— Никому, кроме тебя, разумеется? — заметил я, облокотившись о спинку кресла.
— Конечно же! — гордый собой ответил СиОБи. — Как и приказывала леди Мирея, я незримо следовал по пятам Тарса Сивера и ни на секунду не упускал его из виду. Даже в уборной. За что в итоге и поплатился...
— В смысле? — со смешком спросил Мекет. — Нассал он на тебя что ли?
— Динальт! — возмутилась Диана. — Выбирайте выражения!
Ответная ухмылка братца так и просила, чтобы по ней съездили чем-нибудь тяжелым...
— Поверь, дорогуша, это я их еще выбираю.
— Никто бы и не подумал на меня помочиться, — с достоинством заметил СиОБи, — по той простой причине, что я не позволил бы такому случиться. Смею так же добавить, что СиОБи-957 — лучший лакей, когда-либо сконструированный человеком и...
Но Мекета его слова не впечатлили.
— Для лучшего лакея что-то ты чересчур много болтаешь.
— Когда проведешь двадцать лет наедине с самим собой, поневоле станешь разговорчивым, — откликнулся робот. — Столь уникальные и способные к самоанализу автоматы, как я нередко страдают почти теми же психическими расстройствами, что и существа из плоти и крови. А двадцать лет в той несчастной клоаке — это вам не шутки!
— Ты сам сказал, что твой счетчик времени сломался, а теперь утверждаешь, будто страдал столько лет!
Но малютка-шпион не растерялся.
— В том-то и дело, сэр, что из-за этой незначительной неполадки каждая секунда, проведенная в недрах ужасной крепости лейров, была для меня подобна вечности!
— Слушай, хватит уже себя жалеть! — наконец воскликнул Мекет. — Ну пришлось тебе несладко, ну с кем не бывает? Главное, все позади и ты, как и должно, можешь с пользой послужить делу. Так что давай, завязывай с самобичеванием и продолжай говорить!
Странно, но слова моего брата подействовали. СиОБи прекратил стенать и быстро вернулся к изложению событий, постепенно связывающих между собой странствия этого неизвестного мне Тарса Сивера, посещение им Яртеллы и загадочное убийство леди Миреи.
— К сожалению, мне не удалось установить, чей звонок заставил господина Сивера сорваться с вечеринки и почему. Зато, когда я удачно прикрепился к внешней обшивке его звездолета, сумел прослушать все сообщения, отправленные им с борта корабля. Один раз он звонил своему отцу и просил не волноваться о том, что его не будет к завтраку, и еще два звонка были адресованы некоему доктору Гугсе с оповещением о скорейшем приезде.
Услышав очередное имя, Диана нахмурилась:
— Гугса? Кто это?
— Ученый-генетик, тайно работавший на господина Сивера, — тут же ответил СиОБи.
Я слышал это имя прежде. Вернее, читал о нем. Рас Гугса был выдающимся биологом своего времени, великолепным генетиком и непризнанным гением. О нем говорили, как о настоящем волшебнике, способном обращаться с генами так же виртуозно, как это делают музыканты, извлекающие из инструментов музыку. А еще поговаривали, будто он являлся поклонником какого-то тайного мистического культа, что и стало причиной грандиозного скандала, заставившего Галактическое научное сообщество навсегда вычеркнуть любое упоминание доктора Гугсы из своих анналов. Никаких подробностей этого скандала мною обнаружено не было, как, впрочем, и каких-либо изображений самого доктора. Кто-то сильно постарался, чтобы имя Гугсы не стало достоянием общественности. Все, что удалось нарыть, так это то, что примерно тридцать пять лет назад, спасаясь от преследований, гениальный ученый бежал, и с тех пор его местонахождение было никому неизвестно.
Хотя, как мне чудилось, загадкой это вот-вот быть перестанет...
Не торопясь делиться с остальными собственными соображениями, я постарался выудить из нашего механического информатора побольше сведений о необычном докторе.
— СиОБи, скажи пожалуйста, а этот Сивер называл доктору цель своего визита?
Обратив на меня взгляд всех своих фоторецепторов, робот проговорил:
— Безусловно, сэр. Он сказал, что собирается проинспектировать, как продвигаются разработки доктора Гугсы.
— И больше ничего?
Робот моргнул индикатором и неожиданно предложил:
— Хотите убедиться сами?
От меня не ускользнуло, что, предлагая нам прослушать записанный в тайне разговор, маленький шпион обращался исключительно к своей хозяйке, словно ничье больше мнение его не интересовало. Диана же соображала слишком хорошо, чтобы заставлять кого-то объяснять ей необходимость этого действия, поэтому мило улыбнулась лакею и сказала:
— Это было бы замечательно.
Тот отвесил ей нечто вроде поклона, затем несколько секунд ковырялся в закромах своей памяти, после чего выдал серию прелюбопытных сообщений, которые заставили каждого из нас надолго задуматься.
Рубку наполнил слегка подобострастный, но малость искаженный вокодером робота голос, принадлежащий, по всей видимости, доктору Гугсе:
— Сэр, я право не понимаю, к чему это все? В своем последнем отчете я указал каждую, даже самую незначительную деталь. Признаться, с тех пор мало что изменилось. Синтет стабилен, нарушений в развитии не наблюдается, однако же и каких-либо намеков на исключительность пока тоже нет. Уверяю, в вашем визите нет никакой необходимости!
— Боюсь, тут ни ваше, ни мое мнение роли не играет, доктор, — откликнулся его собеседник — Тарс Сивер, надо полагать, судя по тому, как оживилась Диана. В отличие от явно запуганного Гугсы, в голосе этого типа сквозила уверенность и даже высокомерие. — У меня приказ. Сами знаете, кому он принадлежит. Если что не устраивает, можете обращаться непосредственно туда. Уверен, ваши претензии выслушают с большим интересом.
От этого предложения доктор вдруг стал заикаться:
— Я-я... я полагаю, это ни к чему.
— Вот и славно. — Было слышно, как Сивер улыбается.
— И все же мне непонятно...
— Гугса, зачем вы забиваете себе голову размышлениями о пустом? Направили бы свои недюжинные таланты в главное русло! Глядишь, тогда бы и результаты ваших опытов оказались не столь удручающими.
— Господин Сивер, я попросил бы вас проявить больше уважения!..
— Уважение просто так ни на кого с потолка не падает, доктор. В частности, на вас оно точно еще не скоро снизойдет. Я хочу увидеть этого синтета своими глазами и убедиться, что вы не стараетесь каким-то образом затормозить процесс развития...
— Хотите сказать, я нарочно?! — задохнулся от возмущения Гугса. — Вы не понимаете, о чем болтаете, Сивер!
— Господин Сивер, — спокойно поправили доктора с той стороны.
— Если бы ни я, у вас и вашего... претора не было бы и тысячной доли того, что вы имеете сейчас, — заявил доктор. — За столь короткий срок еще никому не удавалось достичь подобных результатов!
— И все же от вас требовали, как минимум, сотню. А что в итоге? Один! Один несчастный полуживой детеныш. Не больно-то радужная перспектива, не находите?
Судя по голосу, доктор Гугса казался перевозбужденным:
— Но он есть! А это уже немало! До сих пор каждый из репликантов оказывался не способен прожить и минуты. Будто нестабильные элементы, они практически тут же распадаются. А этот до сих пор жив. Жив! И, судя по моим наблюдениям, не имеет никаких видимых отклонений!
Повисла долгая пауза, после которой Сивер сказал:
— Вот когда буду у вас, тогда и сможете меня в этом убедить. На этом все. Конец связи.
Как только запись закончилась, в рубке повисла гнетущая тишина. Каждый, кто слышал воспроизведенный разговор, был занят его осмыслением. Уж я так точно!
Какие бы эксперименты ни ставил Гугса, все их результаты оказались либо украдены кем-то, возможно даже тем самым Сивером, либо уничтожены. Во всяком случае, именно на такую мысль наводило то, в каком состоянии мы обнаружили лабораторию доктора. А в том, что труп, найденный на дне сферы, принадлежал именно ему, сомнений уже не было никаких. Другое дело, что непонятно, каким образом со всем этим связана погибшая леди Мирея. Впрочем, нам было еще слишком мало известно.
— И это все, что у тебя есть? — спросил я, глядя на робота.
СиОБи снова принялся перемигиваться сам с собой, после чего ответил:
— Я сделал видеозапись, когда оказался на Яртелле, но подозреваю, что мое ядро памяти было повреждено... — тут он метнул взгляд в Мекета, который, на его счастье, как раз занимался выравниванием курса, относительно планеты. "Ртуть" легла в дрейф. — Пробуждение было очень... бесцеремонным. Однако я попробую ее воспроизвести. Если вы приглушите свет...
Как только рубка оказалась погруженной в полутьму, над проекционным столом соткалась полупрозрачная голограмма, продемонстрировавшая, какой была лаборатория в недрах Цитадели до того, как ее разорили неизвестные вандалы. Уменьшенная копия места, где Серые Стражи устроили нам ловушку, где был обнаружен сам СиОБи, и где чернокожий доктор Рас Гугса был похоронен в жидкометаллической сфере. На записи все сияло чистотой и находилось в порядке, а сфера была еще не занята. Вернее, занята, но не тем, кем ожидалось.
— Что это? — спросил я, склонившись над проекцией. — Можно увеличить?
Робот заскрипел сервомоторами, вновь ожидая санкции Дианы.
Как только она кивнула, он изменил масштаб.
Теперь лаборатория предстала в четверть своего реального масштаба. Вернее, та ее часть, что умещалась в довольно тесном пространстве рубки. Странная сфера оказалась аккурат над проекционным столом и теперь походила на прозрачный аквариум, подвешенный в воздухе на невидимых нитях антигравитационного поля. А внутри сферы, словно экспонат в колбе...
— Мне очень неловко за столь низкое качество, — сконфуженно пробормотал лакей, видимо приняв на свой счет выражение, отразившееся в тот момент на моем лице.
Только шокировало совсем иное...
— Там же ребенок! — потрясенно прошептала Диана, с тем же недоверием к собственному зрению, что и я, разглядывая изображение опутанного дыхательными трубками младенца, плавающего в какой-то прозрачной, похожей на кисель, жидкости и мирно посапывающего. — Это отвратительно. Откуда он взялся?
— Если твоя говорилка и правда сделала полную запись разговора доктора и этого Сивера, то мы сейчас и узнаем, — мрачно подал голос Мекет. Он сидел в своем кресле, развернув его к проекции и вытянув длинные ноги. Зачем-то натянул по самые брови шляпу. Словно не собирался ничего узнавать, однако не мог противиться искушению и не подсмотреть.
"Говорилка" на реплику Мекета реагировать не стал и вместо этого просто позволил изображению ожить.
Рубка сразу же наполнилась посторонним шумом, издаваемом индикаторами системы жизнеобеспечения и парой усыпанных манипуляторами мед-зондов, деловито снующих туда-сюда по лаборатории. Зонды то и дело перебрасывались замечаниями на понятном им одним языке и даже казались чем-то сверх меры взволнованными. Впрочем, это продолжалось лишь до тех пор, пока в поле зрения камеры не попал хозяин лаборатории, а по совместительству наш старый и мертвый знакомый, Рас Гугса.
Вместе с Гугсой в лабораторию вошел молодой человек, привлекательной и сановитой наружности. На вид ему было чуть за двадцать, но даже при столь юном возрасте, гость Гугсы держался самоуверенно и нагло. А еще мог похвастаться немалым ростом и широкими плечами, казалось, готовыми в любую секунду разорвать стильный и без сомнения очень дорогой сюртук. Такому телосложению я всегда в тайне завидовал.
Диана определила щеголя, едва тот успел засветиться на голограмме:
— Это Сивер.
Неожиданно даже для самого себя, я задался вопросом, насколько близки были эти двое? Ведь, несмотря на немалый разбег в возрасте, они определенно прежде встречались, и притом не раз.
Выйдя на середину комнаты и изящно стянув кожаные перчатки, молодой человек обвел лабораторию по-хозяйски придирчивым взглядом, после чего резко спросил:
— Где остальные капсулы?
Как бы Гугса ни старался, а скрыть недовольство, вызванное нежданным вторжением, оказался не в силах. Сверкнув раздраженным взглядом, он проворчал сквозь стиснутые зубы:
— Отправил в криокамеру. Какой смысл держать эти маленькие трупики здесь, если от них все равно никакого толку?
Оценив старания Гугсы, Сивер несмешливо преломил одну бровь.
— Ну-у, вам видней, доктор, вам видней. Хотя, как по мне, вам следовало прежде испросить разрешение претора и только потом отправлять штабель мертвых младенцев в холодильник.
— Слава богу, это не вам решать, господин Сивер, — огрызнулся доктор, и чтобы хоть чем-то занять дрожащие руки, принялся проверять показания данных с одного из зондов.
— Сколько их было? — меж тем спросил Сивер, проигнорировав шпильку.
— Этот — тринадцатый, — через плечо бросил доктор.
— Занятно, — пробормотал Сивер и приблизился к сфере с младенцем. — Сколько ему осталось до... вылупления?
Последнее слово заставило бедного доктора вздрогнуть. Правда, я так и не понял: от страха или отвращения?
— Осталось два месяца прежде, чем он достигнет пригодной для рождения фазы. Для человеческого существа, естественно.
Склонившись еще ниже к прозрачной поверхности сферы, Сивер скривился, будто видел нечто неприятное.
— А разве оно — человек?
— С физиологической точки зрения — несомненно, — ответствовал доктор. — Ведь для эксперимента был использован человеческий генотип. Притом, именно ваш, м-м-м, претор на этом настаивал... и даже предоставил мне донора!
Услышав последнее, Сивер выпрямился и с любопытством уставился на Гугсу.
— Даже так? Я и не знал.
На что Гугса ответил ехидной улыбочкой:
— А вы думали, что знаете обо всех делах и мыслях своего хозяина? Оказывается, вы очень наивный молодой человек. Учитывая тягу претора ко всяческого рода недомолвкам и мистификациям, вам следовало ожидать чего-то подобного.
В одно мгновение лицо Сивера приняло каменное выражение. Смерив собеседника поистине аристократическим взглядом, он процедил:
— Меня хотя бы на заперли посреди руин на всеми богами забытой планете!
— Я предпочитаю воспринимать свое заключение здесь как вынужденное уединение, — сказал Гугса, кажется, ничуть не обидевшись. Вообще, странным было замечать, как вся подобострастность куда-то улетучилась. — Занятно, каких высот можно достичь в своем деле, когда ничто не отвлекает от работы. Вам бы, Сивер, стоило попробовать. Хотя, о чем я! Работать аристократам не пристало. — Он неожиданно подмигнул и продолжил: — Впрочем, мне кажется, мы отклонились от темы. Вы же здесь не затем, чтобы слушать бредни спятившего на науке старика!
— Вы прямо-таки читаете мои мысли, доктор, — холодно отозвался Сивер.
— О, нет, что вы! — ухмыльнулся Гугса и указал на спящего, точно в утробе матери, ребенка: — Читать мысли у нас будет он... Если, конечно, проживет достаточно долго.
Бросив на малыша еще один презрительный взгляд, Сивер произнес:
— Выглядит вполне жизнеспособным. Но вы так и не сказали, что конкретно планируете из него вырастить?
Склонившись над сферой с выражением отеческой любви, смешанной с безумием, старик ответил туманно:
