Четыре возраста Нулизы-сан

Джеймс поднял уголки губ:

— Вы только полякам эту дурь не скажите. Сначала Сапковский написал книги. А уж потом, по ним, сделали саму игру.

— О... Благодарю... — лысый переступил с ноги на ногу, сделавшись похожим на пингвина из мультика. — Но это неважно. Там сцена. Бой на льду перед Башней Ласточки. Ваша... Подопечная... Сделает эту роль великой. Поверьте мне!

Джеймс пожал плечами; северный ветер закинул его красно-синий галстук через плечо, щелкнул кончиком по уху.

— Она на службе.

— Сервантес потерял кисть при Лепанто, и Лопе де Вега служил в Священной Конгрегации. Ну, в Инквизиции. Война закончится. В это трудно поверить, сэр. Но вы молоды. А я переживаю уже третью войну. И всякий раз казалось: теперь уж точно все, конец! Так вот, сэр. Мне нужна эта девочка. В роли Цириллы Фионы Элен Рианнон. Воевать найдется кому и без нее. А вот на льду... Я видел Роднину, Керриган, Ито — все они пыль! Да, ваша девочка сильна. Четверной риттбергер, да. Но пыль и это! Она высекает из льда брызги, а из людей — слезы. Я не могу ошибиться, я сорок лет в бизнесе. Сэр, возьмите мою карточку. Разумеется, пусть она отдыхает сейчас; да сохранит отец небесный ее спину. Но пообещайте мне, что спросите у нее об этом!

— Что ж, обещаю. Теперь извините. Пора ехать. Фиори!

Хлопнула дверца, разговор остался в налетевшем снегопаде. Машина плавно покатилась.

— Спи, — сказала Тоне, — до порта с полчаса петлять по улицам. Я разбужу. У тебя, кстати, хорошая улыбка.

— Я пыталась вспомнить своего знакомого.

— А, наслышана про ваши сложности с парнями. Завтра, если хочешь, позвони мне. Тут ни на оружие, ни на секс запрета нет. Есть разные форумы. Обсуждаются разные способы.

— Госпожа Тоне! Какие там способы — я лицо вспомнить не могла!

— Но вспомнила же?

— Да.

— Значит, все хорошо. Спи.

* * *

Спала Восьмая всего полчаса — проснулась, как новенькая.

— Что — снова розовый? Габри, voi venaja!

Машина остановилась у входа на базу — точно там, откуда Бонд забирал Восьмую поутру. Выгрузившись, покорители “Ключ-Арены” увидели голубоглазую блондинку в серебристом пуховике — а напротив тоже голубоглазую, тоже высокую девушку с каштановыми волосами. Темноволосая на снег плевать хотела, оставаясь в белой рубашке — и даже левую штанину джинсов укоротив до шорт. По наплевательскому отношению к погоде, да и по любви к несимметричной одежде все зрители сразу признали в ней линкор Тумана — Киришиму.

Девушка в серебристом пуховике держала под мышкой плюшевую игрушку — медведя.

— Но Свимпи должен быть розовый. Ничего тут нет... Особенного!

Киришима запыхтела, очевидно не находя слов. Легкая одежда русалки в метели смотрелась глуповато. Ветер в порту гулял как положено; из домика КПП уже вышел охранник с пуховиком в руках:

— Мэм, накиньте хотя бы!

— Vittuen kevat, paskamarja! — схватив куртку, русалка натянула ее в рукава так резко, что пуховик лопнул по шву на спине. Свирепым взглядом подавив смешки, аватара гордо прошла в базу.

Девушка в серебристом пуховике поглядела на прибывших и подмигнула Восьмой.

— Беркана!

— И так меня называют, — согласилась Габри, — но что же Кири-тян все дуется? Сколько уж лет прошло с той медвежьей истории.

— Абсолютная память — это не только ценный мех, — улыбнулась Тоне и тотчас посерьезнела, глядя на выходящих в метель девушек. Обе они были одеты в форму канмусу Владивостокской Школы; обе шли медленно, глядя друг на дружку настороженно.

— Не передумаешь? — спросила за воротами девушка чуть повыше, в которой Восьмая не сразу опознала флагмана.

— Ну поймите! Лучше я сейчас выйду, чем заклинит меня посреди океана! — крикнула вторая. То есть — Вторая, теперь ее лицо можно было хорошо видеть.

Порыв метели скомкал второй вопрос Тенрю; пара подошла уже к машине. Из ворот базы начали появляться официальные лица. Не то, чтобы канмусу редко просили отставки. Но и не каждый день такое происходило; и не каждый конвой. Выйдя из двери КПП, все эти важные начальники остановились полукругом прямо под метелью: они уже пробовали уговаривать и убеждать, они уже предложили все, что могли. И не преуспели. Сейчас уходящая канмусу оставалась связана только с флагманом.

Флагман тридцатого подразделения и Вторая оказались точно в центре стихийно возникшего полукруга. Вторая всхлипнула:

— Что у меня впереди? Если я даже доживу до позывного, до истинной формы — вечный бой? И все? Все? Разве я сделала мало? Я тоже была там!

В полукруг бесстрашно вступил Джеймс:

— Даже один конвой — это реально круто. Там, — взмах в сторону, — четыре тысячи человек радуются сейчас. Она же по любому счету их спасла!

Восьмая посмотрела на павильончик, в котором утром наблюдала культурную очередь.

— И вообще. За всеми полосками-шевронами мы не должны забывать, что девочки вообще-то в мире не для этого.

Из толпы моряков кто-то ехидно хмыкнул:

— Ай-ай, вербовка, сэр!

— Да... Т-ть, я ЦРУшник из Ленгли! Но я тоже человек!

Вторая посмотрела на него благодарно. Потом обернулась к своим:

— Ну разве лучше будет, если я в бою выключусь? Я же не нарочно!

Тенрю протянула ей жетон с именем.

— Как бы там ни было — удачи. Просто удачи тебе!

— И вам, — заплакала Татьяна, безнадежно давясь слезами, — пусть и вам повезет!

Из метели выступили несколько встречающих от Сиэтла. Коротко, сдержанно поклонились темной стене на ступенях КПП. Пригласили Татьяну к машине — такому же черному, официальному, громадному “крауну”, на котором сегодня ездила Восьмая. Налетевший заряд снега скрыл уходящих, а всем прочим напомнил, что хорошо бы уже войти в тепло.

Оказавшись, наконец, под крышей, Восьмая козырнула флагману. Тенрю безнадежно махнула рукой. Валькирия и Тоне подошли утешить подругу, поэтому Восьмая тактично развернулась в другую сторону.

И встретилась глазами с этим самым Джеймсом из какого-то пугающего всех Ленгли. Возвращая охраннику черно-синий флажок с ее красным номером, Бонд улыбнулся счастливо, как хорошо поработавший человек:

— Мэм, каковы же ваши впечатления от города?

Восьмая посмотрела на пляшущий за окнами снег.

— У меня здесь нет обязанностей по службе, а вот свободного времени полно. И любой мой каприз город Сиэтл готов исполнить. Что это, как не рай?

— Так вы нарочно выбрали музыку: “два шага из преисподней,” с намеком?

— Да, — Восьмая кивнула, — и “два шага с небес” тоже.

Возраст третий.

Сиэтл-Гонолулу: : 4312.87 километров / 2328.29 морских миль

В начало ||| Возраст первый ||| Возраст второй ||| Возраст четвертый

Выходящие за остров корабли провожал почти весь город: набережная почернела от пуховиков и шапок. На помосте высоко справа яркими летними цветами сгрудились участники прощального концерта, в том числе и клуб косплея Тоне. Сама она, перегнувшись через перила, крикнула:

— Джеймс! Поднимайтесь к нам! Отсюда лучше видно!

Охрана отодвинула барьер; удостоверение CIA позволило пройти без досмотра. Джеймс оказался слева от клуба и первым же делом предложил Тоне пуховик. В отличие от своих девочек, мало-помалу скрывших легкие цветные наряды под теплыми плащами и куртками, Тоне холодный ветер игнорировала. Так и оставалась в китайском платье — длинные зеленые полы с черной окантовкой, вышивка; по бокам высокие разрезы — от пяток до самых подмышек. Просто кусок плотного шелка, сложенный пополам и перехваченный поясом. Разумеется, на идеальной фигуре аватары смотрелось великолепно... Пожалуй, слишком великолепно. Джеймс наклонился к уху девушки:

— Круто. Но почему без трусов?

Тоне хмыкнула — за ветром почти неслышно — и ответила уже вполне разборчиво:

— По заявке. Четко написано: “с корабле-девочками”, но без “девочек в трусиках“. Девочки должны быть, но девочек в трусиках не должно быть! Что в остатке?

Джеймс укоризненно вздохнул:

— А там в заявке ничего про здравый смысл не было?

— Ну сам подумай, где мы — и где тот здравый смысл!

Тоне посмотрела на уходящие за остров корабли, среди которых выделялся громадный “Фьярдваген”. Грузовик успели разгрузить и заполнить снова: ролкер тем и отличается от обычного контейнеровоза, что весь груз в него можно вкатить и выкатить. Потому громадные объемы в десять-двенадцать тысяч стандартных контейнеров можно перевалить за день-два. Причем без кранов, на одних подкатных тележках и временных колесных опорах.

— Хорошо бы сейчас телепортироваться в конец истории, — сказала Тоне. — Когда уже всех врагов победили, ветераны хвалятся шрамами, а новичков набирать просто не требуется... И опять можно строить планы на будущее.

Джеймс поежился, ничего не ответив. Девушка продолжила:

— Мы пока что внутри удава. То ли уже посередине, то ли в двух шагах от начала пути — как узнать?

Ветер закрутил блестящий зеленый шелк в ногах аватары — точь-в-точь прибойная волна. Тоне придвинулась к своим косплеершам, обняла самую грустную:

— Улыбайся! Выплачешься дома. Твоя улыбка может оказаться последним, что запомнят на борту!

* * *

На борту “Летящего Феникса” Тенрю собрала пополненную восьмерку: обычай запрещал выдавать позывные до выхода в открытое море. Вахты сейчас несли полные отряды — а кто принял новеньких, вот как тридцатые — сидели по кубрикам и знакомились.

Тридцатое подразделение собралось не в кубрике, а в комнате отдыха, из которой через проем хорошо был виден ложемент. Четверо ветеранов уселись на жестких диванчиках напротив четверых новеньких из Ванкуверской Школы. Низкий широкий столик горкой покрывали плитки, из плиток возносились две вазы с фруктами. На стенном экране величественно поворачивался земной шар — изображение прямо со спутника, для корабля Тумана видеоканал получить несложно.

От завитков циклона Восьмая перевела взгляд на новеньких. Те, нисколько не смущаясь и не теряясь, разглядывали остатки тридцатого подразделения. Вот по знаку Тенрю поднялась стройная шатенка.

— Мы добровольцы из Ванкуверской Школы. Мое имя Синтия!

— Алайя, — невысокая, крепкая, черноволосая девчонка при каждом движении разбрызгивала улыбки. — Калимантан. Жила в лесу, молилась колесу.

Тенрю улыбнулась:

— Да-да, я тоже читала.

Алайя еще раз сверкнула белейшими зубами на смуглом широкоскулом лице:

— Можете нам верить. Мы не для того шли к вам, чтобы сбежать.

Намек на ушедшую в Сиэтле Татьяну флагману не понравился.

— Никто не идет в Школу, чтобы сбежать. И никто не знает, как дальше повернется. А право ухода есть у каждой, и тут мы ей не судьи.

Синтия строго посмотрела на смуглянку — та уселась, нисколько не смутившись отповедью. Поднялась платиновая блондинка с белой-белой кожей, ростом чуть не под подволок отсека:

— Валерия. Лера, если проще, — улыбнулась всем чуть рассеяно и села без лишних слов.

— Тереза. Тесса, — тоненькая брюнетка-синичка помахала рукой, не вставая. — Флагман, разрешите вопрос к Восьмой-красной?

Тенрю вскинула брови.

— Разрешаю.

— Восьмая-красная... Можно мне покрасить волосы в твой цвет?

Восьмая захлопала глазами.

— А... Почему?

— Ты классно катаешься, видела тебя в “Арене”. Я тоже люблю коньки, но чтобы так!

Восьмая пожала плечами:

— Я уже поняла, что там больше половины сделала Тоне. Крейсер Тумана “Тоне”, если официально. Свет, звук, замысел — все она.

— Тоне кому попало помогать не будет. И ведь без тебя никакой свет и звук ничего бы не стоили.

— Ладно, хочешь — крась. У меня-то цвет естественный.

— А... — кивнула Тесса. — Европа, Tchernobyl... Понимаю. Благодарю!

Синтия уже вернулась на место, и Тенрю представила своих:

— Вот эта пламенная синьорита — Седьмая. Пухлая хохотушка — Третья. Снежная королева — Пятая. Восьмую вы уже знаете.

— Но... Имена?

— Их имена здесь, — Тенрю подняла мешок, из которого торчали наградные серебряные гривны. — Обычай известен и вам.

Синтия кивнула:

— Сдать бумаги, сдать ордена. Забыть свои имена. Вернемся... — и решительно протянула отстегнутую нашивку.

— Первая, — сказала ей флагман, а Валерии:

— Вторая.

— Четвертая, — смуглянка старательно прикрепила новую нашивку.

— Шестая, — повторила движение синичка.

Флагман осмотрела стол и сидящих за столом. Убрала мешок с именами в стенной шкаф. Пощелкала пультом, приблизив на экране север Тихого Океана.

— Теперь слушайте задачу. Мы опять лезем в дырку от. Я не знаю, зачем Ото-химе брать Гавайи приступом. Она в любой момент может подорвать где-нибудь большой заряд — не нужно даже ядерный, тротила хватит. И тогда цунами выскоблит все побережье, как матку при аборте.

— Флагман. Мы уже поняли, что ты круче изгиба лебединой шеи. Можно как-нибудь помягче?

— Можно, Седьмая. Сначала наркоз, а потом уже выскабливать. Совсем ничего не почувствуешь. Но мы не об этом, ты, наверное, заметила? Ты очень любишь меня критиковать. Тебе нужна собственная девятка, это понятно. Начни пока с пары. Берешь вот этих двоих, Первую и Вторую. Они новички, а ты уже воительница с гривной на шее. Вот и будете первой ударной тройкой. Восьмая!

— Есть Восьмая.

— У тебя хватило ума и фантазии поставить на уши город Сиэтл и положить наглухо ютуб. И ты умеешь держать себя в руках: в Гонолулу ты не рванула на узел связи впереди собственного визга. Поэтому ты с Четвертой и Шестой — вторая ударная тройка. Кстати, о Гонолулу. В этот раз свалка там начнется задолго до узла связи. Смотрите сюда!

На синем экране приблизилась цепочка островов: из левого верхнего угла в правый нижний.

— Это Гавайи. Нам нужно завести ролкер вот сюда, во внутреннюю бухту Гонолулу.

Флагман указала рукой на второй сверху остров.

— И не просто втолкнуть его “хоть тушкой, хоть чучелком”, но еще и сохранить груз. База в блокаде. Что это такое, вы уже опробовали на собственной шкуре. Штурм ожидается со дня на день — или уже идет. Наш груз легко может оказаться той самой соломинкой на весах. Но глубинники вовсе не идиоты, и давно уже догадались, что вход во внутреннюю бухту лишь один. Там нас и будут ждать. Мы в ордере следом за “Фьярдвагеном”, потому что у школоносца водоизмещение... Третья!

— Есть Третья. Водоизмещение школоносца “Хосе”, он же “Летящий Феникс” — тридцать тысяч регистровых тонн.

— “Феникс” должен затолкать ролкер в бухту, если глубари оглушат или вырубят самого Фьярдвагена. Дозорная мелочь такой маневр не осилит, а линкор у нас в конвое один. Конечно, это сама Нагато. Но что-то мне кажется, она будет занята в тот момент... Нам же предстоит собачья свалка у ворот осажденной крепости. Валькирии там не помогут, для их оружия все слишком близко. По той же причине и я не смогу принять вторую форму. Скорее всего, я не смогу и отследить в каше наши восемь отметок. Поэтому буду командовать исключительно Седьмой и Восьмой, а уже они — всеми остальными. Я с Третьей и Пятой составляю запасную тройку, чтобы помогать, кому понадобится. Резерва в свалке мы вряд ли допросимся. А если допросимся, не факт, что резерв к нам успеет. Вопросы?