— Ути-пути, какие мы сердитые! — игриво улыбалась Лена. — Уж и пошутить над нами нельзя.
Павел загляделся на нее и оттаял. Мысли его сделали крен в другую сторону и вот он уже любуется девушкой, сидящей на земле непринужденно и удобно, как лесная нимфа, которая улыбается ему так доброжелательно и весело, что защемило в душе.
Лена увидела поток тонкой энергии устремившейся к ней от Павла и с интересом наблюдала, что произойдет. Прежде всего, она отметила, что ярко засветились практически все его сочетающиеся с ней вибрации. Засветились и другие, но более слабо, как бы в надежде, что их излучение тоже смогут поглотить. Часть его энергии Лена поглотила. Она специально ничего в себе не меняла, чтобы исследовать, что между ними в действительности происходит. Ее удивило, что откликнулась едва ли четверть ее гармоник. Вольно или нет, но она сама ограничивала их отношения, держала, как говорится, дистанцию. Почему? Непонятно.
Постепенно и Рустик стал гасить в себе вибрации. Поток от него ослаб, остались лишь те лучики, которые Лена поглощала.
"Вот значит как", — подумала девушка и, сделав над собой усилие, стала открываться, стремясь поглотить все лучики, прилетающие от ее мужчины.
Павел разгорелся снова, как огонь, в который подлили бензина, засияв едва ли не ярче, чем перед этим. Лена ощутила прилив сил, удовольствия, а затем и эйфории. Причем последняя шла как от влюбленности, так и от ума. Потому что она вдруг с восторгом обнаружила, как засветилось примерно три четверти их энергетических волокон, то есть сочетаемость их стремительно возросла аж до семидесяти пяти процентов. Это было конечно потрясающей новостью, но не настолько, чтобы прям эйфорию вызывать. И вообще, эйфория — это не то состояние, которое Лена привыкла испытывать. Ну а дальше — больше! В сердце ее вдруг вспыхнули со всей силой чувства к этому мужчине, щемящая нежность, очарование, страстное желание прижаться к нему и срастись, прижиться навсегда, стать одним целым.
Это было настолько несвойственно ее натуре, что разум запаниковал, возмутился и послал приказ немедленно прекратить это безобразие. Устройство внутри девушки засветилось новыми красками и все посылаемые молодым человеком лучики были немедленно отражены. Какое-то время тело еще полыхало испытывая угасающую боль и сожаление утраты, но девушка безжалостно и даже с какой-то яростью расправлялась в себе с этими чувствами.
"Ни кто не смеет лишать меня разума! Манипулировать мной! Делать из меня влюбленную дуру! Никому это не позволено! Я так могу, и буду, а со мной не пройдет! Нет! Никогда! Ни за что!"
Рустик схватился за сердце с каким-то жалобным вскриком и рухнул на землю как подкошенный. Но Лена настолько была увлечена своей внутренней борьбой, в которой одерживала блестящую победу с помощью нового своего приспособления, что не сразу это и заметила. Лишь когда последние вспышки эмоций были уничтожены и в душе образовался глубокий вакуум, она перевела взгляд на лежащего на земле Павла и забеспокоилась. Потенциалы его тела едва тлели, он находился в глубоко бессознательном состоянии, напоминающем кому. Притом жизненные процессы его организма продолжали замедляться и останавливаться, так что, даже не будучи врачом, девушка поняла, что ситуация аховая и чревата самыми неблагоприятными для Рустика последствиями.
Холодный рассудок позволил Лене действовать решительно и быстро. Она оплела парня своими энергетическими нитями, подключая его жизненную систему к своей, и мощным импульсом оживила все его биологические функции. Это действие совершенно надежно должно было вывести человека из состояния клинической смерти. По сути своей оно могло бы даже оживить совершенно мертвое тело, но только на время, конечно, потому что мертвый человек не в состоянии самостоятельно поддерживать свою жизнь. Павел ожил, задышал, но в сознание не пришел. А затем его жизнедеятельность снова стала замедляться и гаснуть.
Девушка попробовала еще раз, но все лишь повторилось. Она не понимала, что происходит. Оживлялись абсолютно все функции, даже энергетические волокна зажигались, сияя какое-то время, а потом гасли. Что-то было не так. Что? Вот, кажется, и структура энергетического тела Рустика изменилась. Только сейчас Лена заметила, что ее совместимость с ним была теперь меньше двадцати процентов. Это ее окончательно доконало. Она стабилизировала жизнь Павла собственными энергетическими потенциалами и обратилась за советом к Борису.
"Я ничего не понимаю, — чуть не плача сказала она. — Что происходит? Что случилось? Что такого я с ним сделала, что он не может теперь жить сам?"
"Я предупреждал, мэм, что применение данного устройства чревато последствиями".
"Предупреждал, — зло огрызнулась она, — но может хватит лирики, мне нужно объяснение!"
"Резкое прекращение тонкого обмена может вызвать эмоциональный шок. Собственно последствия этого тем тяжелее, чем интенсивнее был перед этим энергообмен и чем быстрее он был прекращен. У вас с этим мужчиной совсем недавно была очень мощная связь, ну а потом вы его практически мгновенно, что называется, отвергли. Я, если честно, вообще удивляюсь, как его энергетическое тело после этого сохранило целостность и работоспособность".
"Что ты мне можешь посоветовать в этой ситуации?"
"Вообще-то это элементарно. Вам нужно восстановить тонкую связь с молодым человеком, хотя бы частично".
"А почему между нами теперь такая низкая совместимость?"
"Недостаточно информации. Смею лишь предположить, что тонкое взаимодействие способно вызвать смещение вибраций по частотам, так что количество совпадающих гармоник в результате может увеличиться или уменьшиться. Нужны специальные исследования, чтобы сделать более точное заключение".
"Хорошо. Теперь мне нужно попробовать привести его в норму" — сказала Лена.
Сейчас, при полном отсутствии тонкого взаимодействия ею владели только самые меркантильные чувства по отношению к Павлу. Больше всего ее заботила мысль как бы вернуть назад их совместимость, на худой конец хотя бы прежнюю.
"А где прежняя, там и большая!" — подсказывала ей меж тем ее алчность.
Девушка прекрасно понимала, что это не нормально. Где-то в глубине души она даже презирала себя за это. Однако холодный рассудок был сейчас как нельзя кстати. Прежде всего, чтобы помочь молодому человеку.
Лена стала улавливать те редкие лучики, которые еще излучал Рустик. Он напоминал сейчас тонущего, из последних сил делающего слабые попытки ухватиться за скользкий берег. Вначале ничего не изменялось, по крайней мере, девушка не могла почувствовать изменения, но потом лучиков стало больше, и Паша слабенько засиял, как тлеющий уголек, раздуваемый терпеливым скаутом. Лена едва не подпрыгнула от радости, но заставила себя успокоиться и стала внимательно наблюдать за тем, что происходит. Когда сияние стабилизировалось и окрепло, девушка пробовала изменять режимы его поглощения и следила, как это влияет на вибрации молодого человека.
Очень быстро она уловила следующую закономерность: при поглощении лучиков определенных гармоник, ближайшие к ним по частотам изменялись таким образом, что их излучение тоже начинало поглощаться. Про себя Лена назвала этот восхитительный процесс поляризацией завитков, уж очень походили на завитки волос светящиеся волокна энергетического тела человека. Но, к сожалению, в механизме этого явления были определенные ограничения. Во-первых, могли поляризоваться только схожие вибрации, частота которых различалась не более, чем на три кванта (квантом Лена назвала разницу по частоте между двумя самыми схожими вибрациями). Во-вторых, количество таких превращений тоже было ограничено: один востребованный завиток мог вызвать изменение только двух других соседних, непосредственно с ним соприкасающихся.
В общем девушке пришлось хорошенько поработать мозгами, чтобы постепенно, одно за другим зажечь все энергетические волокна молодого человека. И это действие напоминало решение какой-то сумасшедшей головоломки, некоего гибрида кубика Рубика и пятнашек. Зажигаем один завиток, потом два следующих, потом предыдущий гасим, потом зажигаем его другим цветом и так далее. В этом деле новое устройство пришлось как нельзя кстати. Оно не только позволяло своей хозяйке поглощать любое излучение, но и помогало его перерабатывать, так что у той не сносило крышу от любви.
Постепенно Лена, что называется, набила руку, и стала действовать быстро и уверенно, производя изменения полномасштабно и целенаправленно. Она могла бы сейчас, наверное, увеличить их совместимость с Пашей до некоего максимума, но решила пока этого не делать, а только лишь вернуть его энергетику в исходное неполяризованное состояние. Почему? Во-первых, она знала теперь, как можно на время разом изменить их совместимость до семидесяти пяти процентов, и это было для нее пока в высшей степени достаточно. Во-вторых, восстанавливая Пашу, после нанесенного ему ущерба, девушка поняла одну важную вещь. Чем сильнее она поляризует энергетику мужчины, чем меньше у того остается разнообразных по вибрациям волокон, тем более устойчивым станет его новое состояние и тем сложнее будет изменить его по какой либо другой схеме. А у Стоцкой уже появились определенные планы, она поняла, что семьдесят пять процентов — это не предел.
Паша зашевелился и открыл глаза. Его голова покоилась у Лены на коленях. Девушка нежно обнимала молодого человека и гладила его по волосам. Она восстановила энергообмен между ними, сделав его даже чуть более интенсивным. В ее планы пока не входила любовь и все сопутствующие ей сумасшествия, но она поняла, что умеренно горячие эмоции по отношению к этому человеку ей приятны и мешать не будут. Лена могла бы, конечно, с помощью своего устройства поглощать больше лучиков, исходящих от Паши, пропуская их мимо себя, но ей не хотелось, чтобы тот бегал за ней по пятам как щенок. Пусть лучше и он сохраняет трезвость рассудка в равной с ней степени.
— Ленка! — сказал Рустик, радостно улыбаясь. — Это на самом деле ты или мне снится дивный сон?
— На самом деле я, — в ответ улыбнулась девушка.
— Как это здорово!
— Вы меня напугали, прекрасный сэр! Ну, с чего это Вам пришло в голову падать замертво и заставлять меня горько рыдать над Вашим мужественным бездыханным телом?
— Что, правда-правда рыдать? — спросил Паша, и улыбка его стала еще шире.
— Я была безутешна, — пожаловалась Лена, — лишь когда Вы, мой рыцарь, открыли глаза, я поняла что сердце мое не будет разбито.
— Издеваешься, — вздохнул молодой человек, но улыбаться не перестал. Ему сейчас было так хорошо, что он готов был хоть всю оставшуюся жизнь так лежать, лишь бы она была рядом и гладила его так тепло и ласково, как сейчас.
— Что же все-таки случилось? — спросила Лена.
— Фиг его знает. Что-то странное...
— И все-таки?
— Я не понимаю, — признался он. — Это что-то не реальное, сумасшествие какое-то. Такого просто не бывает.
— Расскажи, как бы странно это не звучало, — попросила девушка, — пожалуйста. — Она старалась говорить нейтрально, но в голосе ее все же прорезались нотки исследовательского любопытства. Павла слегка удивил этот ее интерес, но он отнес его на счет беспокойства за свое здоровье.
— Понимаешь, вначале я почувствовал такое тепло и счастье. Мне... мне показалось... Ты только не смейся, пожалуйста, ладно? Мне показалось, что мы любим друг друга так сильно, что я... я бы мог, наверное, полететь от счастья.
Паша посмотрел девушке прямо в глаза, надеясь, видимо, снова увидеть эти чувства. Она закусила губу, но промолчала, ни как не прокомментировав его слова.
— Я понимаю, это лишь мои мечты, — грустно вздохнул молодой человек.
— Что было потом? — спросила девушка, стараясь побыстрее увести разговор с этой лирической темы.
— Потом произошло что-то... страшное. Стало очень холодно, и любовь исчезла. От тебя как будто бы исходило такое равнодушие и... презрение. Это было очень... больно, вот здесь, — и он показал на свою грудь в области сердца, при этом его свечение замигало и задрожало, будто снова собираясь погаснуть.
Лена невольно прижала Рустика к себе, испугавшись что все опять повторится.
— Боже мой! Пашка, Пашечка! Ты прости меня, пожалуйста! Я не хотела, я не специально, честное слово, — чуть не плача винилась девушка.
— Лен! Господи! Да не переживай ты так. Это же все мои заморочки, сумасшествие какое-то. Это я, наверное, от Скокова заразился, — хохотнул молодой человек.
Девушка сообразила, что Паша неправильно ее понял, посчитав, что она извиняется за неприятные воспоминания, которые невольно вызвала. Стоцкая всхлипнула, вытерла выступившие слезы и задумалась над дилеммой, оставить ли Рустика в неведении на сей счет или, что называется, открыть ему глаза. В последнем случае предстояло его еще посвятить в свою тайну. Нет. На это она не была пока готова.
"Что было, то прошло, — решила, наконец, девушка, — и хорошо, что хорошо все закончилось. А кто старое помянет..."
В конце то концов она ведь действительно не специально это сделала. Негативный опыт пойдет ей впрок. Больше такого не повторится.
"Бедный, Рустик, — подумала Лена сочувственно, — вечно мои эксперименты приходятся на его персону. Ну, ничего, в следующий раз я на ком-нибудь другом поэкспериментирую".
— Скоков, Скоков... — думал меж тем Паша вслух. — Ну конечно! Я вспомнил, зачем искал тебя! Тебя ж Громов к себе вызывает расспросить про Скокова!
— Ну вот, блин! Не было печали! Дернул же черт меня за язык!
— Давай-давай, не ленись. В конце концов, это очень важно для нашей работы. Пойдем?
— Пошли, — обреченно вздохнула девушка и поднялась на ноги, подхватывая свой мешочек с травами.
Глава 6. Признания и замыслы
У Громова ничего особенного не случилось. Пользуясь своим новым навыком, Стоцкая намеренно запудрила всем мозги. Она считала не выгодным для себя, если тексты амазонок расшифруют в ближайшее время. Единственный кто продолжал серьезно относиться к ее словам — это Павел Рустиков. Он-то впоследствии и взялся проверять алгоритмы Винченко. Все же остальные поставили на них крест, считая эту идею очередным закидоном Скокова.
Виктором девушка планировала заняться ночью, обработав его излюбленным своим способом. Причем она ожидала серьезное сопротивление его йоговской защиты, и ломала голову как ей преодолеть это с наименьшими затратами для себя и последствиями для молодого человека. Однако все решилось иначе, чем она думала. Буквально после совещания в палатке профессора, Виктор сам к ней подошел узнать, что там было, и Лена не упустила случая в процессе разговора опробовать свою тонкую связь с собеседником.
Это на первый взгляд кажется все просто. Открыла все каналы, поглотила все, что идет от мужчины, и он твой. Но Виктор практически ничего не излучал, оставаясь закрытым в еще большей степени, чем сама девушка. Простое поглощение того, что шло от него ни к чему особенному не приводило. Зажигалось чуть больше вибраций, только и всего. Однако, даже малейшее тонкое взаимодействие, давало в руки терпеливой женщины эффективный инструмент соблазнения. Занятие сие походило на разгадывание заковыристой головоломки, оказавшись весьма увлекательной игрой. Для Виктора же это было не более чем приятным общением с остроумной и интересной собеседницей, которое постепенно перешло в легкий флирт, а затем и в столь же легкое увлечение. Нет, ну конечно же увлечение не самой девушкой, а загадкой которую та из себя представляла.
