось, наткнется случайно на упыря...
И я продолжила выгребать сажу. Виктредис мне и раньше не нравился, но уж после этого... И попробуйте мне доказать, что маги — благородные и храбрые люди, борющиеся с мировым злом. Ха! С медведкой и мышами-полевками!..
Я медленно прошла по саду, пиная зеленые яблоки. Побег Виктредиса теперь открылся мне в новом свете. Как же я могла упустить из виду, что приближается новое полнолуние! Теперь ясно, почему этот мерзавец сбежал! Новые горизонты ему захотелось увидеть! Вдохнуть воздух свободы!
Прямо-таки!
Просто Виктредис знал, что уж сегодня ему точно не отвертеться! Что негодующие эсвордцы во главе с бургомистром за ноги отволокут его на кладбище и привяжут там к какому-нибудь кресту. И ни одно нападение упыря в истории Эпфельредда не будет столь желанным, долгожданным и пышно празднуемым.
Нет, но каков мерзавец! Написать в своей эпистоле, что его засасывает рутина из стригущего лишая, свинки и чего-то там еще — коклюша, что ли? А вот появление вампира, которое могло бы внести разнообразие в его скучную жизнь, что-то его не слишком вдохновило...И ведь не побоялся бежать в ночь полнолуния, стервец! Даже вампир на него не позарился!
Я подошла к крыльцу. Из-за дверей доносился запах, свойственный догорающей яичнице. Но теперь мне было на это плевать — не нужно больше готовить по утрам. Не для кого больше гладить тогу. Никто не будет с кислым видом напоминать мне, что пора помыть полы в лаборатории, а после и пробирки сполоснуть. Ничья лошадь не будет истошно ржать в конюшне, требуя свежей травы. Больше у меня нет хозяина.
