Тонкая линия(Часть 1. Пробуждение.)

-Да, да, да вспомнила, ты еще рассказывал, и что на меня она похожа очень. Хорошее имя, я бы назвала так свою дочку, жалко только в святцах его нет.

Еще несколько минут проглотила вечность под шум теплого осеннего ветра и мерный плеск волн, прежде чем он решился задать следующий вопрос.

-Ты мне вот что, скажи Сашенька, зачем Михаила расспрашивала намедни, куда и к кому мы ходим по воскресеньям?

-Это не я, это все Маша, пристала ко мне, узнай, да узнай, ты уже большая, а то мне Мишка не скажет ничего, только посмеется. Да ты Саша не пугайся, он ничего не рассказал, говорит, просто чай пили, романсы слушали.

Александр задумался, в самом деле, неприятная история в последний раз приключилась на очередной воскресной гулянке. Началось все как обычно, шутки, танцы, романсы под гитару: 'Мохнатый шмель на душистый хмель, цапля белая в камыши...'. А вот дальше... Она сама его, можно сказать в койку затащила, бойкая такая девица попалась на удивление. Пока обнимались, целовались, все было в полном ажуре, а как до секса дошло, так новая подруга и разревелась, оказывается 'честная' она, в первый раз. В первый раз и с первым встречным? Ну и чудеса, он то думал, что здесь еще царят патриархальные нравы. Несчастная Анфиска сквозь рыдания с трудом объяснила, что ей все равно придется дать барину — старому кобелю, сынку его сопливому, управляющему — козлу ледащему, еще и дворник с лакеем и кучером пристают, короче список жаждущих любви получается длинный. Вот и решила красна девица сперва с матросиком, чтоб по своей воле и выбору. Нет, свое он тогда получил, но на душе остался неприятный осадок. Раньше не задумывался совершенно, от чего Анфиса и ее подруги столь доступны, словно загулявшие студентки в общаге. Ларчик просто открывается, домашняя прислуга обычно местными хозяевами эксплуатируется еще и в роли бесплатной проститутки. С 'продажной любовью' как то раньше ему дело иметь не приходилось, брезговал, хотя понятное дело никто ни в чем, ни виноват, просто жизнь здесь такая. И все равно неприятно, особенно теперь, когда он с девочками про это вспоминать.

-Саш, а ты больше не ходи к ним, ладно? — Сашенька словно угадала его невеселые мысли.

-Не получится по любому, эту последнюю неделю я провожу с вами, затем придется ехать на Альму, прокладывать телеграфную линию до полевой ставки Меншикова, затем в Бахчисарай. Кабы еще при нем и не оставили, светлейшему требуется лучший телеграфист... А там уж и война, скорее всего начнется, не до вечеринок мне будет. Скажи мне Сашенька, если не секрет, откуда у твоей сестрички такой интерес к моей, хм, как бы по приличнее сказать... нравственности?

-Маша считает тебя своим женихом, — загадочно улыбается тезка, зябко поеживаясь под тонкой старой тканью, — Раз вытащил ее из моря, от верной гибели уберег, значит должен теперь в жены взять, как наш папенька Мириам. Он что тебе не рассказывал наше семейное предание? Тогда послушай...

Нельзя сказать, что эту историю Сашка не знал раньше, просто под понятием 'выловил' ему представлялось нечто другое, старый штурман вполне мог поймать пловчиху вблизи чужого берега, или захватить девушку на турецком корабле. Оказывается все проще и романтичнее, действительно он ее спас, причем из штормового моря вытащил с немалым риском для жизни. Только зачем ему, Сашке такое чудо? Куда он этого 'беса в юбке' денет, ни кола ни двора своего пока нет, все надежды на продвижение связаны в основном с грядущей войной, русская рулетка, одним словом.

-Как же тогда насчет брата? — машинально вырвалось у него законное возражение, — ведь нельзя, мы родня получается...

-Троюродным родственникам можно, мы узнавали у священника. Саш она упрямая, если что в голову возьмет, не выбьешь никак, хоть убей. За полгода до того как мы свиделись, Машенька порешила с вдруг, что в шкапу у нас змея поселилась, в нижнем ящике, убирайте, говорит его и все.

-И чем закончилось?

-Батюшка разломал старый шкап на дрова, а иначе она почивать в нашей комнате не ложилась, сколько не уговаривали. — морская нимфа только печально вздохнула и повернулась к нему лицом, — Ты уж не обижай ее ладно? Она ведь хорошая...

-Когда спит... ничего страшного, вырастет и забудет, слишком уж неудачная партия для штурманской дочки, я пока простой солдат и что там дальше будет неведомо... Может повезет вырваться из этой лямки, а может и закопают в братской могиле.

-Ну чего ты такие страсти говоришь, все обойдется! Зря ты подсказал папе отослать нас на два года в пансион, я хотела в сестры милосердия пойти, взяли бы наверное, перевязывать раны умею. А Мария не забудет, не надейся, я ее лучше тебя знаю, поверь.

-Прости тезка, но нам всем, Сергею, отцу твоему и мне так будет намного спокойнее. Война дело неприятное и грязное, — Сашка виновато отвел глаза, действительно это его идея, убрать девчонок подальше, — Чему быть, тому не миновать, так ваша Аксинья постоянно повторяет... надо Машу из воды вытащить, может, ты сбегаешь, а то я уже оделся?

-Нет братец мой, мы по-другому сделаем, — голубые глаза Сашеньки лукаво укололи Сашку из-под длинных ресниц, — Обними меня покрепче, посильнее, как девушек своих... вот так правильно? Посмотри, бежит она сюда или нет, мне не видно.

-Летит, словно черти за ней гонятся!

....................................................................................

-Ты чего в полотенце завернулась, замерзла? — Машенька с недоверием разглядывает расположившуюся на песке пару.

-Саша меня богиней посчитал, греческой, а ей такая одежда положена, как Архимеду в библиотеке.

-Подумаешь, пава какая, я тогда рыбка золотая, как у Пушкина, Саш скажи ей, взаправду, похожа? -Маша, пытаясь изобразить рыбку, но больше смахивает на мелкого смешного бесенка.

Но Александр даже не успел открыть рот, как его тезка набросилась на свою младшую сестру. Словно с цепи сорвалась, видать допекло, у Маши просто талант на такие вещи — людей доводить.

-Рыбка? Золотая? Ты Машенька чОрт, коего Балда у Александра Сергеича сетью поймал. Зачем позавчера вечером слив незрелых наелась? Пришлось нам с Аксиньей клизмой ее пользовать... Устроила наша Маша со своей ватагой состязание кто больше съест не иначе. Слава богу хоть Саша обточил наконечник у этой штуки, а то с большой палец толщиной был...

Верно, попросила его еще в прошлом месяце Сашенька доработать сей агрегат на 'предмет совместимости', а то прямо хоть в коллекцию садо-мазохиста не помещай, впрочем здесь все медицинские инструменты на диво грубые и топорные, словно не для людей сделаны. Так хирургической пилой он давно уже пользуется в качестве обычной ножовки по дереву, выменял у эскулапов за спирт.

-И как Мария приз понравился? — Сашка с трудом сдерживает смех, не в первый раз его уже посвящают девочки в свои 'страшные тайны'.

-А Саш... Саша, вот! — пытается дать достойный отпор младшая, — Растолстеть боится... во! Каждое утро меряется шнурком, и клизмы ставить себе хочет с травкой, как твоя последняя подружка. Ей-богу не вру! Сам ее спроси.

-Александра ты чего задумала? Где, в каком месте, поправилась? Забудь про эту дурь немедленно!

-Тут, и вот тут..., раньше не было, я боюсь, что разнесет меня как нашу кухарку, — Сашенька грациозно покачивая бедрами стягивает с себя импровизированный хитон, — Посмотри, пожалуйста!

Ему невольно опять приходится созерцать прелестные формы, младшая тут же лезет, прекрасно, ты сойдешь за образец для сравнения...

-Встаньте рядышком. Повернитесь красавицы к морю передом, а ко мне задом и ты Маша не вертись! Постой хоть минутку спокойно!

Снова в глаза бросилась разница в оттенке кожи, светленькая несмотря на загар Саша и смуглая Мария, но не похоже, что бы сестрам угрожала излишняя полнота. Стоя разглядывать ягодицы девочек оказалось не удобно, приходится опуститься на корточки. Как Сашка не присматривался — не видно ни малейших признаков целлюлита, с которым вела бесконечную борьбу его последняя гражданская жена. Гладкая чистая кожа, мышцы, даже жирового слоя еще нет, не прощупывается, хоть в самом деле античной статуей на постамент не ставь, маленькая Диана...

-Сашенька, милая, будь умницей, ты ведь растешь, а Авдотья скорее всего сразу пухленькой была, у девчонок такое бывает. Не надо всех этих снадобий, есть такая болезнь нехорошая — анорексия... Заболеешь — будешь как живой скелет!

-Ой в самом деле? Просто чувствую что раньше вроде поуже в бедрах была, и платье не так уже тело обтягивает, вот и испугалась.

-А я? Я не толстая? — Маша делает настойчивые попытки оттеснить сестру в сторону и завладеть вниманием, озорные чертики так и пляшут в омутах бездонных черных глаз, — Давай потрогай, может тоже лечится буду?

-У тебя как у пацана кожа да кости, даже ущипнуть не за что, мала еще, брысь!

-Я видела, ты Сашу обнимал и целовал, давай меня тоже! Иначе батюшке расскажу! -в ход идет последний отчаянный рывок.

-Держи этого бесенка, мы сейчас ее защекочем и зацелуем, сама напросилась, ябеда! Ой, Маша, ты чего дерешься? -Сашенька пытается обнять сестру, но получается плохо.

Александру приходится вмешаться, пока дело не дошло до рукопашной схватки, Мария любит прибегать к такому 'последнему аргументу', своих друзей-приятелей лупит только так, да и сестре иногда достается. Но не злопамятна, не мстительна, быстро отходит и успокаивается. Всего пять минут подержал он 'разбойницу' в объятиях, чмокнул в смуглый лобик, и все — затихла, желание побуянить пропало. Жаль только, что в процессе бурного объяснения растоптали сказочный замок из песка, символ мирной довоенной жизни.

Закат на западе окрашивает местность в багровые тона, на Сашку снова накатывается печаль, увидит ли он еще когда-нибудь своих маленьких подружек, завтра предстоит им дальняя дорога. Подумать только всего два неполных года, а так привязались они друг к другу. Теперь остается только надеяться и писать письма, последний 'золотой год' на исходе...