Понятно, сказал я, но что насчет несогласованного коммерческого использования моего изображения в течение десяти лет? Без выплаты какого-либо дохода в течение последних пяти?

Это все просто небольшое недопонимание, сказала студия — но мы никак не могли сойтись на том, сколько мне должна "Парамаунт" или что подразумевалось в моем изначальном контракте. В итоге мне пришлось начать судебное разбирательство.

Добавьте к этим юридическим неприятностям инциденты с "Квестором" и "Звездным путем-II" — и, возможно, вы поймете, почему я не рвался опять связываться с "Парамаунт" и "Звездным путем".

Но я знал, что рано или поздно еще получу известия от студии. Видите ли, летом 1977 года, когда я был в Нью-Йорке, играя в "Эквусе", мне позвонил мой агент, чтоб сказать: "Слушай, ты должен выбраться в кино и посмотреть эти новые "Звездные войны".

Так что я проскользнул на дневной сеанс в кинотеатре где-то посреди Манхэттена. И, если честно, увиденное совершенно захватило меня — и всех остальных киноманов в зале. "Звездные войны" — увлекательнейший фильм, полный изобретательных находок, великолепных картин, захватывающих поворотов сюжета и невероятных визуальных эффектов. Вместе со всеми я смеялся и радовался, и отлично провел время. И я сказал себе: "Тебе точно позвонят с "Парамаунт"!"

И правда. К счастью для нас для всех, звонок поступил от молодого человека по имени Джеффри Катценберг, который сказал: "Вы не будете против, если я прибуду в Нью-Йорк, чтобы с вами побеседовать? Мне бы хотелось увидеть вас в "Эквусе".

Ну какой актер перед таким устоит?

"Эквус", Театр имени Хелен Хэйес, Бродвей, июль 1977 года

Джефф, как выяснилось, оказался освежающе непосредственным. У него было телосложение жокея, бесконечный запас энергии, быстрый ум и глубокие убеждения, которые он не стеснялся высказывать.

Но в те выходные, когда он прилетел в Нью-Йорк, он, в основном, слушал, пока я говорил. Он не становился в позу, но произвел впечатление, что он хочет быть по-настоящему честным и полезным. Мы открыто обсудили проблемы, которые у меня были со студией. После нескольких часов беседы, он спросил, не хочу ли я взглянуть на сценарий. Я сказал ему, что мне не кажется правильным это делать, пока продолжается тяжба. Он принял ответ, и мы расстались в хороших отношениях.

Тем временем я закончил пьесу и перешел в Сан-Франциско к работе над "Вторжением похитителей тел", римейке классической научно-фантастической картины 1950х годов. "Парамаунт", конечно, опять позвонила, но я остался на своей позиции — мне казалось неприемлемым обсуждать новый контракт в середине судебной тяжбы.

Напряжение нарастало. Прошел слух, что создан сценарий к новому "Звездному пути" и что все актеры из оригинального состава уже подписались на участие. Хотел ли я, чтобы "Энтерпрайз" отправился в путь без меня?

Нет. Но я верил, что вопрос вскоре уладится.

Вскоре Роберт Уайз (тот самый, который снимал "Звуки музыки" и "День, когда остановилась Земля") подписался в качестве режиссера. Без моего ведома мистер Уайз работал мне на благо — он верил, что Спок важен для фильма, до такой степени, что его собственный контракт с "Парамаунт" отдельно требовал от студии, чтобы "Парамаунт" сделала все возможное, чтобы уладить разногласия.

Потом прошел слух, что подписаны контракты со всеми актерами. Сценарий был закончен, все были на местах — кроме Спока.

Опять позвонила "Парамаунт". Не прочитаю ли я сценарий?

Я держался твердо. Тяжба должна быть урегулирована до того, как я прочитаю сценарий или подпишу новый контракт.

В конце концов, позвонил мой юрист. "Слушай, "Парамаунт" вроде как и правда хочет достичь соглашения. Ты прочитаешь сценарий, если они уладят тяжбу?".

Да.

Через четыре дня, в пятницу вечером, тяжба была завершена, мой юрист приехал ко мне домой с чеком. Через час прибыл сценарий. Я сел и прочитал его за вечер.

Было две проблемы.

Во-первых, сам по себе сюжет был не слишком хорош.

Во-вторых, Спок в нем не появлялся.

На следующее утро, в субботу, Джин Родденберри, Роберт Уайз и Джефф Катценберг пришли ко мне домой, чтобы обсудить сценарий и мое участие в фильме.

Но до их прихода ко мне явился еще один гость.

НИМОЙ: Спок... ты ли это?

СПОК: Я абсолютно уверен, что это именно я. Ты не узнаешь меня?

НИМОЙ: Нет, ну, конечно, узнаю... но какой-то ты... как бы это сказать...

СПОК: Я ощущаю себя расфокусированным. Но я не нахожу это состояние удивительным. Неприятным, дискомфортным — да. Удивительным — нет.

НИМОЙ: А что так?

СПОК: Некоторое время мы были излишне погружены в побочные аспекты наших взаимоотношений.

НИМОЙ: Прости. Со всем этим надо было разобраться. Фанаты, пресса, реклама... Тебе может показаться странным, но все это важная часть происходящего.

СПОК: Я попытаюсь понять. Но есть еще один вопрос — вопрос идентичности.

НИМОЙ: Чьей идентичности?

СПОК: Нашей.

НИМОЙ: Я не понимаю.

СПОК: Разделение личностей. Отвержение. Книга.

НИМОЙ: Ааа, ты про "Я — не Спок"? Ну, это была просто игра слов, игра идей! Я просто пытался найти способ прийти к нужным терминам и объяснить... нас. Наши отношения. Ты почувствовал себя отвергнутым? Прости!

СПОК: Я бы не стал описывать пережитое мной как "чувство".

НИМОЙ: Я не хотел тебя оскорбить...

СПОК: Я не оскорблен. Сейчас я гораздо более озабочен теми джентльменами, которых ты собираешься принять, желающими, чтобы я появился в их фильме. Возможно, мне следовало бы встретиться с ними вместо тебя.

НИМОЙ: Спок, тебя даже еще в сценарии нет.

СПОК: Я хорошо об этом осведомлен.

НИМОЙ: Тогда, возможно, мне стоит встретиться с ними и выяснить, что мы можем сделать, чтобы обеспечить тебе подходящий выход...

СПОК: Очень хорошо — если ты считаешь, что это наилучший вариант. Однако, я должен признать, что с нетерпением жду возможности покончить с бизнесом и перейти к творческой работе. Последние несколько лет были утомительны.

НИМОЙ: Да, я знаю, о чем ты.

СПОК: Я полагаю, твои гости прибыли. Возможно, тебе стоит их поприветствовать.

НИМОЙ: Ты о чем? Я не слышал никакого (звонок в дверь.) звонка в дверь. (со вздохом.) Ладно, Спок. Давай-ка посмотрим, что у них на уме.

Я открыл дверь и обнаружил Джина Родденберри, Джеффа Катценберга и Роберта Уайза, мы обменялись приветствиями и я был представлен мистеру Уайзу, с которым еще не был знаком. Невысокий, седоволосый Роберт Уайз — спокойный, уравновешенный человек, истинный джентльмен, чье чувство внутреннего достоинство всегда заставляло меня обращаться к нему не иначе, чем "мистер Уайз". Я необыкновенно уважаю и его самого, и его работы, которые включают в себя и оскароносные "Звуки музыки" и "Вестсайдскую историю", самая моя любимая из них (та, которая, возможно, и послужила ему рекомендацией для СТ-ТМП) — классическая кинолента "День, когда остановилась Земля". Она рассказывает о группе технологически продвинутых пришельцев, которые прибывают на Землю — не для того, чтобы ее завоевать, а чтобы предупредить нас об опасности игр с атомным оружием. Чтобы убедить нас, скептичное, воинственное человечество, в своих возможностях, они заставляют отключиться всю энергию на планете (не считая тех мест, где это было бы опасно — например, больниц) на короткое время. Это был эпохальный фильм, заставляющий нас задуматься, как милосердные, миролюбивые чужаки могут видеть нас и нашу маленькую планетку.

(У меня нет никакого сомнения, что контактеры с внеземными цивилизациями из Невады — и их инопланетные друзья — могли бы только похвалить мистера Уайза и всех тех, кто участвовал в съемках фильма).

В любом случае, мы обменялись рукопожатиями и сели. Мы с Джином сердечно друг друга поприветствовали, и тон нашего разговора оставался весьма милым, но, если честно, он выглядел взволнованным, измотанным и загруженным. У меня сложилось впечатление, что он пришел неохотно, только по настоянию Катценберга ("Ты туда еще как придешь, Джин, чтобы помочь нам затащить этого парня на борт!"). Возможно, он так же инстинктивно понимал, что сюжет мне не понравится.

И, я думаю, мы оба были рады присутствию двух других людей. После неприятных инцидентов со "Звездным путем: Фаза II" и "Квестором", нам с Джином было друг с другом неловко, как никогда.

Когда светская болтовня закончилась, Джефф перешел прямо к делу:

— Ну что, Леонард, ты прочитал сценарий?

— Да. Вчера вечером.

— И что думаешь?

Я знал, что услышу этот вопрос. На языке у меня вертелось: "Он ужасен" — но, похоже, жаловаться особо не было смысла. И, совершив одно из величайших своих дипломатических достижений, я уклонился от ответа, задав собственный вопрос:

— Именно этот сюжет вы собираетесь снимать?

— Да! — хором сказали Джефф, Джин и мистер Уайз.

— Конечно, — помедлив, добавил Джефф, — еще будут некоторые доработки...

Они с мистером Уайзом быстренько их перечислили.

— А каковы ваши намерения в отношении персонажа по имени Спок? — спросил я.

Катценберг и Уайз разом повернулись к Джину, который заерзал на месте, как человек, которого поставили в неловкое положение.

— Нуууу, — сказал Родденберри, будто пытаясь защититься, — когда пятилетняя миссия была завершена, Спок вернулся на Вулкан, чтобы избавиться от всех человеческих эмоций. И в попытке достичь чистой логики, он зарабатывает вулканский аналог нервного расстройства.

Я услышал у себя в голове тихий голос:

СПОК: "Нервное расстройство"? Это какой-то древнеземной коллоквиализм? Что он означает?

НИМОЙ: Поверь мне, Спок — ты не хочешь этого знать...

Я глубоко вздохнул и ответил:

— Мне сложно сказать, какая часть зрительской аудитории будет рада увидеть Спока потерявшим здравый рассудок.

По правде говоря, у меня точно на это кишка была тонка. Это означало попирание неотъемлемого достоинства героя. А еще это значило, что Спока по-настоящему не вписали в сюжет. Одно из первых неписаных правил хорошей драмы гласит, что каждый персонаж должен служить неотъемлемой частью истории — иначе без него можно обойтись, и он должен быть убран. Возвращение Спока на Вулкан — это, конечно, было очень мило, но не имело никакого отношения к сюжету о ВиДжере (т.е. о Вояджере, поврежденном зонде с Земли, который, предположительно, связался с инопланетным зондом и обрел сверхспособности, таким образом, вызывая проблемы для наших героев).

— Это просто мысль, — заверил меня Джин, бросив быстрый взгляд на остальных двоих, и Катценберг и Уайз поспешили ему поддакнуть. — Мы можем обсудить другие, если хочешь...

В этот момент Джефф поднялся, сказал, что у него назначена еще одна встреча, и сделал знак Джину следовать за собой — что Родденберри с явным облегчением и сделал. (Собственно, мы с Джеффом ранее условились, что, если все пойдет не так, то я сяду и обсужу все отдельно с Бобом Уайзом — и сейчас я очень рад, что так и сделал).

Когда мы с мистером Уайзом остались одни, я задал несколько вопросов — верите ли вы в этот сценарий? Что вы думаете о предложенной Джином для Спока сюжетной линии?

Мне не хотелось показаться грубым или нахальным этому тихому, исполненному достоинства режиссеру, чьи работы я уважал, а он, со всей очевидностью, не хотел сказать ничего, что могло бы меня оскорбить. Так что у нас вышла неловкая, но весьма сердечная беседа.

— Над сценарием и сюжетной линией Спока еще придется немало поработать, — признал он, но, не считая этого, не то, чтоб сыпал подробностями. Мы еще немного поговорили, пока я пытался разгадать его намерения, но в итоге так и не получил никаких точных гарантий насчет того, как сценарий или история Спока могут быть улучшены.

И все же мне понравился этот приятный человек, он вызвал у меня доверие. Его манера держаться подсказывала, что он обладает внутренней целостностью. Так что, когда беседа завершилась, я честно сказал:

— Я не знаю, что делать.

— Поднимайтесь на борт! — сказал он с такой обезоруживающей искренностью, что я решил довериться интуиции.

— Ладно, — сказал я. — Так и сделаю.

Ведь, в конце концов, я вдобавок понял, что не хочу опять встретиться с реакцией публики, если бы стало объявлено, что я остался единственным дезертиром из всей изначальной команды. Я только что выстоял один шквал громов и молний с книгой "Я — не Спок" и не торопился вызывать еще один.

Истинный джентльмен Роберт Уайз на съемочной площадке СТ-ТМП

Мы пожали друг другу руки, и мистер Уайз отбыл. Но я по-прежнему был не один...

СПОК: Ты принял решение, которое затронет нас обоих...

НИМОЙ: Другими словами: "В хорошенькую заварушку втянул нас в этот раз ты, Олли.."

СПОК: Прошу прощения?

НИМОЙ: Не обращай внимания.

СПОК: Каков теперь наш порядок действий?

НИМОЙ: Ну, начнем с восстановления внешности. Грим, уши, стрижка. И еще будут споры по поводу сценария... Ты как, нормально?

СПОК: Ситуация несколько неприятна, особенно для того, кто предпочитает держать все под контролем...

НИМОЙ: И не говори!

Через несколько недель после этой встречи все актеры плюс Родденберри и Роберт Уайз появились на большой пресс-конференции на студии "Парамаунт". Кроме этого, присутствовали Майкл Эйснер, тогдашний глава "Парамаунт" и его босс, Чарльз Блудорн, председатель компании-владельца "Галф и Вестерн".

Билл Шатнер, Джин Родденберри, мистер Уайз и я — все вместе встретились поболтать в офисе Майкла Эйснера, а потом отправились присоединиться к остальным актерам за длинным столом напротив огромного роя журналистов.

Майкл Эйснер — долговязый, угловатый, неловкий человек, способный отбрить остротой быстрей, чем "Энтерпрайз" — достичь сверхсветовой скорости. Конечно, это сделало его идеальным представителем в данной ситуации. Он объявил о возвращении "Звездного пути" в качестве полнометражного фильма с участием изначальных актеров и предложил задавать вопросы.

Когда кто-то спросил Роберта Уайза, каков бюджет фильма, тот ответил:

— Плюс-минус пятнадцать миллионов долларов.

— Хмм... — протянул Эйснер. — Так плюс пятнадцать миллионов или минус пятнадцать миллионов?

Острота вызвала в собравшейся толпе громкий смех, никто и не предполагал, что стоимость фильма вырастет до 45 миллионов!

В конце концов, один из репортеров спросил:

— Мистер Нимой, после долгой отсрочки вы, наконец, тоже подписали контракт на участие, последним из всех актеров. Что вызвало такую задержку?

Я предвидел этот вопрос, и утром в душе (где меня вообще осеняет лучше всего) придумал ответ, позволяющий не поминать старого. Так что я заявил (разумеется, без одобрения вулканца):

— Ну, мы долгое время пытались прийти к соглашению, но почта между Землей и Вулканом ходит уж очень медленно.

Это вызвало смех, на который я надеялся. Позже, когда конференция закончилась, Чарли Блудорн энергично меня обнял и сказал: "Ты сегодня оказал честь своей профессии".

Это был для меня счастливый миг. Вся изначальная команда собралась вместе, впервые за одиннадцать лет, царило общее воодушевление... хоть вскоре нам и предстояло стартовать на сверхсветовой скорости в подпространство, полное проблем.