Осколок империи: Опалённые

Письма Троцкого, спустя несколько дней после его убийства всплывшие в редакциях крупнейших газет Европы и за океаном. Их подлинность была несомненная. Содержание, учитывая ранее произошедшие события, тоже практически никем не опровергалось. Вот потому советскую верхушку и лично 'товарища' Сталина-Джугашвили крючило, словно эпилептика в момент особо сильного припадка. Покойный Лев Давидович и из своей могилы ухитрился испортить Сталину настроение, посмертно обвинив того в своей гибели. Более того, письма показывали, что даже командир группы, посланной убить бывшего председателя Реввоенсовета оказался из числа симпатизирующих беглецу из СССР, проигравшему раунд, но продолжавшему быть опасным и пользоваться поддержкой не только вовне, но и внутри 'красной машины'.

Генеральный секретарь ЦК ВКПб был в ярости и эхо от этого его чувства расходилось во все стороны, подобно взрывной волне. В том, что Троцкого предупредили, сомнений не было. В виновности Серебрянского практически не имелось. Против 'товарища Яши' играли такие факты как давнее покровительство расстрелянного троцкиста Блюмкина, связи с иными симпатизантами Троцкого, туда же подшили и порой звучавшие высказывания, бывшие не самого верноподданнического по отношению к Сталину-Джугашвили тона. Был бы человек а обвинить его в СССР всегда могли. А уж если он и защититься не может по причине смерти...

Остатки его группы рвали в клочья. Многих уже арестовали в превентивном порядке, часть оставалась на свободе, но... Один пустился в бега из естественного чувства самосохранения, сим фактом столь роскошно сыграв на руку моей версии, что я чуть не прослезился от умиления... когда был уверен, что этого никто не увидит.

Подозрения в мой адрес? Упаси боги! Главная цель — собственно Троцкий — устранена, а с ней и неожиданные, из разряда 'гнусных предателей-троцкистов. В их число попали сам Серебрянский — по понятным причинам — а также его ученица и протеже Светлана Кожина. Почему именно она? Хотя бы по причине выказываемой антипатии к моей персоне, которую не могли не заметить ещё в Париже. Всего то и надо было заменить истинную причину на подкорректированную. Вуаля, готова убеждённая троцкистка, под стать 'товарищу Яше', её наставнику и кумиру. Я узнавал раньше, она и впрямь считала его образцом для подражания. Итог, как говорится. закономерен, грешно было не воспользоваться такой хорошей картой. Ах да. я ещё и не позволил, чтобы в руки швейцарской полиции попали формальные доказательства причастности СССР к убийству Троцкого. Устроенный пожар повредил тела до такой степени, что ни о каком опознании и речи быть не могло. Разве что по зубным картам, но их можно применить лишь к тем, у кого они есть. А карты Серебрянского со товарищи имелись лишь в СССР, откуда их никто выдавать не собирался.

К сожалению, я недооценил степень бюрократизма и волокиты, которая царила в ОГПУ. Меня допрашивали и передопрашивали, прося и настаивая. Требуя и приказывая как можно более подробно расписать все действия Серебрянского, Кожиной. Иных членов группы от и до. Проклятье, да их даже что они ели на завтрак и сколько раз в сортир ходили интересовало! Изучение проявивших своё нутро троцкистов во всех мельчайших подробностях. Чёрт, чёрт, чёрт!

Почти месяц этого донельзя раздражающего безумия. Предельно вежливого, доброжелательного, но я находится под постоянным присмотром как особо важный и ценный источник информации. Лариса аж со смеху покатывалась, наблюдая за выражением безграничного страдания на моём лице. Лишним было бы упоминать, что контакты с группой Ларионова поддерживала она, да и то в довольно усечённом варианте. Сейчас от них требовалось лишь готовиться и ждать. Готовиться к новых операциям и ждать прибытия очередных групп.

К слову сказать, за время моего отсутствия они разок отличились, в порядке личной инициативы совершив ещё одно громкое убийство. На сей раз под раздачу подвернулся Шкляр Моисей Изральевич, председатель правления Торгсина. Его изрешетили вместе с водителем прямо в автомобиле у собственного дома, из трёх пистолетов. Два были в руках у Павла Игнатьевича, один у Ларионова. С отрезанием голов возиться времени не было, но табличку 'Красный ростовщик подавился скупаемыми за бесценок золотом и валютой' на капот автомобиля положили и про фото не забыли. Этакая коррекция планов. Грабить Торгсин за ради получения необходимых для функционирования резидентуры средств уже не было смысла. но совсем отказываться от работы со столь гнусной конторой никому не хотелось. Вот и результат.

Особо важной персоной Шкляра назвать не получилось бы. но его принадлежность к успевшему получить довольно гнусную известность Торгсину многое значила. Зарубежная пресса ухватилась и за эту смерть. Произошла то она не абы когда, а спустя несколько дней после смерти Троцкого, когда о ней писали во всех газетах. В том числе и советских. Сложить два и два мог даже тупой как пробка рабфаковец.

Новый виток безуспешных попыток найти виновных, новые передовицы в газетах о происках врагов советской власти и всё в этом духе. И куда более важные разговоры на верхних ярусах, где серьёзно обсуждалась возможность начала открытой кампании против малейших проявлений троцкизма. Невзирая ни на какие прошлые заслуги перед советской властью. Припекло болезных!

Лишь к сентябрю от меня отвязались, перестав с утра до вечера мучить очередными беседами со всей их безграничной занудливостью. Вовремя. Потому как именно в этом месяце, пусть и без привязки к определённому моменту, должно было произойти очередное весьма интересное событие. Нужно было только дождаться его, а потом уже начинать действовать, плетя паутину таким образом, чтобы в неё попались нужные жертвы.

В кои то веки выходной день! Возможность прогуляться по городу в раннюю осеннюю пору, насладиться отсутствием вокруг опостылевших по самое не могу чекистских физиономий. Никого не мог удивить факт моего желания прогуляться по улицам столицы. Затеряться на них и того проще, если знаешь местность и некоторые специфические маршруты. Это мы с Ларисой и сделали, предварительно убедившись, что за нами никто не следит. Кто мог бы? Родное, мать его, ОГПУ, причём исключительно из беспокойства за ценного сотрудника. Но нет, до такого пока не дошло.

— Что, милый ты мой муженёк, совсем замучили тебя на работе? — источая иронию пополам с ехидством, поинтересовалась Лара. — Расспросы, допросы, желание выяснить всё и обо всех?

— Допросами они это не называли. Все из себя такие благожелательные, улыбающиеся. И сама знаешь, что они мне как очередной подарок вручили за 'заслуги перед партией и трудовым народом'.

Девушка цинично усмехнулась, благо на память сроду не жаловалась.

— В твоём положении и второй орден... Иронично.

Что да, то да. Был орден Красной Звезды, теперь вот 'Красное знамя' вручить изволили, сделав, таким образом, дважды орденоносцем. Лично председатель ОГПУ вручал, Менжинский Вячеслав Рудольфович. Благодарил за проявленные мужество и героизм, выразившиеся в мертвом Троцком, ликвидированных 'предателях' и доставленном архиве. Аж плакать хочется от умиления... и сдерживаемого смеха.

— Полезно, Лариса. Два ордена, четыре кубика в петлицах — это для моего возраста и стажа работы более чем успешный карьерный рост.

— Смена кубиков на шпалу была бы ещё полезнее.

— Бесспорно. Но по сути повышение я получил авансом, перед отправкой в 'зарубежное турне'. Для нового взлёта потребуется очередной весомый повод.

— Но ты ведь его уже придумал?

— Есть такое, — не стал я скрывать.

— Значит, сейчас и расскажешь, — улыбнулась очаровательная и опасная леди, — после чего посмотрела в сторону одного из двориков, который, как она знала, отличался как малолюдностью, так и удобными лавочками. — Надоело ходить, пойдём туда, присядем. Там тебя и попытаю.

Возражать, отказывая девушке в такой малости? Даже не собираюсь. Так что уже через несколько минут мы с ней сидели на одной из лавочек, украшавших тот ещё, старого вида московский дворик, не особо испоганенный даже пронесшимися переменами. Людей в нём и правда почти не было. Только одна женщина гуляла с карапузом лет трёх, не более, да четверо мальчишек играли в ножички. Безобидная публика, к излишнему и неуместному любопытству не склонная. Но даже если и попытаются греть уши, то мы это заметим. Осторожность у меня на уровне инстинкта вбита, у Лары немногим менее серьёзное отношение к подобному. Иначе с такой как у нас жизнью просто не выжить.

— Рассказывай уже, — игриво ткнула мне пальцами под рёбра Лариса. — Не заставляй добропорядочную девушку применять недозволенные меры.

— Даже интересно, какие именно, — усмехнулся я, но заострять внимание на этом аспекте не стал. Знал, что у Лары с фантазией... богато. — Скоро в тех же газетах, которые получили 'предсмертное письмо Троцкого, опасающегося смерти от рук людей Сталина', появится кое-что новое. Вроде как от тех же 'верных троцкистов'.

— И что это будет в этот раз?

— Раскрытие личностей тех, кто участвовал в 'подлом убийстве великого революционера'. Как мёртвых, так и единственного живого среди исполнителей, так и тех, кто отдавал приказы, то есть цепочки Артузов-Менжинский-Сталин. Понимаешь, к чему я веду?

— Известность такого рода... может сослужить как хорошую, так и плохую службу.

— Верно. Если не предпринять кое-что дополнительное, способное повысить мою значимость в глазах власть имущих. И это...

Лариса лишь пожала плечами, тем самым признаваясь, что сей нюанс не просчитывает. И ждёт открытия карт с моей стороны.

— На кого обычно устраивают покушения 'троцкисты'?

— Целями становятся важные фигуры на 'шахматной доске'. Мы специально... — тут Лариса осекслась и очень внимательно на меня посмотрела. Выражение глубокого изумления и неверия на её лице постепенно сменялось пониманием. — Алекс, ты... сумасшедший. Устроить покушение на самого себя, дабы показать собственную значимость и выводя из-под потенциально возможных в будущем подозрений. И те статьи, они подведут основу под покушение, сделав тебя публичной фигурой. Кто?

Последнее слово-вопрос в пояснениях не нуждалось. Лара спрашивала о том. кто именно будет это самое 'покушение' осуществлять. А ещё, кого именно планируется подставить в качестве организатора. Что ж, у меня имелись ответы на обе части вопроса.

— На роль организатора очень хочется притянуть некоего Трилиссера, Меера Абрамовича, бывшего видного чекиста, ныне заместителя наркома Рабоче-крестьянской Инспекции. Главное для нас, что прослеживаются явные связи с Блюмкиным, Серебрянским и иными троцкистами, действительными и назначенными в результате определённых событий. Никто особенно и не удивится.

— Сам он с наганом наперевес в подворотне не окажется, — ехидно заметила Лариса. — Он же аж замнаркома!

— Группа Ларионова изымет в нужный момент парочку людей из его окружения, замеченных в симпатиях к Троцкому. И устроят так, чтобы их тела, лучше всего живые по поры, оказались на месте покушения с пистолетами в руках и следами пороха на руках. Про отпечатки пальцев и говорить не стоит.

— Коварненько... Мне нравится.

— Я и не сомневался. Жаль, меня придётся немного ранить. В неопасные для жизни места, но так, чтобы недельку-другую в больнице подержали, создавая впечатление лишь чудом спасшегося от неминуемой смерти.

Девушка откинулась на спинку лавочки с мечтательной улыбкой на лице. Она смотрела на небо, на деревья, листву которых шевелил лёгкий ветерок. Зная её, я понимал. что Лариса находится в состоянии лёгкой отрешённости, предвкушая очередное событие, радующее до глубины души. Три минуты, четыре... Всё, витание в облаках закончилась и девушка вновь стала тем. кем обычно и являлась — матёрой, опытной, безжалостной агентессой РОВС.

— Устроить покушение можно. Похитить в нужный момент кого-то из сотрудников, связанных с Трилиссером, тоже. Список лучше сделать с запасом. не двух, а человек пять.

— Подстраховка?

— Да. Вдруг кто-то уедет или окажется постоянно на виду.

— Разумно, — согласился я с таким подходом. — В окружении Трилиссера таких более чем достаточно.

— И вот ещё что... Почему именно он?

Хороший вопрос. Напрашивался ответ: 'А почему бы и нет?'. Только лучше будет более развёрнуто, а не ограничиваться обычной иронией.

— Во-первых, заместитель наркома весьма важного с политической точки зрения наркомата. Подозрения в его адрес и наверняка неминуемое в скором времени устранение — в той или иной форме — внесёт добрую толику хаоса в работу наркомата. Во-вторых, чекист со стажем с самого начала создания сей структуры, имеющий связи с Блюмкиным. Серебрянским и прочими. Первого, явного и открытого троцкиста, он и вовсе всеми силами защищал от расстрела. Этого ему не забыли и не забудут. В-третьих...

— Есть ещё и в-третьих?

— Есть, Лар, очень даже есть. Прямо вытекающее из 'во-вторых'. Если Трилиссеру не удастся 'обделаться лёгким испугом' и последующим просто увольнением со значимой должности, то перед нами открываются обширные перспективы по дискредитации и подведением под троцкизм или пособничество оному немалой части сотрудников ОГПУ. А что значит расколотое ОГПУ в преддверии определённых событий?

— Падение эффективности работы. Атмосфера не просто страха, он после отрезанных голов не утихал толком, а взаимной подозрительности. Возможные доносы с целью упрочить своё положение или защититься от порочащих связей в прошлом. И возможности для тебя шагнуть ещё выше.

— Умница ты у меня, равно как и красавица. Ну так что, стоит это одной двух неопасных ран?

Лариса лишь кивнула, хотя посмотрела на меня с неслабой долей сочувствия. Догадывается, что мне ни разу не улыбается терпеть боль и потом валяться в больнице за ради полной достоверности покушения. Но игра по любому стоит свеч!

— Алекс, а ты не забыл, что скоро прибывают две новые группы через финскую границу? — вернула меня с небес на землю Лариса. — Планы насчёт них не изменились?

— Прежними остаются. Одна тут будет, другая в Ленинграде, — тут я привычно удержался от гримасы отвращения от одного упоминания нового названия великого города, Северной Пальмиры и бывшей столицы империи. — Документы им передадут самые что ни на есть настоящие, а те, кого они заменят, как я понимаю, уже 'исчезли' или готовятся это сделать.

— Ага, на дно реки или в топки кочечарок, — улыбнулась девушка. — Павел Игнатьевич с Олегом умеют заметать следы.

— Замечательно. Пару месяцев на освоение и врастание в местный быт, а затем можно начинать подготовку.

— К новым устранениям?

— Им — да. А вот новые группы, те уже исключительно на внедрение в стройные ряды Рабоче-крестьянской Красной армии. Скоро начнётся новый этап нашей партии. Куда более интересный, масштабный, рассчитанный на весьма своеобразных людей.

— Я знаю, Алекс... Но ты уверен, что двух групп на силовые действия нам хватит?

— Будем надеяться. Не в числе дело, а в умении. Руководители групп люди с достойной подготовкой, сама знаешь.