Не надо переворачивать лодку

— На Халхин-Голе нам очень не хватало такого самолёта!

— А 750 км/ч даст возможность уйти от любого истребителя, даже с бомбовой нагрузкой! — вставил я.

— Товарищ Сталин! Андрей Дмитриевич говорил, что вы видели их самолёт. Нас он на просмотр не пригласил. Он — летает или стоит? — опять подключился Шахурин.

— Я видел его в воздухе. К самому самолёту я не подходил, потому, что товарищ Андреев и компания нарушили государственную дисциплину и безопасность полётов. Но, по докладам Андреева, он пилотировал самолёт, на полные обороты он не выходил, так как самолёт был изготовлен из неподходящих материалов. На отчёте в ЦК, товарищ Андреев доложил, что установлен мировой рекорд по скороподъёмности. И всё это на опытных двигателях.

— Сколько? — спросил Чкалов

— 5000 за 2,20 (2173м/мин).

— Да, товарищ Сталин! Это новый рекорд.

— На 50 процентах мощности.

— А почему не давал полную?

— Катапульты нет. Выпрыгнуть из него не возможно. А фюзеляж — слабенький.

— Вообще не возможно? — спросил Сталин.

— У нас предусмотрены для этого воздушные тормоза. Я их показывал Вам, но требуется разработка катапульты, которая будет выбрасывать лётчика из кабины мимо киля.

— Серьёзные Вы задачи ставите перед нашей авиапромышленностью, товарищ Андреев! Ну что, товарищ Шахурин? Справится наша промышленность с этой задачей? Смотрите сами: армия говорит, что это нужно! Андреев говорит, что это возможно! Швецов говорит, что готов дать нужные двигатели. Что ещё требуется нашей промышленности?

— Надо проработать эти вопросы, товарищ Сталин! Так сразу ответить не могу!

— Хорошо, товарищ Шахурин. Займитесь этим срочно! Переходим ко второму вопросу!

— Разрешите, товарищ Сталин! — спросил Жуков. — Я уже использовал разработки товарища Андреева в боях, и оцениваю их положительно! Мы пересекались с ним в Крыму, в санатории, и я подробно знакомился с тем, что он предлагает. Считаю это нужным и своевременным. Я хотел бы видеть товарища Андреева у себя в округе на должности начальника ПВО.

— Борис Михайлович?

— У меня вопрос к Андрееву! Кто, кроме Вас, способен выполнить эту работу?

— Оба Коккинаки, Крюков, Ворожейкин и, у нас в отделе подготовлены курсы для командиров дивизий, полков и эскадрилий ПВО.

— Это то, товарищ Сталин, что я хотел услышать. Я поддерживаю предложение Андреева. — сказал маршал Шапошников.

— Всё, товарищи! Андрей Дмитриевич, останьтесь. А Вы, товарищи, не уезжайте!

Когда все вышли, Сталин меня спросил:

— Тебе жить надоело? Зачем устроил этот цирк? Почему ко мне не пришёл?

— Не хотел людей обижать! Прошлый раз вон как получилось! Мы дело сделали, а на нас — донос написали. Те, кто это дело бы завалил. Коккинаки во второй звезде из-за этого отказали.

— Донос мы прочитали и разобрались.

— Из-за меня людей в тыл к японцам посылали...

— Мальчишка ты ещё совсем! Ты делаешь государственное дело, так будь добр, соответствовать! Поедешь в ЗОВО. Там самое опасное направление. Подчиняться будешь мне! Лично! Пошли обедать!

В апреле кончилась "странная война", немцы начали наступление в Европе. 24 мая Англия эвакуирует свои войска с континента, а 22 июня 40 года наносят поражение Франции. За три месяца войска союзников разгромлены. Такого не ожидал никто!

Через 6 месяцев, 4 сентября, я взлетел на Су-9, и мы выиграли серию у Микояна! Николай Николаевич закончил работы по И-185. Чкалов показал их во всей красе! 18 августа 40 года я ещё раз принял участие в параде на И-185 м-71фн-к. Су-9 ещё только делал подлётки. Практический потолок у нового "И" — 11000м! Мы показали групповой пилотаж. В июне, по завершению испытаний, самолёты И-185 пошли в серию и их начали получать полки ПВО трех округов: Одесского, Западного Особого и Киевского Особого. Я догнал Сергея, я уже комбриг. Работы по штурмовику идут: изготовили 10 фюзеляжей. Два из них обстреливали, два ломали и продували в ЦАГИ. Шесть двигателей готово, дали тягу 3200 кг. Это чуточку хуже, чем у Су-25, но кои наши годы! Зато двигатели для Су-9 уже выпускаются серийно!

В сентябре мы были готовы к проведению летных испытаний "девятки". Полтора месяца 4 человека гоняли все 4 машины. Отрабатывали всё. Чкалов выложился полностью. Стефановский сказал, что он похудел! А меня сорвали с испытаний дела в Округе. Немецкая разведка стала проявлять интерес к тому, что происходит у нас. В ноябре начали поступать серийные Су-9, я приказал переучивание вести под Смоленском. Ворошилов сказал, чтобы Су-9 участвовали в параде 7 ноября. Едва-едва удалось отговорить Сталина не демонстрировать новую технику! Достаточно И-185,Ла-3 с м-82фн, Як-1 и Пе-2! Первый Су-12 поднялся в воздух в декабре. Он показал отличную манёвренность и огромную огневую мощь. Но, катапульт, ни на Су-9, ни на Су-12, не было. На всех машинах стояли автоматы по скорости. Разгоняться свыше 900 км — запрещалось, просто убиралась подача топлива. 2 февраля Су-12 был принят на вооружение, с оговоркой: обязать АП установить катапульту. 15 марта я сбил ю-86 на высоте 12500 тысяч, который занимался аэрофотосъёмкой позиций одной из моих дивизий. Был скандал с немцами, но здесь они летать перестали. 15 апреля первое звено Су-12 прибыло в Смоленск. Вместе с полковником Головановым отобрали наиболее опытных летчиков в двух полках. Спарок не было. Сергей сказал, что самолёт довольно сильно отличается от Су-25, но, тем не менее, я взлетел! Выполнил коробочку. Немного необычно, всё внизу, ты сидишь почти по плечи в высоком фонаре. Стёкла очень толстые. Самолёт прекрасно слушается. Заход на посадку,закрылки, воздушный тормоз, шасси, касание и тормозной парашют. Сбрасываю парашют. Заруливаю. Летает! Звонок Сталину.

Глава 26.

14 июня 1941 года. Кремль. Заседание НКО под председательством Сталина. Разведка сообщила о сосредоточении немецких и румынских войск на протяжении всей западной границы.

Присутствовали практически все высшие начальники и руководство. От "нас", ПВО, был я и Коккинаки. Лейтмотив всех выступлений: у нас с немцами договор о ненападении, нет необходимости провоцировать немцев. Прошу слово:

— Товарищ Сталин! У меня под Смоленском на полигоне расставлены в качестве мишеней списанные танки, более батальона, автомобили, более 200 и порядка тысячи ростовых мишеней. Давайте в среду пригласим военных атташе Германии и Италии на показательные учения 2-й дивизии ПВО и полка Голованова! Сначала ударят штурмовики, а затем мы их перехватим. Это — не провокация, а демонстрация силы.

— Сколько готовых Су-12?

— Один полк, 36 машин. По данным агентурной разведки, приказ о наступлении на годовщину капитуляции Франции отдан. Надо показать немцам, во что превратятся их войска и люфтваффе.

— Я всегда Вас знал, комбриг Андреев, как прожжённого авантюриста!

— Товарищ Сталин! Мои авантюры летают, а наше ПВО готово к отражению атаки. Этими учениями мы либо остановим войну, либо оттянем максимально срок её начала. Игра стоит свеч. Полки ПВО рассредоточены, их расположение противником не вскрыто. У нас есть шанс. Большой шанс.

— Товарищ Жуков, Ваше мнение?

— Если немцы планируют операцию, это может их остановить, если не планируют, то поймут, что они солидно отстали. Мы ничего не теряем, товарищ Сталин.

— Товарищ Шапошников?

— Тогда уж и румын надо пригласить!

— Товарищ Молотов! Организуйте приглашение! Товарищ Ворошилов! А Вы ответственны за банкет на месте учений! Товарищ Берия! За безопасность! Товарищ Андреев — за проведение учений. Приступайте!

18 июня 1941 года. В трех километрах восточнее нашего полигона стояла большая трибуна. На трибуне почти всё руководство НКО, Сталин, Берия, Маленков, Молотов и приглашённые дипломаты. Владимир Константинович докладывает Сталину о готовности.

Над трибунами со свистом проносится полк Су-9, за ним с рёвом проходит полк И-185-х, затем в красивом строю проходит две эскадрильи Су-12 с инертными бомбами и кассетами НУР. Их встречают громкие аплодисменты руководства и недоумённые взгляды военных атташе, с фотоаппаратами, которых я и Павлов предварительно провезли по полигону и показали комплекс. Заходит пара Су-12 и открывает огонь НУРами! Сплошной поток огня из-под крыльев до самой земли, боевой разворот и грохот восьми пушек! Горка и самолёты исчезают в небе. Заход второй пары и 16 ФАБ-500 вновь раскачивают трибуны.

Высоко в небе появляется девятка Пе-8. Владимир Константинович громко объявляет, что на высоте 12500 метров появилась эскадрилья самолётов противника, идущее со скоростью 475 км/час. И демонстрирует на поднятом прозрачном планшете макетики. Четверо красноармейцев с голубыми петлицами ему помогают. На перехват выходит эскадрилья Су-9. Скорость 900 км/час. Инверсионные следы пересекаются, истребители делают несколько заходов, и бомбардировщики начинают снижаться. Владимир Константинович рапортует, что противник уничтожен. Снизившиеся перехватчики идутсо свистом вдоль полигона и, включив форсаж, делают свечку над трибуной. Все затыкают уши. Подъезжают машины и все едут смотреть, что осталось от мишеней: перевёрнутые и горящие танки, разбитые в хлам машины. Сломанные стойки мишеней. Подъезжаю я и докладываю Сталину, что учения успешно завершены. Ворошилов даёт команду грузиться, и всех везут чуть дальше трибун, где всех ждёт горячий обед и большое количество выпивки. Сталин подзывает меня и Голованова, и довольный пожимает нам руки.

— Товарищ Сталин! Климент Ефремович немного перестарался! Их нельзя сейчас сильно поить! Надо доставить их в Москву. Самолёты готовы!

Пообещав всем показать самолёты, принимавшие участие в учениях, везём дипломатов в полк Голованова и показываем Пе-8. "Остальное — в секретном листе! Мы — сожалеем!" Грузим атташе в три ПС-84 и отправляем на Центральный аэродром. Возвращаемся к руководству учений. Кроме Сталина, Берия и Жукова, остальные уже, довольно крепенько, приложились.

— Проводили?

— Так точно!

— Не шумели?

— Нет!

— Товарищ Сталин! Надо бы привести войска в готовность N 1. — сказал Жуков.

— Не сейчас! Ночью!

— Слушаюсь, товарищ Сталин!

Я налил себе коньяка. Сталин удивлённо посмотрел на меня.

— Думаю, что полётов сегодня не будет!

20 июня немцы начали отвод войск от нашей границы.

21-го я вылетел домой, в Москву. Завтра — выходной день, который никогда не станет чёрным днём календаря в нашей стране. Вошел домой и услышал Сергея:

— Мы с тобой уже три года! Настала пора прощаться! Подойди к Рите и поцелуй её от меня! Митю и Тлюшу! Передай Сталину, что ключ к миру, который peace, а не world, — в ядерной физике и ракетах. Ты передал болометры и кристаллы кварца Бергу?

— Да, 8 месяцев назад! Почему ты уходишь?

— Ты уже взрослый мальчик! А я сделал всё, что мог! Мне кажется, что Рита беременна. Я желаю ей дочку! Мне очень жаль, что я больше Вас не увижу! Я хочу удалить программу! Прощай!

— Товарищ генерал-майор! ("Надо же, — подумал Сергей, — он так ко мне никогда не обращался!") Я лично прошу Вас этого не делать! Я, примерно, догадываюсь, почему Вы это делаете. Но наш мир изменился, во многом — благодаря Вам. Всё равно, война с Гитлером неизбежна! И Ваша помощь, как никогда, требуется стране. Сергей, пойми правильно! Не мне! Стране!

— Хорошо, комбриг! Я — подумаю. — Тут же раздался голос Риты: "Андрей! Ты? Тебе дважды звонил Поскрёбышев! Бегом, звони ему!"

— Нет у Вас времени, товарищ генерал-майор!

Глава 1, 2 тома

14 июня 1941. Берлин. Кабинет Риббентропа.

— Господин Риббентроп! Радиограмма от Шуленбурга!

— Читайте!

— "Сегодня в 13.30 берлинского времени комиссар Молотов передал приглашение на учения авиации Западного Особого Военного Округа (группа армий "Запад", командующий — генерал Павлов) всем военным атташе стран "Оси", которые состоятся 18 июня под Смоленском.

Прошу Ваших указаний!"

Риббентроп недоумённо уставился на секретаря:

— Это всё?

— Да, господин рейхсминистр!

— Соедините меня с OKW... Генерал-полковник! Из Москвы поступило приглашение для военных атташе всех стран "Оси" на учения авиации Западного Особого Военного Округа. Посол спрашивает меня, как реагировать на это приглашение. Насколько это нам интересно сейчас?

— Честно говоря, господин рейхсминистр, меня это мало интересует! Отказаться от этого можно? Но, если нет, то я не возражаю, чтобы генерал Кёстринг и полковник Кребс по присутствовали на них. Хайль Гитлер!

18 июня 1941. Генерал-губернаторство, "Вольфшанце", Ставка Гитлера.

Генерал-полковник Кейтель у стола рассматривал взаимное расположение войск Вермахта и вскрытые позиции русских войск. Карту, только что, принесли, несколько адъютантов стояли чуть поодаль, готовые немедленно дать разъяснения. Начальник штаба Гальдер где-то задерживался. Неожиданный шум прервал размышления Кейтеля, он недовольно поморщился и посмотрел в сторону источника шума. Гальдер показывал его адъютанту какую-то бумагу. К ним через плечо заглядывали остальные присутствующие.

— Что там, Франц?

— Срочная радиограмма из нашего посольства в Москве от генерала Кёстринга. Русские показали на учениях под Змоленсском новые самолёты, летающие на неизвестном принципе!

— Что??? — сказал Кейтель и протянул руку, показывая, чтобы документ передали ему.

— По докладу Кёстринга, мишени на полигоне были расставлены в виде маршевой колонны полка и опорного пункта полка. Всего 4 самолёта превратили полигон в месиво! Русские свободно давали снимать самолёты в воздухе, но не подпустили к новым самолётам на земле, даже не показали их. Он выслал фотографии, которые им удалось сделать, самолётом, сюда. — закончил Гальдер и передал радиограмму генерал-полковнику.

Перечитав радиограмму, Кейтель закрыл глаза руками.

— Они всё знают и они готовы! — он медленным движением, как бы колеблясь, снял трубку телефона: "Мой фюрер! Из Москвы пришли сведения чрезвычайной важности! Разрешите прибыть для доклада!" — он замолчал, слушая Гитлера. — Яволь, мой фюрер!"

— Он уже знает! Сейчас подойдёт сюда! — он обвёл глазами залу.

Адъютанты разбежались и выстроились вдоль стены, а Гальдер подошёл к столу Кейтеля:

— Надо бы вызвать Канариса... — почти шёпотом сказал он.

— Ты прав, Франц. Он проморгал! — и стал звонить Канарису. Адмирал отсутствовал, так как выехал в Ставку.

Защёлкали каблуки адъютантов, оба генерала повернулись к двери и вскинули руки в приветствии. Адольф Гитлер приподнял правое предплечье и махнул ладонью у правого плеча. В левой руке у него была целая пачка телетайпных фотографий.

— За 4 дня до начала наступления увидеть ТАКОЕ!!! Это переходит все границы! Где Канарис? Где были глаза у этого болвана Кёстринга, когда он докладывал мне, что вооружение русских не изменилось. Я не понимаю, что происходит! Это не Вермахт, а стадо каких-то баранов! Где Геринг?

— Мой фюрер! Все оповещены, и с минуту на минуту будут!

Позже всех появился адмирал Канарис, но он привез фотографии с аэродрома и полковника Кребса, их доставившего. Все внимательно рассмотрели привезённые фотографии. Особенно всех поразило фото, снятое, правда издалека, где из-под крыльев неизвестных самолётов вырывается фонтан огня до самой земли. Больше всех волновался Геринг. Его огромное тело ходило ходуном, он постоянно вытирал пот со лба.