Дождь

Оставалось теперь только научиться лечить посторонних, воспоминание о том, как Рита наложила на себя руну «защиты» дало небольшую подсказку. Проход между койками составлял не более полуметра, слегка наклонившись вперед, я дотянулся ладонью до груди лежащего по соседству человека.

Сформировать руну «здоровья» в «пятом» узле не получилось. Она, как и руна «скорость», появлялась только во «втором» узле. Раскинув «сферу», чтобы лучше контролировать состояние соседа и собственные действия, я попробовал повторить эксперимент. На этот раз все получилось, только вот не совсем так, как я рассчитывал. Узел пересечения меридианов в правом запястье так и остался «глух» к моим попыткам сформировать руну.

Загогулина проявилась прямо в воздухе, тускло намекая о своем энергетическом «голоде». Убрав руку от продолжавшего равнодушно лежать на соседней койке человека, я мысленно стал перемещать руну по всему доступному пространству внутри «сферы». Символ легко скользил, не желая покидать ее пределов. Изменив форму сферы на луч, я убедился, что и в этом случае, руна перемещается только в покрытом «шестым» узлом пространстве.

«-Неплохо», — еще один шажок в освоении изменившегося мира улучшил мое настроение.

Попытавшись напитать руну праной, испытал облом. Путем перебора различных условий, я добился активации руны только после того, как она заняла свое место внутри грудной клетки лежащего по соседству человека. Вспыхнув ярко-белым, символ распался, тонкими ручейками заструившись по внутренним органам умирающего человека.

Сколько нужно праны, чтобы полностью вылечить больного я не знал, так что повторять активацию не торопился. Сжав «сферу» до пары метров, я стал диагностировать чужое тело. Процесс получения информации ничем не отличался от сканирования внутреннего содержимого ящиков, наполнявших товарный вагон, в котором я приехал в этот город.

После того, как процесс изменений в организме закончился, я оценил его состояние как удовлетворительное. До полного выздоровления недоставало приведения одряхлевших мышц в тонус и наполнения истощенного организма запасом жировых тканей. Я решил, что с этим желающий жить человек справиться и сам. Переведя взгляд на второго соседа, лежавшего по левую сторону от моей кровати, провел повторную процедуру, дотянувшись до него «сферой» и сформированной в ней руну «здоровья». Результат не заставил себя ждать, выровнявшееся дыхание и розовый цвет лица стали внешними проявлениями улучшений.

Уловив изменение в эмоциональном фоне помещения, я постарался уловить его источник. Вернувшаяся на свое место за притулившийся в углу стол, сестра Марта с изумлением взирала в мою сторону. Я сидел на кровати уже минут десять, так что удивление, волнами расходившееся от сухонькой женщины, вызвало нечто другое, нежели мое улучшившееся самочувствие.

«-Если она заметила, что стонущие больные перестали метаться и заснули здоровым сном, то..» — ускоренный анализ ситуации подсказал, что не следует давать, даже гипотетической возможности противнику, знать о моих способностях.

То, что Альфы умеют лечить других ни для кого не было секретом. Одно из моих первых знакомств с одаренными оставило после себя воспоминание, когда небрежным шлепком по руке излечивались ножевые раны. Решив не выделяться, я перекинул ноги через кровать и возложил правую ладонь на грудь уже излеченного человека. Если мне было не суждено скрыть своего участия в излечении больных, то, по крайней мере, следовало скрыть умение делать это на расстоянии, наглядно демонстрируя «наложение» рук.

Бродя вдоль узких рядов меж железных коек, я прикладывал ладонь к больным, задерживаясь у каждого тела не меньше, чем на три-пять минут. Лечение не требовало много праны, но все же уменьшало мой запас. Я не знал, насколько хватает сил у среднестатистического Альфы для лечения посторонних, и, по возможности, постарался замаскировать свои безразмерные запасы. Так же демонстрация способности оперировать большими потоками энергии, была бы опрометчивым поступком, и я делал вид, что восстанавливаюсь по пять минут после каждого лечения, перед глазами абсолютно не опасного свидетеля.

«-Мало ли где и кому она что расскажет», — оправдывался я перед самим собой за проявленные признаки паранойи.

Через два с половиной часа я покинул наполненное больничными койками помещение. Оставшиеся за спиной люди крепко спали, восстанавливая силы в здоровом сне после мучивших их болезней.

-Храни тебя бог, — уже закрывая за собой дверь, я расслышал напутствие от так и оставшейся сидеть за своим столом сестры Марты.

По ее иссушенному жизнью и состраданием лицу текли слезы, я не решился с ней заговорить и прошел мимо. На душе было легко и спокойно. Я вновь был готов убивать и калечить любого, кто встанет у меня на пути, уверенный в том, что наверняка в каждом городе найдутся те, кому я смогу позже помочь, успокаивая свою совесть.

==

В карманах было так же пусто, как и на улицах города. Мерзкий дождь удерживал всех по домам, позволив мне не привлекая внимания покинуть стены монастыря. Площадь, на которую выходили ворота кованной ограды, на своей противоположной стороне имела небольшой навес автобусной остановки. Я пересек открытое пространство по диагонали, тусклый свет от витрины работающего ларька намекал, что в городе все-таки еще теплится жизнь. Парочка старых ПАЗиков стола на отстое, красноречиво свидетельствуя о том, что часы рейсового движения по городу еще не наступили. Судя по освещенности хмурого небосвода, уже было никак не меньше девяти утра, но по-новому времени многое изменило привычный уклад городской жизни.

-Эй, когда автобус пойдет? — стукнув костяшками пальцев в «форточку» витрины ларька, я задал интересующий меня вопрос.

-Не раньше обеда, — чуть приоткрыв створку и обдав меня спертой теплотой воздуха с примесью мочи, ответил мужской голос.

-А че так? — поборов брезгливость, я попытался завязать разговор.

-ГЭС накрылась, кого теперь возить? — решив, что этим все сказано, или поняв, что я ничего покупать не буду, ларечник захлопнул окошко.

Глянув на покосившийся столб с грязно-желтой картонкой расписания, я удивился некогда большому наличию маршрутов в этом городе. Припомнив, что ГЭС, это вероятнее всего электростанция на воде, я обернулся, пытаясь сообразить, в какой стороне протекает река. Мне нечем было заняться и я захотел на нее взглянуть. Засунув руки в карманы, я двинулся в выбранном направлении. Оставшаяся на мне куртка, после посещения «рюмочной», имела плачевный вид, но я не испытывал дискомфорта. Напитанное энергией тело не чувствовало ни холода ни голода. Маскировка позволяла не бояться случайной встречи с видящими прану Альфами, а сниженный порог «второго» узла делал мою внешность неотличимой от среднестатистического обывателя. Руна «защиты» являлась перманентной составляющей моего «джентльменского» набора, я был готов к любым неожиданностям и, даже, немного жаждал активных действий.

Словно в насмешку над моим «боевым» настроем, выбранный маршрут оказался скуп на приключения. Пройдя сквозь весь город, я не встретил ни одного одаренного или обывателя, имеющего в отношении меня какие-либо негативные планы.

«-Надо одежду сменить», — сообразил я, представив, как выгляжу со стороны.

Грязная куртка со следами бурых пятен на боку. Всклоченные, давно не мытые волосы, пристальный взгляд, ищущий с кем бы зацепиться, и подозрительно уверенная походка. Попытки изменить моторику движения и не всматриваться в лицо каждого встречного ничего не принесли. Я продолжал идти по городу, избегаемый его жителями.

-Эпический городовой! — стоило мне выйти к обрыву, окаймлявшего левый берег реки, как я застыл в изумлении от открывшейся картины.

Дамба, перегораживающая реку, пропускала сквозь открытые шлюзовые камеры пенящиеся потоки воды. Установленные в ее недрах динамо-машины должны были вырабатывать гига ваты электроэнергии, но этого по непонятным причинам не происходило. Жалкие крохи освещения в городе имели дизель генераторные источники, но потребностей большинства жилых домов это не могло удовлетворить.

Перейдя на внутреннее зрение, я еще больше изумился. Вся дамба, от берега до берега, находилась внутри гигантской печати. Символ тускло светился белым цветом, поражая мое воображение своими размерами.

«-Это кто-же смог такое сотворить?!» — пораженный, я испытывал чувство растерянности.

Для того, чтобы покрыть такую площадь «шестым» узлом, надо было иметь воистину колоссальный запас праны. Сколько после этого еще надо было потратить энергии на создание и активацию «печати», не хотелось даже думать.

-Стоп! — сказал я сам себе.

Начав отматывать назад роящиеся в голове мысли, я задал сам себе резонный вопрос.

«-Откуда я знаю, что это не «руна», а «печать» ?! — спросил я сам себя и сам же себе ответил: — печать плоская, а руна объемная».

Память услужливо подкинула воспоминание о разговоре с Викой, когда девушка заявила, что знания приходят к одаренным как бы из ниоткуда. С ее слов, Альфы просто начинают знать то, что им нужно и это ни у кого не вызывает удивления. Это объяснение было ничем не хуже других и я решил не особо задумываться об их источнике.

Переведя свое внимание на гигантскую «печать», наложенную на гидроэлектростанцию, я постарался сообразить, в чем ее предназначение. Никаких идей в голову не приходило и я решил действовать неоднократно испытанным ранее способом, поставив эксперимент.

Для того, чтобы запомнить рисунок в мельчайших подробностях мне не потребовалось много времени. Раздвинув после этого «сферу», я натренированным в монастыре усилием мысли выписал в контролируемом пространстве печать, совместив ее с поверхностью земли. Перед тем, как наполнять рисунок праной, я сверился с оригиналом, мерцающего всполохами энергии поперек реки. Размер моей печати не превышал трех метров в диаметре, в остальном все изломы и пропорции линий оказались соблюдены.

«-Вроде похоже», — решил я, стоя четко в центре печати, и начал подавать через сформированные энерговоды прану.

Энергия бежала по контурам, наливая рисунок белым светом. Стоило последнему участку печати замкнуться, как вспыхнувшее свечение ослепило мой внутренний взор. На тело навалилась неимоверная тяжесть, не в силах удержать вес тела, мои ноги подогнулись. Сознание осталось со мной, позволив наблюдать как вся прана, до последней капли энергии, всасывается в созданную печать. Спустя удар сердца я остался лежащим на холодной земле, без сил и праны.

Учитывая отсутствие денег, грязную одежду и незнакомый город, мое положение очень сильно ухудшилось. Переведя взгляд на ГЭС, я невесело ухмыльнулся. Как обычно, все было у меня перед глазами, но сделать очевидных выводов я не смог. Кто-то наложил печать на дамбу, высасывая всю вырабатываемую колоссальным устройством энергию в неведомом направлении. Миллионный город жил в потемках, лишенный привычного электричества. Проектируя данный населенный пункт никто не мог предположить, что халявная энергия когда-нибудь перестанет поступать к потребителям этого города.

«-Я тоже не смог предположить, что сам, добровольно, отдам не пойми кому, всю свою прану», — невесело констатировал я совершенную глупость.

Валяться дальше на земле становилось просто опасно. Не имея теперь возможности оградить себя от холода, надо было вставать и позаботится о биологическом теле. Время, которое потребуется на восстановление минимального запаса праны, напрямую зависело от испытываемого плотью комфорта. Самыми благоприятным условиями мне виделось нахождение в тепле и сытости.

Двинувшись вглубь переплетения местных улочек, маскироваться, меняя моторику своей походки, больше не было никакой необходимости. Ноги заплетались, скребя подошвами по сырому асфальту. Сутулая спина с намокшими от дождя потеками, несмотря на ширину моих плеч, вызывала жалкое зрелище. Редкие встречные обыватели бросали колючие и оценивающие взгляды, былого испуга и желания держаться подальше больше я ни у кого не вызывал.

-Олег это ты? — на то, что кто-то окликнул меня по имени, я даже не среагировал, погруженный в себя и свои невеселые мысли.

-Да постой ты, — вслед за раздавшимся со спины учащенным перестуком каблучков, чья-то рука ухватила меня за плечо.

Голос был грудным, прокуренным, я остановился, повернувшись вполоборота. Несмотря на мешковатую верхнюю одежду и какую-то нелепую шапочку, чтобы узнать женщину мне не потребовалось особых усилий. Ее накрашенное лицо было последним, что я помнил из того вечера, после которого очнулся в монастыре среди умирающих и безнадежно больных.

-Какие-же они сволочи, — ухватив под плечи, женщина попыталась сдвинуть меня с места.

-Пошли, пошли, здесь не далеко, — ее голос лился сплошным потоком слов, перемежаемых утешением меня, угрозами с кем-то разобраться и сетованием на погоду.

Я позволил увлечь свое тело в одну из подворотен. Пройдя по диагонали пару дворов, мы пришли к облупленной хрущевке. Покосившаяся дверь подъезда смачно хлопнула по косяку за нашими спинами, а провонявшая сигаретными бычками и кошками захламленная лестница привела на второй этаж. Квартира хранила в себе следы перманентной пьянки, неуничтожимые следы свидетельствовали о многолетнем притоне. Несмотря на непрезентабельность, здесь было тепло и, судя по запахам, имелась еда.

«-То, что надо», — отметил я для себя, пройдя через прихожую в одну из комнат.

Раскладной диван и видавшие виды два кресла составляли убранство помещения, развалившись на одном из них прямо в одежде, я почувствовал, как ноги отозвались благодарным «гулом».

-Выпьем, — скрывшаяся на кухне и вернувшаяся через пару минут, женщина поставила на стол початую бутылку и завернутое в газету сало.

Полста мутной жидкости в граненом стакане отдавало сивухой, в квартире кроме нас двоих никого больше не было. Стоило дождаться местных завсегдаев, чтобы прояснить, кто из них накануне ткнул шилом мне в бок. Злости как таковой не было, но и спускать подобное было не правильным.

Застольная «беседа» неожиданно прояснила события моего посещения «рюмочной». Со слов Кати, именно так попросила называть себя женщина средних лет, мое пьяное тело уволокли двое одаренных. Зачем они зашли в «рюмочную», битком набитую алкашами, она не знала. Как не знала и того, что после этого произошло. Рассказывать женщине о том, что очнулся в приюте для сирых я не стал.

-Ты бы снял их от греха подальше, — переведя внимание на мою обувь, хозяйка квартиры добавила: — опять кто прицепится, несчастливые они у тебя.

Вслед за Катей, я опустил свой взгляд вниз, посмотрев на ботинки. Некогда рыжего цвета, с высоким голенищем и армированными шнурками, обувь меня полностью устраивала. Смутное воспоминание о том, что моя обувь послужила мнимым предлогом для Альф, чтобы устроить разборки, с трудом пробилось из глубин моей памяти.