Мне же хоть и было что на это ответить, но логика подсказала промолчать, так что рот мой остался на замке. Дальнейшее же стало походить на киношные боевики. Миновав почти все склады, мы прошли дальше и направились прямиком к обособленно стоявшему двухэтажному коттеджу, невесть как притулившемуся по соседству с базой и, видимо по всему, выкупленному. Довольно странное расположения для подобной постройки, ну да мне-то какое дело. Дальше больше. Спустившись по аккуратным ступенькам в подвал дома, сразу же оказались перед наглухо задраенной массивной дверью и только после того, как Татьяна ввела код на присутствовавшем рядом планшете, та медленно и беззвучно ушла в сторону, пропустив нас вперед. Каково же было мое удивление, когда в итоге пришлось еще спускаться на лифте, прямо бонданиада какая-то.

— Надеюсь, на подлодке плыть не предстоит? — спросил у стоящей рядом девушки, вместе со мной отслеживающей убегающие на табло этажи.

— Не предстоит, — она явно не поняла суть юмора.

— Кто в армии служил..., — начал я.

— На гражданке не смеется — просто здесь это уже заезженная шутка, — закончила она за меня.

Я кивнул:

— Ясно.

А потом был пост охраны, сверка допусков, еще какие-то формальности, впрочем, улаженные корпой довольно быстро, и нас таки пропустили дальше. Здесь было довольно уютно, как для подземного обиталища, своего рода довольно комфортное убежище для особо ценных сотрудников или пленников. Вроде бы все удобства, даже с размахом, но вот уйти отсюда просто так вряд ли удастся. Во второй же зале нас уже ждали. По бокам у стен замерли мрачного вида корпусовцы с автоматами наперевес, которые тут же повели стволами и взяли меня на мушку. Но мне было уже не до них, я беспардонно пялился на то, что сидело в каких-нибудь четырех метрах впереди и с не меньшим интересом изучало меня. Вот это да, как же сразу не продумал такой вариант, почему решил, что этот чужак будет именно "он"? Наконец, взяв себя в руки и ухмыльнувшись не спускающей с меня глаз охране, пересек разделяющее нас пространство и занял специально приготовленный для этого стул. Зрачки же автоматных дул ни на миг не отпускали меня, готовые в любую минуту выплюнуть свое смертоносное содержимое, и это слегка нервировало, а вдруг эти парни не в себе? Еще нажмут на курки и пиши пропало.

— У вас слишком нервная охрана, — бросил я Татьяне, не сводя глаз с сидящей напротив особы. Та хмуро посмотрела на бойцов, потом на меня и сказала:

— У вас пятнадцать минут, — и скрылась в соседнем помещении.

Я же нарастил фамильяра на переднюю часть груди и полностью закрыл лицо, оставив лишь прорези для глаз — буквально на неделе пришла в голову идея проработать подобную защиту. А во время эксперимента несильный удар Белого швырнул мою тушку через всю комнату и с силой впечатал в уже видавший виды шкаф, заставив сползти потом на пол и некоторое время тупо хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Это потом уже понял, что тупо нарастил броню без каких либо средств амортизации, за что, в общем, и поплатился. К вечеру почти отпавшие дверцы шкафа кое-как были установлены на место, а на груди до сих пор ныл синяк, стоило лишь к ней прикоснуться. Фамильяр же получил лишь царапину, не доставшую и до половины толщины темно-бурого покрова, так что какая ни какая, а защита у меня теперь есть. Хрен его знает, спасет ли она от автоматной пули, но с ней я чувствовал себя более уверенно. Да и Белый уже был наготове, так что лишить их жизни в случае чего не казалось мне особой проблемой, всяко успею. О том же, что слишком легко рассуждаю об отнятии чужой жизни, старался не думать.

— Поговорим? — произнес я наконец.

Сидящая напротив кивнула.

— Меня зовут Влад.

— Акши, — ответила та тихим, но глубоким, грудным голосом, буквально очаровывая интонациями, — что у тебя с глазами?

— А что у тебя с голосом?

— Ничего, он у меня всегда такой.

— Ясно, и давно тебя тут держат?

— Держат? У меня, вообще-то, нет средств к существованию в вашем мире, — она откинулась на спинку дивана и вновь попробовала сцепиться взглядами.

— И тебе совсем не интересно, что снаружи?

— У меня есть ваш интернет и ваше телевиденье.

— А у вас его не было?

— Нет, — покачала она головой.

— Ты в курсе наших оборонных возможностей?

Кивнула.

— И каковы на твой взгляд шансы?

— Небольшие, я бы даже сказала сомнительные, мало вас.

— А их много, — выдал я скорее утверждение, чем вопрос.

Опять кивок, меня же будто переклинило — что вообще я хотел от этой встречи? Убедиться в правдивости предоставленной мне информации? Как? Задавая вопросы, ответы на которые опять-таки не имею возможности проверить? Передо мной ведь сидит вполне обычный человек, девушка, если не считать розоватого, слегка переливающегося оттенка кожи, воссоздать который наверняка может любая из их лабораторий. Так что тоже не аргумент. И вот сижу, блин, молчу как рыба и даже толком не знаю, что делать и что спрашивать дальше.

— Каким же образом к нам сейчас попадают все эти твари, если вторжение еще не началось?

— Я не особо разбираюсь в вопросе, но если вкратце, то для перемещения чего-то небольшого переход создается в меньшие сроки, сам он занимает меньшую площадь и держится значительно меньше. Потом же открыть его там же уже не получится, придется выбирать новое место, не подвергавшееся открытию перехода. Для больших же перемещений требуется значительно большее пространство и переход открывают постепенно, это намного дольше и труднее, зато и продержится такой переход больше времени. Только вот он не сразу становиться целостным и имеет как бы прорехи, со временем увеличивающиеся и образующие один цельный большой переход, а пока процесс идет, в эти самые прорехи может проходить что угодно.

— Так ты к нам и попала?

— Не совсем, вернее так, только через небольшой переход.

— И зачем ты пришла к нам?

Она невесело улыбнулась:

— Могла бы — не приходила, у меня и выбора-то особого не было.

— И все же?

— Я спасалась, сейчас во многих мирах идет война, вот и до вашего докатилась.

— То есть те, кто напал на вас, сейчас прорываются и к нам?

Акши кивнула.

— А твои родные, близкие?

На ее лицо набежала тень:

— Без понятия, — покачала головой, — меня отослали еще до того, как там все произошло.

— Ясно, то есть ни весточки, ничего.

Опять кивок.

— И нет никакой возможности повторить путь назад?

— Я не обучалась этому, да и ваши возможности мне не известны, а если и станут известны, то не факт, что будут аналогичны необходимым.

— Как происходит процесс открытия перехода? — меня реально заинтересовала наша беседа, вопросы теперь крутились на кончике языка и сами просились наружу.

— Я ведь уже все вашим рассказывала, — вздохнула девушка, — при небольших достаточно определенной амуниции, чем больше необходимый переход, тем она сложнее и более громоздка, пока вообще не становиться стационарной. На переходы же для вторжения необходимо, насколько я помню, ограничить огромную территорию по периметру и навести специальные контуры, постепенно сворачивающие пространство и открывая на его месте проход в другой мир. Как-то так, и то это как лично я понимаю.

— То есть переход — это не какие-то ворота или проем, а целая площадь земли, ведущая куда-то вовне?

— Она не ведет, она уже является частью этого вовне, — помотала головой девушка, — там, где открывают проход, пространство этого мира заменяется пространством того, куда хотят попасть, то есть, получаем часть чужой земли, воздуха, воды, если это водоем и т.п.

— То есть обратный переход тоже возможен?

— Только если на той стороне работают такие же контуры, иначе просто пройдешь, как ни в чем не бывало, ничего не ощутив и не заметив.

— А оттуда?

— А оттуда все видно, но как только ступишь в переход — то сразу окажешься здесь.

Трындец как запутано, впрочем, всему явно есть научное объяснение, но тогда получается...

— Акши, а если открыть переход, и не входя в него атаковать противника?

Она кивнула:

— Так многие и делают, из-за чего придумали множество способов противодействия.

— А как с нами, думаешь, могут такое сотворить?

— Вполне, раз вы ни сном ни духом о подобном.

— А этим сказала? — кивнул на охрану.

— Конечно, они меня всю буквально выжали в этом плане.

Я на миг задумался. Если бы она могла сама открывать эти самые проходы, то уже давно была бы не здесь, соответственно, корпы тоже ничего не могут в этом плане. Так что же еще они могли или все еще ожидают от нее получить, что отгрохали из-за этого такой бункер? И даже если не ради нее, то какая разница, внимание ей все равно уделено особое. И, стараясь придать голосу равнодушные нотки, как бы невзначай спросил:

— И чем же ты смогла их так заинтересовать?

Девушка тут же сощурилась и, подавшись немного вперед, произнесла:

— А вот этого меня просили тебе не говорить, — и, словно выполнив на сегодня свою часть работы, откинулась назад.

Из соседней комнаты тут же появилась Татьяна, постучала пальцем по своим часам и кивнула на выход. Поднялся неохотно, но перечить было глупо, да и опасно, охранники за все это время так и не спустили с меня глаз, так что, слегка улыбнувшись, кивнул Акши и проследовал за корпой. И уже при выходе, поймав ее отражение в висящем на стене зеркале, беззвучно произнес одними губами: "Еще увидимся".

— Доволен? — спросила девушка, когда за нами закрылись двери лифта.

— Возможно.

Блин, а ведь я действительно поверил, меня не грызли больше сомнения, не мучили предчувствия, просто воспринял факт того, что скоро нас будут завоевывать. Просто, банально, без испуга и истерики. Ну, придут, ну получат, или мы получим, кто его знает — смотрел на все это как-то слишком уж отстраненно, совсем себя не узнавая и в то же время понимая, теперь это я, это мое, моя суть. Стали припоминаться поступки и принятые решения, восприятие тех или иных ситуаций и собственная реакция. Буквально все говорило о том, что я это уже не я. И это совсем не пугало. Наоборот, вселяло такую уверенность, что становилось даже не по себе.

— Чего молчишь? — скосив взгляд, увидел нахмуренное лицо корпы, — Что с тобой?

— Со мной? — переспросил как дурак, и в той же манере ответил, — Со мной все не так.

— Ты о чем? — не поняла та.

Покачав головой, дал понять, что не собираюсь дальше распространяться и уставился взглядом на шкалу цифр. Как-то раньше не собирал все в кучу, а выходит, что изменения коснулись меня не только физически — черт, да так и крышей могу поехать даже не понимая этого. Но даже это не насторожило, внутри будто вырос стержень, ранее не замечаемый, и только теперь попавшийся на глаза. Кровь, чужая и собственная, ураганы прошедших эмоций, равнодушие к последствиям, готовность к риску и поступки, ранее вызвавшие бы, как минимум, обильное головокружение, если не больше, вот все то, что повторялось на протяжении многих дней и до сих пор не собиралось в кучу, не оформлялось в единую схему, показывающую что? А то, братец дорогой, что постепенно тот Влад, которым ты был год назад, исчезает, и его место занимает абсолютно неизвестная личность, с абсолютно не просчитываемой реакцией, и что от тебя, сударь, ждать в тот или иной момент, просто неизвестно. После этих выводов даже сам себе стал казаться монстром, нет, надо прекращать эти разборы полетов, к тому же, походу уже пора выходить.

Едва покинули коттедж, Татьяна тут же взяла быка за рога, решив, по видимому, не откладывать в долгий ящик:

— Теперь о главном, — ага, естественно, было бы странно, если бы она забыла, — жить будешь на терри...

— Исключено, — безапелляционно заявил я.

— Я вообще-то не торгуюсь.

— Да мне плевать, — отрезал грубо, — жить и ночевать буду дома, стану нужен — милости прошу.

— У нас каждый человек на счету, а ты хочешь что б за тобой машину постоянно гоняли?

— Девушка, — я остановился и повернулся к ней лицом, — вас не устраивает предложенная мною вам помощь? Так вы всегда можете от нее отказаться, — взгляда она, конечно же, не выдержала, отвела глаза, — так что давайте не будем, — и пошел вперед.

— Повезло же с консультантом, — недовольно бросила сквозь зубы, догнав меня, Татьяна, и через некоторое время продолжила уже спокойнее, — пятидневка, забирать будут в девять, домой отвозить к шести, два выходных — ваше величество устроит такой график?

— Вполне, — кивнул, — еще какие нюансы?

— Никаких, сейчас тебя доставят домой, завтра в девять будет ждать машина.

— Ясно, в девять утра буду внизу.

— И как тебя только окружающие терпят, — прошипела в сторону девушка.

— Зря, лично против тебя я ничего против не имею, какая машина? — кивнул на ряд замерших фургонов.

— Стас! — позвала корпа и через мгновение из гаража вышел подтянутый, спортивного телосложения парень лет двадцати восьми. Переговорив с ним в стороне, девушка кивнула мне и пошла прочь, Стас же протянул ладонь. Мои пальцы хрустнули, словно в тисках, но поморщиться не позволила гордость, так что сунул руку в карман куртки и пару раз сжал разжал кисть — силен, гад.

— Я так понимаю, будем теперь каждый день кататься, — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал, улыбаясь, парень.

— Похоже на то, — мне его оптимизм почему-то не передался, корпа явно таким образом решила отыграться, подсунув именно этого водилу.

— Ты по какой части, научник? — снова бросил тот, заводя движок.

— Почти.

— Тайны, секреты, — понятливо протянул тот.

— Типа того, — согласился я.

— Ладно, приставать не буду, у каждого свое дело.

И мы выехали из ворот. Мне почему-то показалась странным и эта его улыбчивость, и оптимизм, неужто он не в курсе того, что происходит и что предстоит? Или им тоже не говорят всего? Ну, про вторжение это понятно, а про то, что в городе люди гибнут и как, наверняка ведь должен знать. Или его это не волнует?

— Не местный? — спросил для проформы.

— Нет, по всей стране мотало, пока вот к корпусу не прибился, как по мне, вполне стоящая работа.

— Служил?

— Не без того, — уже не так весело ответил Стас, — не срослось, правда, проворовались одни, а ответ держали другие, еле отвертелся.

— Не повезло, — посочувствовал я.

— Ага.

Кварталы пролетали один за другим, разговор не клеился, да и не особо-то и хотелось, в общем, домой добрался без происшествий. И вот тогда меня прихватило, как раз в тот момент, когда поднимался на свой этаж. До сих пор зубы сводит, как вспоминаю головные боли и принятие под свою руку очередного кошмара, и начавшееся давление на виски воспринял моментально участившимся сердцебиением и ставшей катастрофически быстро нарастать паникой. Вперед метнулся в ту же секунду, буквально перелетая ступени и отталкиваясь всеми щупальцами от чего только было можно: пола, стен, перил. Три пролета были проглочены за считанные мгновения, входная дверь рывком распахнута и так же захлопнута, а в мозг уже ввинчивалась донельзя раскаленная игла. Скулы свело, открывшиеся было в глухом стоне губы застыли в агонии, лицо же приняло подобие адской маски и я растянулся на полу. В глазах двоилось, тошнота накатывала волнами, порождая спазмы в желудке, тело постепенно деревенело, переставая слушаться. Балконная дверь находилась буквально в трех метрах — так близко, и так далеко, вытянутая в ее сторону рука бессильно сжимала и разжимала костенеющие пальцы, из уголка рта тонкой нитью сбегала слюна. Я подыхал, глупо, бесцельно и до жути обидно подыхал. И в тот же момент мозг переключился, словно навалившееся отчаяние смыло застилавшую его пелену и плети бросили тело в воздух. Металлопластиковая дверь с грохотом впечаталась в стену, щупальца оплели дверной проем и грохнули меня башкой о косяк. Из носа брызнуло, смешивая ставшую еще более обильно сочиться слюну с кровью, а внутри уже нарастало нечто жуткое, неотвратимое и оттого еще более страшное. Такого я уже не переживу, и тогда разрываемый болью и затуманенный словно сонной поволокой разум стал метаться в проеме, пытаясь протиснуться на балкон. Меня било о стены, о косяк, несколько раз приложило о подоконник, но одеревеневшее тело ничего этого не чувствовало, я уже почти не соображал и ничего не различал. Все вокруг множилось, глаза стали бесполезны, и только поступающая от кошмаров информация позволяла понимать где я и куда мне надо, да только сразу же смывалась, отвергаемая больным разумом.