Куплю метр государственной границы. ознакомительный фрагмент

— Сгинь с моих глаз, конь педальный! Иди, возьми двух этих обалдуев и проверь хазар, может, кто живой ещё... Для последующей беседы, чую, это пригодится. Не зря эти пацаны из "Зарницы" тут крутились. И не забудь посмотреть, что с их пятым, которого из седла выбили, Лошак! И внимательно по сторонам смотреть! Вы не на пляже. Хотя второй отряд хазар в патруле вроде бы Уставом караульной службы и не предусмотрен, но лучше перебдеть, чем недоспать... Что стоишь? Крру-го-о-м! Пошел!

— Есть, командир! — Конь враз посерьёзнел, бросил руку к шлему, развернул коня и намётом помчался к сбитому с лошади русскому воину, на ходу свистнув нашим и указав им на завал из лошадиных и человечьих тел. Поджиг и Зубатка, не приближаясь к Сому, сразу потянулись к валяющимся кучей трупам хазар и бродящим там и тут, прихрамывающим, ошеломлённым, всё ещё иногда жалобно вскрикивающим лошадям степняков.

Мы вновь остались одни с напряженно молчавшими дружинниками князя Святослава. Сом жестом показал, чтобы я встал к нему поближе.

— На чём мы остановились, Мал? Ах, да! Переводи — нам нужно срочно повидать князя Святослава. Итиль и "Бершик" теперь, видать, накрылись большим медным тазом. Нашумели мы тут немножко... Засветились перед этими воинами, положили кучу хазар неизвестным тут оружием. Наше появление здесь отныне и навсегда привязано к этому бою, и уйти в прошлое, на Волгу, нам теперь не суждено. Ну, да ладно. Здесь, так здесь. Для нас всё едино. Ты потом гильзы не забудь тут подобрать, а то растащат местные девки на мониста...

— Не, боярин, нету тута девок... Се Саркел проклятый. Людям словенского племени тут гибель лютая... — хмуро, но совершенно понятно выговорил молодой воин. Может, сначала он говорил на каком-то диалекте славянского языка? На языке варягов-руси? А сейчас перешел на общий? Или наоборот — с общего на русский? Не знаю, не лингвист... — А князя Святослава тут нет пока, он большим загоном идёт, степь от коганых чистит. Скоро подойдет с дружиной к сей крепости проклятой. А нас поставили назирати за козарове.

— Ясно... — протянул Сом. — Вас поставили назирать, а пришлось удирать.

Юноша смутился и покраснел. Тут, как "Deus ex machina" в греческих трагедиях, к нашим ногам, тихо шелестя винтами и мигая импульсными маячками, с небес спустился октокоптер "Кондор", стоимостью двадцать две тыщщи долларов. Дорогая импортная машина при потере сигнала управления возвращалась в точку запуска и сама производила посадку. Это был финиш, ребята! Таких пораженных в самое сердце людей я не видел! Мне сразу захотелось подарить коптер Святославу. На добрую память и как средство разведки для взятия белокаменной внешне, но совершенно чёрной внутри, крепости Саркел.

Глава 4.

Задерживаться на месте боя с хазарами мы не стали. Это место было слишком близко к стенам крепости, всего-то километра три с гаком. Мы, собственно, хотели тут специально погонять нашего летучего дрона, посмотреть подъезды к крепости, овраги, организацию охраны, ну и так далее. Выручало то, что нас прикрывал тощий лес и некоторое понижение рельефа, бой произошел вне видимости со стен и башен крепости. Могли ли слышать нас хазары? Не знаю. Звуки пулеметной стрельбы и ржание раненых лошадей могли и долететь до слуха караульной стражи. Всё же не глухие они и не полные дебилы. Но правильно это истолковать как гибель своей конной группы и сразу, в течение нескольких минут, выслать подкрепление хазары просто не могли. Они же не волшебники. В крепости нёс службу сменяемый через каждый год отряд в триста воинов. Это могли быть "чёрные" хазары — родовое ополчение хазарских племён, держащихся подальше от иудейской племенной верхушки, которую называли "белые" хазары, хотя мне странно это — еврей-блондин? Но не суть. Так вот, кроме этнических хазар в составе отряда в крепости могли быть аланы, касоги, мусульмане из Средней Азии, набранные с бору по сосенке наёмники-степняки. На глаз я их определить не мог, да и не нужно мне это было. Важнее было другое — тут, под боком Саркела, по их мнению, просто не могло быть вооруженной силы, способной в пять секунд положить тридцать всадников-степняков, да так, что ни один не смог уйти и поднять тревогу. Ожидать кавалерии, мчавшейся на выручку попавшей в засаду банды басмачей, не стоило. Но и нам не следовало мух ловить, они, кстати, уже принялись гудеть над посечёнными пулями телами кочевников, убитыми лошадьми и лужами натёкшей крови. Бр-р-р, неприятное зрелище... Я мельком вспомнил недавно прочитанный опус про нашего попаданца в раннее средневековье. Как его болезного плющило и колбасило, когда по ходу сюжета приходилось убивать врагов! Автор делал всё, чтобы убийство противников взяли на себя окружавшие главного героя местные аборигены, смотревшие попаданцу в рот. А если ему и приходилось случайно оцарапать врага, то страниц на пять-шесть потом лезли сопли и вопли о том, как он, гуманист и интеллектуал, мучился от и угрызался из-за нарушения принципа соразмерности ответа, правил ведения войны и всех женевских конвенций заодно и всем скопом. Знакомые песни... Слышал я их в своё время дома и видел чего они стоят в Донбассе... Мне было очень и очень жаль содеянного — я убил невинные души. Своей стрельбой я убил и ранил девять лошадей. Их-то за что? Жалко до слёз. А всадников мне не жалко совсем. Это убийцы, каратели и людоловы. Не по профессии своей, а по сути. Хуже фашистов. Те хоть и превращали людей в рабов в концлагерях, но подходили к разработанной планом "Ост" программе уничтожения неполноценных славян достаточно вариативно. Например, могли подавить раненых танками в полевых медсанбатах, а могли согнать население всей белорусской деревни в церковь или в сарай и сжечь живьём. Хазары так не поступят никогда! Иудейско-еврейские принципы не позволят уничтожать товар, который можно обратить в собственность и в рабство, а затем с выгодой продать. Так и образовывался этот каскад: рядовой хазарин или ещё какой степняк, взяв полон, продавал его своему сотнику или родовому беку, тот — приказчику иудея-работорговца, а "белый" хазарин уже гнал славянский полон на рабские рынки Крыма и Византии. Славянские воины, старики, дети лет до десяти в этот список не входили. Они, как правило, уничтожались в бою или после, деловито и равнодушно вырезались в захваченном и разорённом сельце. Неизбежные в производственной цепочке по выделке из людей товара отходы, усушка, так сказать, и утруска. Так что я убивал степняков осознанно, целенаправленно и спокойно, как вы, к слову, срезаете ножом ножку гриба в осеннем лесу, а потом тщательно отряхиваете испачканные в земле колени, благостно и удовлетворенно глядя на полное грибов лукошко и на бледно-голубое, ласковое осеннее небо. Или давите таракана, бьёте газетой озверевшую муху. Помните свои ощущения? Вот-вот, только придайте им добрую жменю ледяной ненависти к самому страшному и инстинктивно чуждому врагу славян...

Что-то я тут с вами заболтался... А время между тем идёт себе и идёт, вот и солнце уже подошло к своей высшей полуденной точке и готово уже плавно покатиться вниз.

Копавшиеся в куче хазарских тел Поджиг с Зубаткой дострелили несколько бьющихся лошадей и шевелящихся хазар. Пару степняков они оттащили в сторону, перевязали и связали. Потом Зубатка коротко свистнул Сому и показал руками крест. Показался и Конь. Он вёл своего тёзку в поводу, через круп коня свешивалось безжизненное тело воина. Дружинники переглянулись, бросились к нему и приняли тело на руки. Конь подошел к нам.

— Умер он, от потери крови, должно быть... У пацана обломок стрелы в спине, если печень была задета — то всё... — Тихо сообщил он командиру. — Я ничего не смог сделать. Поздно. И не по силам это нам. Ты это знаешь не хуже меня...

Сом только кивнул. Он развернулся к нашим гостям и крикнул старшего. Хмурый дружинник подошел к нам.

— Как тебя звать-величать, отрок? — Спросил Сом.

— Я не отрок, боярин. Я — гридень князя Святослава! Имя моё Нечай. — Воин чуть-чуть склонил голову. — А тебя как люди зовут, боярин?

— Не боярин я... — начал было Сом, но я быстро и незаметно толкнул его в бок. — А-а, не сейчас это объяснять! Называй меня Сом, гридень Нечай. Вои мои называют меня ещё командиром, но тобой я не командую. У тебя князь Святослав старший. Или есть тут кто ещё, а, Нечай? Никак не поверю, что вы, всего лишь впятером, оказались тут без заводных лошадей, запасов, даже плащей у вас нет.

— Не хочешь называть своё истинное имя, боярин Сом, то твоё право. Но не считай и нас деревенскими чадами неразумными, кои не могут отличить начальных людей от простых воинов, — с затаённым превосходством улыбнулся Нечай. Наш командир только крякнул и крутнул синий ус в ответ. — Прав ты, три десятка нас тут... Было.

Он обернулся и посмотрел на трёх своих воинов, которые привязывали тело погибшего парня к трофейной лошади.

— В догляд мы позапрошлой ночью были посланы, да не убереглись от глаза хазарского. Если противусолонь ехать, то ближе к вечеру к маленькой речке выйдешь, боярин. — Воин махнул рукой на юго-восток. — Там, за речкой и наш походный лагерь стоит. Не побрезгуй, приезжай к нам. Старшим над нами ближний княжий воин Вермунд будет. Варяг он, из тех, кто с князем Игорем на Царь-город ещё ходил. Приезжай, боярин! Там ты и князя Святослава, скорее всего, увидишь вскорости.

И гридень Нечай опять коротко поклонился.

— Добро, воин! Обязательно к вам подъеду, встречусь с княжьим ближником Вермутом, тьфу ты, оговорился я! Вермундом, конечно! А пока — надо вам чего с битых хазар, гридни? А то у двоих из вас даже луков нет. Не стесняйте себя, налетай, не чинись. Нам с них ничего не надо.

— Благодарю тебя, боярин Сом. Луки возьмём мы и стрелы тож. Воды несколько баклаг, побросали мы свои седельные сумы, сам понимаешь... И коней я бы взял, хоть пару, какие поплоше... Не ходит князь Святослав с возами и котлами. Что стрелой возьмём, то и съедим. А как время припрет, или не до охоты будет — тогда конина выручает.

— Вон наш вой хазарских коней перебирает. Подойди к нему и все реши. Звать его Конь. Как он скажет, так и будет. Раненых хазар ещё заберешь с собой, Вермунд с ними потолковать захочет. А мы собираться начнём. Путь наш не закончен ещё. В одно место нам заехать надо.

И Сом коротко махнул рукой. Мол, заканчивай, Коняга, хазарских лошадей оглаживать, пакуй свой дрон. А вы, молодцы, собирайте поляну, пора уходить.

* * *

Но не тут-то было! Рысью, на бегу отмахнувшись от Нечая, подлетел Конь и, по-цыгански поблескивая вороватым глазом, начал что-то возбуждённо шептать Сому в ухо. Сом слушал-слушал и, в конце концов, разрешающе кивнул. Спецназовцы тем временем подвели наших лошадей. Я заметил, что по сравнению с лошадьми княжеских гридней наши были выше и красивее. Ну, понятно — лишнее тысячелетие селекции и хороший уход. Хазарские кони тоже были высокими и сухими, с неподрезанными длинными хвостами и гривами. А это порода! У нас, в XXI веке, такой красоты и не осталось, пожалуй. Получив разрешение, Конь бросился к трофейным лошадям и принялся их делить и тасовать. Наконец вся суета как-то быстро закончилась, мы сложили и загрузили дрона в его кофр, взяли в повод по три хазарских боевых коня и, коротко попрощавшись с молодыми русскими воинами, нырнули в ближайшую ложбинку. Они тоже вели за собой несколько лошадей — с погибшим русичем, пленниками и заводных, загруженных окровавленными мешками с вырезанными лучшими кусками конины. Дожидаясь, пока стихнет стук копыт разведки русичей, мы скинули свои кольчуги, перевязи с мечами и прочую военную сбрую, потом я установил портал, и вся толпа с целым табуном лошадей быстро в него нырнула. Вышли поблизости от виллы Коня, в удобном, заслонённом от постороннего глаза густыми кустами месте. Конь просто приплясывал в седле, хозяйски озираясь на наших трофейных лошадей.

— Туркменские кони, гадом буду, туркменские текинцы! Вылитые текинцы — ишь, горбоносые какие! — Счастливо бормотал Конь. — Продавать их не буду, сам выведу линию, а дядька с племяшами помогут!

— Ты что, Конь, теперь остаёшься на конезаводе? — Поинтересовался Зубатка. — А в гости к Вермуту на шашлык как же? И учти, там скоро окажется Святослав, а вслед за ним обязательно лучших коней, взятых после разгрома среднеазиатских наёмников и этих... как их... касогов, пригонят.

Конь помрачнел, хорошее настроение у него быстро ушло. Оставаться на вилле одному, пока мы с шиком проводим своё время в десятом веке, рубя мечом хазар и распивая хмельные меды из золотых кубков с князем Святославом, ему точно не хотелось. И, кроме того, табун трофейных коней... Был он или не был, не известно... Но вдруг был? И там может оказаться тако-о-е-е, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

В общем, когда мы пришли на свою операционную базу и полезли кто в душ, а кто и на кухню, Конь подхватился, собрал хазарских лошадей в табунчик и куда-то их погнал. На конезавод, наверное. Закладывать свою эксклюзивную линию под названием "Хазарская золотая", должно быть...

А мы с удовольствием приступили к выполнению команды Сома: мыться, бриться, есть и спать. Завтра днём надо будет сперва надраить мечи, шлемы и кольчуги пастой "Гойя", а потом — тщательная подготовка снаряжения и оружия к выходу в степь и выход на вечеринку с Вермутом к вечеру.

* * *

Скорость неспешной конной рыси, это, примерно, десять-двенадцать километров, да умножить часов на пять-шесть пути до лагеря русичей, пожалуй. Давай поглядим, пошукаем... Я поднял зеркало портала. Ищем маленькую речку на юго-востоке, впадающую в Дон. Километров шестьдесят-семьдесят от крепости Саркел. Вот, вроде бы, подходящая речка... Совсем кроха. До наших дней, наверно, не дожила. Вырубили лес, она и пересохла. Где же лагерь русичей? Нужно зайти от солнца, блеснет, может, на свету что-нибудь... Дыма от костра уж точно не будет, не лохи же они дымные костры на вражеской земле жечь. Вон, вроде, и проблеск надраенного металла! Ближе, ещё ближе... Точно! Они! Теперь откуда нам выйти? Пожалуй, лучше всего отсюда будет.

Мы из лесу вышли, был сильный мороз... Шучу, лето же ныне! Лѣто 6473, когда иде Святославъ на Козари и Белу Вежю взя. А мы поможем, если что.

— Давай, Конь, подымай своего дрона! Покрутишься над ними в воздухе немного. Только гляди — держись метрах на ста пятидесяти! А то вдруг стрелой собьют. Пару-тройку кругов сделаешь, предупредишь, значит, их о нашем визите и сажай. А мы вслед за коптером подъедем. Ну-ка, животы подтянуть! Развернуть стяги! Вперёд, марш-марш!

Ээх-х, без удалой песни о красных кавалеристах, но тоже ничего! Под ритмичную барабанную дробь копыт, под шелест шёлковых стягов и звяканье колец трензелей и металлических накладок на уздечках, мы подъехали к обалдевшим от появления коптера, мигающего красными и зелёными огоньками, воям. В кустах справа скрипнула снимаемая с натяжения тетива лука. Опустились три щита, прикрывающих рослого, седого мужчину с покрытым глубокими морщинами-рубцами лицом. Он продолжал спокойно стоять, взявшись за широкий, безо всяких украшений и накладок, ремень, на котором висел тяжелый меч в простых ножнах. К нему приник, что-то шепча, гридень Нечай. Мы остановились и разом спешились. Потом Сом вышел на три шага вперёд.