Сверхчеловек чертов...
Во что мы ввязались? — подумал он чуть ли не с ужасом. Сколько в армии тайных уранитов? Неизвестно ведь, Старец эти данные секретит от всех... А если все-таки война? Что они выкинут?.. Вдруг стало холодно. Он не мог понять — ветер это или озноб. Что будет завтра?.. На полной скорости несемся непонятно куда. И не свернуть. Будущее... Хоть бы оно не наступало, это будущее... Он прошелся по комнате. За окном уже совсем стемнело. Небо накрывало континент черным куполом, и посреди него, в самом зените мира, остро горел Рог Амальтеи. И холод не проходил.
"Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска? Полночь, поздняя осень, мороз. Голый дуб надо мной весь трепещет от звездного блеска, под ногою сухое хрустит серебро. Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые. Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза! Расцветают, горят на железном морозе несытые волчьи, божьи глаза".
Майор Альфред Херрман по кличке Доминик, сотрудник штаба Корпуса кавалергардов, был завербован разведкой Департамента логистики шесть лет назад. Тогда он был всего лишь поручиком. Консультанты Департамента незримо помогали ему в служебном продвижении, одновременно диктуя — куда и как двигаться. Он считал свою карьеру успешной и рассчитывал года через два-три дослужиться до полковника. И никаких мук совести: в конце концов, работа на одну из служб собственной Империи ни по какому закону не может считаться государственной изменой. Хотя он был реалистом и понимал, что в случае провала это его не спасет.
Получив приказ перейти в "красный" режим, Доминик испугался. Он знал, что это означает, и совсем не ждал, что это когда-нибудь коснется его лично. Он даже подумал: а стоит ли такой приказ вообще выполнять? Но Цапля определила характер Доминика верно. Он был слишком большим конформистом (проще говоря — трусом), чтобы не подчиниться начальству; любому начальству, пусть даже и тайному. Он послушно активировал экстренную коллатераль и начал сбрасывать рапорты в Центр с предписанной "красным" режимом частотой, то есть раз в час, когда не спал.
Засечь такую активность было для кавалергардов вопросом времени. Произошло именно то, чего Доминик боялся больше всего на свете: Департамент сознательно его засветил, чтобы посмотреть на реакцию противника. Кавалергарды локализовали утечку быстро. Уже через двое суток доклад о деле майора Херрмана получил начальник внутренней контрразведки Корпуса генерал-майор Грамматиков. С выявленным шпионом началась работа.
Генерала Грамматикова подвел профессионализм. Если бы он взял Доминика сразу и начал всеми средствами допрашивать — это сорвало бы игру с противником, но все же дало бы контрразведке некие полезные данные. А если бы он вообще оставил Доминика в покое — это означало бы большой потенциал для игры, но и большой риск. В результате было принято взвешенное решение: оставить шпиона на свободе, ограничив поступление к нему важной информации и взяв его под ненавязчивое наблюдение.
К сожалению, это оказался тот самый случай, когда компромисс хуже любой из альтернатив. Доминик уже на следующее утро заметил, что характер поступающих к нему по службе документов несколько изменился. Он занервничал. И когда в тот же день что-то заставило его заподозрить слежку — сорвался. Контрразведчикам удалось найти на улице Севастиополя только его брошенную машину. И то — через четыре часа.
Этих часов Доминику как раз и хватило.
...Крепость Аквила была построена на острове в Срединном море триста лет назад, при императоре Льве Шестом. Форт из белоснежного камня, с квадратными башнями, вдающийся в море, как скала. Он и стоял прямо на скале. С континентом остров соединялся дамбой, по которой тянулась одноколейная железная дорога; когда море волновалось, идущий по ней поезд казался кораблем.
Как раз на таком поезде Доминик и уехал. На самом деле это был маленький паровоз с одним вагоном, перевозивший только военных. К счастью, кавалергардское удостоверение помогло Доминику туда сесть...
— ...Мне нужен комендант крепости полковник Аммон, — сказал он солдатам, сойдя на береговую платформу.
Старший ефрейтор, чуть помявшись, отсалютовал и предложил подождать.
Все, подумал Доминик. Пути назад нет.
Хотя, наверное, его и шесть лет назад уже не было...
— Господин майор?
Вот он, полковник. Ему лет сорок пять. На синем артиллерийском кителе — Юстиниановский крест.
Все нормально...
Доминик поднял правую руку так, чтобы полковник видел надетый на его безымянный палец иридиевый перстень. Там, на печатке перстня, был знак: фигура коня, перечеркнутая стрелкой. Символ бога Урана.
Полковник всмотрелся — и вытянулся перед майором по стойке "смирно".
— Во имя Неба, — сказал Доминик. — Мне нужно убежище.
Море вскипело.
Рудольф Бертольд находился на борту военного корабля в первый раз в жизни, и от души надеялся, что — в последний. Мостик "Деметрия Полиоркета" шатало так, что Рудольф едва держался на ногах, схватившись за поручень.
— Советник, вы целы? — капитан Араго. Заботливый, черти бы его взяли...
— Со мной все в порядке. Что связь? Они не отвечают?
— По-моему, они только что ответили, — заметил старпом, лейтенант Георгиос.
Капитан промолчал.
Рудольф стиснул зубы. Да, они ответили. Залпом из пушки Витицкого. База примерно такой же пушки вертелась впереди, на баке "Деметрия". Она напоминала винт вертолета, только с серебристыми тарелочками на концах. Включив подачу энергии, можно мгновенно создать в точке пересечения лучей от этих тарелочек температуру в шесть тысяч градусов. Если такая точка окажется внутри корабля — от него останется облако пара.
Вот это с нами чуть и не случилось...
На "Деметрии Полиоркете" пушек Витицкого было две: на баке и на юте. Но — они слабые. По сравнению с крепостной, конечно.
— Что все-таки со связью? — спросил Рудольф.
Капитан и старпом посмотрели на него с сочувствием.
— Вы действительно считаете, что они станут с нами разговаривать? — капитан Араго был невозмутим, как Юпитер.
— Да. Я не имею права считать по-другому. Мы здесь, чтобы добиться разговора.
— А если не добьемся?
Рудольф вздохнул.
— Мы обязаны добиться. Капитан... Вы даже не представляете, что иначе будет.
— Не представляю, так объясните, — сказал капитан сухо.
Помягче надо с моряками, напомнил себе Рудольф. Они нервничают.
— В общих чертах я уже вам говорил. Вчера в этой крепости скрылся некий человек. Офицер, подозреваемый... в измене. Комендант крепости не только отказался его выдать, но и заявил, что больше не подчиняется приказам командования. Дальнейшее мы видели... Это заговор. Крупный заговор. Неизвестно куда идущий. Поэтому — надо попытаться хоть как-то договориться. Чтобы притушить это здесь, пока такие мятежи не пошли цепочкой...
Он замолчал. Лейтенант Георгиос стоял рядом, напряженно глядя в бинокль. Рудольф посмотрел в ту же сторону. На башни крепости Аквила, белеющие вдали.
— Что это за заговор? — спросил капитан Араго.
Рудольф развел руками.
— Не совсем ясно... Но очень похоже, что это ураниты.
Араго приподнял бровь.
— Ураниты? Полумифическая секта?
Спокойно, сказал себе Рудольф.
— Они сами приложили усилия, чтобы стать полумифическими... Большие, надо сказать, усилия. На самом деле — у них обширная агентура, работающая на кого-то из закулисных политиков... Там все запутано. Но я точно могу сказать: если мы не замирим крепость — будет война. Здесь, на Антиохии. Настоящая война. Вот я почему так настойчив.
— Понимаю, — сказал Араго. — Я вам помогу, конечно... Но у меня еще один вопрос. Что вы будете делать, если они вообще не ответят?
— Над нами висит легкий космический крейсер "Калипсо", командиру которого я имею право отдавать приказы. Вот это — на случай, если они не ответят. Теперь вы, наверное, еще лучше понимаете, почему я настаиваю...
Араго сдержанно кивнул. Рудольфу самому было тошно. Он прекрасно понимал, что будет, если современный космический крейсер ударит по Аквиле своей главной батареей. А капитан, надо думать, понимает это еще лучше. Котел бурлящей лавы здесь будет, и впадина в морском дне потом. На месте острова.
— "Зеефогель" возвращается, — сказал лейтенант Георгиос.
Рудольф посмотрел вверх. "Зеефогель". Быстрый тупоносый самолетик-биплан, полчаса назад посланный с крейсера на разведку. Еще минута, и сядет...
Летчик "зеефогеля" был совсем молодым парнем. Он сдвинул на лоб очки и встал перед Араго по стойке "вольно".
— ...Стреляли по мне. То ли из "штайров", то ли из "хевисайдов". Я еле увернулся. Башни накрыты броневыми колпаками. Людей на поверхности нет. Они... — он сглотнул. — Они готовятся к обороне. По всем правилам. По-моему... — он смялся, не договорил.
Араго тоже молчал, задумавшись. Рудольф понимал, что подумать ему сейчас есть о чем. Нынешние морские крейсера никак не могут тягаться вооружением с крепостью. Взять Аквилу силами одного "Полиоркета"?.. Безумие. Рудольф знал, что он имеет право отдать такой приказ, и знал, что никогда этого не сделает. Надо их успокоить...
— Господа... Я ничего не понимаю в военном деле. Как раз поэтому вы можете меня... не бояться. Я не буду принимать никаких военных решений без совета с вами, — он выделил слово голосом. — Крепость с нами говорить не хочет. Если контакт не состоится... вы знаете, что будет. Ничего хорошего. Господа офицеры, вы хорошо знаете технические возможности своего корабля. Я их не знаю совсем. Что мы можем сделать? Как нанести по крепости несмертельный удар, показывающий серьезность наших намерений? Может быть, сохраним кому-то жизнь... хотя я в это уже не очень верю. Но попытаться надо. Глядишь, зачтется.
Он умолк.
— Мы уже думали, — сказал лейтенант Георгиос. — Пушки Витицкого...
— Нет, — сказал Араго. — Да, у нас две пушки Витицкого, а у них только одна. Но ширина базы у нее чуть ли не втрое больше, чем у наших. И эффективная дальность — раза в полтора. Мы, конечно, маневренны, и сделать, чтобы они нас не накрыли — можем. А вот нанести им серьезный удар — нет. Это невозможно физически. Если мы выберем такой путь, они скорее в нашей беспомощности убедятся, чем в других качествах. Увы.
— Я понимаю, — сказал Рудольф. — Но это же не все наши боевые средства?
Георгиос покачал головой.
— Остальное предназначено для борьбы с мелкими кораблями. Еще более бесполезно.
— Есть одна идея, — сказал незнакомый офицер тихо.
Рудольф цепко оглядел его. Парень лет двадцати семи; черноволосый, скуластый, уверенный.
— Лейтенант Каратеодори, — представил его Араго. — Наш бортинженер.
— Да... Дело в том, что я недавно проводил инвентаризацию. И вот, у нас в трюме лежат две сейсмоторпеды. Не знаю зачем, но...
Георгиос фыркнул.
— Ошибка снабжения, зачем еще... У нас нет торпедных аппаратов, — объяснил он Рудольфу. — Просто нету. Сейсмоторпеды...
— Извините, — сказал Каратеодори. — Господин советник, вы знаете, что такое сейсмоторпеда? В ней два заряда. Первый — это специальная боеголовка, при взрыве которой возникает эффект Винклера... гм-м... Это квантовый эффект, благодаря которому силикатная кристаллическая решетка на короткое время приобретает свойства жидкости. И в ней тогда очень хорошо распространяется взрывная волна — от второго заряда...
— Вы предлагаете торпедировать скалу? — спросил Рудольф.
— Ну, собственно, да. Крепость мы не разрушим, но это будет... чувствительно. Причем лучше всего, если две торпеды пойдут одновременно. С разных углов.
— Вы намекаете на самолеты, — уронил Араго.
Каратеодори повернулся к нему.
— Да. Маневренности "зеефогелей" хватит для такого финта. И торпеды не слишком тяжелые, они их поднимут.
— А держатели?
— Это можно сделать за полчаса.
"Зеефогели" разошлись над морем и вырулили на цель, скрестив курсы под тупым углом. Буруны от торпед прочертили воду. У подножия скалы вспыхнуло и треснуло. В бинокль было видно, как из башен течет пыль.
Жаль, подумал Рудольф. Красивый замок...
Он взял микрофон.
— Командование крепости! Я знаю, что вы меня слышите. Меня зовут Рудольф Бертольд, я являюсь заместителем имперского протохартулария. В мои чрезвычайные полномочия входит перемещение войск численностью до бригады, а также вынесение лицам с чинами не выше шестого класса смертных приговоров. Или их отмена. Продолжайте слушать внимательно: база ваша с суши блокирована. Сюда на помощь идут крейсера "Птолемей Авлет" и "Селевк Никатор". Имперские законы позволяют приговорить к смерти всех, повторяю: всех, кто сейчас находится в Аквиле. Такие вводные, — он подержал паузу. — Если вы сейчас сдадитесь, я гарантирую жизнь всем, кроме майора Херрмана. И даже ему — гарантирую передачу по команде, к его начальству. Большего вам не выторговать. Я все сказал. Ваш ответ?
Прошло минут пять, прежде чем в динамике зашумело.
— Говорит полковник Аммон. Дело в том, что я принимаю решение не единолично. Мне нужно двадцать минут на совещание. Дадите?
— Пятнадцать, — сказал Рудольф. — От меня тоже не все зависит.
— Хорошо.
— Ждем, — Рудольф выключил связь и недоверчиво посмотрел на приемник.
Что, вот так вот просто?.. Ох, не верится. С другой стороны — при том, сколько мы проволынили, пятнадцать минут уже вряд ли что решат. И кто знает, какие там у них человеческие факторы?.. Проще подождать.
Ждать пришлось минут восемь, не больше. Вдали, за крепостью, что-то грохнуло, и в небо ушел столб огня. Дамба! Дамба, перегороженная пока всего-то полицейским отрядом. Они через нее прорвались. И, значит...
Значит, все. Конец.
Не застрелиться ли?.. — подумал Рудольф вяло, провожая взглядом срочно поднятые в разведку "зеефогели". Но, конечно, он ничего не сделал.
На Срединное море спустилась жара, и мир был будто ватный.
Вернувшаяся разведка все подтвердила. В крепости — никакой активности, по самолетам даже не стреляли. Имперский флаг спущен. Полицейский кордон на сходе с дамбы — разметан, живых там, судя по всему, не осталось. А по дороге пылит колонна грузовиков и бронетехники, которая направляется — куда? — правильно, к Севастиополю...
Конечно, Рудольф все еще мог связаться с "Калипсо" и отдать командиру соответствующий приказ. Но он понимал, что делать это уже бессмысленно. У бортовых гразеров космического крейсера нет такой точности, чтобы с первого раза сжечь быстро движущуюся по грунту колонну машин, не тронув ничего больше. Это же не крепость. А крепость, скорее всего, пустая уже. А чтобы надежно накрыть колонну, понадобится выжигать целый район. Совершенно неприемлемо.
Ну что ж. Теперь придется бороться с проблемой регулярными средствами. Изолировать очаг, подводить к нему силы, искать методы давления...
И это означает, что гражданская война началась.
— Платон, это ты?
— Да, Ника, это я. Что скажешь?
— Что происходит? Скажи мне все, что знаешь. Пожалуйста.
— У нас пока все спокойно. И у вас, насколько я понимаю, тоже. Мятежники захватили два крупных города: Севастиополь и Лариссу. Их более или менее блокировали. Других новостей нет. Будут — сообщу.
