— Меня немного беспокоит, что я буквально между двумя этими местами, и при этом я до сих пор толком не знаю, чем они занимаются, — с задумчивым видом сказала Кёко.
— Тебе стоило обращать больше внимания, — упрекнула Юма.
— Откровенно говоря, я никогда не думала, что меня это как-то коснется, — сказала Мами. — Пока продолжают появляться технологии, мне еще много о чем нужно побеспокоиться.
Вместо того, чтобы продолжить спекуляции, они надолго умолкли, что закончилось лишь когда Кёко вернулась к еде, ткнув своими палочками в какую-то темпуру.
— Так сколько ты можешь рассказать нам о ходе войны, Мами? — небрежно спросила она. — Я не слежу за этим столько, сколько следовало бы.
Мами втянула воздух, хотя своевременное вмешательство Махины не дало этому действию проявиться в виртуальности.
— Если честно, прямо сейчас не так уж много, — сказала Мами, рефлекторно отпив чай. — Стратегически ситуация такая же, как и всегда, но у Евфратского вторжения, как ты знаешь, серьезный потенциал к ухудшению. И в последнее время он начал казаться куда вероятнее.
— Так что все плохо, да? — спросила Кёко, с непроницаемым лицом наблюдая за ней. — Ты не разбрасываешься жаргоном, если не нервничаешь.
— Я не нервничаю, — сказала Мами.
Она нервничала. Стабилизатор червоточины все еще был секретом высокого класса, о котором ей не хотелось говорить, пока не придется. В последнее время все шло не слишком хорошо. Битва за систему с мирами-близнецами была все тем же что и всегда истощением и, как ожидалось, флоту просто не хватит ресурсов, чтобы захватить луну, не ослабив в каком-то другом месте защиту до критического уровня — даже сразу же после неудачного рейда, когда защита все еще была относительно слаба. Важность этой головоломки нельзя было недооценивать. Она должна была решить ее — но пока что не смогла.
— Ты нервничаешь, — настояла Кёко. — Что-то не так, верно?
Они взглянули друг другу в глаза, и хотя лицо Кёко было вполне серьезно, Мами показалось, что она чувствует что-то еще. Возможно, обман. Операционная безопасность деятельности флота в секторе Евфрат была как никогда крепка, но она не могла с легкостью отбросить информационную контрабанду Культа Кёко. Они казались способными на что-то такое. И в то время как единственным в правительстве, кто должен был знать все в деталях, был Военное дело, Юма была ужасно хороша в получении информации, которую она не должна была иметь.
Тем не менее, Мами не могла просто сказать вслух правду. В самом деле, она обязана была не делать этого.
— Хм, — задумчиво прервала Юма. — Знаешь, я, наверное, за торт. Если мы продолжим в том же духе, у нас выйдет время. У Мами расписание.
«Спасибо!» — подумала про себя Мами, решив не беспокоиться о том, что именно могут или не могут знать остальные.
— Я не закончила, — проворчала Кёко, нехотя принимая смену темы. Еще секунду она забрасывала в рот оставшуюся у нее еду.
— Это не настоящая еда, нээ-тян, — сказала Юма. — Просто наполни себя.
Кёко хмыкнула, притворившись раздраженной.
— Ладно, — сказала она, театрально оттолкнувшись от стола.
Мами встала принести торт с кухни, оставив остальных прибираться. Не было никаких причин, по которым она не могла просто как фокусник хлопнуть в ладоши и заставить все исчезнуть со стола, но ей нравилось включать некоторую долю реализма. Весь смысл погружения в виртуальность был в попытке повторить реальное, а не сократить пути. Кроме того, резать его будет весело.
Хотя, когда она вернулась к обеденному столу с тортом, стол был очищен от еды и заставлен лишь несколькими десертными тарелками и приборами.
— Я же вам говорила, — раздраженно пожаловалась Мами. — Вам нужно было…
— Не наседай, Мами, — сказала Кёко, руками подвинув стул Хомуры, как будто была виновна. — Просто скучно без причин убирать еду. Кроме того, осталась целая куча. Нам здесь некуда было бы ее убрать. И знаешь, я просто подумала, что раз мы здесь обсудить день рождения Богини, я не хочу слишком уж тратить время…
Кёко слегка поерзала.
— Ну, тогда ладно, — добродушно вздохнула Мами, поставив торт на стол. — Приступим.
Она села, и Юма потянулась через стол, чтобы воткнуть в торт одинокую свечу. Одну из тех причудливых свеч, манипулирующих пламенем, которые писали огнем, сколько лет празднующему. В данном случае свеча порождала символ бесконечности, виртуальная копия версии, когда-то давно специально заказанной Кёко, отчасти в шутку. Казалось, она как забавляла, так и угнетала Хомуру, в зависимости от ее настроения.
Кёко театрально встала, выразительно ткнув пальцем в кончик свечи. Через мгновение возникло пламя, свернувшись в двойную петлю.
— Впечатляет куда больше, когда ты делаешь так в реальности, — сказала Юма, сумев вставить в фразу немного детского разочарования, нараспев произнеся «в реальности».
— Ага, — тоже разочарованным тоном согласилась Кёко. — До сих пор не могу поверить, что я столько усилий приложила, учась трюку для вечеринок.
— Ну, ты частенько ходила на вечеринки, — без осуждения отметила Мами. — Без превращения это весьма впечатляюще. Но если ты вложила столько усилий на изучение навыка, что далек от твоего набора, ты вполне можешь развить его во что-нибудь более полезное.
— А кто сказал, что я этого не сделала? — рассеянно сказала Кёко, в поисках чего-то ощупывая свои карманы. — И несмотря на то, сколько я потратила на это времени, оказалось проще, чем я полагала. Может быть, сродство к огню. Кто знает?
Осознав, наконец, что не так, Кёко призвала в руку шоколадную палочку и засунула ее пожевать в рот. Она не подумала загрузить одежду в симуляции едой.
— Ну, тогда тебе стоит как-нибудь мне показать, — сказала Мами. — Только не играй для меня в Хинату Айну.
Юма села обратно на свой стул.
— Эх, и этот разговор у нас уже был раньше, — пожаловалась она. — И ты до сих пор так ей и не показала, Кёко-нээ-тян. Скучно повторять одно и то же.
Мами и Кёко переглянулись.
— Предпочитаю считать это своего рода традицией, — сказала Мами.
Юма закатила глаза, когда Мами села. Они взглянули на все еще стоящую чтобы что-то сказать Кёко.
Эта часть всегда была неловкой.
Кёко кашлянула.
— Ну, как всегда, я избавлю вас от речи, — сказала она. — Сегодня мне уже хватило выступлений. Давайте просто наслаждаться.
Затем, не дожидаясь, пока остальные двое приготовятся, она сразу же запела «С днем рождения», вынудив Мами и Юму подхватывать посреди песни. Строго говоря, эта версия поздравительной песни была модифицирована, чтобы учесть тот факт, что Хомура не сказала им имя девушки, и компенсируя то, что «С днем рождения, дорогая Богиня» для всех звучало неудобно. У всех них сейчас было достаточно имплантированных технологий, чтобы прекрасно петь, пусть даже не вполне на уровне профессионалов. Они как-то попробовали, но каким-то образом нормальная неулучшенная версия, слегка диссонирующая и не в такт, казалась более уместной.
После этого Мами взяла нож и осторожно разрезала торт с клубникой и сливками на пять примерно равных частей, умело по-справедливости разделив плод. Когда-то, в самом начале своей карьеры волшебницы, она бы не осмелилась съесть одну пятую торта. Как и все остальные ее возрастной группы в то время, она опасалась набрать вес. Позже они выяснили, что их тела независимо ни от чего держатся в оптимальном состоянии, и нечто столь мирское, как телесный жир, легко можно было магически лепить. Пусть Мами в целом не одобряла излишние модификации тела, она… должна была признать, что время от времени пробовала кое-что. В какой-то момент все так делали.
В конце концов, для них вполне обычным делом стало есть торты грузовиками, и в итоге они даже перестали деликатно смущаться этим — хотя Кёко, конечно, никогда этим не беспокоилась.
Она раздала торт, кусочек за кусочком, Кёко, конечно, первой. Она рада была видеть, что Кёко, что ранее могла пытаться ее рассердить, не стала заходить так далеко, чтобы голыми руками засовывать торт в рот, как она обыкновенно делала, когда впервые переехала к Мами. Потребовалось много обучения, чтобы заставить ее переключаться на нож и вилку, даже если Кёко все еще была несколько нетерпелива.
Наконец, она поставила последний кусок перед собой и села.
— Давайте есть, — сказала она, исполнив традиционный жест благодарности. — Итадакимас.
Остальные повторили фразу, которую иначе бы прекратили использовать после Объединительных войн.
Кёко прорывалась через свой торт, слегка сгорбившись, изредка поглядывая на представляющий Богиню пустой стул. Юма и Мами обсуждали возможность приглашения в следующий раз ВИ — Юма проталкивала идею, Мами не выказывала энтузиазма, хотя, по-видимому, Махина посчитала это неплохой идеей — но Кёко особо не слушала. Порой она чувствовала себя немного странно, весьма бесстыдно объедаясь тортом и расслабляясь, без каких-либо отсылок к девушке, чьим это было днем рождения. Хотя она всегда помнила, как Хомура говорила, что Богиня предпочла бы это чему-либо более мрачному.
В такие моменты она еще вспоминала и намеки Хомуры, что они когда-то тоже знали Богиню и забыли.
Что за девушкой она была? Как относилась к ней Кёко? Что они думали друг о друге?
Порой, в эти последний два десятилетия, она смотрела на пустой стул, чувствуя, как будто она на грани того, чтобы вспомнить. Чувство становилось настолько сильным, что она переставала есть, переставала делать что-либо еще, просто смотрела, ломая голову от попыток восстановить воспоминания, которые были прямо здесь — но затем это чувство проходило, и она снова смотрела на бессмысленный стул, гадая, действительно ли она собиралась что-то вспомнить или это было лишь результатом воображения и веры.
Конечно, Мами и Юма никогда, похоже, не замечали ничего неожиданного, странно глядя на нее в такие моменты.
Хотя в другие времена она готова была поклясться, что видела, как Мами тоже со странным выражением лица смотрит на стул.
Кёко покачала головой, после чего вздохнула.
«Хомура, где же ты?» — отчаянно подумала она.
— Да, мама, я хорошо справляюсь, — сказала Рёко, лежа на кровати и развлекаясь, подтягивая куббота к себе на живот и позволяя ему переползать обратно на столик. На столике в голове кровати рядом с парой кубов горя лежал, заряжаясь, ее самоцвет души. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как она в последний раз разговаривала по телефону, в этом привычном ритме передаваемых туда и обратно мыслей.
— Ты уверена? — ответила ее мать, сощуренными глазами глядя на Рёко, передавая через видеопоток ощущение властности. В этот раз ее мать настояла на видео, воспользовавшись ее статусом волшебницы для выделения дополнительной ширины межзвездного канала. Сложно было правильно организовать видеозвонок без какого-либо фиксированного места для взгляда, так что большинство людей воспроизводили изображение в определенной физической точке в поле их зрения. У Рёко оно парило над головой, между ее глазами и потолком.
— Они же не требуют от тебя слишком многого, не так ли? — спросила женщина. — Тебя уже отправляли в бой?
Рёко задумалась. Если она так спрашивает, то…
— Пока нет, — солгала Рёко. — Но знаешь же, значительную часть тренировок составляют симуляции. Так что, эм-м…
— О, верно, я забыла, — прервала ее мать.
Рёко ожидала, что женщина продолжит говорить, но вместо этого наступила долгая пауза, во время которой ее мать, казалось, смотрела куда-то вдаль, о чем-то размышляя.
— Итак, э-э, как оно? — спросила мать.
— Ну… не так уж плохо, — подумала Рёко, понимая, что сложно говорить с тем, кто в таком не участвовал, особенно с учетом того, что она не уверена была, сколько об этом знает ее мать. Если ее мать мало что знает, Рёко не хотела слишком уж детально просвещать ее. Ее матери не стоило знать. — Получила немало, э-э, опыта, — подобрала она слово, зная, что это не лучшее объяснение.
— О, ну, полагаю, это хорошо, — сказала ее мать странно отстраненным тоном.
Рёко вновь ожидала, что ее мать что-то скажет, но никаких вопросов не последовало. У нее появилось тревожащее чувство, что они обе пытаются не сказать слишком многого. Ее мать, похоже, снова отвела взгляд от «экрана».
— Не знаю, слышала ли ты, — наконец, сказала ее мать. — Но твоего дедушку перевели на позицию специалиста, так что он проходит подготовку для работы в полевом госпитале. Я знала, что он справится с проверкой. В свое время он был довольно неплохим врачом. И, как ты, возможно, знаешь, в нынешнее время довольно редки врачи с опытом работы с настоящими травмами. Хотя я полагаю, что вряд ли буду объективным источником, особенно с учетом того, что я в то время была ребенком. Ну, полагаю…
— Ах, да, рада это слышать, — перебила Рёко, прежде чем мать смогла бы заметно отклониться от темы.
— Давай просто понадеемся, что он сможет держаться подальше от неприятностей, — через мгновение сказала мать.
Еще одна пауза, на этот раз вполне естественная пауза в разговоре.
— Во всяком случае, уже нашла себе подруг? — спросила мать. — Нана сказала мне, что во время тренировок это часто происходит, в чем, как мне кажется, есть смысл. Странно звучит для меня, но…
— О, да, — сказала Рёко. — Она права. Одна из них из-под Митакихары. Позже отправлю фотографии. Хотя не думаю, что мы останемся вместе.
— Понятно. Ну, так всегда бывает. Очевидно, полезно формировать хорошие рабочие отношения с теми, с кем ты работаешь, но военные прикладывают массу усилий, поощряя связи на расстоянии. Знаешь, это полезно. Хотя кажется странным об этом говорить, когда это включает и мою дочь.
«В самом деле, — подумала Кларисса, напугав Рёко так, что та чуть не села. — Такие задачи встроены прямо в мое программирование».
«Мама тебя не слышала?» — немного отчаянно подумала Рёко.
«Нет, — подумала Кларисса. — Хотя я об этом подумала».
«Пожалуйста, не надо», — подумала Рёко.
— Что-то произошло? — спросила у нее мать, заметив очевидное внезапное удивление.
— Да, я здесь. Подруга заглянула.
— А, ну, если сейчас не лучшее время, можешь попозже мне перезвонить.
— Нет, нет, — отказалась Рёко. — Все в порядке.
Ее мать на мгновение опустила глаза, похоже, размышляя.
— Хм, ну… я не совсем уверена, как об этом сказать, но, э-э…
Наступила долгая пауза, во время которой ее мать выглядела почти смущенной, бесцельно сцепив руки. Рёко заинтересовалась, из-за чего это может быть.
— Ну, я просто скажу прямо, — наконец, сказала мать, встретившись с ней взглядом. — Дело в том, что теперь, когда ты пошла против моего совета и заключила контракт, перед твоей дверью теперь, метафорически, выстроилась очередь женихов, из-за всех семейных связей. За исключением, знаешь, мы, в основном, получаем все это от других родителей. По сути, сватовство.
