Попаданка: Удел драконьей жрицы

Мои умиротворенные размышления о близящейся вполне милосердной кончине прервал ужасающий звук трескающейся горной породы. Я не дернулась — сил попросту не осталось, но внутри все как-то само-собой поджалось, а в следующую секунду я заметила как от скалы, прямо надомной отделились глыбы, по несколько метров в длину каждая, и вместо того чтобы обрушиться вниз, как поступают все порядочные камни, они стали потягиваться и трещать каменными телами, словно огромные животные. Закончив свой ритуал, каменные создания, повертели импровизированными башками, напоминавшими укороченные крокодильи морды, прикрепленные к телам исхудалых обезьян, и как по команде обернулись ко мне. Их было всего четверо, но и этого мне хватило, чтобы принять единственно верное решение — не пытаться предпринимать ровным счетом ничего, и будь что будет.

И, пожалуй, я оказалась права. Все развернулось невероятно быстро. Странные создания, добрались до моего прибежища в два мощных рывка, зашли с разных сторон, и не успела я толком испугаться, как одна из тварей дыхнула мне в лицо морозным воздухом. В эту секунду я подавилась вдохом. Легкие сковало ледяными тисками, грудная клетка трепыхнулась в конвульсиях еще пару раз, и не успела я осознать, что мне больно, повторный морозный выдох отключил мое сознание, выдернув центральный рубильник.

* * *

— Выстукивай ее, чего стоишь столбом! Да аккуратно! Аккуратно! Лицо не попорть!

Что-то грюкнуло в считанных сантиметрах от моего носа, и ледяная скорлупа с хрустальным звоном осыпалась вниз, резко выдернув меня из забытья. В лицо ударил жар, а кровь натужно шумя в висках, побежала по жилам. Я с жутким сипом втянула воздух. Приятными ощущения было назвать нельзя. Глаза раскрываться и вовсе не хотели — ресницы смерзлись друг с другом, не позволяя их даже приоткрыть. Тело ниже шеи и вовсе не ощущалось.

— Ну, чего замер, за работу! — прикрикнул чей-то грубый голос, — Одна из двух десятков живехонькая, и уже обрадовался? Получишь свое, только когда она отмерзнет.

Предмет беседы неизвестных мне пока существ, явно составляла я, но о чем именно шла речь я не совсем поняла. Они что, пытаются меня разморозить? Я напрягла память. Кажется, меня пытались съесть странные ледяные твари. Для этого мирка это вовсе не новость. Вроде уже начала привыкать, что раз в неделю меня пытаются умертвить тем или иным образом. А вот обратное случается куда реже. И что же теперь? Как я очутилась здесь?

Стук молотка раздался где-то на уровне моего плеча, и от очередного удара с меня облетела еще одна часть ледяного кокона. Я замерла, выжидая, когда же со мной закончат. На то чтобы полностью "выстучать" меня изо льда, ушло не меньше получаса. Правда, уже спустя пять минут, вода с лица стаяла, позволив мне открыть глаза и осмотреться. Я находилась в малюсенькой комнатушке, плотно забитой огромными ледяными сосульками. Моя тушка валялась на полу, ровно в той же позе, как и была заморожена на том злосчастном горном уступе, а вокруг бегал странного вида полурослик, которого в первом же своем порыве я окрестила гномом, в первую очередь за забавный носок-колпак на его косматой башке. Правда, тех милых существ, которых было принято описывать подобным образом в моем мире, это создание напоминало разве что ростом. От сказки о Белоснежке оно было бесконечно далеко. На толкиеновских гномов тоже походило слабо. Низкорослое существо, ростом с шестилетнего ребенка, было наряжено в тулуп из мелких меховых обрезков, сшитых грубой нитью, из-под которого, как две палки, торчали костлявые ноги, обутые в широченные сапоги. Голова была маленькая и будто бы сплюснутая, с боков, с едва заметным бугорком носа, узкими губами, и крошечными бусенками крысиных глаз на совершенно безволосом синеватом лице. Из-под немытых патл, соломой торчавших из-под колпака, выглядывали огромные уши, по форме напоминавшие уши летучей мыши, покрытые рыжеватым, в цвет волос, мехом. Мелкая когтистая ручонка с узкими и непропорционально длинными пальцами крепко держала необычного вида каменный молоточек, которым ее обладатель ловко отбивал куски льда с моих ног, что-то немелодично насвистывая.

Пока что, все происходящее меня вполне устраивало. Меня ловко и безболезненно освобождали из ледяного плена, зачем — дело третье. Где именно я оказалась, мне тоже было не особо интересно, я пребывала в легкой эйфории от осознания того, что все еще каким-то чудом жива, и почти здорова. То самое "почти" конечно относилось к ноге, которая наполовину освобожденная из льда, начала тянуть и отдавать болью куда-то в бедро. Но это казалось такой малостью, что и не стоило внимания.

Я жива! Как же классно! Мне кажется, я способна наслаждаться сейчас даже этой болью! А ведь, кажется, там, я вполне была готова умереть, не особо трепыхаясь — несвойственное мне поведение. Странно все это и не понятно. И еще Лит...

Я помрачнела. Объяснить поведение богини логически я даже не стала пытаться. То она обещает доставить меня, куда пожелаю, то выкидывает у черта на рогах и оставляет подыхать. Какая тут может быть логика, если на лицо расстройство психики. "Шиза", как говорят в народе. Лучше волноваться о насущном. Вот и этот мастеровой заканчивает с моей примороженной тушкой. Поразительно, но вроде последствий обморожения я не ощущаю. Все же какая-то магия в этом дельце замешена была, иначе как объяснить это чудо?

Последний увесистый кусок льда слетел с моих ног, и шурша ускользил куда-то по каменному полу. Полурослик выпрямился, и я обнаружила еще одну увлекательную деталь его внешности — щуплый крысиный хвост на конце увенчанный облезлой кисточкой, скромно торчавший из-под тулупа. Он что-то невнятно поцокал языком, попытался коснуться моей поврежденной ноги, на что я предупреждающе зашипела. Благо, мое поведение было истолковано верно. Звереныш, беспомощно огляделся, будто что-то ища, дернулся сперва в одну сторону, затем в другую, кинул взгляд на мою ногу еще раз, и видимо решив для себя что-то, бегом выскочил из комнатушки.

Я тоже разлеживаться не стала. Когда на богов надеяться уже нечего, остается только самой не плошать. Сцепила зубы, проволокла свое тело по полу, благо, недалеко, и уцепившись за одну из огромных сосулек, выстроенных в рядочек, резким движением вздернула себя на ноги. Гамма полученных ощущений мигом затмило все хорошее, что я успела найти в сложившейся ситуации. Чтобы не завыть в голос понадобилась вся моя воля. Нога, на которую я все же неосторожно оперлась, раскаленным добела прутом отозвалась во всем позвоночнике. От полноты ощущений в глазах вспыхнули белые круги, а под языком мерзко онемело, будто тело готовилось избавить меня не просто от содержимого желудка, но и от самого желудка тоже.

Я все же была не права, когда сказала, что способна этим ощущением насладиться, я еще не достаточно для этого свихнулась. Но зато я стою. На одной ноге. Криво, косо, одной рукой опираясь на ледяной столб — но ведь стою. И это уже неплохо.

Немного уняв бешеную пляску звезд перед глазами, я перевела взгляд на свою опору и отшатнулась так резко, что чуть было повторно не загремела на пол, устояв на одной ноге каким-то чудом. Сквозь плотную ледяную корку просматривалось человеческая фигура, замершая в странной позе, будто бы закрывавшей лицо от ветра. Я глянула по сторонам, понимая, что стою среди рядов замороженных в сосульку людей, и видимо сама еще недавно представляла ровно такую же картину.

Внутри что-то ухнуло вниз, и заколотилось в бешеном ритме где-то в районе солнечного сплетения. Предчувствие сразу же поспешило сообщить мне "добра не жди, а лучше уноси ноги", но было уже поздно, да и бесполезно, в общем-то. В комнатку возвратился полурослик вместе со вторым представителем своего вида. Как я и предполагала изначально, он был не выше шестилетнего ребенка, а его макушка обреталась где-то на уровне моего пупка. Мелкие глазки пробежались по полу, и вперились в меня, наверняка изумленно (из-за отсутствия бровей выражение его морды я адекватно трактовать не смогла). Старший, такой же гном, поднял узкую губу, обнажая ряд меленьких острых зубок.

— Ты, бестолочь, ей ногу повредил! Теперь наа-кхи дадут за нее втрое меньше.

— Я аккуртано обстукивал, мастер, как вы и сказали, она такая увечная и была. Может, хаксы пожрать ее пытались?

— Чушь. Хотели бы пожрать — от нее и мокрого места не осталось. Хотя ты прав, вроде не от молота увечная. Упала, небось, глупая девица... эти часто падают. А может подразмерзлась весной. Долго простояла все же. Не суть. Залатаем, отваром сомнеи напоим, а наа-кхам она и такая для дела сойдет. Давай, заходи слева да хватай.

Я хмыкнула. Это они меня-то хвать собрались? Нос не дорос! Другое дело, что определенного плана у меня пока нет, так что бестолку дергаться не стоит. Иногда следует казаться безобиднее, чем ты есть на самом деле, это очень хорошо усыпляет бдительность.

В руки недоросликам я далась без боя. Терпеливо позволила связать себя трухлявой бечевкой, и даже послушно поковыляла-поскакала вслед за мелким гномьим начальством. За небольшой дверкой, едва достаточной для моего роста, оказался большой каменный зал, освещенный тусклым светом факелов редко расставленных на металлических подставках то здесь, то там. Его стены утопали в темном мареве чадного дыма, создавая впечатление бесконечности. В центре, на хорошо освещенном месте, располагались несколько клеток-вольеров, грубо собранных из косо вколоченных прямо в каменный пол металлических прутьев, в которых находилось всего несколько человек, видимо моих собратьев по несчастью. Нехитрым механизмом, приводимым в движение двумя недоросликами, пара прутов была уложена на пол, и я вполне добровольно зашла внутрь, оглядываясь по сторонам. Прутья громогласно лязгнули у меня за спиной, становясь на место.

Кроме меня в клетке оказалось всего шесть девушек. Довольно молодых и очень напуганных. Они сбились в кучку в самом дальнем углу, и по-видимому старались не привлекать внимания. Там же, у дальней стены, я обнаружила никем не занятую широкую лавку, на которую тут же заявила права, быстро завалившись с ногами.

Спокойно поваляться мне конечно не дали. Не прошло и десяти минут, как из стайки девушек отделилась одна, и скорой перебежкой подобравшись к моей честно-занятой лавке, присела на корточки.

— Эй, ты в порядке? — участливо прошептала она мне на ухо.

Я тяжело вздохнула и повернула голову набок.

— Почти, — мотнула я головой, полукивком указывая на ногу.

— Можно? — девушка дождалась, когда я с сомнением кивну, и аккуратно отодвинула подол моей порядком потрепанной юбки, — Похоже, перелом со смещением, — пробормотала она, едва касаясь кончиками пальцев опухшей ноги пониже колена. У меня с собой есть немного мази, она снимет опухлость и чуть убавит боль.

Я приподнялась на одной руке теперь уже с интересом глядя но мою собеседницу. Девушка моих лет, симпатичная, с кошачьим разрезом ярких серых глаз и темными как у меня волосами чуть смутилась:

— Настоя успокаивающего уже не осталось, все девочкам отдала, не думала, что реальный пациент попадется, — как-то совсем виновато пояснила она.

— Мазь это тоже очень хорошо! — поспешила заверить ее я.

— Ну, тогда я сейчас? Никуда не уходи! — слишком громко для царящей вокруг тишины вскрикнула она, и метнулась куда-то в угол.

Я негромко пофыркала. Так и быть, уходить не буду. Здесь полежу.

Ждать пришлось с пару секунд, девушка маленьким вихрем пронеслась по клетке, схватила сумку, и вернулась ко мне, последний метр, кажется, прокатившись на коленях.

— Сейчас-сейчас! — заторопилась она, откручивая крышку какого-то пузырька с неимоверной натугой.

— Да ты не торопись, мне в принципе не особо-то больно.

— Как не больно!? — девушка чуть не выпустила из рук баночку, — Ты что, ногу не чувствуешь!? — и она в ужасе ухватила меня за больную конечность.

Я взвыла похуже стаи вурдалаков, подскочив на месте.

— Чувствую! — провыла я крайне устрашающе. Девица отпрянула в сторону, бухнувшись задом на пол.

— П-п-п-рости, — я глянула на сердобольную мучительницу, и громко клацнула челюстью, сдерживая ругательства. Девушка едва не плакала, с ужасом и жалостью глядя на меня.

— Так, ладно, проехали, — сквозь зубы процедила я, укладываясь обратно на лавку, — только так больше не делай, лады?

Девушка быстро закивала, трясущимися руками раскрутила таки баночку, как только не упустила — не понятно, и обмокнув пальцы в раствор пахнущий свежей травой и горьковатой ромашкой, аккуратно нанесла его на место ушиба.

— Тише, тише, потерпи еще немножко, — уговаривала она меня, хотя я вроде не шипела и даже старалась не кривиться, — Еще самую чуточку. Ты ведь такая умница. Молодец просто.

Я невольно хохотнула.

— Больно? — вскинулась девушка, как-то неверно истолковав изданный мной звук.

— Смешно. Ты меня как ребенка уговариваешь.

— Прости... — снова смутилась она, — Я обычно с детьми дело и имела. Вот привычка и осталась.

— Как тебя зовут хоть, спасительница?

— Велерена, — представилась девушка.

— Лера, — кивнула я в ответ, — сказала бы, что приятно познакомиться, да что-то место не располагает. Кстати, может ты мне расскажешь, куда это нас занесло?

— А ты не знаешь? — удивилась она, продолжая толстым слоем распределять мазь по моей ноге.

— Знала бы, не спрашивала.

— Мы у крыстсов в пещере.

— Это те мелкие ушастые, да?

Девушка кивнула.

— И что они делать с нами будут?

— Наа-кхам продадут. А может так отдадут, не знаю я как у них заведено.

— А эти "наа-кхи" это еще кто?

Девушка кинула на меня озадаченный взгляд, но все же пояснила: — Змеелюды: до пояса — человек, а от пояса — гадина ползучая.

Ага, вот это уже ближе. Я припомнила что-то такое и в наших сказках. У нас их, правда, "нагами" называют, но в принципе по звучанию вполне похоже.

— А им мы зачем?

Девушка, до этого сосредоточенно размазывавшая мазь, подняла на меня лицо и густо залилась краской.

— Ну... как бы это сказать... размножаться чтобы.

— Ага, значит типа в наложницы. Нормально. А если эти "наа-кхи" кого-то не заберут, что тогда?

— Крыстсы их съедят. Они вообще что угодно сожрут. Только уж больно наа-кхов боятся, и нами как бы от них откупаются.

Я хмыкнула. Ну что ж, кажется ничего нового, все по старой схеме. Разве что добавились некоторые земноводные элементы, но после драконов, оборотней да огров, кажется, это уже не удивляет меня совсем. Ну наги, ну и что?

Не успела я додумать, как под пальцами девушки, в моей ноге раздался душераздирающий треск, от которого я невольно стиснула зубы, а девушка, вскрикнув, поспешила убрать руки.

— Это не я, я же осторожно! — она в ужасе смотрела на мою ногу, — Постой... Так не бывает.

Я с интересом села на лавке, глядя туда же, куда и она. Боль и в самом деле ослабла, толи от мази, толи еще отчего. Припухлость чуть спала, но больше ничего удивительного я не заметила.

— И что там?

— У тебя смещение на место встало, — с благоговейным трепетом заявила девушка, и вцепилась тонкими пальцами мне в ногу. Я уже приготовилась было взвыть, но ощущения оказались вполне терпимы. Чуть больно, как от синяка, не больше.