1942 - 94

— Девушка, соедините меня с абонентом пять — ноль — два.

Иван проследил за его манипуляциями, но, поняв, что тот собирался только позвонить некому абоненту, махнул рукой и, взяв со столика еще один из выпусков газеты, сделал вид, что углубился в чтение, одним глазом поглядывая на Серова.

— Доброе утро, Викентий Палыч! — Произнес тот, видимо дождавшись ответа с той стороны провода. — Да, звоню сообщить, что нам просто необходимо срочно встретиться с руководством... Да, этот человек у меня, — Серов посмотрел на Ивана, но, тот сделал вид, что не заметил этого, укрывшись за газетными листами. — В целости и сохранности... Когда? Завтра вечером? Во сколько? Хорошо! — Он с явным облегчением положил трубку на рычаг, словно избавившись от непосильной ноши.

— Вот и ладушки! — Почти упал в соседнее кресло Серов. — У нас еще есть время до завтрашнего вечера.

— Время для чего? — Спросил Наумов, откладывая надоевшую газету.

— Дела сделать. — Задумчиво пожал плечами тот. — Отдохнуть, поговорить. Я ведь о тебе, в общем-то, ничего и не знаю. Все как-то быстро вышло, наскоком.

— Да, уж! — Ухмыльнулся Иван. — Хорош был у вас наскок!

— Брось! — Отмахнулся собеседник. — Работать просто разучились. Трудно найти толковых помощников.

Вздохнув, Серов поднялся и направился на кухню, откуда вскоре послышался звон посуды и его голос:

— Раз уж сегодня нам выпал выходной, предлагаю провести его как следует!

— Это как же?

— Будем пить и есть!

— А как же дела? — Напомнил Иван.

— Дела подождут! — Откликнулся хозяин. — Завтра, все завтра!

— Гулять, так гулять!

Серов появился в дверном проеме с подносом в руках.

— Ни кто не знает, что преподнесет завтрашний день. — Изрек он. — Может это будет последний день в нашей никчемной жизни. Ты пока угощайся...

Он поставил поднос на столик. Звякнули рюмки, запахло свежее нарезанным лимоном и сырокопченой колбасой.

— Давай с тобой сейчас по сто грамм, и я отлучусь...

— Зачем? — Не сколько из опаски, сколько из любопытства спросил Наумов.

— Ты меня удивляешь, — развел руками Серов. — Нам с тобой до завтра жить. Буфет пустой, а домработница сбежала. Не тебе ведь до магазина бежать?

Спорить было бессмысленно.

— Давай угощайся, я мигом!

Когда хозяин квартиры отправился в магазин, прихватив с собой портфель из красной кожи, Иван, чтобы не скучать, решил осмотреть гостиную более детально. Он не преследовал никакой конкретной цели, действуя по наитию и только из любопытства. Дураку ясно было, что хозяин вряд ли оставлял на виду что-то не предназначенное для чужих глаз, но попробовать все же стоило. Первым делом осмотрел большой книжный шкаф, словно древний монумент, возвышавшийся в дальнем углу. Шкаф как шкаф — ничего не обычного. Полное собрание сочинений вождей пролетариата: товарища Ленина и товарища Сталина. Вполне обычный набор для советского функционера, пусть родом и из будущего. Наумов взял с полки первый попавшийся том и бегло пролистал. Ничего, только заметил отсутствие пыли, что обычно не свойственно подобным книжным полкам, но не удивительно при наличии исполнительной домработницы. Затем заглянул в выдвижные ящики. Но, и там — ничего кроме обычной бытовой мелочевки: старые перьевые ручки, сломанные карандаши, скрепки, и прочий мелкий мусор. На нижней полке — только пачка старых газет, здесь пыли тоже не было. Оставив в покое шкаф, Иван изучил содержимое серванта. Ничего подозрительного.

Еще немного покружив по гостиной, вышел в прихожую и ноги сами понесли в сторону комнаты домработницы Анны. Подойдя к двери, подергал за ручку — заперто. Зачем-то приложил ухо к дверной панели, прислушавшись. В комнате было тихо. Ни звука. Чтобы полностью завершить свои шпионские изыскания, Иван напоследок посетил кухню, понимая, что не найдет ничего стоящего внимания: чистая посуда на полках, банки с крупами и баночки со специями; столовые приборы из серебра, пара пустых и чистых хрустальных пепельниц. И аккуратная стопка из свежевыглаженных скатертей и полотенец, лежащих на стуле. Рядом, на подоконнике — старый утюг. Чугунный. Очень тяжелый на вид. Из тех, что перед глажкой нагревали на печке или газовой плите. Перед исчезновением Анна явно позаботилась о хозяине — чтобы тот не остался без чистого кухонного белья. Поразительная ответственность. И это, судя по осмотру, было единственным поразительным моментом в квартире Серова.

Побродив еще немного, Наумов вернулся в гостиную. Плеснул немного коньяка в бокал и выпил, закусив долькой лимона.

'Интересно, зачем я им понадобился?' — Жуя лимон, размышлял он. — 'Вряд ли видят во мне пользу, скорее — хотят проверить, кто я, и откуда появился'.

Подобные размышления приводили к не совсем утешительным выводам. Иван налил еще порцию алкоголя, выпил и взяв со стола первую попавшуюся газету, углубился в чтение.

Между тем, Серов, выйдя из парадной, отправился не прямиком в универмаг, что располагался неподалеку, а направился в сторону Каменного моста. Тут, как и накануне его ждал Вампир.

— Долго мне еще в подполье сидеть? — С ходу начал он. — Обрыдло уже!

— Сколько надо, столько и будешь! — Зашипел на него Серов. — Успокойся! Хозяин назначил встречу на завтрашний вечер. Ты не гунди, а давай сюда документы!

Тот вынул из-за пазухи пухлый конверт формата 'а-четыре' и протянул Серову.

— Это все, что успел накопать, — пояснил он.

— Ладно, разберемся...

Сунул конверт в портфель.

— Денег-то надо?

— Конечно! — Оскалился Вампир. — Деньги всегда нужны.

— Кто бы сомневался, — проворчал Алексей, доставая портмоне из кармана пальто. — Много не дам — сам на мели. — Он отсчитал несколько купюр. — Тебе хватит, а на днях 'маякну' об окончании дела.

Тот взял деньги и резво спрятал.

— Сговорились! Ну, я пошел?

— Иди.

Глава двадцать вторая.

Москва. 1942 год.

— Вот ты мне Ваня честно скажи — зачем ты здесь? — Спустя три часа вопрошал в зюзю пьяный Серов. — Как ты сюда попал?

— Если бы я и сам знал, — вздыхал тот, подливая хозяину коньяка. — Ей богу, для меня это загадка! Помню блокпост, помню нападение 'чехов', а потом — ничего!

— А кто такие 'чехи'? — Глядя одним глазом, спросил он.

— Чеченцы.

— А! Понял. Хороший ты парень Ваня, но убей не пойму, зачем тебя нелегкая принесла!

'Вот заладил, — подумал Наумов. — Быстрее бы вырубился'.

Но, словно назло, тот и не думал впадать в алкогольное забытье. Достигнув определенного уровня опьянения, продолжал пить, как ни в чем не бывало. Это не входило в планы Ивана. Нужен был другой вариант.

— Слушай Алексей, а у тебя шампанское есть или пиво?

— Да вроде было где-то шампанское, — пожал плечами тот. — А зачем тебе этот лимонад?

— Надоел твой коньяк, хочется чего-нибудь для разнообразия.

— А ведь ты прав! — Неожиданно вдохновился этой мыслью Серов. — Пивко, да с рыбкой — это идея! Один момент.

Он поднялся с кресла и, пошатываясь, направился к телефонному аппарату.

— Добрый вечер! Это Серов из тридцать седьмой. Я бы хотел попросить об одном одолжении...Каком? Да сущий пустяк! Если не трудно, будьте любезны подняться ко мне. Хорошо! Жду! — Он положил трубку на рычаг. — Ну, вот и все, — потирая руки, вернулся к столу. — Сейчас все будет. А то и впрямь — коньяк да коньяк! А нет, что бы так, по-старому, по— простому: пива, рыбы вяленой, да за разговор по душам. Эх, забыл я уже про это! Спасибо тебе, Ваня!

— За что? — Искренне удивился тот.

— За то, что напомнил, что и другая жизнь существует на свете...

Из прихожей раздался звонок.

— Сиди, я открою, — быстро поднялся Иван, опередив хозяина. Тот только одобрительно махнул рукой — иди, открывай.

Распахнув входную дверь, Наумов увидел перед собой мужчину неопределенного возраста: ему можно было дать, как тридцать пять, так и сорок пять лет — настолько блекло и не выразительно было его лицо. И одет был под стать — в темные брюки, заправленные в начищенные сапоги, белую рубашку и мышиного цвета пиджак. Даже глаза у него были серые и блеклые — такого хоть пять раз подряд встретишь, а все равно не сможешь потом описать. Это как две стены сравнивать: обе красные и обе из кирпича.

— Звали? — Спросил субъект.

— Хозяин там, — пропуская гостя, кивнул в сторону гостиной Иван.

Консьерж, или как там его, прошел в комнату, внимательно оглядывая все по сторонам и, Наумов сразу понял, что Серов находится под крепким колпаком спецслужб. Ни сколько бы не удивился, найдя в кармане гостя корочки НКВД на имя капитана, например Иванова. Дом-то все-таки, подведомственный.

Между тем из гостиной послышался короткий диалог хозяина и гостя. Затем субъект покинул квартиру, кинув Ивану мимоходом:

— Не закрывайтесь, я быстро!

Вернулся он спустя минут двадцать — двадцать пять, таща в руке пухлый и, видимо не совсем легкий портфель. В его недрах глухо позвякивали бутылки. Подойдя, поставил тяжелую ношу на пол, раскрыл и, на столе, одна за другой, появилась батарея из бутылок с пивом. Штук двенадцать — не меньше. Следом — промасленный сверток из плотной упаковочной бумаги, источавший такой аромат копченой рыбы, что у Ивана, будто у подопытной собаки Павлова тут же ручьем потекли слюни.

— Спасибо, милейший! — Поблагодарил курьера Серов. — Сдачу оставь себе.

Тот поднял с пола портфель и молча удалился.

— Ну, что? Начнем? — Потирая ладони в предвкушении, предложил хозяин и, взялся разворачивать благоухающий сверток.

В пакете находился большой кусок белой рыбы холодного копчения. Серов внимательно оглядел его со всех сторон, а затем, спросил:

— Ты разбираешься в этом?

— Не очень. Карася от окуня в целом виде отличу, а тут нет.

— И я, тоже. Но, это и не важно. Аромат от нее — просто сногсшибательный. Я сейчас слюной подавлюсь.

Столовым ножом вскрыли несколько бутылок с пивом, им же порезали рыбу и, принялись наслаждаться деликатесом.

Когда первый аппетит был удовлетворен, Серов вытер запачканные рыбьим жиром руки, взял из коробки сигару и с удовольствием раскурил. Затем плеснул в чистый бокал грамм сто коньяка.

— Ну, не могу я без него 'Гавану' курить! — Заметив взгляд Наумова, начал оправдываться он. — Привычка!

Тот пожал плечами — мне, мол, все равно, и продолжил потягивать пиво из бутылки, наблюдая, как стремительно пьянеет визави. Еще немного — и вырубится. Тогда можно будет беспрепятственно изучить содержимое его портфеля. Может быть, там найдутся ответы на некоторые вопросы: не зря ведь Серов везде таскался с этим портфелем, почти никогда не выпуская из рук. И даже дома, всегда держал его рядом, а на ночь забирал к себе в спальню. Может и под подушку подкладывал — черт его знает. Как будто не существовало такой вещи, как сейф. Так, что — изучить содержимое можно было только в двух случаях: либо прибить хозяина, либо — напоить до беспамятства. Второй вариант был самым простым. Именно его и воплощал в жизнь Иван.

Ближе к полуночи Серов вырубился — уснул прямо в кресле. Выждав некоторое время, Иван потряс его за плечо, что бы убедиться, что не проснется в самый не подходящий момент. Но, тот крепко спал и никак не реагировал на внешние раздражители.

Наумов подошел к шкафу и извлек заветный портфель. Раскрыл его и начал изучать содержимое. Первым был пухлый конверт, совершенно чистый — без надписей и штампов, и, к большому сожалению — плотно заклеенный. На второе — пачка каких то чертежей и схем. После беглого просмотра он узнал в них схемы радиостанций, показанные Серовым накануне. Пока ничего конкретного. А вот третья вещь показалась странной — небольшая книжка под названием 'Атомное оружие и противоатомная защита' , 1959 года издания. Давно, в прошлой жизни, будучи курсантом, уже держал в руках подобное издание и даже сдавал по нему зачет. Но зачем она Серову здесь и сейчас, когда ядерное оружие еще в стадии разработки и строго засекречено? Что он задумал? Вариантов было не много: либо ознакомить с ней руководство нашей страны и таким образом попытаться дать фору, сыграв на опережение, либо выгодно толкнуть ее конкурентам — американцам, или того хуже — немцам. Кто больше заплатит. Как об это узнать? Возможно, некий свет пролили бы документы из безымянного конверта, что лежит сейчас на столе, но он закрыт и вскрыть его — значит выдать свои намерения. Погреть над паром, как делали это в старом фильме про шпионов? Тоже не вариант — в любом деле нужна сноровка. Думай, голова!

В этот момент, позади раздался шорох, Иван аж подскочил на месте, обернувшись. К счастью тревога была ложной: спящий в кресле Серов просто перевалился на бок и продолжал дрыхнуть. Все же решив не рисковать, Наумов аккуратно сложил все обратно в портфель и убрал его на место. Затем, вернулся к столу, нацедил в бокал коньяка и принялся размышлять, что делать дальше.

Оставалось только одно — ждать. Ждать пока Серов сам не вскроет конверт. Только тогда улучив момент, возможно, получится прочитать его содержимое. Но настанет ли этот момент? И как скоро?

А, может, нет смысла ждать? Взять и сейчас вскрыть пакет, наплевав на все. Что сделает с ним этот сноб Серов? Пристрелит? Сдаст на опыты своим боссам? Так или иначе — будущее все равно виделось слишком туманным. Поколебавшись еще немого, взвесив все за и против, Иван поднялся с кресла и, полный решимости направился к шкафу, где лежал портфель с документами.

Подойдя и раскрыв створки старого, монументального шкафа, словно удав на жертву, уставился на портфель. Он все еще сомневался в правильности своего поступка. Но, тут же окинул остатки сомнений, и протянув руку, взялся за его ручку.

— Ты чего там потерял?

Иван вздрогнул, и выпустил портфель из руки. Тот глухо стукнул об днище шкафа.

— Ничего, — попытался оправдаться Наумов. — Скучно стало, решил поискать, может есть чего почитать.

— А-а! — отмахнулся Серов. — Выдумаешь тоже!

Произнеся это, он с трудом поднялся со своего кресла и, пошатываясь, удалился в сторону прихожей.

Иван вытер пот со лба, прикрыл дверцы шкафа и на подгибающихся ногах вернулся к столу. Руки предательски дрожали.

— Наливай, я мигом!

Спустя минуту, послышался звук спускаемой воды, дверной стук и в комнату вернулся Серов. Прищурив один глаз, посмотрел на часы на стене, икнул и, упав в кресло, жестом показал — наливай.

Иван наполнил бокалы, ожидая, что вскоре хозяин вновь вырубится, и он сможет продолжить начатое. Выпили.

Спустя пару минут — еще по одной, но вопреки ожиданиям, Серов и не думал вырубаться. Он словно минералку пил — с каждым бокалом становясь трезвее.

Наумов же наоборот — почувствовал что 'поплыл', и после четвертого бокала его неудержимо потянуло в сон.

Серов еще толкал какие-то речи, за которые они снова и снова пили. Потом пели песни, курили одну сигару на двоих, обнимаясь, словно родные братья. Потом...

Потом наступило забытье...

Глава двадцать третья.

Москва. 1942 год.